Там дождь, печально проговорил Ленти, качая головой с белым, как кость, лицом и глазами, подобными черным дырам.
Тогда подожди наверху, болван! брюзгливо заявил граф. Когда ты мне понадобишься, я позвоню в колокольчик.
Ленти изобразил поклон, бросил взгляд на Мириамель и вышел.
Да уж. Стриве вздохнул. Иногда он ведет себя, как ребенок. Однако делает то, что ему говорят. А это гораздо больше, чем я могу сказать про многих из тех, кто мне служит. Граф подтолкнул графин с вином в сторону брата Кадраха, который с подозрительным видом фыркнул, явно не зная, как поступить. О боги, пей уже, рявкнул граф. Неужели ты думаешь, что я потратил столько усилий, чтобы протащить тебя через весь Ансис Пелиппе, а потом решил отравить в одной из своих резиденций? Если бы я хотел тебя прикончить, ты бы валялся лицом вниз в гавани еще до того, как добрался бы до конца трапа.
Ваши слова нисколько не успокоили меня, сказала Мириамель, которая начала чувствовать себя немного увереннее, и я очень сердита. Если у вас благородные намерения, граф, в таком случае, почему нас доставили сюда под угрозой ножей?
Ленти сказал вам, что у него есть нож? спросил Стриве.
Вне всякого сомнения, так он и сказал, язвительно ответила Мириамель. Вы намекаете на то, что ножа у него не было?
Старик рассмеялся.
Благословенная Элизия, конечно, у него есть нож! Несколько дюжин, самых разных форм и размеров, некоторые заточены с обеих сторон, другие имеют двойное лезвиеу Ленти ножей больше, чем у вас зубов. Стриве снова хохотнул. Просто я постоянно говорю ему, чтобы он их не показывал всем подряд. В городе его называют Ленти Ави Стетто. Стриве на мгновение перестал смеяться и слегка засопел.
Мириамель повернулась к Кадраху, рассчитывая на объяснение, но монах был поглощен кубком с вином графа, видимо, решив, что оно не опасно для его жизни.
А что Ави Стетто означает? наконец спросила она.
На пердруинском языке это значит «У меня есть нож». Стриве с любовью в глазах покачал головой. И он умеет пользоваться своими игрушками, можете не сомневаться
Как же все-таки вы про нас узнали? спросил Кадрах, вытирая губы тыльной стороной ладони.
И что вы собираетесь с нами сделать? добавила Мириамель.
Что касается первого вопроса, начал Стриве, как я уже говорил, у слабых свои способы существования. Мой Пердруин не из тех стран, чья сила заставляет других дрожать от страха, поэтому у нас очень хорошие шпионы. Каждый порт Светлого Арда является открытым рынком сведений, а самые лучшие брокеры принадлежат мне. Я знал, что вы покинули Наглимунд, еще прежде, чем вы добрались до реки Гринвейд; с тех пор мои люди отслеживали ваш путь. Он взял красный фрукт из миски, стоявшей на столе, и дрожащими пальцами принялся его чистить. Что до второго вопроса, продолжал он, должен заметить, что он очень хороший.
Граф изо всех сил сражался с жесткой шкуркой, и Мириамель, неожиданно пожалев старика, протянула руку и мягко забрала у него фрукт.
Давайте я вам помогу, сказала она.
Спасибо, дорогая, удивленно приподняв бровь, проговорил Стриве. Вы очень добры. Итак, к вопросу, что я намерен с вами делать. Должен признаться, когда я впервые получил сообщение о вашем временном отсутствии в замке я подумал, что очень многие с удовольствием заплатят за известие о вашем местонахождении. Затем, позже, когда я узнал, что вы намерены в Ансис Пелиппе сесть на другой корабль, я сообразил, что те, кого заинтересуют новости о вас, с радостью отдадут даже больше за саму принцессу. Например, ваш отец или дядя.
Охваченная яростью Мириамель бросила недочищенный фрукт в миску.
Вы хотите продать меня моим врагам?
Ну-ну, дорогуша, успокоительно проговорил граф, кто такое сказал? И кого вы называете врагами? Своего отца короля? Или любящего дядю Джошуа? Ведь речь вовсе не идет о том, что мы намерены отдать вас работорговцам из Наскаду за несколько медяков. Кроме того, этот вариант в любом случае больше невозможен, поспешно добавил он.
