Мы не можем! Наконец выдавил он.
Можем.
Но они же погибнут! Они все умрут, а мы спасемся, сбежим, точно крысы. Это подло!
Да, подло, но такова жизнь, только Вальрик сейчас не в состоянии внимать голосу разума, иначе сам бы все понял. Но у мальчика внеочередной приступ героизма. Сейчас он мужественно решит повернуть назад, а из-за идиотского поступка Володара, я даже не в состоянии возразить этому сопляку. Доверить командование мальчишке! Это ведь надо было придумать такое
Мы возвращаемся! Воинственно заявил Вальрик. И в следующий момент беспомощным кулем осел на пол. А у Меченого не только рука тяжелая, но и нервы железныене растерялся.
Ты идешь вперед. Ты, ты и тыза ней. Выбор Рубеуса пал на Ильяса и близнецов, что ж, неплохо до передового отряда. Я, мысленно перекрестившисьбудем надеяться, что впереди нас не ждет никаких неприятных сюрпризовшагнула вперед.
Брат Рубеус продолжал распределять роли, услышав, что толстяку со смешным именем Морли придется тащить на себе бесчувственного Вальрика, я не смогла удержаться от улыбки, это будет забавно.
Спустившись по шаткой деревянной лестнице, я удивленно присвистнула. Да здесь не то, что отрядармию протащить можно. Круглый лаз, метров двадцать в поперечнике. Клык на спор даю, что сие великолепие осталось с прошлых времен, при нынешнем уровне развития такое не построишь.
Эй, ты чего стала? В спину невежливо уткнулось нечто твердое, надо полагать, дуло пистолета.
Намек был понятен, и я поспешила вперед.
Плохо, что темно, даже для меня темно, а запах плесени напрочь перебивает все остальные ароматы. Пол под наклоном, значит, углубляемся, хотелось бы знать, насколько. Близнецы чуть отстали, а вот Ильяс, несмотря на довольно высокий темп, держался рядом.
Вальрик разозлится, шепотом произнес он, следовало бы приказать заткнутьсяв разведке не принято болтать, но впереди было тихо и спокойножизни я не чувствовала, поэтому поддержала беседу.
Пускай, я здесь не при чем. Кстати, истинная правда, мальчишку я и пальцем тронуть не посмею, не то, что в ухо дать. К счастью, на Меченого сие ограничение не распространяется.
Оторвались мы прилично, и шаг пришлось замедлить, приноровляясь к остальной части отряда. Сзади донеслась изысканная брань брата Морли, которому Меченый доверил нести княжича. Сочувствую, места здесь, конечно, хватает, застрять даже толстяк не застрянет, но тащить на себе неблагодарные килограммы княжьего отпрыска еще то удовольствие. Впрочем, не хочу находиться рядом с Вальриком в тот момент, когда он очнется Потрогав тварь на шее, я убедилась, что она никуда не исчезла, лежит себе, урчит довольно. Угол наклона увеличился, а в воздухе отчетливо запахло водой. Странно, по моим прикидкам мы еще под башней находимся, до реки идти и идти. Но вот к запаху добавился и звук: едва различимый шелест, словно ветер гонит вперед кучу сухих листьев. Дальше я пойду одна, не нравится мне этот звук, есть в нем что-то неправильное, от чего волосы на затылке дыбом поднимаются.
Ильяс, ждите здесь. Вперед ни шагу.
Как я ни старалась, но проклятые сапоги громко хлюпали, пришлось разуться. Холодно, конечно, но потерплю, лучше уж немного померзнуть, чем заработать пулю в голову. Тоннель резко пошел вниз и в сторону, а неясные, насторожившие меня шорохи, превратились в отчетливый гул. И мелкий ручей под ногами с каждым шагом становился все глубже. Определенно, впереди река, другой вопростолько ли река или еще что-то имеется.
