Они принялись искать в подпалубном пространстве крепления аварийных ставней. Нашлось как минимум три.
Давайте не будем рисковать и зайдем за ту, что ближе к кабине, сказал Девятый.
Можно просто разнести панель и вырубить все. «Включая гравитацию. Шикарно». Обычно это активирует аварийное задраивание.
Девятый приложил ладонь к шлему. Это была еще одна нервная привычка; еще во время особо стрессовых ситуаций он начинал злиться на Пятого.
Дар, ты нас слышишь?
Уже практически готово, ответил голос Дармана.
Пятый взглянул на часы. Осталось пятнадцать минут.
Ладно, если Дар взорвет эту штуку удаленно и аварийная переборка опустится, то мы будем заперты между ней и дверью кабины.
А если там есть воздух, то мы сможем эту дверь открыть и познакомиться поближе с оставшимися тремя хутууне.
Или же, сказал Пятый, окажется, что там вакуум, и тогда и нам конец.
Если ничего не делать, то точно будет конец, ответил Дарман, появляясь из-за плеча Пятого с лентой термального детонатора. Давайте идите туда и ждите, пока я установлю таймер.
Надо послать «Красный ноль».
Давайте подождем. Как знать: может, и эвакуировать будет некого, сказал Девятый, направляясь обратно по коридору. Пятый посмотрел ему вслед, затем пожал плечами, перевел взгляд на Дармана и похлопал по открытой панели.
Спасибо, Тошнотик, сказал он.
Глава 3
СНМ. Заняты.
Холодный ветер, продувавший открытый пассажирский отсек штурмового СНДК, который летел со скоростью пятьсот километров в час, определенно остужал голову, но такое же действие оказывали оглушительный рев воздуха и бешеные рывки корабля: пилот маневрировал, срывая прицел наземных орудий ПВО.
Теперь Этейн понимала, чем хороша герметичная броня солдат. На ней же были лишь плащ да несколько броневых пластин в верхней части тела, которые защищали от выстрелов, но сами по себе ничего не утепляли. Она призвала на помощь Силу, чтобы не замерзнуть, и удостоверилась, что страховочный трос надежно закреплен на поручне у переборки.
Весело вам будет, когда вернетесь в штаб, генерал, ухмыльнулся клон-сержант. Затем он надел свой шлем и загерметизировал его. Звали его Лязгун. Этейн решила спроситьпочему будет весело.
Я не видела сигнал, осторожно ответила она. Ну или заметила его слишком поздно.
Забавно было посылать СНМ, прозвучал его голос, искаженный скрывавшим его лицо шлемом.
Забавно? Ох
В воздухе повисло молчание.
Так отклоняют приглашение на приемПВП. «Прошу вашего присутствия». «Сожалеем, никак не можем».
Да, весело точно будет. Этейн все еще не запомнила всей кучи сокращений и сленговых терминов, которая на нее свалилась за последний год. Она с трудом могла уследить за всем, что придумывали солдаты: их необычайная способность видоизменять язык под свои нужды породила среди клонов множество субкультур. Этейн уже подумывала, не завести ли себе протокольного дроида.
Но она уже знала, что такое «сундук». По словам Дармана, СНДК/вточнее, в данном случае более крупная грузовая модельбыл самым прекрасным видом транспорта, когда нужно срочно откуда-то убраться. Сейчас уж точно создавалось такое ощущение.
«Действительно, СНМ. Как я могла быть такой глупой?» Солдаты думали, что она такая же остроумная, как и Пятый, да еще и немного с показушной храбростью. А она, оказывается, попросту не поспевает за все развивающимся своеобразным жаргоном и использует его без особой оглядки.
Я уверена, что они меня простят, если у вас все получится, сержант.
Ее голос заглушил рев двигателей двух перехватчиков V-19 «Поток», которые пролетели мимо и исчезли вдали. Они направлялись несколько проредить ряды дроидов, находившихся между густым лесом, где сейчас были прижаты оба батальона группы «Сарлакк», и тонкой полосой на берегу дельты реки, где пилоты могли бы посадить транспорты. Дроиды, как однажды сказал Дарман, в густых лесах действовали плохо.
Этейн на это надеялась.
Штурмовой транспорт резко пошел вниз, спустившись до уровня верхушек деревьев. Листва в полете выглядела размазанной, что позволяло примерно представить скорость, с которой они летели. Еще один «сундук» снизился по левому борту. Всего поблизости было тридцать четыре корабля, летевших в рассредоточенном боевом порядке. Все они направлялись к зоне эвакуации.
