Сможешь выбить? мрачно поинтересовался Володар. Дверь же хранила на себе следы княжьего гневаглубокие царапины, оставленные палашом, уродовали поверхность, но не приближали к долгожданной свободе. Выбить дверь я не сумею, не таран все-таки, вот если бы
Эту штуку, я дотронулась до ошейника, можно ослабить.
Володар нахмурился, судя по всему, идея не понравилась.
Сбежать удумала?
Все-таки, людипараноики, куда мне бежать? К танграм? Нет уж, мне моя шкура дорога. А в следующий момент существо, ограничивающее мою свободу, вдруг исчезло. Нет, не совсем исчезло, а отползло куда-то далеко, настолько далеко, что я почти и не ощущала его присутствия. Зато слышала, как поют Ветра.
Они вились вокруг и пахли свободой. Ну же, помогите мне! Пожалуйста! Не могу приказыватьошейник лишил меня этого права, я прошу вас о помощи! Первым отозвался Истер, потянулся было ко мне, но в последний момент отпрянул, точно от зараженной. А вот Яль оказался смелее и сильнее, здесь его территория, здесь его дом, а тангры нарушают границы этого дома. Горячее дыхание южного ветра согрело меня, князь попятился, правильно, нам нужно место, нам нужно много места сейчас Сила переполняла, кипела в крови, оставалось лишь направить Правильно, к двери, смести, убрать негодную деревяшку, осмелившуюся встать на пути песчаной бури
Яль уничтожил преграду и больно, как же мне больно. Нельзя так резко разрывать контакт, но изрядно побледневший Володар пробурчал.
Ты это не думай, что вставай, остроухая.
Вставать? А я что, лежу? Точно, лежу, пол горячий, словно песок Южной пустыни, а в теле не осталось ни капли силы. Не хочу вставать, буду лежать, пока камни не остынут, и вспоминать ласковое дыхания Ветра.
Ты не подохни тут, Князь дружелюбно пнул меня, это стало последней каплей, мало того, что Володар едва не убил меня, он еще и пинается, скотина неблагодарная. Здоровая злость вернула силы.
Так-то лучше. А вы, твари, все-таки приколдовываете, похоже, сие открытие несказанно обрадовало Володара. Может, ты и этих вышибить сподобишься?
Нет.
А, если прикажу? Князь нехорошо прищурился.
Все равно.
Понятно, значится, любую силу силой переломить возможно.
Как оказалось, Яль уничтожил не только дверь, но и огнеметчика, в противном случае, наша содержательная беседа прервалась бы гораздо раньше. У мертвого огнеметчикакстати, топлива у него осталось от силы на два-три выстрелая разжилась не только ножом, но и аптечкой.
Аптечкаэто хорошо, не мне, так людям пригодится.
Чего копаешься? Поинтересовался Володар, которого гораздо больше занимала смятая ветром труба огнемета.
Ишь, чего придумали. Пробормотал он. Ну, где, ты говоришь, тут люди?
Небольшой размер отрядане больше двадцати человек вместе с монахами и примкнувшими по пути стражникамикнязя не смутил. Володар пребывал в уверенности, что стоит поднапрячься, и враг будет выбит из стен замка. Спорить и доказывать обратное было бесполезно, да и зачем, коль скоро он сам все поймет. Мною владела странная тоска и обреченность, даже крови не хотелось, зачем мне стараться и восстанавливать силы, если финал предопределен?
Чего загрустила? Володар почти дружелюбно ткнул в бок рукоятью палаша. Помирать собралась?
Не раньше тебя.
У, какая говорливая.
Князь был странно весел, точно сражение и необходимость убивать себе подобных доставляли ему радость. Все-таки, прав Карл, люди те еще садисты. Мы пробивались ко внутреннему двору замка, где кипело настоящее сражение. Пробивалисьгромко сказано, внутри крепости царило поразительное спокойствиеотдельные, попадавшиеся на нашем пути солдаты противника не в счет. Это нелогично, но это так.
Может, и прав Володар, чего паниковать раньше времени. В какой-то момент я расслабилась.
Вальрик
По замку пронесся ветер, самый настоящий, дикий южный ветер, который сшиб Вальрика с ног и, лизнув на прощанье горячим шершавым языком, унесся прочь.
Магия, Ильяс перекрестился. Это Они вызвали.