Очередной резкий поворот и вот оно, темное, непрозрачное покрывало воды, белесые бурунчики у береговесли бетонные ограждения, ограничивающие водный поток, можно назвать берегами, и гулкий возмущенный рев-шелест. А течение здесь быстрое, вплавь реку не пересечь, придется идти вдоль, а еще лучше не идти, а плыть, намного быстрее выйдет. Правда, другой вопрос, куда мы приплывем.
Людей я услышала намного раньше, чем почуяла. Ну кто ж так шумит-то! Да будь на моем месте противник, хватило бы одной гранаты, или, как вариант, одного выстрела из огнемета, чтобы отправить весь отряд к праотцам.
Мое появление вызвало новый прилив недовольства. Особенно активно плевался ядом толстяк, которому поручено было нести Вальрикабедолага до сих пор был без сознания. Проигнорировав возмущение, я обратилась к Меченому, здраво рассудив, что лучшей кандидатуры на командирскую должность не сыскать. Рубеус достаточно разумен, чтобы на время отодвинуть наши с ним разногласия.
А Вальрик слишком молод, чтобы командовать, ладно я, у меня и выбора нет, но люди ему подчиняться не станут. Рубеусдругое дело, суровый, опытный, свой до мозга костей. Говорил он спокойно, даже равнодушно, а мне все равно чудилась ненависть, хорошо упрятанная, сокрытая от посторонних глаз, но живая. Странно, конечно, на фанатика он не похож, значит, должна быть причина. На всякий случай, я решила держаться от Меченого подальше, хотя исполнить задуманное в узком тоннеле не представлялось возможным. Так и двигались мы плечо к плечу. Рубеус пришел к тем же выводам, что и я.
Надо вдоль берега.
По течению или против?
Он призадумался.
По течению. Должна ж она куда-то выходить!
Разочаровывать его информацией о том, что подземные реки вовсе не обязаны выходить на поверхность, и прекрасно чувствуют себя в толще недр земныхкажется, у людей принят именно этот терминя не стала. Вниз по течению, значит, вниз по течению, кто бы спорил.
Лодку бы. Мечтательно пробормотал толстый монах.
А лучше сразу пароход. Или яхту.
Что такое пароход? Тут же влез мальчишка-книжник. И яхта?
Яхтаэто корабль. Пароходтоже корабль, только он без паруса двигаться способен и по течению, и против него. Парень мне нравился, поэтому и объясняла.
А как он движется?
Ногами. Меченый прервал занимательную беседу. Вперед.
Вперед, так вперед, ему лучше знать.
Фома
Мрачное место. Фома готов был поклястьсяхотя клясться это великий грехчто сия подземная река несет свои черные воды к сердцу земли, а, может даже в преисподнюю. Не даром же святой Гринпис писал: "бойтесь черных вод, ибо они суть яд для души". Но брат Рубеус, да и брат Морли, шагали вперед безо всякого опасения. Неужто не боятся?
На всякий случай Фома повторял про себя слова молитвы, а еще держался рукой за скользкую стену. Он многое бы отдал, чтобы увидеть солнечный свет. Интересно, а вампирша скучает по солнцу? Для них свет смертелен, но ведь она когда-то была человеком. Философский вопрос настолько увлек Фому, что тот и про страх забыл, и про реку, и, самое печальное, про тварь, идущую впереди. Опомнился лишь, уткнувшись носом ей в спину.
ЯЯ споткнулся! Фома поспешил выставить вперед факел, поскольку все источники утверждали, будто нечисть боится огня.
Под ноги смотри, посоветовало она, отводя руку с факелом. Нападать тварь не собиралась и Фома, оправдываясь, что вопрос вызван не его, Фомы, любопытством, а весьма и весьма важен для истории, спросил.
А ты скучаешь по солнцу?
По солнцу? Она довольно дружелюбно поддержала Фому за локоть, помогая спуститься по скользкому склону. Не знаю, а что?
Людям тяжело без солнца. Ты же была человеком, пока не отреклась от Бога.
