Тройной ноль - Карен Тревис 9 стр.

Мужчиной можно было стать за год, и все бойцы здесь были мужчинами. Та наивная чистая целеустремленностьжажда коте, то есть славы,  которая наполняла их, когда они покинули Камино, теперь исчезла. Стерлась горьким опытом. Они многое повидали, многое пережили, они теряли братьев, они разговаривали и делились опытом. И они были уже не теми, что раньше.

Они шутили, обменивались слухами, сбивались в субкультуры, оплакивали погибших. Но жить без войны не могли. И это казалось неправильным.

Этейн чувствовала это, пока ходила по ангару, разыскивая солдат, которым она могла помочь. Ощущение детской наивности, что сбило ее с толку, когда она впервые повстречала Дармана на Киилуре, полностью отсутствовало. Сейчас в этом огромном ангаре Силу окрашивали два оттенка: смирение и всеподавляющее ощущение одновременно индивидуальности и общности.

Этейн казалась себе незначимой. Клонам она была не нужна. Они были уверены в своих способностях, стали личностями, несмотря на то что, по мнению каминоанцев, были предсказуемыми стандартными боевыми единицами. И они держались друг друга.

Она слышала, как солдаты негромко разговаривали. Иногда проскальзывали словечки на мандоа. Этот язык знали немногие простые солдаты, но каким-то образом он распространялся среди бойцов через таких людей, как Скирата и Вау. И они держались за этот язык. Учитывая то, что Этейн знала о мандалорцах, она понимала почему.

Только в мандалорской культуре можно было найти объяснение того, зачем сражаться за чужое лично для тебя дело. Просто из самоуважения наемникавнутреннего, непоколебимого, основанного на навыках и братстве.

Но наемникам платили, и рано или поздно они все же возвращались домойгде бы этот дом ни был.

Один из бойцов терпеливо ждал медика. На его плече была метка приоритетностицифра «пять», ходячий раненый. На броне была кровь, шедшая из осколочной раны на голове. Клон держал свой шлем на коленях, пытаясь его отчистить тряпкой. Этейн присела рядом и похлопала его по руке.

 Генерал?  спросил клон.

Девушка уже настолько привыкла к их внешности, что лишь спустя несколько мгновений увидела черты Дармана в лице этого солдата. Они были, конечно же, идентичны, если не считать тысячи и одной крохотной детали, делавшей каждого уникальным.

 Ты в порядке?

 Да, мэм.

 Как тебя зовут? Я не про номер, если что.

 Най.

 Держи, Най.  И она протянула ему свою бутылку воды. За исключением двух световых мечей, один из которых принадлежал ей, а другойее погибшему наставнику, да еще ударного ружья и комлинка, больше при ней ничего и не было.  Больше, к сожалению, я не могу тебе ничего дать. Я не могу тебе заплатить, я не могу тебя повысить в звании, не могу отправить в увольнительную, и я даже не могу тебя приставить к награде за храбрость. Прости, я действительно не могу. И мне жаль, что тебя так используют и что я ничего не могу поделать, чтобы изменить ваши жизни к лучшему. Все, что я могу сделать,  это попросить прощения.

Най, мягко говоря, был удивлен. Он посмотрел на бутылку и сделал большой глоток. Судя по выражению его лица, он тут же почувствовал облегчение.

 Все в порядке, генерал. Спасибо.

Внезапно Этейн поняла, что в ангаре стало тихо, а это уже что-то да значило, учитывая огромное пространство и количество солдат. И все они слушали.

От столь неожиданного внимания она почувствовала, как ее лицо залилось краской. И затем по всему ангару прокатилась волна аплодисментов. Этейн не знала, означало ли это то, что они были согласны, или же они просто поддерживали офицера, который, как она резко осознала, выглядел как ходячий кошмар и явно с трудом приходил в себя после битвы.

 Каф и смена одежды, генерал,  сообщил Гетт, нависнув над ней.  Вам явно полегчает, когда вы пару часов поспите.