В каком смысле?
В том смысле, что я не собираюсь вас никому продавать, ответил Стриве. Прошу, не волнуйтесь по этому поводу.
Мириамель снова взяла фрукт, и теперь уже у нее дрожали руки.
Что с нами будет?
Возможно, граф запрет нас в своем глубоком и темном винном погребечтобы защитить, сказал Кадрах, с любовью поглядывая на полупустой графин. Он был совершенно и великолепно пьян. Какая ужасная судьба!
Мириамель с отвращением от него отвернулась.
Итак? спросила она Стриве.
Старик взял скользкий фрукт из ее рук и осторожно надкусил.
Скажите-ка мне вот что, вы намереваетесь попасть в Наббан? спросил он.
Мириамель медлила с ответом, не зная, как поступить.
Да, сказала она наконец. Я хочу попасть в Наббан.
Зачем?
А с какой стати я должна вам говорить? Вы не причинили нам вреда, но пока еще и не доказали, что вы наш друг.
Стриве посмотрел на нее, и на его губах медленно появилась улыбка, хотя покрасневшие глаза оставались жесткими.
О, мне нравятся молодые женщины, которые знают то, что знают, заявил он. Светлый Ард переполняют сентиментальность и неточное понимание самых разных вещейразумеется, это никакой не грех, но глупая чувствительность временами заставляет ангелов стонать от отчаяния. Однако вы, Мириамель, даже когда были ребенком, производили впечатление человека, которого ждет славное будущее. Он забрал у Кадраха графин и наполнил свой кубок. Монах смешно проследил за ним взглядом, точно собака, у которой отобрали кость.
Я сказал, что никто не станет вас продавать, продолжал граф Стриве. На самом деле не совсем так нет, нет, не нужно хмуриться, госпожа! Послушайте сначала, что я хочу вам сказать. У меня есть друг, думаю, вы бы так его назвали, хотя мы с ним не слишком близки. Он религиозный человек, но также вращается и в других кругахлучший друг, о каком я только мог мечтать, поскольку он обладает огромными знаниями и серьезным влиянием. Есть только одна проблема: он человек незыблемых моральных устоев. Однако он множество раз помогал мне и Пердруину, и, прямо говоря, я должен ему далеко не одну услугу. На самом деле не только я знал о том, что вы покинули Наглимунд, моему набожному другу также стало об этом известно из его собственных источников
И ему тоже? Мириамель повернулась к Кадраху и сердито спросила: Ты отправил гонца сообщить новость?
Ни одно словечко не слетело с моих губ, миледи, не слишком внятно ответил монах.
Интересно, ей только так кажется или Кадрах не настолько пьян, насколько делает вид?
Прошу вас, принцесса. Стриве поднял дрожащую руку. Как я уже говорил, мой друг очень влиятельный человек. Его шпионская сеть, хотя и меньше моей, такова, что даже у меня вызывает удивление. Итак, вот что я хочу сказать: когда мой друг прислал мне весточкуу каждого из нас есть обученные птицы, которые доставляют письма, он рассказал мне о вас. Впрочем, я уже и сам все знал. Однако мои планы на ваш счет были ему неизвестныте самые, что я сообщил вам чуть раньше.
Вы имеете в видуменя продать.
Стриве смущенно закашлялся, и на мгновение кашель стал настоящим. Отдышавшись, он заговорил снова.
А поскольку, как я уже сказал, я большой должник моего друга, когда он попросил меня помешать вам добраться до Наббана, у меня не было выбора
О чем он вас попросил? Мириамель ушам своим не верила, неужели в ее дела постоянно будут вмешиваться другие люди?
Он не хочет, чтобы вы попали в Наббан. Сейчас неподходящее время.
Неподходящее время? Кто он такой и какое право
Он? Хороший человек, один из немногих, к которым можно применить это слово. Сам я не слишком таких люблю. Он сообщил мне, что сейчас «правильно» означает спасение вашей жизни. Или по меньшей мере свободы.
Принцесса почувствовала, что волосы прилипли к ее лбу. В комнате было тепло и влажно, а раздражавший ее непонятный старик снова улыбался, счастливый, как ребенок, научившийся новому фокусу.