Ну, допустим, отречение, душа и прочее здесь не при чем, но ты прав. Я была человеком. Только давно.
Давно?
Очень давно. Около пятисот лет назад.
От неожиданности Фома в очередной раз споткнулся, но вампирша не позволила упасть, и даже упрекать в неуклюжести не стала. Фома же пытался осознать услышанное. Пятьсот лет! Подумать только! Это же ЭтоОна старше их всех, вместе взятых! Да она, наверное, видела, как строились эти подземелья. Нет, конечно, многие источники упоминали, что нежить живет дольше людей, но не настолько же! И ко всему вампирша не выглядела старой!
По сравнению со многими своими сородичами, она еще ребенок, пояснил Рубеус. Видимо, они разговаривали так громко, что он услышал.
Это правда?
Правда. Тварь, похоже, ее возраст совершенно не смущал. Моему наставнику около двух тысяч лет, а есть еще старше, но их мало.
Не так мало, как хотелось бы.
А вас гораздо больше, чем хотелось бы, не осталась в долгу вампирша. А в следующую секунду земля вздрогнула. Раз, и еще раз. Фома упал бы, если бы не тварь, которая крепко держала его за рукав. Даже когда непонятная дрожь прекратилась, она не разжала лапу.
Что это?
Замок. Замок рухнул. Вампирша сделала знак замолчать. Несколько секунд стояла, вслушиваясь в тишину, а потом вдруг заорала:Весь груз на землю!
Что? Фома не понял, какой груз, зачем на землю, и вообще, она ошибается, такой замок не мог просто так взять и рухнуть!
Река!
Вампирша быстро стягивала сапоги, самое странное брат Рубеус последовал ее примеру. И брат Морли тоже. Про людей, которыми командовала нежить, и говорить нечего. Фома тоже наклонился, чтобы расшнуровать ботинки, но получил тычок в спину.
Раздевайся, а то утонешь.
Брат Морли повторять не стал и попросту содрал сутану, едва руку не вывихнув. Да что происходит-то? В следующую минуту Фому оглушил рев.
Господи, спаси и помилуй, пробормотал Морли. Фома хотел перекреститься, но руки сковало страхом.
Вода налетела черным валом и страх моментально исчез, уступая место одному-единственному чувству: желанию жить. Жить и выжить во что бы то ни стало. Река кружила, бурлила, рвала на части. Фома больше не понимал, где он находится, он барахтался из последних сил и молился. Господу, Пречистой деве, Пророку-Спасителю и всем Святым сразу.
Когда воздуха в легких почти не осталось, бурлящий поток вдруг вырвался на свободу и
Первое, что увидел Фомазвезды, неправдоподобно крупные звезды на черном-черном небе, а еще слабые огоньки далеко впереди. Течение тянуло прочь от этих огоньков, но уже без былой ярости, как-то лениво, словно через силу. Водяной вал без остатка растворился в утробе реки.
Эй Собственный голос в окружающей тишине показался очень-очень громким, но никто не откликнулся.
Морли Морли! Брат Рубеус! Вальрик! Кто-нибудь! С каждым именем возвращался былой страх. Даже ужас: все утонули, все-все, и княжич, и толстяк-Морли, и суровый Рубеус и даже вампирша.
Святой Доминик утверждал, что для нежити водаяд и предлагал окружать города каналами. Неужто был прав?
Ноги коснулось что-то холодное и большое.
Морли!! Завопил Фома что было мочи. Кто-нибудь!!!
Заткнись, прошептал в ухо знакомый голос. Вампирша? Она жива? Жива и свободна, значит От ужаса ноги свело судорогой и Фома пошел бы ко дну, если бы не холоднаяда что там, ледянаярука, ухватившая его за шиворот.
До берега доплывешь? поинтересовалась нежить.
По-постараюсь.
Постарайся.