Гетт был очень любезным командиром и великолепным офицером космического корабля. Он-то и держал все здесь в своих руках. Во всех смыслах он был командиром корабля. Он, а не Этейн. И родись он на Корусанте, Кореллии или Алдераане, наверняка сделал бы блистательную карьеру. Но его вырастили в пробирке на Камино, и его искусственно укороченная жизнь была совсем другой.

Этейн решила: когда она вернется, то разыщет Кэла Скирату и будет умолять его разъяснить ей смысл всего этого. Пока не поздно, она найдет отделение «Омега» и в лицо им скажет, как они ей дороги. Больше всего она хотела сказать это Дарману. Она не переставала о нем думать.

 Вы говорили серьезно, генерал,  сказал Гетт, провожая Этейн к ее каюте.

 Да. Именно так.

 Я рад. Какой бы беспомощной вы себя ни чувствовали, солидарность для нас многое значит.

Девушке резко захотелось, чтобы Гетт отправился домойтуда, где его ждет семья, друзья. И она задумалась: хочется ей этого для него или для себя?

 Меня однажды учили видеть с завязанными глазами,  сказала она.  Это был куда более важный урок, чем я себе представляла. Тогда я думала, что это нужно лишь для того, чтобы я могла наносить удары световым мечом, руководствуясь только Силой. Но теперь я понимаю, зачем нужна Сила. Я вижу то, что прячется за лицами.

 Но вы ничего не измените, если будете себя винить.

 Да. Ты прав. Но я ничего не изменю и в том случае, если буду притворяться, что ни за что не несу ответственности.

В этот момент она с уверенностью могла сказать, что Сила вознесла ее из одного состояния бытия, повернула и направила на другой путь. Она могла изменить положение дел. Конечно, не мгновенно и не для тех бойцов, что находились здесь, но она могла каким-то образом изменить будущее для таких солдат.

 Если вам будет спокойнее, генерал, то я не знаю, чем бы мы иначе занимались,  сказал Гетт.  Ну и шуточек хороших тут изрядно можно услышать.

Он, отдавая честь, коснулся пальцами лба и покинул ее каюту.

Клоны действительно находили над чем посмеяться, хотя их окружали боль и смерть. Юмор Гетта было сдержанным, изобретательным и фривольным,  кажется, обычное дело для тех, кто носит форму: если не понимаешь шуток, не стоит идти в армию. Она не раз слышала, как солдаты «Омеги» цитировали эту фразу Скираты: нужно уметь смеяться, иначе утонешь в слезах.

Этейн уставилась на засохшую кровь на своем плаще, и, хотя воспоминание было отвратительным, она не могла заставить себя стереть его, смыв пятна. Она запихнула одежду под матрац своей кровати, закрыла глаза и даже не помнила, как легла.

Вдруг девушка проснулась.

Она проснулась, а корабль сменил курс и набрал скорость. Она почувствовала это. Но разбудило ее не это, а возмущение в Силе.

«Дарман».

Она почувствовала легкую вибрацию, говорившую о том, что двигатели «Бесстрашного» включились на полную мощность.

Этейн села, спустила ноги на пол и растерла болезненный комок в лодыжке. За дверью, что вела в ее каюту, висело чистое одеяние джедая. Этейн понятия не имела, откуда команда могла его достать. Она вымыла лицо у раковины и наконец-то посмотрела на себя в зеркало. На нее глядело бледное исцарапанное и быстро стареющее лицо незнакомой женщины.

Но теперь она по крайней мере могла смотреть себе в глаза.

Этейн надела чистое одеяние и принялась закреплять на поясе оба световых мечасвой и наставника, мастера Каста Фулье, который постоянно носила с собой из сентиментальности и прагматичной осторожности. Тут она услышала снаружи звук приближающихся шагов. Кто-то постучался. Она открыла дверь при помощи Силы, с облегчением осознавая, что не настолько устала, чтобы не суметь такое сделать.

 Генерал?  обратился Гетт. Он протянул ей чашку кафа. Коммандер явно выглядел расслабленным для человека, чей корабль внезапно вызвали куда-то.  Прошу прощения, что побеспокоил так рано.

 Спасибо, коммандер.  Этейн взяла чашку и заметила, что ее руки дрожат.  Я что-то почувствовала. Что случилось?

 Я взял на себя смелость, генерал. Надеюсь, вы не обидитесь, но я отдал новый приказ.

Этейн не могла себе представить, чтобы такое ее хоть раз могло побеспокоить. Однажды она сама приказала Дарману поступать именно так, если ему покажется, что она облажалась. Клоны куда лучше знали свое дело, чем она.

 Гетт, ты же знаешь, я тебе полностью доверяю.

Он обезоруживающе ухмыльнулся, что напомнило ей о Пятом, только не было того ощущения, что он отчаянно пытается всех развеселить.

 Я направил корабль в сектор Тинна. Мы получили сигнал «Красный ноль», и я подумал, что вы захотели бы на него ответить. Денек-другой нисколько не изменит шансов раненых на выживание.

«Красный ноль». Сигнал бедствия, приказ всем кораблям оказать помощь при некоем чрезвычайном происшествии. Явно что-то серьезное. Даже эвакуация сорок первого не была «Красным нолем».

 «Красный ноль» для меня всегда в приоритете.

 Я так и подумал.  Когда Этейн осушила чашку, он протянул руку, чтобы забрать ее.  Особенноучитывая то, что этот сигнал послало отделение «Омега». У них там веселуха, генерал.

Этейн тут же подумала о Дармане. Сила всегда старалась, чтобы Этейн получала самую важную информацию. «Дар».

Глава 4

367 ДНЕЙ ПОСЛЕ БИТВЫ НА ДЖЕОНОЗИСЕ

В кабине пилота было темно хоть глаз выколи, но уж лучше экономить энергию, чем помереть.

С той же целью Пятый поддерживал температуру своего костюма на минимуме. Он ненадолго включил фонарик, чтобы взглянуть на связанных и дрожащих подозреваемых, лежавших на полу,  человека и, как ни странно, парочку ни́кто. Пятый видел ни́кто только в базах данных, где указывались те части их тела, куда стоит стрелять, чтобы их прикончить. Они были крепкие ребята. По данным разведки, они могли одолевать джедаев. Говорили, что у них даже есть оружие, способное отражать удары светового меча и уничтожить его. Может, джедаям тогда стоило запастись ИЭР-лазерами.

Когда Дарман просканировал пленников, он обнаружил на них остатки взрывчатки. Учитывая данные разведки и зашифрованную информацию на их планшетах, как говаривал Скирата, этих типов взяли с поличным. Но от удовлетворения после поимки верных целей до получения от них полезной информации путь был неблизкий.

Пятый достал из рюкзака термоодеяло из пластфольги и накрыл им человекаему холод причинял больше неудобств, чем ни́кто. Потеря подозреваемого из-за переохлаждения исключалась, особенно после всего того, через что прошлось пройти, чтобы этих подозреваемых захватить. Обернуть тело при нулевой гравитации было тем еще фокусом, но хотя бы тошнота отступила.

Каждый раз, когда человек вздрагивал, ультралегкая пластфольга отлетала от него. Пятый вздохнул и достал свое универсальное решение любой проблемытолстую клейкую ленту. Сначала он прикрепил свою ногу к поручню, чтобы не улететь, а затем зафиксировал термоодеяло на подозреваемом. После этого он и самих подозреваемых приклеил к палубе. Как много проблем могла решить клейкая лента!

 Нет, укутывать тебя и рассказывать сказку на ночь я не собираюсь.  (В ответ человек злобно зыркнул на него. Теперь у него имелся шикарный фингал под глазомрезультат слишком яростных попыток сопротивляться Дарману.)  Хорошей концовки у таких сказок не бывает.

Судя по идентификации, человека звали Фарр Орджул, но никто из бойцов этому не верил. Ему было около тридцати лет: белокурые волосы, резкие черты лица и очень светлые голубые глаза. Ни́кто заявляли, что их зовут Мтрули и Гиск,  по крайней мере, так было написано на их шахтерских лицензиях, поскольку никто из заключенных говорить не спешил.

Согласно ТПДтиповому порядку действийнеобходимо было не давать заключенным говорить друг с другом, до того как их «обработают». Но в стандартных процедурах не было сказано, что делать в том случае, если воздух кончится раньше, чем найдешь дознавателя.

