Не думай, посоветовала Коннован. Лучше отдохни, пока мы тут разберемся. Пистолеты вон перезаряди, а то мало ли что
Ну конечно, он сам должен был догадаться, что в первую очередь надлежит позаботиться об оружии, а уже потом думать о тех, кто умер.
К пистолетам Вальрик испытывал острое чувство благодарности, если бы не они, в отряде стало бы еще одним воином меньше. Хотя, конечно, какой из него воин, так, недоразумение одно
Мертвых тварей на земле валялось не так и много, десятка два от силы
И пользуясь передышкой, Вальрик склонился над одним из поверженных существ. Отец учил, что врага нужно знать в лицо, но у этих созданий не было лица
Карл
Последний из найденных документов представлял собой служебную записку на имя начальника научно-исследовательского сектора лаборатории Авдина С.В., с просьбой предоставить в распоряжение второй группы Полигон для проведения полевых испытаний установки МТ-740 повышенной мощности. А также обеспечить своевременную доставку на полигон "спецконтингента". Датировалась бумага 25 сентября, а катастрофа произошла 1 октября. Значит, полигон предоставили. И спецконтингент, надо полагать, тоже. Значит, не случайна была та записка сенсоры, мать их, всплыли.
А связь какая? Молот-сенсор-полигон. Последнееединственная более-менее реальная величина.
Полигон с этим словом у Карла были связаны воспоминания неприятные, если не сказать больше. Он только-только перестал быть человеком, только-только начал понимать, во что превратился, а их группу в полном составе выперли из лаборатории. Впрочем, к тому времени лаборатория больше напоминала завод с хорошо отлаженным конвейером: одна партия уходит, вторая приходит, комнаты-камеры никогда не пустовали. А ведь все добровольно было "Если ты молод, силен и хочешь послужить Родине"
"Встань на защиту своей страны"
И незабвенное: "А ты записался добровольцем?"
Карл записался и долго проклинал тот день и свою глупость. Сортировка медицинские тесты снова сортировка снова тесты лаборатория, в которой он провел без малого два года. Два года в замкнутом пространстве комнаты-камеры, два года специальных упражнений, диеты, физической подготовки. "Организм превращенного стремится к стасису, вещал толстый профессор, в обязанности которого входила психологическая подготовка добровольцев, любое изменение подлежит немедленному исправлению. Свежие шрамы, татуировки и прочие мелкие глупости исчезнут раньше, чем вы успеете удивиться. Этот же принцип срабатывает и в плане более масштабных изменений. Вы не сможете потолстеть, похудеть, накачать мышцы или отрастить волосы все параметры закреплены на генетическом уровне". Толстяк-профессор ошибался: изменения происходили, но очень, очень медленно, ну да не в них дело, дело в Полигоне.
Само превращение осталось в памяти сплошным комком боли, окрашенной отчего-то в сине-зеленые тона с тех пор Карл на дух не переносил ни синего, ни зеленого.
Им даже не дали оправиться от перенесенного шока. Крытый грузовик с облупившимися зелеными бортикамиКарл до сих пор помнил трещины? образовавшие почти правильный треугольник на краскебесконечная дорога с бесконечными колдобинами, каждая из которых причиняла боль.
Привет, меня зовут Айша, светловолосая девушка поежилась. Холодно здесь, правда?
Карл молча отдал свою куртку.
Спасибо, она облизала губы и, пересев поближе, сказала. Вдвоем теплее будет. Ямелкая. А ты всегда такой?
Какой такой? машину тряхнуло на очередной колдобине, и девчонкакто ее только в Проект взялоказалась в опасной близости.
Мрачный, она смотрела смело. Черные глаза, белые волосы черно-белая гамма, ставшая впоследствии привычной, как сама Айша. Не знаешь, куда нас везут?
На Полигон, ответил он. И помнится, отвернулся. Разговаривать с ней не хотелось, а машина все ехала и ехала, то медленнее, то быстрее и Айша не умолкала и болтовня ее вдруг стала казаться чем-то таким, неотъемлимым, вроде глухого рокота мотора. Да и сама она сама она была подарком. Нечаянным, нежданным, и отравленным, как все человеческие дары.
Но тогда он думал иначе.
И продолжает цепляться за те, прошлые мысли.