Она плыла рядом, и странным образом присутствие дьявольской твари успокаивало: если уж вампирша не убила его сразу, то, значит, и на берегу не убьет.
Вальрик
Вальрик очнулся от холода. Вокруг было мокро. Вокруг была вода. Вода вместо земли, вода вместо воздуха, вода одна вода Вальрик хотел вдохнуть, но закашлялся, а в следующую минуту его подбросило вверх. Секундная передышка на воздухегосподи, как же его мало, не надышатьсяи снова вниз, в дьявольский водоворот. Руки не слушались, сапоги мертвым грузом тянули на дноесли здесь было дно, в чем Вальрик сомневалсяа мышцы сводило судорогой.
Наверное, пришло время умереть.
Вальрик не сопротивлялся, почему-то ему совершенно не хотелось сопротивляться. Смертьэто не так плохо
Смерть нет, не о такой смерти он мечтал. Утонуть, как беспомощный щенок в сточной канаве. Разве это достойная смерть для сына князя? И Вальрик из последних силмало, слишком мало, чтобы выжитьстал пробиваться туда, где, по его мнению, был воздух.
Воздухэто жизнь.
Но до него еще нужно добраться холодно тяжело больно сдаться и позволить воде забрать душу это легко
Вальрика потянуло вверх с неудержимой силой, будто сама река отказалась от жертвы и желала теперь избавиться ото всякого напоминания о людях. Воздух горьким лекарством врывался в легкие, и от избытка его голова шла кругом.
Держись слова тонули в бурлящей воде.
Что? Вальрик попытался обернуться, чтобы увидеть говорящего, но вместо этого едва не ушел под воду.
Держсь. Уж немн ост
Немного? Немногоэто все равно больше, чем он может себе позволить. Но Вальрик держался и чувствовал, что его держат. Держат и тянут вперед, точно рыбу на крючке. Плевать, слишком много боли, чтобы сопротивляться.
Он пропустил тот момент, когда под ногами появилась твердая поверхность.
Давай, давай, вперед. Его толкали, заставляя двигаться. Ноги подкашивались от усталости, грязь липла к сапогам, а высокий лес из камыша казался бесконечным
Кто здесь? Из темноты выступила фигура, огромная и неуклюжая. Фигура говорила голосом одного из монахов. Да, точно, в отряде был один здоровяк. Морли. Его звали брат Морли.
Кто, спрашиваю, идет?
Свои.
Вальрик обернулся, чтобы поблагодарить за помощь, но сзади никого не было. Пустота. Камыши, небо, слабый отблеск реки и пустота. Черт побери, неужто показалось?
Лагерь устроили на берегу, впрочем, назвать это лагерем язык не поворачивался. Вокруг камыши, под ногами вода с грязью или грязь с водойв темноте затруднительно определить, чего большенад головой звезды и луна. Разводить огонь запретил брат Рубеус, который как-то незаметно прибрал к себе командование отрядом, но Вальрик не возражал. Он слишком ослаб, слишком замерз, чтобы возражать.
Холодно, пожаловался толстяк Морли, отжимая руками одежду. Вальрик кивнулна большее его не хватило. Холодно. Чертовски холодно, а ни вдохнуть, ни выдохнуть. Люди сбились вместе, словно глупые овцы. Совсем рядом хрипло дышал молодой послушник. Как же его зовут? В голове каша, полная, совершенная каша. Вальрик понятия не имел, как и почему оказался в воде, последнее, что он запомнилчерная дыра тайного хода и собственный приказ возвращаться
Приказ, которому не подчинились!
Ты двигайся, парень, дружелюбный тычок в бок заставил Вальрика согнуться от боли, а то в конец замерзнешь.
Ушли, раздался довольный голос Селима. Тысяча чертей в задницу! Ушли!
Заткнись! Ответили ему.
Нет, ну ушли же!