Три минуты, генерал, сообщил пилот по интеркому. По правому борту послышался треск, за которым последовала вспышка взрыва. По нам ведет огонь ПВО жестянок, так что мы еще немного спустимся. Держитесь.
На сей раз Этейн даже не вздрогнула. Адреналина в ее крови сейчас было столько, что она отчетливо осознавала каждый источник опасности, при этом действуя на совершенно автоматическом первобытном уровне безболезненной и холодной логики. Как говорил один из солдат, «слишком страшно, чтобы паниковать».
Три минуты тянулись одновременно и как три часа, и как три секунды.
Красный бластерный огонь дроидов осветил линию деревьев. «Сундук» пошел на снижение по спирали. Этейн не думала и не чувствовала, она просто спрыгнула вниз, когда до земли оставалось около десяти метров, обогнав спускавшееся на тросах отделение из четырех клонов-солдат и сержанта с зелеными полосами на броне. Умение направлять Силу порой помогало в самый неожиданный момент. Этейн приземлилась перед отделением, навела «ударник» одна рука на прикладе, другая под стволоми прочесала зелень вокруг.
Этейн чувствовала, как рядом садились другие штурмовые транспорты, поднимая в воздух грязь и палую листву, но видела лишь то, что было перед ней: два взвода из группы «Сарлакк», отстреливавшиеся от боевых супердроидов на краю опушки, и ее отделение, занявшее позиции по сторонам от нее.
Десяток электромагнитных гранат и разряд из «ударника» заставили половину дроидов замереть. В такие моменты Этейн жалела, что у нее нет шлема с комлинком и приходилось пользоваться переговорником, прикрепленным к ее рукев самом неудобном месте: Сила не сообщала таких подробностей, как «отряд БСД численностью в сто единиц приближается к точке зелень-двадцать». К тому же сейчас в Силе было столько хаоса и боли, что было трудно сосредоточиться.
Так что она сделала то, чему ее учили с четырех лет. Пошла в бой.
Она побежала, а ее отделение следовало за ней в странном молчании, не отставая и поливая дроидов голубым огнем, пока Лязгун не активировал наружный динамик своего шлема:
Они приближаются к берегу. Простите, генерал! В строю дроидов крупные прорехи.
Связи нет, ответила Этейн. Все лишние слова попросту улетучились из ее головы. Ударное ружье казалось все тяжелее, а заряд все уменьшался: с каждым выстрелом индикатор энергии сдвигался ближе к нулю. Еще две очереди смели трех БСД и одно деревце. Сколько еще?
Передовой пост наведения сообщает, что приближаются две сотни БСД с танками, пеленг двадцать градусов. Ими занимаются четыре «Потока»
Еще несколько V-19 пролетели над их головами, и белый шар огня с желтыми всполохами по краям озарил лес, контрастируя с силуэтами деревьев и бежавших людей. Командующий авиагруппой «Бесстрашного» определенно читал ситуацию. Неудивительно, что все так любили пилотов.
Лязгун лег на живот и принялся поливать огнем БСД, которые направлялись в сторону зоны посадки штурмовых транспортов. Этейн не раздумывая последовала его примеру. Судя по кивкам, сержант получал информацию по внутришлемному комлинку.
«Сарлакки» пробиваются к зоне эвакуации по всему берегу, генерал. «Бесстрашный» направляет остальные «сундуки» на север.
Известно что-нибудь о генерале Ваасе Га?
На мгновение ей показалось, что Лязгун притих.
В одном километре отсюда вместе с командиром Гри, запрашивает поддержку с воздуха.
Два штурмовых транспорта приблизились на достаточное расстояние, чтобы Этейн заметила их краем глаза. Из-за деревьев группками стали выбегать солдаты, некоторые несли раненых товарищей. Этейн надеялась, что медицинские дроиды IM-6, которых имелось по одному на каждый «сундук», сумеют оказать им первую помощь, ведь на каждого придется по десятку бойцов. Один из транспортов приземлился вновь неподалеку от опушки леса. Люк по правому борту был закрыт, принимая на себя выстрелы дроидов, от которых сыпались искры, в то время как орудие вело огонь комбинированными лазерными лучами по БСД.
