Так твой Балимар поправляется?
Да, ответила девочка. Он очень сильный.
Турауш принял решение. Может быть, Балимар еще не может отдать жизнестойкость прямо сейчас, но он может отдать мускульную силу. Он, конечно, должен чувствовать себя ответственным за детей, и если они вдруг уйдут в Башню Посвященных во дворце, его будет нетрудно убедить последовать за ними.
Я уверен, что это можно устроить. Сейчас мы пойдем, чтобы забрать ваши дары и накормить вас, а потом я потолкую с Балимаром.
Турауш взял крошечную руку девочки в свою. Издалека рассветный ветер доносил визгливый голос способствующего, убеждающего кого-то отдать жизнестойкость, затем послышался полный боли вой того, кто отдал свойство. Для Турауша, ведущего детей к дворцу, этот звук был слаще воркования горлиц.
Глава двадцать девятаяИзлучина реки
Нет ничего более благородного, чем посвятить свою жизнь тому, кто тебя не любит. Нет ничего более отвратительного, чем чувствовать, что должен принять этот дар.
Уже перевалило далеко за полдень, а Дирборн продолжал грести, и глаза его помутнели от усталости. Струйки пота проложили дорожки на его шее и носу, и рукава рабочей рубахи насквозь пропотели.
Мы уж почти на месте, сказал он. За той излучиной мы увидим замок.
Он греб несколько часов и, казалось, не чувствовал усталости, не останавливался, чтобы отдохнуть. Он следил за течением, удерживая лодку на середине реки на каждом повороте, чтобы максимально использовать скорость воды.
Чимойз дрожала, ее бил озноб. Она старалась не думать об этом, смотрела на спокойную зеленую воду и наслаждалась солнечным теплом, согревавшим ее кожу. Ей казалось, что тепло солнечных лучей прогоняет болезнь.
Ты уже решила, что ты отдашь? спросил Дирборн.
Метаболизм, ответила она, немного помолчав.
Передача этого дара была самой безопасной. Это не повредит ребенку и не доставит слишком много неудобств ей самой. Она легко может его отдать. Если Габорн победит и уничтожит опустошителей, тогда, через много дней, когда война окончится, она проснется, а все, что происходит сейчас, потеряет значение и исчезнет, как дурной сон.
Хм-м, пробормотал Дирборн. Ясно было, что он недоволен. Отдав метаболизм, Чимойз будет для него потеряна. Она будет спать, пока он будет стареть. Но не похоже, чтобы такая малость могла удержать ее от принятого решения.
Для нее путешествие вниз по реке напоминало приятную прогулку. Берега реки Уай заросли рогозом, и можно было видеть, как форель выпрыгивает из воды и хватает мошек. У самого берега плавали дикие утки, все время оборачиваясь в тревоге, плывут ли за ними их утята. А один раз Чимойз видела, как большой олень вскочил со своей лежки под яблоней.
Совершенно неожиданно для Чимойз, когда они прошли очередную излучину, впереди возник замок Сильваррестаокруженный стенами город на продолговатом холме; высокие сторожевые башни казались серыми стрелами, нацеленными в небо. Отсюда было почти незаметно, как сильно разрушил город Темный Победитель. Гнездо Граака скрывало большую часть повреждений Королевской Башни и Убежища Посвященных, а сожженные главные ворота не были видны за крепостными стенами. И только обгоревшая трава на ближних холмах напоминала, что здесь произошла страшная битва.
Чимойз с удивлением увидела, что замок окружен толпой. На холмах тут и там были раскинуты десятки тысяч ярких шатров и павильонов. Дым от очагов, на которых готовили пищу, серой паутиной висел над окрестными полями. Впереди, вдоль берега реки, были привязаны лошади.
До прихода Темного Победителя Чимойз жила в городе. Тогда четыреста тысячили даже большечеловек встали лагерем в полях вокруг, готовясь встретить Короля Земли. Габорн предупредил их, и они бежали и спрятались в лесах. Казалось, что теперь почти все они вернулись.
Посмотри, сказала изумленная Чимойз, это похоже на Хостенфест.
Днрборн, не переставая грести, повернул голову, посмотрел через плечо и удивленно фыркнул. Немного погодя они проплыли мимо берега, на котором сотни женщин и детей стирали белье или набирали воду в большие ведра.
Чимойз окликнула одну из женщин:
Почему все собрались к замку Сильварреста?