Только из замка, холодный, как речная вода, голос Рубеуса действовал отрезвляюще. Во-первых, нужно узнать, все ли здесь. Во-вторых, решить, куда идти. Морли? Фома? Анджей? Силко? Айвор?
Край? Фалько? Ингар? Тилор? Тилар? Масуд? К тихому бормотанию монаха добавился еще один голос, который заставил Вальрика скорчиться от ненависти. Тварь. Проклятая тварь, которая отказалась выполнить приказ. Его, Вальрика приказ. Она должна подчиняться.
А она проигнорировала. Его все игнорировали, считали слабаком и ублюдком, и тварь тоже
Масуд? повторила она вопрос. Кто-нибудь, посмотрите, где Масуд.
Мы тут, ответил за двоих Селим, Масуд со мной.
Почему мы здесь? Говорить было больно.
Что?
Почему мы здесь? Как мы здесь оказались? Вальрик выпрямился. Жаль, в темноте не видно выражения лица, они, наверное, удивились. Они, наверное, думали, что он забыл.
Я приказал вернуться
Ну началось, пробурчал Морли, мальчик, ты сам не понимаешь, чего требовал.
Я приказал Я приказал вернуться. И мы вернемся. Вальрик отступил назад. Мы возвращаемся, слышишь, тварь? Мы возвращаемся
Карл
Он не верил в сны, особенно в вещие. Более того, он уже чертову уйму лет не видел снов, даже подзабыл, о том, насколько яркими могут быть.
И насколько отвратительными.
Графитовые скалы и небо, нависающее до того низко, что, кажетсяеще немного и рухнет, разломится под собственной тяжестью. Но не страшно, наоборот, весело, только веселье это какое-то пьяное, полубезумное и отчаянное, потому как противостоять тому, что грядет, невозможно.
А под ногами скрипит мелкий камень. И место незнакомое, замок, но не Орлиное гнездо. Другой. Чужой. И в то же время Карл собирался его защищать.
Защищать чужой дом? Какая чушь, особенно теперь, когда проснулся, и видения чуть поблекли, но не исчезли вовсе. Все ж таки странно. А странности нарушают равновесие, и Карл принялся вспоминать дальше.
Камни были зеленые. А горы не черные, скорее уж серые, скользкие в лунном свете, и полнолуние хотя нет, насчет полнолуния он поспешил, с небом творилось что-то неладное, оно ползло, вернее, оползало, скатывалось на замок, грозилось снести стену.
Стена? Глупость какая, ни в одном из четырех замков нет стены. Да и зачем, когда горы служат надежной защитой, куда более надежной, чем стены. Но во сне стена была, и безумное небо, которое, кажется, удалось-таки остановить.
Или не удалось? Он же умер, там во сне, умер. И пережил собственную смерть, до того яркую, что не поверить в нее невозможно. Рассыпавшаяся стена, уничтоженный замок, но чудом сохранившийся двор и боль, сменяющаяся вялой, ватной телесной немочью. Как тогда, когда он еще был больше человеком, чем да-ори, первый этап парализованное тело, беспомощность и обида.
Обиды во сне не было, скорее уж наоборотуспокоение.
Вот тут Карл очнулся окончательно. Выходит, он радовался тому, что умирал? Выходит да нет, глупости все. А сонвлияние Аномалии. Главное, чтобы не повторился, умирать, пусть и во сне, чертовски неприятно.
Глава 13
Коннован.
Мне было плохо. Мне было адски плохо. Холодная вода в мгновение ока высосала силы, которых и без того почти не оставалось. Отряд потерял троих человекдвое монахов и Фалько, а мальчишка требует вернуться.
Проклятье.
Мальчик, Морли примиряющее положил руку на плечо княжичу. Некуда возвращаться.
В замок. Мы возвращаемся в замок. Вальрик стряхнул руку.
Нету больше замка.
Как нету?
Просто нету. Морли разговаривал с княжичем ласково и терпеливо, как с душевно больным. Был и нету. Взорвали.