Старый идиот, лучше уж о Полигоне и пустыне. Серо-черная Атакама: горы, сухой воздух, песок и жажда, не кровиводы, а ее выдавали по норме, кто-то решил, что нормалучший стимул. Кто-то решил, что да-орибольше не люди. Карл очень надеялся, что этот мифический "кто-то" в последствии сполна за все ответил.
Полигон был адом. Полигон был домом, единственным доступным Карлу и другим тоже, и со временем ненависть к серой пустыне, бетону, решеткам и вынужденному одиночеству, разделенному на двоихуже чуть легчесменилась пониманием. Карл вряд ли вспомнил бы момент, когда четко осознал, что они в самом деле не человек. А следовательно, никаких обязательств перед людьми и созданной ими цивилизацией не имеет.
Сволочи они, Айша сидела в дальнем углу ангара. Айша плакала и стыдилась слез, и его тоже стыдилась. Юрку помнишь? Русского этого? Смешного? Они его в лабораторию устойчивость к сериям препаратов.
Наверное, она спала с Юркой, а может, боялась, что и ее тоже в лабораторию заберут. Или Карла. Или еще кого-то из тех, кого называли теперь вежливоспецконтингент.
Почему они такие? А я, почему я такая? она дернула Аркан и заскулила, верно, поводырь решил наказать за непослушание. Ненавижу!
Пожалуй именно там, на Полигоне, он стал свидетелем рождения ненависти. Люди сами виноваты это говорила Айша, это говорил Марекинструктор-Марек, лис-Марек. Марекмастер интриги. Ведь тогда никтони госбезопасность, ни особый отдел, в обязанности которого входило наблюдение за "солдатами спецконтингента", ни чертовы профессора-психологиникто до самой последней минуты не догадывался о мыслях, которые будоражили и без того не слишком спокойных солдат "спецгруппы".
Стопка листов, выскользнув из рук, разлетелась по полу. Снова замечтался? Возраст? Действие Аномалии? Хотя какая разница, будет еще время подумать, поностальгировать, сейчас задача другая. Сейчас нужно найти путь к Полигону.
Полигон номер тринадцать. Полигон как правило закреплялся за базой, номер которой и носил. Значит, вот она, База номер тринадцать. Чертова дюжина. Чертовы земли. Чертов полигон.
Карл невольно улыбнулся, подобное совпадение забавляло.
На белом листе пластбумаги остался четкий отпечаток ботинка. Поднять что ли? Карл не любил беспорядка. С другой стороны, кому нужен порядок здесь?
Никому. С фотографии в стеклянной рамке радостно улыбалась блондинка. На Айшу похожа, на ту, которая в машине ехала, и плакала в углу ангара. Фотографию Карл забрал. Пригодится.
Глава 3
Фома
"А обликом нападавшие обладали звериным". Фома на минуту задумался, может стоит написать, что твари "походили на зверей диких". Нет, первый вариант определенно лучше, да и более соответствует истине.
"Росту невеликого, сплошь поросшие шерстию серою, косматые да нечесаные". Существо, лежащее на земле, и впрямь выглядело весьма волосатым. Фома даже осмелился потрогатьна ощупь шерсть была жесткой и грязной, совсем как у дворового пса. И морда на собачью похожа: вытянутые челюсти, высокий, крутой лоб, острые уши, и длинные, выпирающие вперед клыки.
"Силой немеряной твари обладают, и доказательством томудеревья с корнем вырванные, с которыми нежить сия на нас напала. Только заступничество Господа да Девы Пречистой спасло нас от гибели верной". Ну еще пистолеты и ножио бое Фома вспоминал с содроганием. Хорошо, Бог милостью своей укрыл его от глаз этих зверейФоме посчастливилось оказаться возле упавшего дерева, ветви которого послужили укрытием. Конечно, поступок не из тех, которыми следовало бы гордиться, но он же не воин, он всего-навсего послушник.
"Еще следует упомянуть, что внятной речью или иными признаками разумности существа сии не обладали, посему надлежит отнести их к темным животным, которые не имеют души, однако же и не являются в полной мере служителями Дьявола, ибо не воля Повелителя тьмы толкает их на дела непотребные, а токмо собственная натура животная".
Или все ж таки разумные? Вон, из луков обстреляли, правда, луки те плохонькие, слабые, только одного и ранили, но ведь дело не в количестве, а в том, что они вообще луки использовали. И дубины. И кой-какая одежда на них имелась. У одного, с простреленной головой, даже шерсть была разукрашена белой краской, а на груди висело ожерелье из звериных клыков.