Спорить с ним Вальрик не желал, тем паче, что и сам не до конца понял, откуда и зачем взялся ветер. И какая разница, ветер и ветер, ничего страшного. Вальрик поднялся и, отдышавшись, жестом приказал двигаться дальше. Нужно спешить, они уже порядком отстали.
Если тут пойти, то короче будет. Ильяс указал на узкий темный коридор. Сюдою слуги ходят.
Слуги так слуги, Вальрик и по крысиной норе пополз бы, если бы это помогло выиграть время. Коридорчик петлял, точно ручей, который старательно обходит крупные камни, но в конце концов вывел на центральную галерею.
Погоди. Вальрик решил отдышаться. Ну почему он не может залечивать раны так же быстро, как тварь? Или убивать с такой же легкостью или хотя бы быть столь же быстрым.
На центральной галерее было тихо. Неужто опоздали? Выломанная дубовая дверьэто ж какую силищу иметь надо, чтобы так, вместе с косяком и запором вынести? мертвый человек в незнакомом костюме, судорожно сжимающий длинную черную трубу, и голые стены коридора. Странные стены, выглаженные, вылизанные, потемневшие. И потеки кое-где, точно камень не выдержав солнечного жару, поплыл. Что же здесь творилось? Может, прав Ильяс, все дело в магии?
Радовало, что в покоях отца царил относительный порядок. И тела нигде не было, значит, жив. Может, уже и противника удалось выбить из крепости? Вальрик выглянул в окно. Нет, сражение кипело дьявольским котлом. Поле битвы, которым стал центральный двор замка, освещалось факелами и еще странными приборами, которые давали не в пример больше света, но при этом не чадили. Разобрать детали боя не представлялось возможным, сверху все люди выглядели одинаково: черные подвижные фигуры, точно ожившие тени сошлись в смертельной схватке.
Откуда появился туман, Вальрик не понял. Сперва ему показалось, будто свет чудных приборов врага стал гуще, а потом и вовсе перестал быть светом, превратившись в плотное мохнатое одеяло ядовито-желтого цвета. Одеяло медленно ползло через двор, накрывая сражающихся с головой, в этом его движении Вальрику почудилась угроза.
Отец! Нужно предупредить отца, прежде, чем туман доберется до замка! Но Вальрик не успеет. Зато успеет Ильяс.
Приказано за вами смотреть, невозмутимо заявил стражник.
Я здесь буду, со мной ничего не случится. Вальрик тихо сатанел, времени осталось чуток, а этот солдафон пререкаться вздумал. Потешается, небось, над его, над Вальриковой беспомощностью. Ильяс, точно догадавшись о мыслях княжича, вздохнул. А в следующий момент одним движением закинул Вальрика на плечо и побежал.
Каждый шаг Ильяса болью отдавался в сломанных ребрах, но Вальрик терпел, хотя больше всего в жизни ему хотелось заорать от боли и осознания собственной беспомощности. Чтобы его, младшего сына князя тащили, словно какого-нибудь оленя, добытого на охоте?! Или, хуже того, похищенную девку, позор! Подобное унижение кровью смывается.
Но, самое главное, они успели.
Карл
Он точно мог сказать, в какой момент пересек границу Аномалии: когда стало жарко. Пятнадцать минут по полуночи, зыбкая темнота, сменившаяся вдруг тяжелым, густым мраком, к которому пришлось приспосабливаться, резкое покалываниекожа отреагировала на излучениеи мертвый, беззвучный лес.
Темная паутина ветвей, закрывающая небо, влажная вонь гниющей листвы, вязкая почва, в которую нога утопала почти по щиколотку и раздражающая тишина.
Пятно. Аномалия. То, чего быть не должно, но было.
Ложь, что Пятна появились вследствие использования ядерного оружия, и вдвойне ложь, что главная опасностьрадиоактивное излучение.
Главная опасность Аномалиисама Аномалия. Черт, а ведь как вышло, что за две с лишним тысячи лет их никто не исследовал? Карл даже остановился, настолько поразительной показалась мысль. Ну да, четыре пятна, размером от нескольких сот до нескольких сотен тысяч квадратных километров. Свободная территория, ограниченная горами.
Почему горы? Откуда горы? Почему вообще все Пятна имеют естественные границы, словно кто-то нарочно отделил их. Или выделил?
Был же, был проект по исследованию Аномалий, но но Марек высказался против. Очень резко против. И Айша его поддержала, а АйшуДавид, причем с видимым удовольствием. Понятно, молодой, а нашел, как кусануть побольнее.