В-взорвали?! Вальрик сделал шаг назад, теперь он стоял по колено в воде и растерянно озирался по сторонам. Как взорвали? Не подходи ко мне! Стой!
Стою. Морли послушно поднял руки, показывая, что ничего такого не задумал. Плохо. Тот трюк, который Меченый провернул в замке, следовало бы повторить во избежание глупых вопросов и неуместных пререканий. Нашли время отношения выяснять: да в любой момент сюда патруль подойти может. Или сразу несколько сотен и тогда прощай, призрак свободы.
Мальчик, вперед выступил Меченый, от него за милю несло раздражением. Понимаю: вместо того, чтобы двигаться и отрываться от возможного преследования, он вынужден тратить время на истеричного мальчишку.
Я не мальчик. Я
Тыкнязь. Твой отец доверил тебе дело. Важное дело, он наделил тебя властью, недоступной более никому из нас, а ты, вместо того, чтобы исполнить предназначение, пытаешься умереть.
И что?
Если ты умрешь: воля твоего отца останется не исполненной. Таким образом, выходит, что ты обманешь его доверие. Подумай, князь. Прежде, чем что-то делатьподумай. У тебя есть время. Скоро мы уйдем. Ты можешь пойти с нами, а можешь вернуться в Замок и умереть. Но боюсь, твои люди не пойдут за тобой.
Она пойдет.
Ненавижу, когда обо мне говорят так, будто меня рядом нет. С другой стороны, в нынешнем положении лучше молчать. Пусть проблему уладит Меченый, у него неплохо получается. Но до чего же холодно, черт побери!
Кто? Вампирша? Пойдет. Вас будет двое. Двое против тысяч. Ты умрешь раньше, чем успеешь отомстить, князь.
Не называй меня так, Вальрик все-таки сделал шаг к берегу, и я облегченно выдохнула. Кажется, пронесло.
Почему? Тысын и единственный выживший наследник князя Володара. Титул твой. Не сомневаюсь, что Святой Отец подтвердит твое право на титул и эти земли. И благословит тебя на месть слугам Нечистого.
Благословит эхом отозвался Вальрик. А Грег? Серж? Тилли? Айвор? Отец?
У тебя будет еще возможность отомстить за них, мягко сказал Рубеус, протягивая руку княжичу. Вальрик дружеский жест проигнорировал. По-моему, он окончательно утратил связь с реальностью, ох, чуют все три моих сердца, добром это не кончится.
Вальрик молчал. Долго, очень долго. Невысокий, угловатый, растерянный и несчастный. Мне было жаль этого человека. Все-таки быть да-ори намного проще.
Я отомщу. Пообещал княжич. Я обязательно отомщу. Всем. Тварям. Дьявольским.
Тут он, наконец-то увидел меня.
Тварям. Диавольским отомстить
Небо тысячей серебряных осколков рухнуло на плечи.
Больно. До чего же мне больно.
И холодно.
Серебряное поле и длинные тени-предвестники рассвета.
Кажется, я все-таки увижу солнце.
Фома
Фома плохо понял, что произошло на берегу: его гораздо больше волновала мокрая одеждапо вине брата Морли он остался в одной рубахе и подштанникахи мокрая сумка, которая уцелела только благодаря чуду. Фоме не терпелось заглянуть вовнутрь, убедиться, что рукопись цела, что бумага не разлезлась, а чернила не расплылись. Вообще по-хорошему книгу следовало просушить, но брат Рубеус категорически запретил разводить огонь.
Плохо-то как Холодно, этак и просквозить может. Фома даже попрыгал на месте, чтобы согреться, но тепла от этого не прибавилось, только вода из-под ног полетела в стороны мелкими брызгами. На сухое место бы выйти а они все чего-то ругаются, ругаются. Княжич странный, его спасли, а он, вместо того, чтобы спасибо сказать, умереть желает. В замок вернуться. Да нету больше замка, небось, одни развалины остались. И людей нету.