Так что ж писать: разумные или не разумные? Или вообще ничего не писать?
Фома, помоги! Хватит глупостями заниматься! Громогласный бас Морли вырвал из раздумий, ну да, как же, разрешат ему посидеть, подумать, когда столько работы вокруг. Отлынивать Фома не собирался, он понимал серьезность ситуации, но ведь и он не глупостями занимается. Тварей этих надлежит описать подробно, ибо данный вид нечисти встретился впервые.
Повезло, гляжу, ни царапины на тебе.
Фома не совсем понял, упрекнул его Морли, или же позавидовал, но ведь и сам толстяк вышел из боя целым.
Учить тебя надо ворчал Морли, а то так и помрешь, под деревом сидя вон на князя посмотри, вчера едва на ногах стоял, а сегодня настоящим бойцом себя показал
Непонятно отчего сравнение задело Фому. Подумаешь, боец, убиватьнаука нехитрая, а вот попробовал бы князь книгу написать или еще чего полезного сделать, так еще не известно, вышел бы с него толк или нет.
А работы нашлось много: лошадей успокоить, вещи разбросанные собрать, раненых перевязать правда, раненымиСлава Господу, таковых сыскалось немного и ранения их не были настолько тяжелы, чтобы помешать продолжению путизанялась вампирша. Фома только подивился, увидев, с какой ловкостью она зашивала рваную рану на плече Селима, а кровь останавливалсь прямо на глазах. Ну не чудо ли?
Не чудознание, тайное, украденное у людей знание, которое вампиры обязаны вернуть законным владельцам.
Мысль о знании и о том, сколько жизней могло бы оно спасти, прочно засели в голове Фомы, настолько прочно, что только исполненные непристойной, почти преступной торопливости похороны, придали им другое направление.
"С прискорбием великим вынужден поведать я о гибели славных воинов Новость сия великой печалью легла на сердце, ибо знал я людей этих, храбростью, силой да чистотой души славных, пусть примет их души Господь, которому служили они верно. Аминь. Но в силу обстоятельств определенного характера не могли мы умершим дать надлежащего упокоения. Оттого в мудрости своей брат Рубеус велел подвесить тела на деревья, дабы ни звери дикие, ни твари неведомые не потревожили покой павших. И поклялись мы: буде приведет кому либо из нас воротиться в места эти, погребение должное устроить".
Фома проговаривал слова про себя, и на душе становилось легче. Перед глазами стояли темные сверткитела, перед тем, как поднять на ветки, укутали в плащиа в ушах звучал спокойный голос брата Рубеуса:
И да пребудут души их в мире
В мире какой может быть мир, когда вокруг война? Когда твари, стрелы, дубины и кровь? Почему лошади уцелели почти все, а люди погибли? Зачем вообще нужно было лезть в Проклятые земли?
И зачем брат Рубеус отдал Ингарову саблю твари? В этом поступке Фоме чудилось нечто оскорбительное, сродни настоящему святотатству, но разве ж его послушают?
Карл
После вони на объекте стерильный воздух мертвого города казался удивительно чистым и приятным. Во всяком случае первые несколько секунд. А все-таки неприятное место, хорошо, что нет нужды оставаться здесь и дальше.
Пустые улицы, мертвые дома, черные глазницы окон и чертова плесень цветными разводами. Не вляпаться бы, в той стороне, где предположительно находился север, плесени было больше, она разрасталась, пятна смыкались, стягивались и местами образовывали сплошной ковер, весьма мерзопакостный с виду. Поначалу Карл собирался обойти, но на осклизло-светящейся поверхности четкими черными пятнами выделялись следы протекторов. Ширина колес и характерный рисунок говорили в пользу военного транспорта, хотя конечно тогда половина транспорта была военным и все-таки.
Сам грузовик так и стоял на выезде из города, прямо возле серой коробки пропускного пункта. Опущенный шлагбаум с запрещающим проезд "кирпичом" и вывеской, на которой на трех языках выведено"Остановиться. Предьявить документы. Дальнейшее продвижение по пропуску категории "А"". У поста Карл задержался, не столько из интереса, сколько в надежде отыскать что-либо полезное, к примеру карту. Он даже в кабину грузовика заглянулчисто и пусто, на сиденье автомат, фляга с водой и Библия"Новый завет". Отчего-то книга взбесила
Сила человека в вере его, худой проповедник вещал, облокотившись на кафедру, черные рукава свешивались вниз, а на запястье белел браслет Аркана. Человек изредка прикасался, точно проверяя, на месте ли, не исчез ли, человек ненавидел сидящих в зале. И лицемерно говорил о Боге.