Вы намерены держать меня здесь, медленно проговорила она. Вы собираетесь посадить меня в заключение и так сохранить мою свободу?
Граф Стриве потянулся куда-то вбок и дернул за темную веревку, почти невидимую на фоне потрепанного гобелена. Где-то во дворце, наверху, едва слышно прозвучал колокольчик.
Боюсь, вы правы, моя дорогая, сказал он. Я должен держать вас у себя до тех пор, пока мой друг не отдаст мне другой приказ. Долг есть долг, а услуги должны быть возвращены. У двери снаружи послышался топот сапог. Это все ради вашего блага, принцесса, хотя, возможно, сейчас вы не понимаете
А вот об этом судить мне, сердито заявила Мириамель. Как вы могли? Разве вы не знаете, что приближается война? Я намеревалась сообщить герцогу Леобардису важные известия.
Она должна была добраться до герцога и убедить его встать на сторону Джошуа. Иначе ее отец уничтожит Наглимунд, и его безумию не будет конца.
Граф фыркнул.
О, дитя мое, лошади путешествуют гораздо, намного медленнее птицдаже тех, что несут дурные вести. Видите ли, Леобардис со своей армией отправился на север почти месяц назад. Если бы вы не старались быстро и незаметно пройти через города Эрнистира и поговорили с несколькими людьми, вы бы об этом знали.
Когда потрясенная Мириамель без сил откинулась на спинку стула, граф громко постучал костяшками пальцев по столу. Дверь распахнулась, в комнату вошли Ленти и двое его подручных, так и оставшиеся в прежних костюмах. Впрочем, Ленти избавился от маски смерти, и его мрачные глаза смотрели с лица, более розового, но не намного более живого, чем то, которое он снял.
Позаботься об их удобствах, сказал Стриве. Затем запри за собой дверь и возвращайся сюда, поможешь мне с носилками.
Когда Кадраха, у которого безвольно болталась голова, подняли со стула, Мириамель возмущенно повернулась к графу.
Как вы можете? задыхаясь, крикнула она. Я всегда вспоминала вас с любовьювас и ваш предательский сад!
О, сад, повторил за ней Стриве. Да, вы ведь хотели бы еще раз там побывать, верно? Не сердитесь, принцесса. Мы с вами еще поговоримя должен многое вам сказать. Я счастлив видеть вас снова. Подумать только, робкая, бледная Илисса родила такое яростное дитя!
Когда Ленти и его подручные вывели их под дождь, Мириамель бросила последний взгляд на Стриве, который качал седой головой.
Их привели в высокий дом, заполненный пыльными гобеленами и скрипучими стульями. Замок Стриве, примостившийся на уступе Ста-Мирор, был пустым, если не считать горстки молчаливых слуг и нескольких нервного вида посыльных, которые, подобно горностаям, пробирались туда и обратно в дыру в ограде.
Мириамель получила собственную комнату, наверное, когда-то очень, очень давно она была уютной, но сейчас на выцветших гобеленах едва проступали смутные призраки людей и мест, а соломенный матрас оказался таким сухим и хрупким, что она всю ночь слышала его шепот.
Каждое утро ей помогала одеваться женщина с грубыми чертами лица, которая мимолетно улыбалась и почти не разговаривала. Кадраха держали в каком-то другом месте, и ей целыми днями было не с кем поговорить и нечем заняться, разве что читать книгу Эйдона с такими выцветшими иллюстрациями, что от животных остались лишь очертания, словно их вырезали из хрусталя.
С того самого мгновения, как ее привели в дом Стриве, Мириамель строила планы побега, но, несмотря на то, что, казалось, будто пыльный замок давно не используется, сбежать из разваливавшейся резиденции графа Стриве было труднее, чем из самой глубокой и мрачной темницы Хейхолта. Дверь, ведущая в коридор и крыло, в котором держали Мириамель, всегда оставалась надежно запертой, комнаты вдоль коридора также закрыты. Женщину, которая ее одевала, и других слуг приводил, а потом уводил широкоплечий солдат с суровым лицом. Из всех возможных путем к спасению являлась открытая дверь в другом конце коридора, она вела в окруженный высокими стенами сад Стриве, где Мириамель проводила большую часть дней.
Примечания
1
Уильям Батлер Йейтс (Из «Песни счастливого пастуха»), перевод Григория Кружкова.