Стрелок, торчавший на виду в шаре из транспаристали на правом крыле, поливал дроидов огнем на уровне бедра. Этейн видела, как в сторону транспорта бежали фигуры в белой броне, исчезавшие предположительно в люке по левому борту. Непрерывный поток лазерных лучей, извергаемых пушкой, казался замороженным во времени.
На мгновение Этейн задумалась, что в данной ситуации использование лазерных пушек, а также применение более грозного вооружения вроде радиационных снарядов слишком опасно для солдат. Во рту резко пересохло, а сердце начало скакать с такой скоростью, что она едва различала его удары, и все же она смогла на мгновение задуматься о таких вещах.
Она продолжила вести огонь. Пальцы лежали на спусковом крючке, пока заряд ударного ружья не закончился.
Ого, жестянки прорываются сюда
Этейн сосредоточилась. Пятеро человек, что окружали ее, стали размытыми белыми полосами и завихрениями живой энергии Силы. Первый боевой дроид подбежал к ним, и девушка попросту послала бесполезное ружье Силой прямо в грудь железяки, оставив на ней вмятину и отправив безголовое туловище в полет.
Внезапно она заметила за следующим дроидом вспышки голубой энергии, которые выглядели как непрерывный фон, хотя на самом деле это были выстрелы из DC-15. Этейн уронила ружье и достала световой меч, потому что больше у нее ничего не оставалось.
Вспыхнул синий клинок, хотя она и не помнила, как нажала на кнопку активации. Меч описал дугу, и груда металла без ног опрокинулась на землю. Дроид сначала завалился на один бок, как дерево, а потом упал прямиком на свою конечность с оружием и содрогнулся, когда заряд его собственной винтовки разорвал его на части. Раскаленные осколки опалили плащ и кожу, но Этейн ничего не почувствовала.
Она встала на ноги, держа световой меч обеими руками, и посмотрела на следующего дроида. Этейн видела, как двое из ее отделения ведут огонь лежа, а Лязгун, приподнявшись на одно колено, швырнул гранату в приближающуюся шеренгу из десятка БСД.
А дроиды все продолжали наступать. Как и клоны-солдаты. Как и она сама.
«Все мы одинаковы. Никто не думает, все просто реагируют».
Этейн отразила залп красного огня, без раздумий вращая световым мечом. Каждое «вж-ж-ж!» от столкновения энергии было одновременно первым и последним: Этейн работала и работала, блокируя выстрел за выстрелом, которые как будто лились бесконечно. И вдруг она столкнулась со следующим дроидом. Девушка взмахнула клинком, ее осыпало кусками кабеля и обломками металла. Тут рука в белой перчатке схватила Этейн за плечо и с силой потянула в сторону.
Хватит, генерал, «сундук» готов взлетать. Лязгуну пришлось фактически оттащить ее от груды уничтоженных дроидов и затолкать внутрь штурмового транспорта. Мы сделали все возможное, отсек заполнен. Вперед! Бегите!
Схватив ударное ружье, Этейн побежала обратно тем же путем, ничего не видя от застилавшего глаза адреналина. Но перед тем как забраться в транспорт, она замерла, одной ногой ступив на край, и оглянулась назад, чтобы подсчитать тех, кто за ней следовал. Один два три четыре солдата и Лязгун. Все на месте. Этейн запрыгнула внутрь в тот же момент, когда ее схватила за запястье и потянула рука в бронированной перчатке. Девушка не знала, кто этот солдат. Но теперь он был одним из ее бойцов.
Штурмовой транспорт взмыл вертикально с такой скоростью, что желудок, казалось, ушел в пятки.
Леса и плодородная дельта постепенно уменьшались, а потом и вовсе потемнели. Люки закрылись, и Этейн оказалась в тесном пространстве, окруженная горелой грязной броней. Всюду стоял запах крови и паленой плоти. Первобытные защитные механизмы сдались, и она задрожала.
Лязгун снял шлем, их взгляды встретились. Столь странный момент, словно бы они оба смотрели в зеркало: Этейн знала, что на ее лице написан тот же шок, глаза распахнуты и не мигают. Инстинктивно они взяли друг друга за предплечья и слегка пожали. Лязгун тоже дрожал.
Затем они одновременно разжали руки и отвернулись друг от друга.
«Да, подумала Этейн. Все мы одинаковые».
Когда она абстрагировалась от гула корабля, который мчался к «Бесстрашному» на скорости шестьсот шестьдесят километров в час, стало необычайно тихо.