Сила народав единстве. Не президент, не канцлер, не корольно только Бог способен объединить нас в единый кулак! И сказановоздасться каждому по заслугам его!
Слова патетичны, а голос вялый, леноватый, и видно, что не хочется ему говорить о Боге, что не понимает, зачем это нужно, и всего лишь исполняет приказ. Кто-то сверху решил привязать спецконтингент или не привязать, а предоставить отдушину или возможность компенсации.
Церковь осуждает убийство, Марек позволил себе вклиниться в беседу, и человек вздрогнул, человек не ожидал, что с ним будут разговаривать. Следовательно то, что происходит, противно воли Господа.
Папа Римский, легкое раздражение и пальцы, замершие на металле Аркана, буллой своей ясно показал, что Церковь благословила войну.
А Бог? Марек нарывался, наверное, задумал что-то, Карлу же было все равно, в Бога он не верил и до инициации, а послеи подавно. Богэто чтобы людям легче жилось, а да-ори оправдания не нужны. Да-ори делают то, для чего созданыисполняют приказы. А уж тот, кто эти приказы отдает, пусть сам о своей совести и заботится.
Бог тоже благословил? Марек настойчив и нагл, глядит прямо в глаза проповеднику и тот отступает, смутившись. Но тут же берет себя в руки и громко, ясно и жестко отвечает.
Его Святейшество, являясь преемником Иисуса Христа на земле и пастырем всей католической церкви, озвучивает официальную позицию церкви. И Бога в том числе.
А спустя три дня после той шутки Марек исчез. Признаться, тогда Карл испытал некоторое облегчение, все-таки глупо было бунтовать с арканом на шее тогда еще никто не задумывался, что ошейник можно снять.
Библию Карл не тронулчерную обложку покрывала мелкая светящаяся сыпь плесени. Наверное, теперь это была очень святая плесень.
На блок-посте тоже ничего полезного не нашлось: колода карт, китель и фуражка с эмблемой британо-русской конфедерации, пара автоматов, значок снайпера третьей степени и бутылка водки. Водку Карл разлил по стаканам, которые нашлись тут же, и расставив на столе, сказал:
Покойтесь с миром.
Вот уж вправду Аномалия. Прежде такой сентиментальности он за собой не замечал, но пусть будет дань памяти.
По обочине заплесневелой дороги он шел, не оборачиваясь, далеко впереди темнела рваная полоса леса
Коннован
Со времени ночной стычки прошло три дня, вернее, три ночи, долгих, нудных, наполненных бессмысленными спорамилюди обожают ругаться по пустяками унылым движением. От Проклятых земель я ожидала чего-то другого, к примеру, чудовищ, опасностей неведомых или просто какой-нибудь гадости, но время шло, лес редел, готовясь отступить перед пустыней, а ничего не происходило. И это кажущееся спокойствие настораживало.
На Проклятых землях по определению не может быть спокойствия.
Ближе к рассвету мы добрались до небольшого ручейка, зажатого между двумя невысокими холмами, мне они напоминали гигантских черепахплоские, широкие, с темными панцирями из зеленоватого камня и вытянутыми вдоль ручья песчаными шеями. Холмы не были препятствием, наоборот, весьма удобное для дневки время: тут и вода, и укрытие в виде обнаруженной Селимом пещеры, и лес рядом. Лагерь разбили быстро, и вскоре расседланные лошади получили возможность напиться всласть, а из повешенного над огнем котелка потянуло мясным ароматом.
Все было слишком хорошо, чтобы продолжаться сколь бы то ни было долго.