Королю Земли нужны дары, ответила женщина.
Не может быть, прошептала Чимойз Дирборну, чтобы так много людей собиралось отдать дары. Должна быть другая причина. Наверное, они пришли, спасаясь от крыс.
А крысы приходили прошлой ночью? спросил Дирборн другую женщину.
Приходили, ответила она. Потонули, когда попытались переплыть ров. С теми, что добрались до стен, расправились феррины.
Она, казалось, была мало озабочена этим происшествием, и Чимойз позавидовала. В Абельтоне пришлось выдержать настоящий бой с крысами.
И вот наконец Дирборн причалил, и Чимойз начала карабкаться на крутой берег реки Уай, по скошенным овсяным полям, пытаясь заметить следы битвы. Город выглядел мирным.
Крысы не убили ваших лошадей? спросила Чимойз у встречной старухи. Они не уничтожили ваши шатры?
Мы все были в замке, ответила та. Прятались. Мы забились во все подвалы и погреба.
И каждому хватило места? спросила Чимойз, не в силах поверить в это.
О нет, ответила старуха. Некоторые ушли в старые шахты в Даннвуд, и им было там так же удобно, как горошинам в стручке. Крысы туда даже не подходили. Я думаю, с крысами расправились феррины.
Чимойз уставилась на нее с недоверием. Нигде не было следов битвы. Солнце золотило поля. Коттеджи вдоль реки выглядели нетронутыми. Фермерские угодья вдоль дороги были похожи на разноцветное лоскутное одеялобелые стерни овса, зеленые заросли мяты, желтыецветущей горчицы, золотыеозимой пшеницы.
Днрборн заметил какие-то следы крысиного нападения только тогда, когда они прошли с сотню ярдов по направлению к городским стенам. Он указал сапогом на мертвую крысу, серый комочек под кустом травы у дороги, в ее брюхе все еще торчало сломанное копье феррина.
Чимойз тряслась в лихорадочном ознобе; в глазах Дирборна она заметила печаль, а выражение лица у него было задумчивое.
Что случилось? спросила она.
Мы счастливчики, сказал он. Мы сражались с маленькими крысами. Представь себе, если бы вокруг кишели твари вроде этой, но размером с дом. Вот с чем придется столкнуться нашим в Каррисе.
Чимойз знала, что на самом деле все обстоит еще хуже. Крысиные укусыэто не раны, нанесенные оружием. У крыс нет магов, творящих гибельные заклинания. Крысы не так коварны, как люди.
Она с удивлением посмотрела в лицо Дирборну. «Наши»так он назвал жителей Карриса. Но ведь они были иноземцами, живущими за сотни миль от границ этого города.
Это война, поняла она. Общая беда сделала нас всех братьями.
Она ускорила шаги, торопясь к городским воротам. У крепостного рва мальчишки граблями вылавливали из воды мертвых крыс и сбрасывали отвратительные трупы в плетеные корзинки. Один мальчик залез в воду по грудь и пытался копьем вытащить крыс, застрявших в зарослях кувшинок в тени крепостной стены.
Чимойз представила, как эти хищные твари перебирались через ров по спинам мертвых соплеменников.
Она оглянулась. Тени стали длиннее. Солнце мерцало над горизонтом среди пышных золотистых облаков. Скоро наступит ночь. Чимойз надеялась, что она успела вовремя. Она быстро шла вверх по Купеческой улице, где разносчики торговали разной едой, наполняя вечерний воздух запахом свежего хлеба и мяса, и ее рот наполнился слюной.
Только когда она прошла мимо Королевских ворот и вышла из купеческого квартала, она заметила, каким странным стал мир вокруг.
Издалека до нее доносились голоса способствующих, похожие на пение птиц; а прямо у Королевских Ворот собралась большая толпа.
Тысячи людей ожидали своей очереди передать дары; они расталкивали друг друга, стараясь пробраться в первые ряды. Какая-то женщина кричала:
Скажите способствующим, пусть поторопятся! У нас совсем не осталось времени!
После бывшей всего неделю назад битвы с Темным Победителем от Королевской Башни и Убежища Посвященных остались только развалины, и почти ничего не было сделано, чтобы разгрести груды расколотых камней. Но старые сараи и Большой Зал служителей уцелели. Из них и сделали импровизированную Башню Посвященных.