Нет, один IM-6 не мог справиться с сорока бойцами, которые набились в отсек, рассчитанный на тридцать. Особенно когда четверть из них были ранены.
Когда Этейн прислушалась и адреналиновое опьянение несколько спало, она поняла, что тут не так уж и тихо. Было слышно тяжелое дыхание, приглушенные вскрики боли ихуже всегобессвязные стоны, которые нарастали до громкого вскрика и потом затихали.
Этейн двинулась по отсеку, перешагивая через бойцов, которые сидели на корточках или на коленях. Спиной к переборке сидел один солдат, которого поддерживал руками брат. Шлем и нагрудная пластина были сняты, и Этейн даже без меддроида поняла серьезность раны на груди, из-за которой у него изо рта шла кровь.
Медик! Она обернулась. Медик! Этому человеку нужна помощь, немедленно!
Медицинский дроид появился словно бы ниоткуда, распрямившись над группой солдат, которыми занимался. Его двойные фоторецепторы уставились на нее:
Генерал?
Почему этому бойцу не оказана помощь?
Классификация пострадавшегоХ, ответил дроид и снова присел, вернувшись к текущему пациенту.
Надо было понять самой: на плече солдата была отметка «Х». Этейн надеялась, что он этого всего не слышал, но он, скорее всего, и так уже знал, учитывая отсутствие какой-либо сентиментальности каминоанцев в отношении клонов. «Код X обозначает слишком тяжелое ранение. Не выживет даже в случае хирургического вмешательства. Сосредотачивать усилия необходимо на коде 3, затем на коде 5».
Девушка глубоко вздохнула и напомнила себе, что все-таки она джедай. А джедаи, как известно, не только световым мечом махать способны. Она присела рядом с бойцом и взяла его за руку. Его хватка была удивительно крепкой для умирающего.
Все хорошо, сказала Этейн.
С помощью Силы она попыталась понять, насколько серьезна рана, визуализировать ее, надеясь замедлить кровотечение и удерживать разорванную плоть вместе, пока «сундук» не сядет в ангаре. Но, обрисовав ранение у себя в голове, она поняла, что не сможет спасти солдата.
Этейн поклялась никогда больше не влиять на разум клонов без их позволения: в прошлом она помогла Атину справиться с горем, а Девятому придала уверенности, когда он в ней нуждался; в обоих случаях она их не спрашивала. С тех пор Этейн избегала этого. Воля клонов не была слабой, что бы там люди ни думали. Но этот боец умирал, и ему нужна была помощь.
Я Этейн, сказала девушка. Она сосредоточилась на его глазах, каким-то образом увидев за ними бесцветный омут, и подумала о покое. Затем она протянула руку к солдату, который поддерживал раненого, и одними губами прошептала: «Медпакет». Она знала, что у солдат всегда при себе одноразовый шприц с мощным обезболивающим; Дарман не раз использовал их при ней. Бояться нечего. Как тебя зовут?
Пятый, ответил солдат. На мгновение это вогнало Этейн в ступор, но Пятых было много в этой армии, где у солдат вместо имени был набор цифр. Брат раненого беззвучно произнес: «Нет» и показал Этейн использованные шприцы: они закачали в него все, что было. Спасибо, мэм.
Если она могла повлиять на его мысли, то могла и запустить выброс эндорфинов. Этейн направила на это всю свою силу воли.
Боль уходит. Лекарство работает. Чувствуешь, да? Если Сила вообще работала, то именно сейчас она должна была прийти на помощь. Этейн внимательно смотрела на лицо бойца, видя, как мускулы его челюсти постепенно расслабляются. Как ты?
Лучше. Спасибо, мэм.
Держись. Ты можешь почувствовать сонливость.
Его хватка все еще была крепкой. Этейн сжала его руку в ответ и подумала: понимает ли он, что она лжет, и решил просто принять эту ложь ради своего успокоения? Больше боец ничего не сказал, но и стонать перестал. Его лицо было спокойным.
Этейн аккуратно приобняла солдата, положив его голову себе на плечо. Она просунула одну руку между головой клона и переборкой, а другой продолжала сжимать его ладонь. В таком положении она просидела минут десять, сосредоточившись на образе холодной бледной бездны. Затем клон закашлялся. Его брат взял его за другую руку, и Пятый, чье имя служило Этейн болезненным напоминанием о друге, которого она не видела уже многие месяцы и могла больше никогда и не увидеть, проговорил: