Квентл не сказала ни слова.
Надо было мне убить этого наемника и съесть его сердце, рыкнув, проворчал Джеггред.
В этих словах Фарон увидел возможность еще раз подчеркнуть свою лояльность Квентл. Он воспользовался ею, зная, что манипулировать дреглотом несложно.
Съесть его сердце? переспросил он. Как ты сделал это с Мастером Аргитом?
Полудемон оскалил клыки в усмешке.
В точности как с Аргитом, ответил дреглот, причмокнув губами. Кровь его сердца была восхитительной.
В углах рта Джеггреда показались желтоватые струйки слюны и закапали на камни.
Смерть Рилда Аргита вовсе не заботила Фарона, но он мог использовать ее, и Джеггреда тоже, чтобы привлечь внимание Квентл. Кроме того, он получал удовольствие, подкалывая полудемона.
Наверняка ты не настолько слаб умом, чтобы полагать, будто смерть Мастера Аргита задевает мои чувства? спросил Фарон.
Джеггред зарычал, сжал кулаки и шагнул к нему. Я тем не менее, продолжил Фарон, потрясен тем, что одной из твоих убогих извилин ведомо такое слово, как «восхитительно». Великолепно, Джеггред. По крайней мере хоть что-то из сказанного тобой за эту ночь приличествует члену Дома Бэнр.
Квентл издала короткий смешок, и Фарон понял, что достиг своей цели.
Джеггред дернулся вперед, выставив перед собой боевые руки. Данифай вцепилась ему в гриву и удержала дреглота, не сводя глаз с Фарона.
Держи себя в руках, Джеггред, велела Данифай, ее голос и лицо были спокойны, как море в штиль, Игра Мастера Миззрима очевидна для всех, кроме полных глупцов.
Это последнее, понял Фарон, предназначалось для Квентл.
Но прежде я добуду еще одно сердце, посулил Джеггред Фарону, хотя вырываться из рук Данифай не стал.
Фарон прижал ладонь к груди, словно зажимая воображаемую рану.
Ты ранишь мою душу, Джеггред, заявил он. Я делаю комплимент твоему интеллекту, и что я получаю за это? Угрозу насилия. Он перевел взгляд с дреглота на Квентл, словно ища поддержки. Я безмерно огорчен. Госпожа, ваш племянникнеучтивое животное.
Квентл повернулась к ним:
Довольно. Следуйте за мной. Ллос зовет.
Она медленно двинулась вниз с холма. Данифай шепнула что-то Джеггреду и выпустила его гриву.
Вам следует быть осторожнее, Мастер Миззрим, обратилась она затем к Фарону. Моя рука все больше устает держать поводок, и вещи могут оказаться не столь очевидными, как вы полагаете.
Фарон вновь одарил ее своей ухмылкой.
Я всегда осторожен, госпожа Данифай, ответил он, с нарочитой обдуманностью выбирая обращение к ней. А вещи таковы, каковы они есть. Это тоже очевидно для всех, кроме полных глупцов.
Данифай промолчала, но челюсти ее сжались. Она отвернулась и последовала за Квентл.
Фарон и Джеггред остались одни на вершине холма.
Дреглот испепелял мага взглядом. Его широкая грудь вздымалась и опадала, с обнаженных клыков капала слюна. Даже на расстоянии пяти шагов Фарон уловил запах зловонного дыхания дреглота и поморщился.
Ты высокомерный дурак, заявил дреглот. И наш разговор не окончен. Я все равно попирую твоим сердцем еще до того, как все это закончится.
Без страха Фарон шагнул навстречу громадному дреглоту, держа в голове наготове слова заклинания, которое разом содрало бы с Джеггреда шкуру.
Без сомнения, от этого твое дыхание улучшится, заметил он.
С этими словами он прошел мимо дреглота.
Он чувствовал, как глаза Джеггреда прожигают дыры в его спине, и ощущал недобрые взгляды восьми звезд, висящих в небе.
С приличествующей поспешностью он заторопился вслед Квентл и Данифай. Джеггред шел за ним, Фарон слышал его дыхание и тяжелую поступь в пяти шагах позади себя.
Теперь, когда мы здесь, куда именно мы должны идти? поравнявшись с Квентл, спросил он.
Квентл взглянула на небо, на светящийся поток душ, сияющий, будто украшенный драгоценными камнями свод пещеры Мензоберранзана.
Мы последуем за душами к Ллос, ответила она.
И?.. осмелился задать вопрос маг.
Квентл остановилась и гневно уставилась ему в лицо. Змеи в ее плетке высунули жала.
И?.. перепросила она.
Фарон уставился в землю, но повторил:
И что, госпожа? Ллос призывает свою Йор'таэ, но что Йор'таэ должна будет делать?
Некоторое время Квентл молчала. Фарон поднял взгляд и увидел, что верховная жрица смотрит не на него.
Госпожа? напомнил он.
Она очнулась.
Простого мужчины это не касается, ответила настоятельница Арак-Тинилита.
Фарон поклонился, мозг его стремительно соображал. Хотел бы он знать, известно ли даже Квентл, что же должна будет делать Йор'таэ и что такое приключилось с Ллос. Возможность того, что и она этого не знает, тревожила его.
Квентл больше ничего не добавила, и они пошли дальше.
Фарон оглянулся и встретился глазами с Данифай. Она облизнула губы, улыбнулась и накинула на голову капюшон плаща.
ГЛАВА 4
Вокруг Громфа с треском пылали пожары. Черный дым поднимался в небо, застилая Базаар сюрреалистическим туманом. Покинутые лавки и палатки лежали грудами обугленных развалин. Черные застывшие фигуры торговцев-дроу, обращенных в камень прикосновением личдроу Дирра, принявшего форму каменного же великана, валялись тут и там, будто отливки из металла. Некоторые из окаменевших дроу расплавились, как свечной воск, от жара при взрыве магического посоха; их уже не оживить во плоти. Громф не стал дальше размышлять об их судьбе.
Широкие глубокие борозды, оставшиеся после бившегося гиганта, уродовали ровную площадь Базаара.
Громф, все еще оглушенный уничтожением посоха, сидел, обмякнув, на холодном каменном полу, вытянув перед собой ноги. От его одежд поднимался дым. Мысли его двигались медленно; все чувства притупились.
Притупились, однако не настолько, чтобы он не ощущал боли. Огромной боли.
Его тело было сильно обожжено. Ему казалось, будто миллионы игл пронзают его кожу, словно его погрузили в кислоту. Его недавно откушенная нога еще не до конца приросла на место, и бедро тоже полыхало болью. Его немагическая одеждак счастью, ее было на нем немногоприкипела к коже, превратив ее в подобие сплава из горелого мяса и ткани. Можно себе представить, как должно выглядеть его ничем не защищенное лицо. Удивительно, что он вообще может видеть. Должно быть, он закрыл глазаглаза своего пленника из Аграч-Диррперед взрывом.
В руках он держал два обуглившихся обломка. Он уставился на них, тупо размышляя об их предназначении. Внешне они напомнили ему его собственные рукитонкие и обгоревшие почти до неузнаваемости. Ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что это такоеостатки магического посоха.
С гримасой он оторвал остатки пальцев от дерева и позволил обломкам посоха со стуком упасть на землю.
Не видя на площади никого, кроме Нозрора, который сидел на корточках рядом с ним и нервно кудахтал, Громф на какой-то безумный миг решил, что уничтожение посоха, должно быть, истребило все живое в Мензоберранзане.
Глупость этой мысли заставила его улыбнуться, и он мгновенно пожалел даже об этом маленьком движении. Обуглившаяся кожа на его губах треснула, причинив ему новую мучительную боль. Теплая жидкость начала сочиться из раны прямо в рот. От боли он лишь слабо зашипел.
Громфу было не привыкать к боли. Если он сумел выдержать, когда его собственная любимая домашняя крыса выела ему глаза, а гигантская сороконожка откусила ноги, он сможет перетерпеть и несколько ожогов.
Архимаг? окликнул Нозрор. Вам помочь?
Пухлый Мастер Магика протянул руку, словно намереваясь поддержать Громфа.
Не трогай меня, болван! прошипел Громф обугленными остатками губ. В рот ему затекло еще немного крови. Из вскочивших на местах ожогов пузырей сочился гной.
Нозрор отпрянул столь поспешно, что едва не опрокинулся.
Я я только хотел помочь вам, Архимаг, запинаясь, пробормотал он.
Громф вздохнул, сожалея о своей грубости. Не в его правилах было позволять эмоциям управлять словами. Кроме того, в голове у него начал складываться план, как поступить с тем, что осталось от личдроу. И теперь, когда Фарон находится на Дне Дьявольской Паутины, Нозрор понадобится Громфу.
Конечно, Нозрор, сказал Громф. Мы должны дать кольцу еще немного времени, чтобы оно сделало свое дело.
Да, Архимаг, отозвался Нозрор.
Громф знал, что магическое кольцо, которое он носил, должно исцелить его плоть. Процесс этот проходил болезненно, медленно и вызывал жуткий зуд, но он был столь же неотвратим, как подъем огня вверх по колонне Нарбондели. Без сомнения, Громф мог бы воспользоваться всеми выгодами исцеляющего заклинаниякоторое его сестры, судя по всему, опять могли творить, но его и так слишком уязвляло, что Триль уже однажды спасла его. Личдроу ударил Громфа, обратил его в камень, и он погиб бы или остался бы статуей навечно, если бы не вмешательство сестры.
Нет, он не станет просить ни ее и никого из жриц Дома Бэнр об исцелении или о какой бы то ни было иной помощи. Благосклонность Ллос снова с ними. Скоро все встанет на свои места, и Громф не желал быть обязанным жрицам Паучьей Королевы больше, чем того требовала крайняя необходимость. Он слишком хорошо знал, какова будет цена. Вместо этого он лучше пострадает на несколько мгновений дольше, пока кольцо врачует его тело.
«Я рад, что вы живы, Архимаг», сообщил Прат у него в мозгу. Как оказалось, заклинание телепатии все еще действует.
«Разделяю твою радость, Прат, ответил Громф. А теперь помолчи».
Голова Громфа болела, и слушать болтовню ученика у себя в мозгу ему было все равно что получить кинжал между глаз.
На несколько мгновений у него принялась зудеть вся кожа разом. Лишь с трудом ему удалось подавить желание почесаться. Еще несколько минут спустя отмершая плоть начала отваливаться с его тела, а на ее месте принялась расти новая, здоровая кожа.
Архимаг? позвал Нозрор.
Еще несколько секунд, ответил Громф сквозь стиснутые зубы.
Он глядел, кривясь от боли, как короста обугленной кожи сыплется с его тела, рисуя на земле его силуэт. Громф представил себя одним из пауков Ллос, который в процессе линьки покидает свою старую шкуру и из его мертвой оболочки появляется более крупное, более сильное тело. Схватка с личдроу стала для него тяжелым испытанием, но в конце концов он не был побежден.
Разумеется, напомнил он себе, битва еще не закончена.
Когда он почувствовал, что готов, когда большая часть отмершей кожи ссыпалась с него и лежала на камнях Базаара нелепой кучкой, он протянул все еще хрупкую руку Нозрору:
Ну-ка, помоги мне встать.
Нозрор взял его за руку и помог подняться на ноги.
Еще мгновение Громф цеплялся за него, собираясь с силами, пробуя регенерировавшую ногу, следя за последними остатками боли.
Нозрор замер в ожидании рядом, заботливый, точно повивальная бабка, но не прикасаясь к нему.
Я вполне способен держаться на ногах, сказал Громф, но не был уверен, что это так.
Конечно, Архимаг, ответил Нозрор, но продолжал держаться поблизости.
Громф сделал глубокий вдох и заставил себя распрямить дрожащие колени. Отобранными у Дирра глазами он оглядел руины вокруг, оглядел весь город.
За исключением дымящихся развалин Базаара, центр города не пострадал от осады. Огромный шпиль Нарбондели по-прежнему сиял, возвещая наступление очередного дня в жизни Великого Мензоберранзана. Громф не мог вспомнить, зажег ли его он или кто-то другой.
Он склонил голову набок и спросил Нозрора:
Я зажигал Нарбондель на этот раз?
Архимаг? не понял Нозрор.
Не важно, ответил Громф.
Лишь опустевшие главные улицы Мензоберранзана свидетельствовали о том, что город приведен в состояние боевой готовности. На обычно многолюдных улицах было тихо, как на кладбище. Мензоберранзан направил большую часть своих войск в Темные Владения, к Донигартену и к Брешской крепости. Центра города не коснулись иные сражения, кроме битвы между Громфом и личдроу.
Но эта битва почти сровняла с землей Базаар.
Громф повернулся и поглядел в сторону гигантской лестницы, что вела к Брешской крепости. Там, наверху, находился становой хребет силы Мензоберранзана, триада институтов, тысячелетиями поддерживавших его могущество и жизненную силу: Арак-Тинилит, Магик и Мили-Магтир.
