Ты не обещай, ты сделай! ворчливо заметила Агрида.
Тебе будет тяжело, моя дорогая, улыбнулась Верховная ведьма, тебе не к кому будет обратиться за помощью, никто тебе не поможет, кроме тебя самой, но я верю, что ты сумеешь со временем вернуться сюда и найти человека, который прорвет завесу между мирами и наведет сюда портал, чтобы мы могли вернуться.
Я обещаю! торжественно поклялась Милана, встав со стула.
Приступим, дамы! провозгласила Алаида. Подойди ко мне, дитя мое!
Милана сделала несколько робких шагов по напрвлению к Верховной ведьмы Ковена. Сердце ее бешено стучала, готовое выпрыгунть из груди и побежать куда глаза глядят без оглядки.
Не бойся! Алаида по-доброму улыбнулась, взяла девочку за руку. Ее глаза вдруг вспыхнули ярким огнем, полыхнули дьявольскими языками пламени, а Милана вдруг ощутила, как ее запястье сдавило мощными ледяными тисками. Сердце ухнуло куда-то в пятки, голова закружилась, а тело перестало повиноваться. Ее разумом завладела Верховная волшебница. Это ощущение длилось всего несколько секунд, но его девочка запомнила на всю жизнь. Огромный поток знаний захлестнул ее голову, словно ушат холодной воды опрокинули на нее. Она знала теперь, как вызвать бурю, как утихомирить шторм, как сдвинуть землю с оси, вызвав ужасные катклизмы. Милана понимала откуда-то черпать силу, как ее пользоваться и как не попасться, как понять, что человек имеет дар, подобный их дару и как отличить добро от зла, суккуба от инкуба, домового от лешего и много чего другого. Огромная масса знаний наполнила ее, вызвав в душе бурю эмоций, несравнимых ни с чем другим.
Теперь ты руку девочки Алаида отпустила, подтолкнув ее к Агриппине. Та улыбнулась, легким движением ладони поправив волнистый локон, заправив его за ухо.
Может быть немного больно, сразу предупредила она Милану, прежде чем взять за запястье с татуировкой, но девочка уже была к этому готова. Эта боль была другой, огненной, словно пламя, выжигающее душу, будто температура ее тела подскочила до температуры кипения, но она даже не поморщилась, зная, чтос болью придут знания, необходимые ей, чтобы выжить в мире, где будет править инквизиция. Теперь Милана умела предсказывать судьбу, читать ее по звездам и кругам на воде, гадать на воске и кофейной гуще, а так же хранить свое тело в том виде, в котором она была в данный момент. Миллионы рецептов трав и примочек для бальзамирования красоты оказались впечатаны в ее очаровательной светленькой головке.
Это все выдохнула Агриппина, отпустив ее руку и открыв глаза. Все что я знаю и умею, умеешь теперь и ты, дитя мое
Агрида! громко позвала Верховная сморщенную старуху, которой руку отдавать на расстерзание у Миланы не было никакого желания. Ей и так, казалось, что она стала чуть ли не всемогущей.
Ладно уж помогая себе костылем, старуха подошла к Милане. Быстро схватила ее за запястье, не дав опомниться. Жуткая боль, словно миллионы иголок вонзили в ее тело, пронзила девочку. Она дико закричала. Кровавая пелена застлала ей глаза, заставляя вырываться и корчиться под пристальным взглядом черных зрачков Агриды.
Достаточно! приказала Верховная, видя, что девочка теряет сознание. Нехотя, старуха отпустила ее руку.
С трудом отдышавшись, Милана открыла глаза. Теперь знания смертоубийства спокойно соседствовали в ее мозгу со знаниями врачевательства и сохранения красоты, но это были самые жуткие знания из всех.
Теперь ты умеешь все то, что умеем мы, дитя мое! Надеюсь, что ты используешь это во благо всех колдуний этой планеты. А теперь, Бутус!
В дверь вошел привратник, видимо подслушивающий все это время за дверью. Он захромал к трону, на котором величественно высилась Верховная волшебница Ковена.
Ты готов? уточнила она подойдя к мужчине.
Я всегда готов умереть за тебя, моя госпожа, с легким поклоном прохрипел привратник. Раньше Милана считала, что он ужасен, потому что природа сыграла с ним злую шутку, но теперь, после всех полученных знаний, она видела, что это результат чудовищного генетического эксперимента Алаиды, скрестившей в свое время демоницу и человеческую особь.