Господи Всемилостивый, что за испытание ниспослал ты детям своим? Фома вспомнил толстые стены крепости и запоздало ужаснулся, представив ту силу, которая сумела их обрушить.
Умри! Вдруг заорал Вальрик, да так, что Фома подпрыгнул от неожиданности, поскользнулся и упал в грязь. Проклятье!
Пусть умрет! Пусть умрет тварь все твари! Вальрик вырывался из могучих объятий брата Морли и посылала проклятья в адрес в общем, Фома заткнул уши, чтобы не слышать непотребных слов. Как только Господь не поразил богохульника молнией?
В роли молнии Господней выступил кулак Морли. На этот раз княжичувернее, уже князюФома не сочувствовал: слишком замерз и устал.
Крепкий гад, и не скажешь, что пацан совсем, да еще раненый. Морли перекинул князя через плечо. И тяжелый к тому же. Слушай, Рубеус, может его того оставить? С этим мальчишкой проблем не оберешься. Ладно, ладно, не смотри ты так, я ж просто сказал. Я ж понимаю, что своих этим тварям оставлять нельзя. Я и не собирался, просто просто всю дорогу до Ватикана я его на своем горбу волочь не собираюсь! И вообще, пусть тварь этим князем новоявленным занимается
Морли, помолчи.
Я и так все время молчу, а кроме меня, кто ж тебе правду-то скажет?
Морли! Фома, посмотри, что с нежитью. Фома! Черт бы тебя побрал!
Фома вздрогнул и очнулся. От него требуют господи, что же от него требуют? И вообще, что происходит?
Посмотри. Что. С. Вампиром. Четко повторил приказ брат Рубеус, судя по тону, он начал терять терпение.
Живая, ответили ему. Кто-то из людей князя, тех, что дружили с нежитью. КтоФома не видел, темно было.
Только того, нести придется, но живая.
Я ее не понесу. Сразу заявил Морли, мне этого князя хватит. Чтоб его черти побрали. Баба истеричная, а не князь.
Последующие события прошли как бы мимо Фомы. Он вроде бы все видел, все слышал, но совершенно ничего не понимал. Все мысли вертелись вокруг промокшей рукописи и собственно нелегкой судьбы.
Святой Доминик голодал в пустыне, и Господь явил ему чудо. Святой Адидас воевал во Славу Единого Бога. Святой Урук изводил себя жаждой, но никто из святыха Фома знал их всех, ибо отличался старательностью в учебе и пытливостью разуманикто из них не замерзал насмерть на берегу непонятной реки в окружении врага и в компании нежити.
Он и сам разговаривал с вампиром, следовательно, грешен и, если умрет без покаяния, то попадет в ад.
Брат Рубеус приказал идти. Фома шел. Мокрая сумка весила, кажется, целый пуд, ветки царапали голени, а зубы клацали от холода. Если он выживет если Господь благословит грешного послушника, дерзнувшего сравнивать себя с великими святыми прошлого, то напишет следующее:
"И токмо милостью Бога нашего спаслись мы из чрева земли. Чудом великим сие было. Чудом, доказывающим силу Слова Божия, без коего человекчервь слабый".
В ногу впился острый сучок, и Фома взвизгнул от боли.
Тихо ты, рыкнул Морли на ухо. Еще один звук и в рот портянку запихаю, понятно?
Да.
Глупый он, Морли, хоть и принадлежит к Ордену. Разве можно быть таким грубым и равнодушным, когда они только что чудом выжили? Испытания очищают и облагораживают душу, а Морли каким был, таким остался. Но на всякий случай Фома стал смотреть под ногибесполезно, слишком темно, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь. А все спешат, подгоняют, тут не до осторожности, тут лишь бы не отстать.
