Хаким исчез с мостика. Я слышу тихое подвывание его таракана, отступающего на полном газу. Я выхожу в коридор, вытаскиваю своего собственного таракана из сокета и следую за Хакимом. У меня нет сомнений, куда он направляется. Я знаю это, даже если Шимп ещё не выложил карту в моей голове.
Сзади по нашему правому борту что-то стучит в люк.
* * *
К тому времени, когда я его догоняю, он уже в подготовительном отсеке, влезает в ЭВА скафандр, словно какое-то запаниковавшее насекомое, пытающееся забраться обратно в кокон.
Всего в нескольких метрах отсюда. Там где стеллажи и ниши для костюмов. На другой стороне массивного подъёмного моста что-то с той стороны ищет вход. Оно тоже может найти егоя вижу жаркое мерцание у шлюза. Слышу хлопки и треск электрических дуг с другой стороны, слабый вой далёких ураганов.
Нет оружия! Хаким шарит вокруг перчатками. Миссия до конца времён, и они даже не дали нам оружие.
Это не совсем верно. Они, безусловно, дали нам средства для создания оружия. Я не знаю, пользовался ли когда-нибудь Хаким этим вариантом. Но я помню его друзей, не так уж далеко от этого места. Я помню, как они направили своё оружие на меня.
Что мы здесь делаем? я указываю на шлюз.
Это игра моего воображения, или люк действительно немного посветлел в центре?.
Хаким трясёт головой, его дыхание учащённое и поверхностное.
Я собирался, знаешь Сварочные горелки Лазеры. Думаю, мы сможем их удержать.
Всё это хранится на другой стороне палубы..
Он упакован по шею. Его шлем висит на крюке в пределах досягаемости: захват и поворот, и он снова будет самодостаточным. На какое-то время.
Что-то сильно стучит в люк.
Вот дерьмо слабо говорит Хаким.
Я сдерживаюсь чтобы голос не дрогнул.
Каков план?
Он вздыхает, успокаивая себя.
Мы мы отступаем. Пройдём мимо ближайшего шлюза.
Шимп выдаёт подсказку и накладывает оверлей на мою внутреннюю карту: обратно в коридор и пятнадцать метров вперёд.
Если что-нибудь прорвётся, ворота опустятся. Он кивает в нишу. Просто захвати костюм.
А когда они прорвутся сквозь шлюз? интересуюсь я.
Биосталь определённо светится там, в центре.
Следующая секция выйдет из строя. Господи Иисусе, ты знаешь как нагнать страху.
Это твой план? Отказаться от Эри поэтапно?
Маленькими шагами. Он кивает и переглатывает. Выиграть себе время. Выяснить их слабое место. Он хватает шлем и поворачивается к коридору.
Я кладу руку на его плечо, сдерживаю. Как мы это сделаем, только точно?
Он сбрасывает её с плеча. Раскрылатим всё к чёрту! Заставь Шимпа настроить несколько дронов, чтобы они могли входить и заземлять их или типа того. Он направляется к двери.
На этот раз рука, которую я возлагаю на негобольше, чем просто внушение. На этот раз она прижимает его, разворачивает, толкает к переборке. Его упавший шлем прыгает по палубе. Неуклюжие руки в перчатках поднимаются, чтобы отбить меня, но в них нет сил. Его глаза пляшут сумасшедшую джигу на лице.
Ты подумал как следует? предельно спокойно говорю я ему.
Нет времени думать! Они могут даже не пройти сквозь ворота, может быть, они даже не пытаются, я имею в виду
Его глаза светятся от слабой и нелепой надежды.
Может это даже не атака, спорим, они просто они умирают.
Это конец света, их дом в огне, и они просто ищут место, чтобы спрятаться, они не ищут вход, они ищут выход.
И что заставляет тебя думать, что внутри для них будет менее смертельно, чем снаружи для нас?
Они не должны быть умными! выкрикивает он. Они просто напуганы!
Пальцы слабого электричества вспыхивают и потрескивают по краям люка: возможно, тепловая молния. Или, может быть, что-то более цепкое.
Я держу Хакима пришпиленным. Что если они умные? Что если они не просто инстинктивно прячутся? Что если у них есть план, а?
Он разводит руками. А что ещё мы можем сделать? Только не дать им шанса нас взломать. Мы валим отсюда сейчас!