Но почему Марек был против?
Потому что знает что-то об Аномалиях, что-то весьма важное, но при этом информацией не поделился. Вернуться? Отыграть назад пока не поздно?
Или сыграть по Марековым правилам? Прислонившись к холодному лишенному намека на жизнь стволу, Карл призадумался. С одной стороны, благоразумнее вернуться, с другой как-то причин нет, объективных причин, с доказательствами обмана и прочее, прочее, прочее. Значит
Монета в кармане сыскалась. Орел или решка? Орелвозвращение, решкавперед.
Выпала решка.
Глава 11
Карл
Минула неделя, надо сказать, весьма и весьма хлопотная неделя. Пробираться по территории Пятна оказалось сложнее, чем Карл предполагал. Во-первых, искаженное излучение отнимало силы, а несколько раз, на максимуме, вообще приходилось сворачивать с пути. Во-вторых, местные твари отчего-то решили, будто одинокий путешественник замечательно подходит на роль обеда или ужина. От тварей приходилось убегатьКарл не любил тратить силы понапрасну, те два раза, когда пришлось-таки вступить в схватку, были исключением, у него выхода другого не было.
Надо сказать, твари оказались куда более живучими, чем можно было предположить, и съедобными. Последнее обстоятельство радовало и могло бы примирить с остальными неприятностями если бы не одно "но": Карл заблудился.
Это было немыслимо, недопустимо, противоестественно, но глубокая яма меж корней полуживого дубавырытое им убежищене оставляла места для сомнений. Он и в самом деле заблудился! Дьявол! Да подобного казуса не случалось вот уже Да никогда не случалось! Это в принципе невозможно! Да-ори используют для ориентации силовые поля, на которые даже Великая Катастрофа не повлияла. Да-ори всегда знают, где находятся. Карл поднял голову вверх: ни черта не понятнозвезды и звезды, как по ним ориентироваться? За тысячи лет легко привыкнуть, что лучший компасв голове находится.
Но в данный момент самый лучший компас утверждал, будто Карл находится сорока километрами южнее этой поляны.
Да быть такого не может? Карл подошел к самому краю ямы, и последние сомнения рассеялись. Именно здесь он провел позапрошлый день и, по-видимому, проведет следующийдо рассвета осталось всего ничего.
Листья в яме не успели слежаться, хотя и попахивали гнильцой. Заменить бы, но лень, да и времени в обрез. Под листьями пряталась влажная, горячая земля, зарываться в которую было неприятно, да и каждый раз Карл испытывал сомнения в надежности убежища, впрочем, ему проще, чем Коннован.
Замок уже должен был рухнуть с другой стороны, плох тот замок, выйти из которого можно лишь через ворота, да и князь не глуп. С глупым договориться не вышло бы, а значит, шанс на выживание есть. Использует? Или не использует? Чем не разновидность "чертовой рулетки"?
Кстати, о рулетке, солнце-то уже взошло. Лучи ультрафиолета, пробиваясь сквозь перемешанные с землей листья, неприятно покалывали кожу. Сверху что-то протопало, большое, грузное, остановилось совсем рядом, шумно зафыркало, заухало. Карл понадеялся, что у неведомого зверя достанет мозгов не соваться в яму, а, если не достанет, то тонкая проволока, раскатанная поверху, защитит. Проволокакак лезвие, даже лучше. Но копаться в листьях зверь не сталдальше потопал.
Вот и хорошо, можно вернуться к прерванным размышлениям. До чего хороша была задумка: идеальное государство, где каждый находится на своем месте. С одной стороны обеспечивается плотный контроль над всей человеческой популяцией, с другойнеобъятные возможности для развития цивилизации. Потенциал людей, сумевших не только выжить после катастрофы, но и приспособится к совершенно новому миру, нельзя было недооценивать. Взять хотя бы простейший показательчисленностьрастет из года в год, невзирая на полное отсутствие медицины, дурацкие междоусобные войны, болезни и мутации. Единственное, что способно остановить этот ростсами люди. Внутривидовая агрессия, как способ регуляции численности.
Эх, если бы эксперимент начался чуть раньшелет на сто-двести к сегодняшнему дню вместо разрозненных княжеств, которые только и делают, что воюют друг с другом, было бы одно большое государство, крепкое и индустриально развитое. Было бы, что противопоставить танграм: единая армия, единое руководство, единый правитель: сильный, бессмертный и хорошо управляемый. Своеобразный буфер между двумя видами.