Характерные бледно-розовые пятна на руках Меченого я заметила совершенно случайно, когда Рубеус, пожаловавшись на жару, скинул рубаху. Было действительно жарко, но не настолько же. Впрочем, остальные не придали сему странному факту никакого значения, а я не знаю, что толкнуло меня подойти к этому человеку поближебог ли, бес ли или просто шестое чувство, которое люди приписывают нашему роду, но факт остается фактом: преодолев неприязнь, я подошла к Рубеусу и даже поздоровалась. Меченый в ответ буркнул что-то совсем уж невнятное, но пересаживаться на другое место не стал: в данный момент ему было слишком жарко, чтобы обращать внимание на мелкие неудобства, вроде меня. Хмурый монах тяжело дышал, а по обнаженным плечам катились ручьи пота. Да что там ручьицелые реки. Жар, исходивший от брата Рубеуса, ощущался на расстоянии. И не даром люди инстинктивно сели подальше от Меченогочуют болезнь, хоть и не отдают себе отчета.
А я только подумала, что нужно срочно диагностировать, что за заразу он подхватил, а в диагностике я не сильна, как увидела пятна, этакие горячие, живые сгустки чуждой плоти, намертво вросшие в кожу. Они пульсировали в такт сердцу и поили его жаром, который и мучил брата Рубеуса.
Розовый туман? Невозможно! Его больше нет, он ушел в прошлое вместе с лабораториями, атомными бомбами и самоей человеческой цивилизацией. Но от Меченого отчетливо пахло кровью и смертью, сладкой, страшной, ласковой смертью. Сахарная патока и кленовый сиропспецифический, ни с чем несравнимый аромат "розового тумана", не понимаю, почему я раньше не почувствовала его.
Рубеус смотрит на меня со странным выражением, с одной стороны, ему плохо, пятна жгут, чешутся, с другой, гордость не позволяет попросить помощи у вампира.
Если вглядеться, то видно, как пятна-звезды тянут друг к друг черные лучи, разрывающие кожу, и кровь, соприкасаясь с ними, становится ядом. Скорее всего, именно "туман", но я должна убедиться окончательно.
Руку.
Брат Рубейс без возражений протянул. Осторожно, кончиком когтя я нажала на пятно.
Больно?
Нет.
А теперь? Я вспорола кожу над пятном, из раны хлынула темная и неестественно густая кровь.
Немного.
Жарко?
Очень.
Голова кружится?
В ушах звенит постоянно. И все вокруг такое смешное розовое. Что со мной?
Что ж, теперь я с чистой совестью могла ответить на этот вопрос. Шум в ушах, жар и пятна, на месте которых полностью пропадает чувствительностьхарактерны для многих болезней. А вот розовая пелена перед глазаминесомненный признак вируса STV5-L3, или, проще говоря, "розового тумана".
Тебе лучше прилечь пока, я сгребла кучу листьев и бросила сверху плащ. Рубеус не стал спорить и возражать, что ему уже лучше, лег и закрыл глаза.
Я умру?
Да.
Больно будет?
Нет. Розовый туманштука милосердная, он относится к первой волне бактериологического оружия, когда люди пытались не просто убить как можно большее количество подобных себе, но и сделать это как можно более милосердно. Розовый туман смертелен, однако гуманистичен. Будет жарко, неимоверно жарко, но вместе с жарой приходит спасительное безумие, мягкое, как цвет тумана, человек перестает чувствовать собственное тело, ему начинает казаться, будто он летит, парит в воздухе, в невесомости под теплыми лучами солнца. Во всяком случае, в архиве Карла сохранилось именно такое описание, а его архиву можно доверять.
И сколько мне осталось?
Неделя. Возможно две. Болезнь зашла уже достаточно далеко, пятна характерны для последней стадии, когда всякое лечение теряет смысл. Впрочем, оно и раньше было бы бессмысленно, ибо, невзирая на долгий по сравнению с другими боевыми вирусами, латентный периоддня три-четыреSTV5-L3 смертелен, а противоядия отыскать пока не удалось. Радует лишь то, что "туман" передается исключительно через кровь, значит, остальным членам отряда ничего не грозит. Вот интересно, где и как Рубеус подцепил эту штуку.
Долго. Пожаловался он. И жарко. Воды дай.
Она лишь ускорит агонию.
Плевать. Рубеус сел. Я все равно труп, так какая разница, днем раньше или днем позже.
Для него, может, и никакой, а вот отряд лишится хорошего бойца. Да и Вальрик, выйдя из-под контроля, может столько всего натворить, что просто страх берет, как подумаю. Нет уж, Рубеусу придется жить столько, сколько его Богом отпущено, ни на день раньше он не уйдет. Осталось выяснить еще один вопрос.
Почему ты не сказал, что ранен?
Какая разница.
Значит, моя догадка верна: нашего железного монаха ранили, а он из чистого упрямства молчал, за что и расплачивается. И ранили, скорее всего, те звероподобные твари из леса. Или все-таки тангры? Рана-то рваная, с омертвевшими бело-лиловыми краями и опасной чернотой внутри. Чем они его так? Клыками? Похоже на то. Значит, симбиоз? Вместо ядавирус? Да нет, вряд ли, скорее всего случайность, Рубеусу не повезло столкнуться с больной тварью. Рубеусу адски не повезло.
Еще раненые, кроме тех, кого я в лесу перевязывала, есть?
Ответом мне было презрительное молчание. Не так давно, после схватки в лесу, люди с готовностью принимали мою помощь, а теперь, после трех дней относительно спокойного существования снова вернулись к мысли, что ятварь и нежить, и, следовательно, отвечать на мои вопросы ниже их человеческого достоинства. Идиоты, можно подумать, это мне нужно, мне-то как раз "туман" не страшен.
Отвечать! Гаркнул Рубеус. И тут же закашлялся. Пить дай, повторил он просьбу.
Воды ему нельзя, а вот вино алкоголь замедляет течение болезни, как-то на основе этилового спирта даже пытались создать лекарство, но не вышло. Карл сказал, что это направление бесперспективно.
Флягу с вином Рубеус опустошил за три глотка и задышал ровнее.
Морли?
Я цел, пробурчал толстяк. Говорил же тебе, что нужно было вином промыть, а не чесноком толченым сыпать!
А вот и еще одна разгадка: запах чеснока перебивал аромат крови. Поэтому я и не поняла, что Меченый ранен. Он усмехнулся, знал, что делает, упрямый человек. Остальные члены отряда, под пристальным взглядом Рубеуса, вставали и божились, что не ранены, а если и ранены, то чувствуют себя хорошо. Хотя и так видно, могла бы сообразить, что если никто больше от жары не страдает, то и больных нету.
Следующие часа два я занималась неприятной работой: вскрывала пятна, выпуская застоявшуюся в них кровь наружу. Меченый отнесся к процедуре с философским безразличием, больно ему не было, хоть люди и морщились всякий раз, когда коготь вспарывал очередной гнойник. Процедура оттянет неизбежный конец, да и Меченому полегче станетжар уйдет, но лишь до тех пор, пока не созреют новые пятна.
Пещера оказалась достаточно глубокой, чтобы я могла работать, не опасаясь солнца. Можно сказать, что с убежищем нам повезло, да только никто не решался заговорить о везении. Люди вообще разговаривали исключительно шепотом и старались держаться снаружи. Их страх перед болезнью был очевиден и понятен. Я когда-то точно так же боялась и страдала от понимания, что ничем не могу помочь маме братьям сестричке своей и себе самой. Но я-то, в отличие от родных и любимых мною людей, выжила и до сих пор иногда кажется, что таким образом я их предала.
В конце концов, Рубеус заснул, а я, присев рядом, начала мысленно перебирать все известные способы борьбы с "розовым туманом". Бесполезно, монах обречен.
Он умрет? Вальрик с некоторой опаской присел рядом с Меченым. Мальчик был бледен и явно нервничал.
Да.
И ничто-ничто не спасет?
Нет.
А если я прикажу? Он, нервно сглотнув, уставился на меня круглыми глазами. Я ведь могу тебе приказать?
Можешь.
Я приказываю: спаси его! Пожалуйста, Коннован, спаси его!
Видишь ли я могу лишь сделать так, что он проживет дольше. На день-два, три, при хорошем раскладена неделю, но это все. И тебе подходить не рекомендую, это заразно.
Ну и что? Вальрик шмыгнул носом. Я все равно не уйду.
Не уходи, но и не приближайся, потому, что, если ты заболеешь, то умрешь.
И ты тогда тоже умрешь! Мстительно заявил он.
Умру. Все когда-нибудь умирают. У тебя вино есть?
Вот. Княжич протянул плоскую флягу, надо же. Серебряная, изящная, с гравировкой и закручивающейся крышкой, такая в здешнем мире дорого стоит.
Это для него, на всякий случай пояснила я. Воду нельзя, а вино можно.
А кровь?
Что?