Да хватит уже! ору я на него. Забей на ледяного гиганта. Наш шансэто звезда.
Он перестаёт бороться и замирает, уставившись на меня и ожидая подвоха. Тыненормальное, шепчет он, когда от попыток достучаться до него осталось лишь отчаяние.
Почему? Шимп говорит, что мы всё равно почти закончили.
Он сказал это полчаса назад! И нам уже тогда нужен был час на то чтобы пройти!
Шимп? Я говорю не ради пользы ИИ, а ради Хакима.
Я здесь.
Скажи: мы максимизируем червоточину. Выбрось как можно больше массы, кратчайший путь наружу по огибающей.
Приливное напряжение разрывает Эриофору на два облака из обломков примерно одинаковой массы, каждое из которых сосредоточено на
Измени это. Скажи: мы оптимизируем расстояние и смещение, чтобы максимизировать скорость без потери конструктивной целостности.
По ожиданию я могу сказать, что к ответу будут приложены серьёзные доверительные пределы.
Эриофора напрямую подвергнется воздействию звёздной оболочки в течение 1300 корсекнаконец говорит он. Плюс-минус 450.
2300 кельвинов. Базальт плавится при 1724.
Но Шимп ещё не закончил. Мы также рискуем получить существенный структурный ущерб из-за миграции вторичных центров масс за пределы жёстких каналов смещения Эриофоры.
Скажи: мы это сделаем?
Мне это неизвестно, нужен консенсусотвечает Шимп.
Хаким вскидывает руки. Да почему же, бл., нет? Это же то, что ты уже делаешь!
Мои модели не могут учитывать плазменную инвагинацию или электрические события на корпусе, сообщает Шимп. Поэтому они упускают как минимум одну важную переменную. Ты не можешь доверять моим предсказаниям.
Внизу в конце отсека люк светится красным, как небо. Электричество шипит, трещит и хватается.
Сделай это. внезапно говорит Хаким.
Мне нужен консенсус. повторяет Шимп.
Конечно. Шимп отдаёт руководство собой нам, мешкам с мясом, когда он теряется. Но обращаясь к нам за мудростью, он не знает за кем следовать, если мы не единодушны в решении.
Хаким маниакально ждёт, его взгляд мечется между мной и люком. Хорошо? через мгновение говорит он.
Всё сводится ко мне. Я могу отменить его решение.
Чего ты ждёшь? Это была твоя чертова идея!
Я чувствую еле преодолимое желание наклониться и прошептать ему на ухо: «Теперь я не просто марионетка из носков Шимпа, да?!» Я сопротивляюсь этому.
Конечно. вместо этого говорю я. Дадим ему шанс.
* * *
Колёса пришли в движение. Эриофора дрожит и стонет, сжимаясь векторами, для которых она никогда не была создана. Незнакомые ощущения щекочут мой задний мозг, двигаются вперёд, укореняются в моих кишках: невозможное, неописуемое ощущение низа сразу в двух местах одновременно. Одно из этих мест безопасно и знакомо, под моими ногами, под палубами, лесами и скалой в самом сердце корабля, но вот другое становится всё сильнее, и оно движется
Я слышу крик далёкого металла, лязг незакрепленных предметов, врезающихся в стены. Эриофора кренится, шатнувшись на левый борт, тяжеловато поворачивается по какой-то оси, разбросанной по множеству отвратительных измерений. Что-то движется за стеной, глубоко в скалах. Я не вижу его, но чувствую его притяжение, слышу треск новых линий разломов, раскалывающих древний камень. Дюжина малиновых пиктограмм расцветает, как опухоли в моем мозгу: Сбой подсистемы, Критическая температура хладагента, Прерывание основного канала.
Полупустая сжатая лампочка, выброшенная десятилетия, столетия или тысячелетия назад, колеблется, наполовину поднимаясь в углу обзора. Она падает вбок и скользит вдоль переборки, попав в ловушку пробуждающегося монструозного прилива.
Я стою на палубе под углом в сорок пять градусов. И мне кажется, что могу блевануть.
Падение под моими ногамина пределе чувствительности. Я молча благодарю сверхпроводящую керамику, пьезоэлектрические стропильные фермы, всю армировку. Всё то, что удерживает этот маленький мирлет от разрушения в пыль, пока Шимп играет в этом хаосе с законами физики. Я рассеяно и отчаянно молюсь физическим законам, чтобы они выполнили свою задачу. Затем падаю вперёд, вверх, наружу. Мы с Хакимом врезаемся в переднюю переборку как в резиновую ленту, натянутую до предела, высвобождаемся, и нас бросает вперёд.