Спрячься подальше, дитя мое, посоветовала ей Алаида, порви на себя все одежду, оставь пару ожогов. Думаю, что инквизиция поверит, что ты нам была нужна всего лишь для какого-то обряда. Ведь они до сих пор уверены, что младенцев мы едим на завтрак, обед и ужин, она криво усмехнулась, а в янтарных кошачьих глазах стояли серебристые бусинки слез.
Миланы отошла в сторону и выполнила все указания Верховной, оставшись в одном исподнем, разметав волосы на голове, нанеся сама себе пару ожогов огнем свечей, расставленных по углам. Посмотрела в центр, где Алаида вместе с двумя колдуньями взялись за руки перед Бутусом, который что-то сосредоточенно шептал себе под нос. Вдруг прямо перед ними появился небольшой огненный круг, завертевшийся с огромной скоростью, пламя несколько раз попыталось вырваться в дом, но заговор привратника его останавливал.
Прощай, дитя мое! улыбнулась ей Алаида. В ярком пламени огненного круга на руке Верховной ведьмы блеснул золотой браслет.
Поторопись с нашим освобождением! попросила Агриппина.
Да уж, не затягивай, дорогуша! буркнула на прощание Агрида, и они втроем шагнули в открывшийся огненный круг. Раздался еле слышный крик, и все стихло. Портал исчез, оставив после себя резкий запах серы.
Бутус! крикнула Милана, подбегая к нелепо замершему посреди комнаты с открытым ртом привратнику.
Но косматый демон был уже мертв. Он превратился в камень, так и замерев навсегда, читая заклятие портала. Его силы хватило, чтобы порвать завесу между мирами, но лишь только на нееЖить сил у дитя демоницы и человека не хватило.
Бутус! заплакала Милана, обхватив каменного истукана за пояс, прижавшись к его гладко отполированной поверхности мокрой от слез щекой. Она осталась одна, ей было очень страшно, жутко и одиноко.
Наверх! Они где-то здесь! раздался где-то внизу, за дверями мужской голос.
Это и есть тот самый Дворкининквизитор Святой Церкви, поняла Милана, прячась куда-то в угол, нарочно пачкая свое белоснежную нижнюю рубашку. Пусть ее найдут испуганной, заплаканной и грязной. Меньше вопросов будут задавать, решила она. Страх куда-то исчез. Голова, набитая знаниями, сама подкидывала ей готовые решения, как спастись.
ГЛАВА 8
Мы с Красовской пробирались до «крыши мира» какими-то незнакомыми мне дворами и переулками. Вся дорога до полуразрушенного здания бывшего борделя заняла минут десять, если не меньше. Недалеко от высокого забора из металлических листов, построенного наспех начавшими работы по реконструкции строителями, стоял синий вагончик, в окне которого горел тусклый свет одинокой лампочки. Где-то внутри обишрной территории гавкала собака. На входе длинный полосатый шлагбаум преграждал случайным прохожим и харьковским любителям экстрима путь.
Мы с Красовской переглянулись. В ее глазах я заметил азартный огонек, который вот уже сколько времени не предвещал мне ничего хорошего. После таких вот искорок. Наша парочка обязательно вляпала в очередную историю с труднопредсказуемым финалом.
Вот она и есть, «крыша мира» по-харьковски! Янка театральным жестом обвела полуразрушенное многоэтажное здание, зияющее оконными провалами, выбитыми дверями и осыпавшейся местами кладкой. Крыши у сооружения архитектора Тревена уже не было. Вместо нее остался только лишь каменный фронтон. Толстые массивные стены, способные выдержать выстрел из танка прямой наводкой, были исписаны в духе нашего времени разными содержательными надписями, вроде таких как: «Я здесь был, Наташа бть, панки хой и других»! которые вообще неприлично повторять на страницах фэнтезийной повести.
Солидно, прокашлялся я, закинув голову вверх, осматривая верхние этажи. На мой взгляд, здание «Госпрома» намного выше, не говоря уже о сталинских высотках.
Вы кто такие? дверь вагончика скрипнула и из него по приставной лестнице спустился крепкий молодой человек, одетый в камуфляж натовского образца и высокие зашнурованные ботинки. В руках он держал ружье, направив его на нас. Читать что ли не умеет? возмутился охранник. Это частная территория! Вход сюда строго по пропускам
Который у нас есть добавила за него Янка, махая перед носом бдительного сторожа красной пластиковой корочкой.
Охранник придирчиво ее осмотрел, держа нас на всякий случай в поле зрения, потом хмыкнул и отдал обратно, опустив двухствольное ружье.
Прошу прощения, пани КрасовскаяСами должны понять, что у меня такая работа. Сил уже никаких нет! Каждый день кто-то шляется по стройке, будто им медом тут намазано! А здание, между прочим, находится в аварийном состоянии! А молодежь ломится селфи сделать
И что же вы по ним стреляете? я кивнул на ружье, покоящееся в его мощных руках.
Да что вы! Оно солью заряженоЕсли только для острастки, смутился сторож. Что вы хотите осмотреть?
Нам бы все начала Красовская, но охранник ее перебил.
Все посмотреть не выйдет! Верхние этажи остались практически без лестничных пролетов. Добраться туда трудно, можете посетить главный зал и комнаты на втором
Но возмутилась журналистка.
Конечно, мы так и сделаем! подхватил я, увлекая Яну на территорию. Споры бы так и так ни к чему бы не привели, а если Красовской в голову что-то втемяшится, то никакие запреты ее не остановят.
Аккуратней там! посоветовал нам вслед сторож, скрываясь в своем вагончике.
Мерзкий тип! фыркнула Яна.
Это потому что не разрешил заходить на верхние этажи?
Потому что он ни разу не взглянул на мои коленки, засмеялась она, взглядом указывая на красивые длинные ножки, обтянутые тонким капроном и оголенные до самых интимных пределов.
Может ты не в его вкусе? предположил со смехом я, помогая ей перебраться через поваленное старое дерево, распиленное на длинные столбики.
Такого не может быть! самодовольно заметила Красовская.
Под ногами хрустел битый крипич, вперемешку с лопнувшим шифером. Обширный двор был усыпан строительным мусором и прочей ерундой, копившейся в заброшенном здании годами. Сейчас люди Заславсского понемного разгребали эти завалы, но ходить все равно было еще трудно.
Вблизи сооружение было еще мрачнее, чем издалека. От черных оконных провалов, поросших мхом в прошлом величественных ступенек тянуло запустеньем и унынием. Я вдруг ощутил сладковато-приторный запах ладана и свежей
Тут пахнет смертью, замер я, ступив на одну из первых ступенек. Янка замерла, вопросительно на меня взглянув. Со временем она привыкла полностью доверять моим ощущениям, особенно после истории с Книгой Судеб.
Чем?
Тут кто погиб совсем недавно я огляделся, сделав шаг в сторону. От запахов кружилась голова. Перед глазми резко возникла картинка, быстро приближающейся земли, потом удари темнота. Остался только запах крови и смерти. Это здесь случилось
Я нагнулся и несколькими движениями разгреб наваленный шифер. На потемневших от времени ступеньках четко выделялось свежее бордовое пятно.
Дворкин, пять дней назад с «крыши мира» свалился подросток. Об этом писали местные газеты и моя в том числе. Он делал селфи, соскользнул с края парапета и упал вниз, нахмурившись, пояснила Яна.
Все было не так покивал я головой, расстирая между пальцами запекшуюся кровь. Его толкнули вниз. Он не хочет, чтобы тут кто-то был
Сашка, если ты хочешь меня напугать, то у тебя все получилось! зябко поежилась Яна, переступив на своих шпильках с ноги на ногу. Кто он?
Пока не наю пожал я плечами, вставая с корточек, напряженно оглядывая окна здания. Но он здесь и он очень силен!
Пойдем домой! предложила Яна. Весь ее журналисткий задор угас. Мое серьезное лицо убедило девушку, что под «крышей мира» нам делать нечего. Я найду себе новую тему для репортажа, а ты для своей книги.
Надо проверить, я легко взбежал по замшелым ступенькам и ступил под своды «бутусова дома». Вверху ярко светили звезды, желтела почти полная луна. Чужая энергетика, враждебная царила в этом доме. Все его стены были пропитаны ненавистью, злобой и стойким запахом крови. Позади меня тяжело дышала Красовская.
Ты что-нибудь еще чувствуешь?