"И демоны мести, овладевши разумом молодого князя, нашептывали ему мысли тяжкие, и послушен им, взбунтовался князь, отрекся власти брата Рубеуса, стал уговаривать воротиться, дабы кровью и смертью отомстить порождениям Тьмы. И уговаривал брат Рубеус князя словами ласковыми, ибо числом малым неможно одолеть рать великую. Не позорного отступления желал брат Рубеус, не страх говорил голосом его, а токмо забота о людях, коих надлежало упредить о беде великой, что пришла на земли русские"
Фома даже остановился: до чего складно получается! Вот бы сесть и записать, пока память держит. Эх, придумать бы такую машину, в которую мысли вкладывать можно, чтоб хранились до тех пор, пока время свободное не появится.
Не спи, замерзнешь, мрачно пошутил Морли, подталкивая в спину. А потом, смягчившись, добавил. Недалече ужо осталось. Тут местные про пещеры говорят, дойдем, там и отогреемся.
Вальрик
Вальрику было стыдно. Нечеловечески, невыносимо стыдно, а жесткий тон брата Рубеуса увеличивал чувство стыда в сотни, если не в тысячи раз. Он, сын князя, человек, которому доверили важное дело, повел себя точно девчонка при встрече с мародером. А хуже всего, что он не помнит, совсем ничего не помнит. В голове вертелись жалкие ошметки воспоминаний: холод, вода, пробирающаяся в легкие, страх утонуть и ненависть.
Твое желание отомстить понятно и даже похвально, ибо нет дела более угодного Богу, чем изничтожение тварей ночных, брат Рубеус сидел прямо на камнях и, казалось, не замечал неудобств, вроде мокрой одежды и твердого пола. Наверное, он и сам сделан из камня, во всяком случае, в данный момент Вальрик не видел в нем ничего человеческого. Хотелось уйти. Там, в глубине пещеры развели костерВальрик слышал, как Селим доказывал монаху, что снаружи огонь не заметен, а без костра не обойтисьвымокшие в реке люди замерзнут насмерть.
Князь, король, воевода, любой из властителей прежде всего обязан заботиться не о себе, своих потребностях и желаниях, а о людях, от него зависящих. Господь в равной мере наделяет властью и ответственностью.
Я понял. Вальрик опустил голову, силясь избежать колючего взгляда. У брата Рубеуса глаза похожи на гвозди, того и гляди, продырявит насквозь. Лучше уж смотреть на землю. Собственные мокрые сапоги неприятно сжимали ноги, их бы сейчас стащить да над костром повесить, чтобы как следует на дыму просохли, тогда и запах дурной выветрится, и кожа только мягче станет. И вина бы, горячего красного вина с душистыми травами и свежей крольчатиной. В животе заурчало.
Тебе только кажется, что ты понял, на самом деле редко кому из людей, особенно людей, наделенных властью, удается понять простую истину.
Какую?
Чем больше власть, тем больше ответственность. Ты командуешь отрядом из пяти человек, значит, отвечаешь за пятерых, если у тебя под началом сотнято и отвечаешь за сотню. Если страна, то
Отвечаешь за страну, перебил Вальрик. Чего тут сложного-то? Рубеус улыбнулся, но как-то совсем невесело.
Ты умный мальчик, но командовать тебе слишком рано. Твой отец соверши ошибку: ему следовало отправляться с нами самому
Это из-за нее, да? Из-за этой твари? Потому, что я чуть не убил ее? Ну и что? Она же просто нежить и
Онавоин. Настоящий Воин. Да-ори. Она способна убить нас всех прежде, чем кто-либо из присутствующих успеет позвать на помощь. Но твой отец нашел способ обуздать это существо и из врага сотворил оружие. Совершенное, идеальное оружие, а ты по дурости своей едва его не уничтожил.
Но
Ты поддался эмоциям, что является недопустимой роскошью для князя. Вальрик, отдай Аркан и тебе станет легче, намного легче. Тогда ты сможешь позволить себе ненавидеть, не опасаясь причинить вред тем, кто от тебя зависит.