Девятый слегка наклонил голову к Орджулу:

 Можешь поговорить с нами. Или можешь дождаться сержанта Вау. Он даст тебе чашку кафа и попросит рассказать о жизни. Он умеет слушать. И тебе реально захочется с ним поговорить.

Ответа не последовало. Если не считать парочки ругательств и стонов, когда «Омега» ворвались в кабину пилота и обезвредили их (ох любил же Пятый эти военные преуменьшения!), ни один из подозреваемых не проронил ни словаони не назвали ни своих имен, ни званий, ни даже серийных номеров. Ну а те двое, что замерзли насмерть в вакууме космоса, явно не могли похвастаться разговорчивостью.

 Мне попытаться допросить этих уважаемых господ на тот случай, если наше такси не подоспеет к тому времени, как у нас воздух закончится?  спросил Пятый.

 Нас не обучали техникам допроса,  ответил Девятый.

Пятый навис над человеком. Он не знал, что могли чувствовать никто и чего они боялись. Подозревал, что боялись они мало чего. Но вот о своих сородичах он многое знал.

 Я могу импровизировать.

 Нет, ты будешь летать по переборкам, истратишь слишком много кислорода, и нам придется их прикончить, чтобы самим воздуха хватило. Допрос подождет. Вау никуда не убежит, они тоже.

Девятый разлегся в кресле пилота, застегнув ремень. Он глядел прямо перед собой; голубой свет его т-образного визора отражался в обзорном экране из транспаристали, и эта общая картина делала Девятого необычайно похожим на дроида. Пятый не был уверен, что Девятый говорил все эти жестокие и холодные слова попросту ради того, чтобы запугать заключенных. Порой Пятый даже не был уверен в том, шутил ли он сам.

В войне не было ничего личного. Но почему-то Пятый смотрел иначе на тех типов, у которых в руках не было винтовки и кто не убивал в честном бою. Такие личности были своего рода незримым врагом. Фирфек, даже дроиды и те не скрывались.

Он решил не думать об этом, и не только из-за приказа Ордо привезти пленников невредимыми. Пятый знал, как не убивать, и знал, как терпеть боль, но не был уверен, что умеет причинять боль преднамеренно.

Однако он был уверен, что Вау об этом знал все. Лучше не лишать его работы.

Дарман расположился спиной к переборке, вытянув ноги. Похоже, что он спал,  руки сложены, голова опущена, соответствующая иконка на дисплее Пятого показывала изображение коленей и пояса. Дар мог спать где угодно и когда угодно. Разок он вздрогнул, словно бы кто-то ему что-то сказал, но по комлинку ничего не было слышно.

Атин, пристегнувшись в кресле второго пилота, разбирался с различными планшетами, инфокартами и листами флимси, которые он забрал как у живых, так и у мертвых подозреваемых, и вставлял зонды в инфоразъемы. Он занимался своим любимым делом: разборкой всякой всячины. Девятый иногда хватал те трофеи Атина, что свободно парили в невесомости.

Пятый аккуратно оттолкнулся, направляясь вперед, и протянул Атину клейкую ленту. Тот слегка улыбнулся и приклеил норовившие улететь детали к липкой стороне, прикрепив другой конец к куску брони на руке Девятого.

 Пятый, ты же знаешь, что я не серьезно?  внезапно спросил Девятый.  Ну, когда я начинаю на тебя орать за всякое. Я просто пар выпускаю.

Пятый несколько оторопел:

 Сержант, помнится, при первой нашей встрече ты меня костерил на чем свет стоит. И мы до сих пор братья, верно? Ты просто как сержант Кэл. Он ведь тоже не серьезно.

 Ты видел его по голосвязи?

 Выглядел он вымотанным.

 Бедняга буир. Все-то он тревожится.

Пятый умолк. Он впервые слышал, чтобы Девятый произнес слово «буир»отец. Пятому больше нравилось, когда страхи прятались за шуточками. А сейчас словно прошлись по свежей ране.

«Через два часа от нас могут остаться одни трупы. Конечно, все мы бывали в таких ситуациях, но»

Он пожал плечами, отчаянно разыскивая в себе ту сторону, что всегда была готова сострить.