Яркие разноцветные павильоны совсем скрыли зелень травы; повсюду в их тени лежали обессилевшие люди.
Она смутно сознавала, что сараи переполнены, и шатры переполнены тоже, и больше некуда было положить Посвященных, кроме как на траву, до тех пор, пока не будет организовано какое-нибудь другое место. Те, кто отдал мускульную силу, лежали расслабленные, как новорожденные, пока слуги суетились вокруг них. Дюжины слепых мужчин и женщин сидели у очага, играя на лютнях и распевая старинные баллады, в которых слышался зов из далеких веков:
Подари себя, отдай свой дар,
Покуда не вышел срок.
Час, когда тьма нанесет удар,
Час беды недалек.
Подарим себя, отдадим дары!
И пусть велика цена
Будет наш лорд
Силен и тверд,
И прочь отступит война.
Неужели все эти людиПосвященные Короля Земли? удивленно спросила Чимойз.
Да! выкрикнул какой-то юноша.
Чимойз не могла разглядеть его в толпе. Но за стоявшим рядом столом сидел помощник способствующего, с пером и чернильницей, и писал что-то в длинном свитке. Это был молодой мужчина, не старше тридцати.
Как много даров ему нужно? спросила Чимойз.
Мы используем для него все печати силы, какие у нас есть, и надеемся, что этого хватит, ответил помощник. Если повезет, мы сделаем его Суммой Всех Людей.
Чимойз, потрясенная, озиралась вокруг. Уже отдавших дары были не сотни. Нет, тысячи людей лежали на зеленой траве. А посмотрев вниз, к подножию холма, она увидела повозки и лошадей, движущиеся издалекас юга из Баннисфера, с востока из Хобтауна и из сотен деревень с запада. Люди ехали со всем, что у них было, в замок Сильварреста. Десятки тысяч хотели стать Посвященными. А те, кто не удостоится чести соприкоснуться с печатью силы, с радостью будут защищать стены от любого врага, который попробует взять замок, превратив себя в живой щит между врагами Короля Земли и источником его Силы.
Это было величественное и славное зрелище: так много людей собрались вместе, чтобы сотворить легендуСумму Всех Людей. На какой-то момент Чимойз оттолкнули в сторону. Молодой способствующий прочистил горло и спросил:
Ты пришла сюда, чтобы отдать дар?
Желудок Чимойз сжался:
Да.
Что ты предлагаешь?
Метаболизм, сказала она. Это не повредит моему еще не рожденному ребенку.
У нас слишком много желающих отдать метаболизм, сказал способствующий. Он уже получил больше сотни. Что нам действительно нужнотак это жизнестойкость, грация и мускульная сила.
Он перечислил самые главные дары. Чимойз подумала: словно купец на рынке, который требует за свои товары больше, чем ты можешь заплатить. Передача любого из этих даров может убить отдающего. Чимойз и так уже чувствовала себя больной после крысиных укусов. Она не смела предложить жизнестойкость, чтобы болезнь совсем не доконала ее. А у тех, кто отдавал мускульную силу, часто останавливалось сердце или дыханиепросто потому, что у легких и сердца не оставалось сил двигаться. Чимойз не думала, что у нее хватит сил пойти на такой ужас: лежать без сил, беспомощной, не иметь сил вздохнуть и знать, что ты уже умерла.
Грацию, сказала Чимойз, стараясь, чтобы в голосе ее звучало больше уверенности, чем она испытывала.
Может, если я отдам Габорну грацию, думала она, я искуплю грех своего отца.
Ее отец когда-то отдал грацию Раджу Ахтену, самому страшному врагу Габорна, который тоже хотел стать суммой всех людей.
Писец сделал какую-то пометку в своей книге, добавив к счету Габорна ее дар грации. Она была всего лишь одной из тысячи. Он не спросил у Чимойз ее имя, не поблагодарил ее и не пообещал, как полагалось, ухода и компенсации на весь остаток ее жизни.
Ее дар был и в самом деле даром, подарком, и наградой было само право отдать его.
А вы, сэр? спросил писец, глядя мимо Чимойз на Дирборна.
О, поспешила объяснить Чимойз, это мой друг, он только проводил меня
Днрборн положил руку на ее плечо и мягко отодвинул ее в сторону.
Мускульную силу, сказал он с непоколебимой решимостью. Я отдам ему мою силу. И да помогут ему Силы нанести удар
Он сжал кулак и потряс им, будто хотел нанести этот удар собственной рукой.