Силуэты учебных зданий вырисовывались на фоне вспышек, разрывов и дыма. Дергары продолжали напирать с севера с прежней силой. Громф знал, что каждое из этих учебных заведений пострадало и горело от зажигательных бомб, но он знал также, что все они держатся.
И вскоре дергары обнаружат, что на помощь обороняющимся пришли заклинания жриц Ллос, усиливая их контратаки и воскрешая павших.
Дергары упрямы, сказал Нозрор, проследив за его взглядом.
Более вероятно, что они в неведении насчет возвращения Ллос, ответил Громф. Но, упрямые или несведущие, вскоре они будут мертвы.
Для Громфа сражение за город было уже выиграно. Осада Мензоберранзана скоро окончится. Он позволил себе испытать мгновенное удовлетворение. Он выполнил то, что было ему предназначено, и его город будет жить.
Согласен, отозвался Нозрор. Теперь это лишь вопрос времени.
Громф повернулся и посмотрел на другую сторону пещеры, где возвышалось плато Ку'илларз'орл. Если Магик, Арак-Тинилит и Мили-Магтир были становым хребтом Мензоберранзана, то великие Дома с Ку'илларз'орл были сердцем города.
На плато выстроились Дом за Домом, и Дом Бэнр главенствовал среди них и по величине, и по силе. На склоне, едва различимые с такого расстояния, притаились в тени Дома Бэнр крепости других великих городских ДомовМиззрим, Хорларрин, Фэн Тлаббар, даже Аграч-Дирр.
Глаза Громфа сузились, когда взгляд его упал на сталактитовую стену изменнического Дома. Замок Дирр время от времени освещали вспышки и разрывы магической энергии. Осада, которую вели маги Хорларрин, продолжалась. Громф полагал, что так будет и дальше. Теперь, когда к Ясраене и ее подручным жрицам вернулась сила Ллос, осада может оказаться делом весьма долгим. Хорларрин тоже упрямы, сказал Громф.
И жадны, добавил Нозрор. Если Дом Аграч-Дирр будет побежден и изгнан из Верховного Совета Он умолк.
Громф кивнул. Без сомнения, Дом Хорларрин надеется после гибели Аграр-Дирр занять его место в Совете.
Падение Дома Дирр тоже лишь вопрос времени, заметил Нозрор.
Громф снова кивнул:
Но я не могу ждать.
Он полагал, что внутри Дома Аграч-Дирр находится филактерия: амулет личдроу, вместилище бессмертной сущности лича. Громф должен был найти и уничтожить ее, если он хотел окончательно и бесповоротно уничтожить личдроу. Иначе уцелевшая сущность неумершего мага, заключенная в филактерии и направляемая неумирающей волей Дирра, вновь возродит себя и обретет новое тело в течение шестидесяти часов. Если это случится, битва между личдроу и Громфом начнется вновь.
А у Громфа нет больше посоха силы, которым можно было бы пожертвовать ради победы.
На парапете стены крепости Аграч-Дирр взорвался очередной огненный шар.
О чем ты думаешь теперь, Ясраена? тихо спросил маг.
Громф знал, что Верховная Мать Дома Аграч-Дирр должна уже знать о поражении личдроу; вероятно, она даже теперь подглядывает за Громфом в магический кристалл.
Как и Громф, Ясраена должна понимать, что личдроу не до конца мертв до тех пор, покаи еслицела его филактерия.
Доверил ли он тебе ее тайну, Верховная Мать? прошептал Громф.
Архимаг? переспросил Нозрор.
Громф проигнорировал его. Он думал о том, что вряд ли личдроу поделился с Ясраеной тем, где находится его филактерия. Он предполагал, что отношения между личдроу и Верховной Матерью должны были быть напряженными, такими же, как у Громфа и его сестры Триль. Вероятно, Ясраена знает о местонахождении тайника личдроу не больше, чем Громф. Но, как и Громф, Ясраена сначала станет искать его в своем собственном Доме, наиболее вероятном укрытии.
Громф понимал, что она, должно быть, уже ищет его. У него мало времени. Он должен отыскать способ проникнуть через оборонительные укрепления одного из великих Домов Мензоберранзана в тот момент, когда Дом этот находится в осаде и Верховная Мать и подчиненные ей жрицывсе до одной вновь вооруженные заклинаниями, дарованными им Ллос, ожидают его появления.
Он едва не рассмеялся. Едва.
Пошли, Нозрор, сказал Громф, Мы возвращаемся в мой рабочий кабинет. Война за город выиграна, но осталась еще битва-другая, в которых нам надо сразиться.