* * *
Суртр триумфально взревел, вцепившись в нас, когда мы появились. Мы для негонеожиданный крохотный приз, оторванный от большего. Жгучие пауки прыгают и исчезают в слепящем тумане. Каркасные вихри магнитных сил, извивающиеся в нестерпимой жаре, вращаются динамо-машиной внизу, в гелиевом сердце гиганта. Или, может быть, это просто Шимп питает меня своими моделями и фантазиями.
Меня не покидает смутная уверенность, что это нереально: наши глаза, уши и кончики пальцев все слизаны напрочь, наши окна уже потемнели. Кожа и кости будут следующими, когда уже тёплый базальт размягчится до пластика.
Может быть это уже происходит. Но сказать больше нечего. Нам остаётся только падать, как падает эта атмосфера, сжимающаяся и мерцающая от нарастающей жары.
Я спасаю твою жизнь, Хаким. Тебе лучше, бл, ценить это.
* * *
Йейтс был неправ. Центр всё же устоял.
Теперь мы только наполовину слепы и всё ещё полностью баллистичны. Несколько глаз, изрытых катарактой, остаются тлеть на корпусе, большинство из них утрачено полностью. Обугленные пни искрят там, где раньше были датчики. Центр масс Эри вернулся в себя и мается от бессонного похмелья в подвале. Мы движемся по чистой инерции, такие же пассивные, как и любая другая скала.
Но мы прошли, и мы живы, и у нас есть десять тысяч лет, чтобы зализать наши раны.
Конечно, это не займёт много времени. Шимп уже развернул свою армию, они прожгли выход наружу через зашлакованные дверные проемыдюжину служебных туннелей, загрузив их свежеочищенными металлами, добытыми в самом сердце горы. И теперь они карабкаются по поверхности, как большие металлические насекомые, заменяя испорченные части рабочими и прижигая наши раны ярким светом. Время от времени то одно, то другое мёртвое окно вспыхивает, возвращаясь к жизни. Вселенная возвращается к нам байтами и кусками. Суртр кипит на нашем пути, все ещё обширный, но отступающий, горячий настолько, чтобы вскипятить воду даже в таком отдалении.
Я предпочитаю смотреть вперёд: глубокая успокаивающая тьма, водовороты звёзд, сверкающие созвездия, которые мы никогда больше не увидим и не сможем назвать. Просто пройдём через всё это.
Хаким уже должен быть внизу, в склепе, готовясь войти в криосон. Вместо этого я нахожу его на мостике правого борта наблюдающим, как по корпусу прыгают пальцы сине-белых молний. Это короткий клип, и он всегда заканчивается одинаково. Но он, кажется, находит какую-то ценность в повторных просмотрах.
Он поворачивается, когда я подхожу.
Сандуловичская плазма.
Что?
Электроны снаружи, положительные ионы внутри. Самоорганизующиеся мембраны. Живая шаровая молния. Хотя я не знаю, что они будут использовать как код репликации. Может быть, какую-то квантовую спиновую жидкость.
Он пожимает плечами.
Парни, которые обнаружили это, мало что могли сказать о наследственности.
Он говорит о примитивных экспериментах с газом и электричеством в какой-то ещё доисторической лаборатории за несколько дней до того, как мы запустились (я знаю: Шимп скормил мне архивный файл в тот момент, когда Хаким получил к нему доступ).
Мы их обнаружили! подчёркиваю я.
Эти существа, царапавшие наш порог, существовали уже за световые годы до того, как пещерные люди просто собрались вместе.
Нет, это не мы возражает Хаким.
Я жду пока он закончит мысль.
Они обнаружили нас. заканчивает он.
Я чувствую на лице тянущую полуулыбку, где-то в самом уголке рта.
Я вот продолжаю думать о всех этих странностях. продолжает Хаким. Система, которая выглядит так правильно на расстоянии и оказывается настолько неправильной после того, как мы решились на облёт. Вся эта масса, все эти потенциальные траектории, и единственный выходчерез чёртову звезду.
О, и ещё удобный ледяной гигант, который, так уж случилось, был прямо на нашем пути. Есть идеи, что это за странности?