Чимойз посмотрела в лицо Дирборна; она не могла представить себе, чтобы лицо мужчины могло выражать такую несокрушимую твердость. Она считала его щенком, слабым и болезненным. Но теперь она вспомнила, как он весь день, без отдыха, греб в лодке. Что-то в нем переменилось.
Чимойз поняла: крысиная чума была послана, чтобы сломить Гередон, но мы вместо этого только укрепились в своей решимости.
Глава тридцатаяВсеславный
Всеславные разговаривают не так, как люди; только в сердце того, кто жаждет услышать, отзовется их шепот.
Габорн мчался вниз по кажущейся бесконечной винтовой лестнице; обычный человек потратил бы много дней на то, чтобы преодолеть ее. Из Подземного Мира поднимались потоки горячего воздуха, обжигая ему лицо. Воды здесь не было, освежиться было нечем.
Битва в Гередоне закончилась, и те, кому суждено было умереть, умерли.
Теперь должна была начаться бойня в Каррисе.
Габорн чувствовал Аверанона была далеко внизу, все еще живая.
За последние несколько днейнасколько Габорн мог чувствовать времяПосланник Тьмы провел его через двери, которых ни один обычный человек не смог бы открыть; ему приходилось пролезать вниз по трубам и вверх по лестницам в таких местах, куда люди не посмели бы пойти.
Подземный Мир был прорыт и населен не только опустошителями, и Посланник Тьмы выбирал свой путь то по ходам гигантского червя, то по туннелям опустошителей. Габорн мчался мимо огромных водопадов и через затопленные пещеры. Дважды он терял путь и с трудом находил его снова.
Казалось, проходили дни, а он все бежали обдумывал, что он будет делать, когда встретится с Великой Истинной Хозяйкой.
Она должна быть готова к встрече. Она сильна в искусстве колдовства, сильна настолько, чтобы осмелиться бросить вызов самим Силам. Более того, она стала прибежищем локуса, существовавшего от начала дней.
Собирался ли Эрден Геборен сражаться с ней своим копьем? Габорн взвесил на руке древний дротик опустошителей, изучил его алмазный наконечник. На нем были начертаны руныруны Усиления Земли, чтобы укрепить древко и не дать ему сломаться. Кроме этого, ничего особого в этом оружии не было. Это было просто копье, вырезанное из кости.
Нет, не копьем, подумал он. Локус вроде этого убить невозможно. Этозло, самая сущность зла.
Желудок Габорна сжимался от голода, но он жаждал ответа на свой вопрос больше, чем пищи.
Глубокая трещина в несколько сотен футов шириной пересекла его путь. Он разбежался и прыгнул без особого усилия, но, приземлившись на противоположной стороне, сломал лодыжку. Некоторое время ему пришлось посидеть, дожидаясь, пока его дары жизнестойкости сработают. Вскоре кость сросласьи он снова был в пути.
Он старался извлечь со дна памяти все, что когда-нибудь слышал о Всеславных и Светлейших, об Эрдене Геборене, о великом врагео том, кого называли Вороном. Вдруг он вспомнил то, что читала Йом. Эрден Геборен описал, какими он увидел Светлейших при первой встрече с ними, и он сказал о них так: «Их бронядобродетель, их мечправда».
Тогда он подумал, что Эрден Геборен старался как-то передать то воплощенное добро, которое увидел в этих людяхистинных людях из другого мира.
Теперь же Габорна словно озарило: эти слова были написаны не сразу после первой встречи со Светлейшими, а десятилетия спустя. Что если, думал Габорн, слова Эрдена Геборена надо понимать буквально?
Что, если Человек, как сосуд, думал Габорн. Наверно, этот сосуд наполнен светом? И он может быть наполнен тьмой Если я полон света, то как тьма сможет найти во мне место для себя? В таком случае тьма что-то должна удалить из меня.
Он помнил книгу, которую Эмир Туулистана прислал Королю Сильварреста, книгу с рисунками. На рисунках была изображена Собственность человека, вещи, которые ему принадлежат. Среди них было видимое имуществота собственность, которую можно увидеть глазами: его дом, его тело и его добро. Общественная Собственность включала все отношения с обществом: его семья, его город, его страна и его доброе имя. Невидимая Собственность включала все невидимые вещи: его время, его свободу действовать, пространство внутри его тела.