Нет, определенно, эксперимент следовало начать раньше, но Марек протестовал. Марек считал, что Коннован не готова, Марек Марек вел свою собственную игру, а Карл подыгрывал. Интересно ему видите ли было. А теперь? Теперь он вынужден лежать в сырой яме и думать об упущенных возможностях. Печально.
Жар солнечных лучей, проникавших сквозь кучу листвы, слабел. Скоро закат и ночь, и снова движение вперед.
Или не вперед, а по кругу? Эту проблему еще предстояло решить.
Коннован
Я дала клятвенное обещание самой себе выпороть Вальрика, как только весь этот бедлам закончится. Мало того, что мальчишка ослушался прямого приказа, так он еще и Ильяса геройствовать подбил. С такими темпами до порки княжич просто не доживет. От злости сбивчивый рассказ мальчишки про туман и исходящую от него опасность я пропустила мимо ушей. А секундой позже в голове что-то щелкнуло. Туман? Желтый? Откуда посередине ночи туману взяться, да еще желтому?
Газовая атака? Но в замке кроме Володаровых людей есть и солдаты тангров. Всех положат? А собственно говоря, чему тут удивлятьсянормальная тактика. У зеленокожих в языке даже понятия такого нет "жертва", есть другое"затраты", которые бывают полезными и бесполезными.
Если замок будет захвачен и приказ Матки выполнен, то все затраты автоматом превратятся в полезные.
Черт, черт, черт. Только газов здесь и не хватало для полного счастья. Думать и быстро. Допустим, старый вариант долгий срок хранения, желтый цвет это "Сон", "Логдон" или "Ра" услужливо подсказала память. Это если они ничего нового не изобрели. Будем надеяться, что не изобрели.
Желтый какой? Темный или светлый?
Как Как Вот. Вальрик ткнул пальцем в висевший на стене гобелен. Цвет был густым, насыщенным. Значит, не "Ра", что радуетэтот газ смертелен и для меня.
А тяжелый или легкий?
Вальрик задумался.
Тяжелый. Он ползет ну, так, как будто к земле тянет. И лохматый, будто перья из подушки повыпускали.
Судя по описанию "Логдон". Штука интересная и для людей смертельная, правда смерть наступает не сразу. Сначала безумие и агрессия, которая позже сменяется радостью, потом дикой болью в глазах. Зато теперь понятно, отчего у огнеметчика на поясе висела маска. Они и в самом деле планировали захватить князя живьем, вот только немного не рассчитали.
Ладно, что я еще знаю? Отравление происходит при попадании газа в легкие. Соприкосновение с кожей не опасно, даже если имеются раны. Значит, нужно каким-то образом сделать так, чтобы газ в легкие не попал. Запретить людям дышать? Вряд ли в замке имеется запас противогазов. Возвращаться за маской? Но она всего одна или двепредполагаю, что огнеметчик не собирался умирать. Значит, как минимум две. И что это дает? Ровным счетом ничего.
Думай, Коннован, думай. И поторопись. Какое у чертова газа слабое место? "Логдон" весьма не устойчив и при соприкосновении с водой распадается на безопасные для организма составляющие.
Вот и замечательно, смоченная тряпка вполне сойдет за полноценный противогаз.
Долго объяснять не пришлось, люди соображали быстро, а действовали еще быстрее. В ткани недостатка не было, а вода нашлась у монаховзапасливые ребята.
У газа оказался приятный яблочный запах
Вальрик
Туман, как и предполагал Вальрик, оказался вовсе не туманом, а какой-то опасной штукой, которую Коннован назвала "газом". Что такое газ, Вальрик знал, но виденное во дворе мало походило на газ, скорее на плотный клубок гусиного пуха, к которому хотелось прикоснуться, чтобы проверить, вправду ли она такой мягкий, как кажется. Коннован утверждала, будто трогать газ можно, а вот дышать следует лишь через смоченную водой тряпку. И велела следить, чтобы тряпка не высыхала. Еще тварь заявила, будто газ не сможет подняться вверх. То есть в башне можно будет переждать атаку.