Астрономические. я сохраняю невозмутимость.
Он качает головой. Стремящаяся к нулю вероятность.
Меня посещали те же сомнения. признаю я.
Хаким бросает на меня острый взгляд. Только сейчас?
Вся система, казалось, была нацелена на то, чтобы привлечь нас к звезде. И вспомни как оно потянулось вниз, чтобы схватить нас, когда мы оказались внутри. Твои молниеносные жуки: я не думаю, что они вообще были родными для планеты, даже если они плазменные.
Думаешь, они со звезды?
Я пожимаю плечами.
Звёздные инопланетяне, говорит Хаким.
Или какие-то дроны. В любом случае, ты прав, это не просто совпадение. Это был отбор проб. Ловушка.
И кем именно мы были бы в ней? Особями? Домашними питомцами? Охотничьими трофеями?
Почти. Может быть. Кто знает?
Может, приятелями, а?
Я замечаю новые нотки, внезапно проявившиеся в его голосе.
Может быть, просто союзниками, вдохновляется он. По несчастью. Потому что все на одного против общего врага, верно?
Это, в целом, хорошая стратегия.
Мне тоже было бы хорошо для разнообразия не быть плохим парнем. Быть тем, кто на самом деле вытащил наши задницы из огня, быть героем..
Пожалуй я соглашусь на союзников.
Потому что я вижу пару других совпадений, если прищурюсь. продолжает Хаким.
Хотя он не щурится. Он смотрит прямо сквозь меня.
Так же как Шимп связал меня с одним человеком из всего списка, так же и я вскоре пробил стену непонимания.
Это вряд ли совпадение, фыркаю я. Было почти невозможно найти кого-то, кто не
Ох..
Обвинение висит в воздухе как статическое электричество. Хаким ждёт моей защиты.
Ты думаешь, что Шимп использовал эту ситуацию, чтобы?
Использовал, говорит он, или придумал.
Да это безумие. Ты же видел это своими глазами, ты это всё ещё можешь увидеть
Я видел только модели в Баке. И ещё пиксели на переборках. Я не надевал костюм, чтобы пойти посмотреть самому. Для такого ведь нужно быть самоубийцей, верно?
Он определённо улыбается.
Они пытались вломиться, напоминаю я ему.
О, я знаю. Что-то стучало в дверь. Я просто не купился на то, что это было построено инопланетянами.
Ты думаешь, что всё это была какая-то уловка? я недоверчиво качаю головой. У нас будет доступ на поверхность через пару недель. Чёрт, да просто сделай дыру в Фабе прямо сейчас, выползи наружу через один из сервисных туннелей. Посмотри сам.
Посмотреть на что? На звезду с кормы? Он пожимает плечами. Красных гигантовкак грязи. И это не значит, что спецификации этой системы были настолько строгими, как утверждает Шимп. Это не значит, что мы должны были пройти, даже не значит, что мы прошли сквозь звезду.
Насколько я знаю от Шимпапродолжает он, последние сто лет его боты брили корпус лазерами и газорезками. Выжигали шлак, чтобы он выглядел красиво и убедительно. Как раз на случай, если я действительно выскочу посмотреть.
Хаким качает головой. Всё, что я знаю, это то, что с самого мятежа в этом углу был только один мешок с мясом, и ему было бы не очень хорошо, если бы с ним никто не поговорил.
Но вот как продолжать кого-то ненавидеть после того, как тебе спасли жизнь? с надрывом заканчивает он.
Меня изумляет, как люди мучаются в поисках причин происходящего. Просто для защиты своих драгоценных предубеждений.
Странность в том, добавляет Хаким, вполголоса, что это сработало.
Мне требуется момент для того чтобы это прочувствовать.
Потому что я не думаю, что ты участвовало в этом, поясняет он. Я не думаю, что ты вообще имело представление. Как бы ты смогло?
Ты даже не целый человек, продолжает Хакимты просто переоценённая подпрограмма. А подпрограммы не ставят под сомнение входящую информацию. В твоей голове всплывает мысль, и ты просто предполагаешь, что эта мысль твоя.
Ты веришь всему, что говорит тебе это жалкое железо, потому что у тебя нет выбора. Может быть его никогда и не было.
Как я могу до сих пор ненавидеть тебя за это? вопрошает он.
Я не отвечаю, поэтому он продолжает:Я не могу. Уже не могу. Я могу только