Кровь можно? Переспросил Вальрик. Меня отец одно время кровью велел поить, чтобы сильнее стал. И болезни всякие лечат, если человек крови много потерял или лихорадка. От лихорадки кровь помогает, если свежую пить!
А в этом что-то было. Переливание? Нет, это уже пробовали, не помогало, но вот чтобы пить До подобной дикости раньше не додумались. Пить кровь. Собственно говоря, чем мы рискуем? Ничем.
Можно попробовать.
А поможет? Глаза Вальрика загорелись такой откровенной надеждой, что мне стало стыдно, надо же, как он переживает, привязался к Меченому. Ну да у мальчишки никогда нормальной семьи не былопридурошные братцы не в счет. Вот и
Не знаю.
Против ожидания, Вальрик не разозлился и не ушел. Сидя на корточках, он пристально вглядывался в лицо Рубеуса, словно пытался угадатьвыживет он или нет. Вряд ли, конечно, идея с кровью интересная, но глупая, я бы на вирус поставила.
Не подходи ближе, заразишься.
Но ты же сидишь, возразил княжич.
Мне можно, для меня розовый туман не опасен.
Почему?
Я не человек. У меня физиология другая.
Что такое физиология?
А и в самом делевопрос хороший, как объяснить Вальрику, что такое физиология, когда у него простейших биологических знаний нет? Ладно, попробую.
Физиологияэто то, как ты дышишь, как работает твое сердце, легкие, печень и другие органы, ударяться в подробности я не стала. Легкие забирают кислород из воздуха, кровь его переносит по телу, ты питаешься, и пища переваривается в желудке
Знаю, Вальрик уселся, скрестив ноги. А что не переваривается, то
Вот именно, это тоже физиология. Так вот, у меня она другая, чем у тебя. Помнишь, я рассказывала, как появились да-ори?
Ну.
Люди направленно изменяли тело других людей, чтобы получить воинов, а в результате создали новый вид. Ну, не совсем вид, подумав, в дебри проблем систематики я тоже решила не вдаваться, но у да-ори не одно сердце, а три, и состав крови другой. Она даже по цвету отличается, понимаешь?
Да.
И так во всем: легкие, кишечник, почки, печень, центральная нервная система
Он слушал лекцию, как песню, шевелил губами, проговаривая незнакомые слова, и кивал в такт, показывая, что все понимает.
Мы гораздо сильнее обычного человека, и выносливее, и не чувствительны к подавляющему большинству вирусов, раны заживляем быстро. А еще слышим голоса ветров и умеем управлять ими, только княжичу это знать совершенно необязательно, с него и так хватит.
Но вы все равнонечисть! Убежденно заявил Вальрик. Вы не можете без крови.
Отрицать очевидное глупо, поэтому я согласилась.
Не можем. Такова цена адаптации. Если хочешь что-то получить, нужно что-то отдать взамен. Мы сильны, но чувствительны к ультрафиолету к солнечным лучам. И в человеческой крови нуждаемся, она для нас как как искра для заряженной пушки. Такое сравнение будет понятнее, чем часовая лекция о ферментах, субферментах, катализе и прочей биохимической ерунде, в которой я сама, признаться не сильна. Свет и кровьлишь часть цены, которую платят да-ори. Гораздо хуже другоемы не являемся полноценным видом, ибо не можем существовать без людей, дело даже не в крови, дело в том, что да-ори не способны иметь детей. Можно возразить, что наш срок жизни несопоставим с человеческим, но факт остается фактом: люди выживут и без нас, а вот мы без них Эх, не к добру вся эта философия в голову лезет.
А как становятся вампирами? Продолжал допытываться любознательный мальчик. Это правда, что любой человек, которого вы укусите, если выживет, станет вампиром?
Нет.
Почему?
Потому.
Вальрик надулся и обиженно запыхтел.
Ты тут не смейся, слышишь?
И не думаю.
Тогда отвечай.
Собственно говоря, почему бы и нет? Что я теряю, развеяв очередную страшную сказку о вампирах? Ничего.
Чтобы стать вампиром, нужно это сложный процесс, безумно сложный, и проводить его надо в лаборатории. В Орлином гнезде очень хорошая лаборатория.
Отец Димитриус рассказывал, что в одной нашей деревеньке алхимик поселился, так у него тоже лаборатория была, все пытался эликсир вечной жизни добыть. Только его потом сожгли за то, что душу Дьяволу продал.