В башню, так в башню. Шли быстро, но Вальрик отказался от помощи Ильяса, не хватало еще показать свою беспомощность перед отцом. Было жутковато, особенно, когда туман догнал их, и отряд с головой погрузился в густое, желтое облако. Оно и в самом деле было очень мягким. Глаза моментально заслезились, и Вальрик едва не выпустил мокрую тряпку из рук, потому что хотел протереть глаза. Но вовремя вспомнил предостережение твари. Сама она шла сзади и подгоняла отряд Чтобы не потеряться в желтом облаке, Вальрик ухватился за чей-то рукав, кажется, это снова был Ильяс.
Скорее, скорее, Коннован торопила. А как тут поспешишь, когда вокруг вообще ничего не видно? О ступеньки Вальрик споткнулся, но тряпку не выпустил.
Давай. Чья-то рука подняла его за шиворот, затем последовал тычок в спину. Поднимайся.
Вальрик поднимался, считая ступеньки про себя. Десять. Восемнадцать. Двадцать три. Двадцать четыре На сорок пятой он понял, что сейчас упадет и задохнется, или от боли, или от тумана. А сзади требовали двигаться вперед, и он двигался, превозмогая боль. Пятьдесят одна. Пятьдесят две Три Когда же они закончатся.
Немного осталось. Это Коннован. Сочувствует? Не нужно ему сочувствие. Он дойдет.
Он и в самом деле дошел. Самостоятельно преодолел все сто тридцать четыре ступеньки. Правда на последнем десятке Вальрик думал лишь о том, что, возможно, стоит упасть и полежать, или хотя бы посидеть немного, чтобы отдышаться. Но Коннован шла сзади этаким безмолвным упреком, и Вальрик тоже шел. Зато теперь, на узкой площадке Орлиной Башни, он отдохнет.
Нельзя, тварь, больно вцепившись в плечокажется, ее когти до самой кости достализаставила встать. Тебе пока нельзя садиться, плохо потом будет.
Да какая разница, что будет потом? Вальрику было плохо сейчас, он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, настолько было больно.
Постой, а еще лучше походи.
Будь у него силы, Вальрик бы рассмеялся. Походить! Да он шевельнуться без посторонней помощи не способен. Хорошо еще, что в этой суматохе на него никто не обращает внимания, не так стыдно.
Коннован открыла небольшуюладони две ширинойсумку, украшенную красным полумесяцем, и с задумчивым видам принялась рыться в ней.
Вот! обрадованно провозгласила она, извлекая крошечный прозрачный цилиндр, отдаленно напоминающий патрон. Цилиндр был заполнен мутной жидкостью неприятного бурого цвета. Давай руку.
Зачем? Вальрик следил за тем, как ловко тварь содрала с цилиндра упаковку. Что она собирается делать?
Легче станет. Не бойся.
Еще чего, не хватало, чтобы тварь решила, будто он боится. Вальрик поспешно протянул руку, пока остальные не заметили его колебаний. Штука, которую Коннован приложила к коже, была холодной. А потом ко всему еще и уколола, не больно, но от неожиданности Вальрик дернулся.
Вот и все, Коннован продемонстрировала пустой цилиндр, сейчас полегчает.
И точно, боль ушла, вместе с ней исчезла и усталость, Вальрик с наслаждением задышал полной грудью. Да с чего он вообще взял, что сейчас упадет? Да он полон сил! Кровь кипит, требует вниз пойти и драться!
Вальрик! грозный оклик отца вернул на землю. Что это с ним творится? Неужто дело в коричневой жидкости, которую тварь ввела ему в кровь? Коннован лишь усмехнулась, дескать, думай, что хочешь.
Подойди ко мне, сын мой.
Вальрик послушно выступил вперед, хотя колени предательски дрожали: еще никогда отец не говорил с ним таким торжественным тоном. Сейчас произойдет нечто важное.
Володар говорил долго, говорил о чести, о долге, о достоинстве, о великой жертве, которая была принесена во имя человеческой свободы, о том, что невозможно допустить, чтобы существа, явившиеся с другого берега реки, завоевали человечество. А в завершение всего, Володар снял с правой руки тонкий бледно-золотой браслет и торжественно одел его на руку Вальрика. Все это было странно и непривычно.
Твой долг передо мной, перед братьями, перед предками и людьми, которые верно служили нам, твой долгдонести страшную весть до Святого престола.
Зачем?
По выражению лица Володара, Вальрик сообразил, что вопрос глуп, и еще больше смутился.