Да, кивнул я, не отрывая взгляда от лестницы, ведущей на второй этаж, на котором и находилось то, что столкнуло парня с крыши и пугало меня.
И что это? осторожно уточнила Яна.
Ненависть! В этом доме живет нечто, которое ненавидит меня, испуганно заморгав, повернулся к подруге, сбрасывая оцепенение, нахлынувшее на меня от окружающих меня эмоций. Я расстерялся. В этом мире осталось немного магических сил, которые ненавидели меня с такой силой. Вышицкий навсегда исчез в Зазеркалье, а Бес погиб от руки моей тещи. Так что врагов у меня почти не осталосьТолько тут явно оущущалось что-то древнее, могучее, будто я чем-то очень сильно насолил этому товарищу.
Ненавидит тебя?! изумилась Янка, облегченно вздохнув. Она явно повеселела после моих слов. Кто тут может жить в этой развалюхе? Да к тому же, еще и ненавидеть тебя, Дворкин? Глупости какиеДавай поднимемся наверх, я сделаю несколько снимков для репортажа, а потом спокойно поедем домой.
Давай, выдавил я из себя, стараясь придать своему лицу невозмутимый вид. Ощущение, словно кто-то мне нагло пялится в спину и следит за каждым нашим шагом в этом здании не отпускало
Яна повела меня на второй этаж. Со времени начала века, даже после того, как тут поселилил метеорологов, он ничуть не изменился. Коридор, ведущий в большую залу, больше напоминал длинный пенал в обычной хрущевке, но почему-то на стенах не осталось ни следов краски, ни следов обоев. Только разруха и подростковые наскальные шедевры, вкупе с выпирающей кирпичной кладкой.
А ты уверена, что тут жили метеорологи? уточнил я.
По крайней мере так пишут в архивах, я уж, извини, это время не застала! улыбнулась Красовская, решительно шагая по коридору с множеством дубовых дверей с облупишейся краской.
Решил заглянуть в одну из них. ПустоВидимо предприимчивые харькочане отсюда вынесли все, что только можно было вынести почти сразу же после революции и после расселения ученых. Следующая комната так же была пуста.
И зачем Заславсскому это странное здание.
Сердце забилось сильней. Виски сдавило, будто огромным прессом. Я охнул и со стоном схватился за голову.
Дворкин! Янка бросилась ко мне, подхватив меня, сползающего по стене на пол, под руки. Саша
Секунду
В глазах все заволокло кровавым туманом. В его красных клубах заметались какие-то тени. Голос Красовской стал слышен, как будто издалека. Она пыталась меня привести в чувство, хлопала по щекам, рыдала, но я полностью сосредоточился на картинке, возникшей у меня в голове.
Пожар. Языки пламени лижут дорогие портьеры. С грохотом падает люстра. Слышится отчаянный женский визг и частые выстрелы. Крепкий мужчина в кожаной куртке бежит наверх, сюда, на второй этаж. Я слышу его мысли, чувствую, как бьется его сердце. Он боится опоздать, не успеть
Ему навстречу из огня выпрыгивает большая собака, английский дог, рычит, скалит зубы, с ее пасти падают клочья желтой пены. Она бросается на мужчину с быстротой молнии, но пули отбрасывают ее назад. Секунда, и она вспыхивает ярким огнем, с визгом исчезая в синем пламени.
Алаида Шпиц! кричит мужчина, заслоняя лицо рукой от огня. Сдавайтесь!
Он врывается в одну из комнат и оказывается в большой зале. Струя огня, пущенная умелой рукой бьет мужчину в кожанке в грудь, отбрасывая назад. Боль, темнота
Я открыл глаза, еле дыша. В груди еще болело. А в горле першило от попавшего в легкие дыма. Красовская сидела рядом со мной. Моя голова лежала у нее на коелнях, а у нас над головой возвышался Вячеслав Заславсский собственной персоной. Позади него топтались охранники и врач в синем костюме с коричневым чемоданчиком в правой руке.
Саша, подал мне руку Вячеслав, я примчался, как только мне позвонила Яночка. Что случилось? Ты кричал, упал в обморок?
Переутомился, наверное вяло улыбнулся я, совсем не желая рассказывать миллионеру о своих видениях, в которых еще сам толком не смог разобраться, наваждение какое-то, может давление скакнуло
Миллионер подозрительно обернулся на доктора, но тот согласно кивнул, мол может быть и такое.