Лишь Святой престол способен объединить всех верующих в одну армию, один кулак, который сокрушит врага! Недовольно пояснил князь. Пусть же Святейший патриарх, воззвав к народу, начнет новый Крестовый поход! Ты вместе с братьями-инквизиторами и Володар обернулся на людей, которых готовила тварь, и прочими воинами, немедля выступишь в путь, и будешь двигаться настолько быстро, насколько это возможно. Она идет с вами.
А из замка мы по воздуху выберемся? Сварливо поинтересовалась "она". Или святые братья продемонстрируют чудо телепортации?
Про телепортацию Вальрик не понял, о таких чудесах ему слышать не доводилось. Впрочем, Вальрик сомневался, что монахи вообще способны творить чудеса, иначе испепелили бы нападавших взглядом, а не отстреливались, как обычные люди.
Проучить бы тебя, чтоб не ботала, буркнул князь. По подземному ходу выйдете. Аккурат под башней начинается.
А ты?
Это мой дом, и не одна сволочь не ступит на его порог до тех пор, пока я жив! Да и не окончено еще тут поглядим, кто кого
Я тоже остаюсь.
Подзатыльник, отвешенный отцом, послужил решающим аргументом в пользу завершения спора. Самое обидное, что это видели все. Вальрик едва не расплакался от злостину почему с ним обращаются, как с ребенком? Он ведь взрослый, он имеет право решать.
Дальнейшие события он запомнил плохо. Князь втолковывал, как управлять тварью при помощи желтого браслета, а Вальрик думал лишь о том, что его снова прогоняют.
Обида некоторое время грызла изнутри, а потом выплеснулась в логичную и понятную мысльотец снова отослал его прочь! Вся эта царственная продуманная речь про подвиги, про долг, про обязательства перед человечествомложь от первого до последнего слова. Его снова отсылают прочь. А это не честно! Все сражаются, а он должен бежать. Онне трус и никогда не был им! И не станет бежать!
Цепкие лапы худого, костлявого монаха с изуродованным шрамами лицом, держали крепко. Вальрик покорно шел, все равно куда его прогнали снова прогнали.
И лишь увидев дыру, в которую надлежало спуститься, Вальрик понял, что следует делать. Отец отдал ему власть над Коннован? Что ж, теперь у Вальрика имеется оружие, способное спасти всех. Он-то знает, на что способна вампирша. Коннованоружие, а Вальрик имеет право распорядится этим оружием по своему усмотрению. А значит из замка он не уйдет: Вальрик это решил твердо. И столь же твердо приказал:
Мы возвращаемся.
Он был готов к возражениям, спорам, к чему угодно, но только не к тому, что произошло: на голову обрушилась тяжелая и болезненная темнота.
Фома
Было страшно. Никогда прежде Фоме не доводилось испытывать такого животного, стыдного страха, когда тело цепенеет, а в голове на месте слов молитвы защитнику всех людей святому Гейтсу образуется гадкая пустота, которая моментально заполняется ужасом. Если бы не брат Морли и брат Рубеус, Фома погиб бы в первые минуты боя. Но, Господи всемилостивейший, как же ему было страшно!
Но больше всего Фому поражало хладнокровие, с которым братья-монахи ввязались в схватку. Они нажимали на спусковой крючок без малейших колебаний, абсолютно не задумываясь над тем, что отнимают чужую жизнь. Мало того, брат Морли, отправляя очередного нападавшего в преисподнюю, весело хохотал, и Фома каждый раз вздрагивала ну как к толстяку подкралось то самое, неизвестное колдовство "газ" и вместе с ним безумие.
Когда же князь Володар повелел уходить из замка, Фома, признаться, неимоверно обрадовался и тут же устыдился этой радости, которая являлась несомненным признаком малодушия. Однако умирать было так страшно, что не помогала даже вера в вечную жизнь после смерти. Фома униженно молил Господа об отсрочке, и Великий, Всемогущий Бог внял. Здесь, под землей было тихо и спокойно, никакого хохота, никаких выстрелов, лишь шлепанье ног по полу, тяжелое дыхание соратников и невнятная брань Морли.
Тысяча чертей, толстяк, испустив очередное проклятие, тут же покаялся, прости Господи, но этот мальчишка весит столько, словно отлит из чистого золота.
Скоро он очнется, безо всякой радости произнес Фома. Ему было стыдно за свой страх и испытываемую в данный момент радость, тем паче, что Вальрик, которому было столько же лет, сколько и Фоме, выказал завидную отвагу. Подумать только, нарушить приказ отца! Приказ брата Рубеуса! Повернуть назад! Фома восхищался и завидовал. А зависть порождала злость. Хотелось фырчать и плеваться искрами, как факел, который поручили нести Фоме.
Вряд ли скоро, рука у Рубеуса тяжелая, и удар хороший, так что тащить мне его и тащить. Ну, оно и к лучшему, уж можешь мне поверить, мальчонкасамодур, мало его батька порол, ох мало И, поправив ношу, толстяк прибавил шагу. А ты, давай, вперед лучше, свети, а то темень, как у беса под хвостом, прости Господи. Держи факел, кому сказал, а то не видно ни черта!
Фома подчинился, хотя и обидно, он же не виноват, что факел такой тяжелый, руку вниз тянет. А на шее сумка с книгой и пистолетом, к которому Фома так и не прикоснулся. Не отсырела бы книга. А, если желтый дым страницы повредил? Как бы глянуть? Попросить Морли факел подержать? Он разозлится, значит, придется ждать привала, должен же быть привал! А пока, дабы отвлечься от мрачных мыслей, Фома решил сочинить новую главу. Это будет примерно так: "Подземный ход был на удивление широк и просторен, словно великие титаны древности вознамерились построить в глубине недр земных чудесный град, однако же сгинули, не доведя задуманное до конца. Даже темнота, коею не способны разогнать слабые огни наших факелов" на этом месте Фома покосился на влажную стену, по которой медленно ползло рыжее пятно. Какими словами описать ее? Например, так: "даже темнота не в силах сокрыть величие стен из неведомого материала, похожего на камень, и вместе с тем гладкого, точно стекло". Дальше нужно написать про прошлое, про то, что на этом месте могли цвести дивные сады и бродить звери, как написано в Священной книге, это был бы настоящий рай на земле
Тут Фома споткнулся и, едва не упав в отнюдь не райскую воду, выпустил факел из рук, тот обиженно зашипел, и Фома поспешил поднять его. Господи, только бы не погас, только бы не погас
Под ноги смотри! Рявкнул Морли. А то и сам шею свернешь, и мы с тобой тут подохнем.
От чего? Теперь Фома держал факел обеими руками. К счастью, просмоленное дерево выдержало купание в воде, огонь не погас. А вот раздражение брата Морли росло с каждым шагом.
От голода, жажда и дурости твоей.
Стой, дальше нельзя. Из темноты перед самым носом Фомы вынырнул человек: высокий, крепко сбитый парень из ее команды.
Почему?
Она не велела. Парень, чье имя Фома не помнил, лениво потянулся. Сказала ждать здесь.
А сама где? Морли оттеснил Фому назад, и теперь тому оставалось вслушиваться в разгорающуюся ссору. Толстяк был взбешен, и Фома опасался, что ссора в любой момент перейдет в драку. Что ему тогда делать?
Впереди что-то есть.
Да ни черта там нету! Сбежать ваша мамочка решила, а ты дурак, и поверил!
Парень на выпад не отреагировал, чем еще больше разъярил Морли. На всякий случай Фома отошел подальше, уповая на то, что скоро появится брат Рубеус и все решит. Вон, рыжие пятна факелов совсем уже близко.
С дороги! Морли всем своим немалым весом надвинулся на парня.
Нет.
Ты, ублюдок, променявший род людской на одну кровососку, если ты сейчас
Что здесь происходит? Холодный тон брата Рубеуса подействовал на спорщиков подобно хлысту.
Да тут Этот Толстяк отпустил такие ругательства, что Фома поежился.
Дальше идти нельзя, пока Коннован не вернется, спокойно повторил парень. Фома вдруг вспомнил его имяИльнар, нет, Ильяс. Точно, Ильяс Рубеус думал недолго.
Привал. Скомандовал он.
Проклятье. Рыкнул Морли. И ты туда же.
Глава 12
Коннован
На первый взгляд, пресловутый подземный ход показался мне обыкновенной кроличьей норой, не залитой бетоном исключительно по недоразумению. Из дыры тянуло сыростью и холодом, впрочем, коли князь сказал, что к реке выберемся, значит, так оно и будет. Володару обманывать незачем.
Давайте, шевелитесь, нечего глазеть. Прикрикнул Меченый. И то правда, стоят, смотрят на дыру, точно овцы на нового пастуха, и ни шагу вперед. А Вальрик, вместо того, чтобы командовать, то и дело назад оглядывается.