Фишка здесь заключалась в том, что такая установка выдавала значительно больше водорода, чем затрачивала его на выработку тепла и электроэнергии, даже если считать расход на подачу и опреснение воды. В результате получалось, что электростанция, используя только воду в качестве единственного сырья, производила не только практически бесплатную электроэнергию, но и излишек водорода, который "упаковывался" в полимерные композитные структуры для дальнейшего применения в топливных элементах.
Использование в качестве топлива дешевого водорода, очевидно, значительно снизило затраты на авиаперелеты и сделало гиперзвуковой транспорт доступным для большинства населения развитых стран. А с появлением предложения, согласно всем законам маркетинга, возник и спрос.
Живя с детства в пространстве инфорсетей, люди здесь больше всего ценили подлинные впечатления и личное общение. Их не устраивала возможность видеосвязи по вирту или даже просмотра в виртуальной реальности дальних стран либо фантастических миров. Благодаря массовому и недорогому гиперзвуковому транспорту люди могли свободно провести выходные на Таити или пляжах Копакабаны и вернуться домой к началу новой рабочей недели. Памятью Константина я хорошо помнил, как он сам и его сверстникишкольники старших классовспециально копили на билеты, чтобы раз в месяц слетать на денек в какое-нибудь экзотическое местечко, а потом похвастаться перед одноклассниками фотографиями и сувенирами.
Зайдя в салон одним из первых, я занял второе купе справа, с большим иллюминатором, точнее, обзорным экраном, имитирующим иллюминатор. Напротив меня устроился Дэвид Джонс, тут же повернувшийся ко мне со своей фирменной американской улыбкой. Слабо улыбнувшись ему в ответ, я отвернулся к "окну". Общаться с Дэвидом не хотелось.
Последними в самолет зашли кэп и Марк. Продолжая что-то с жаром обсуждать вполголоса, они удалились куда-то в самый хвост. Похоже, только их и ждали, потому что сразу же после их появления самолет чуть вздрогнул, а сзади-снизу раздался рокот прогреваемых двигателей носителя.
Прикрыв глаза, я откинулся на спинку кресла. Чувство дежа-вю было невероятно острым. Константин летал на челноках "поверхность-орбита", но его готовили и на пассажирские гиперзвуковики, а между двумя типами летательных аппаратов было немало общего. И сейчас память без малейших усилий с моей стороны воспроизводила всю процедуру подготовки к полету с последовательной проверкой всех систем воздушного корабля.
Двигатели изменили тон, и вся конструкциягиперзвуковой самолет на "спине" широкофюзеляжного носителяпокатила по полосе, набирая скорость. Отрыв! Огни аэродрома стремительно проваливаются вниз, а экраны-иллюминаторы заполняет вечерняя темнота, в которой в разрывах нижнего слоя облаков проглядываются световые пунктирные линии дорог и пятна жилых кварталов подмосковных поселков.
Самолет, стремительно поднимаясь вверх, пронзает облака. Внизу просторное волнистое белое поле, освещенное огрызком Луны, но и оно уходит из поля зрения, оставляя в иллюминаторе почти космическую черноту. Пол под ногами слегка вздрагивает. Отстыковка! Невидимый с пассажирского места носитель, израсходовав горючее, уходит вниз, возвращаясь на аэродром, а меня вжимает в спинку креслаэто запустились ракетные ускорители. Рев усиливается, от него не спасает даже звукоизоляция салона. Вообще, шум до сих пор остается главной и пока нерешенной проблемой гиперзвуковой авиации...
Есть! Ускорители завершили работу, двигатель вышел в режим сверхзвукового прямоточника. На челноке я бы продолжал наращивать скорость, пока на рубеже пяти-шести Махов не наступил бы момент перехода на чистый гиперзвук. После этогобыстрый набор до пятнадцати Махов и подъем вверх, на суборбитальную траекторию, где уже в ионосфере включится второй ускоритель, который подбросит меня на орбиту... Впрочем, здесь это не надо. Для пассажирского лайнера четыре Махавполне достаточно, а требования к двигателю, термической устойчивости и управлению потоком на порядок ниже.
Прислушиваюсь. Двигатель работает штатно, никаких посторонних шумов. Вибрации, биения тоже не ощущается. Молодцы пилоты!
Уважаемые пассажиры!вдруг ожил динамик.Самолет вышел на гиперзвуковой режим. Полет проходит на высоте 27 километров, скорость 4800 километров в час. Прибытие на аэродром Неллис, штат Невада, ожидается через два часа пять минут. Экипаж и его командир Алексей Лобанов желают вам приятного полета!
Лёшка?! Давно, несколько лет назад, Константин знал некоего Алексея Лобанова и даже летал с ним в одном экипаже. Интересно, он ли это или просто двойной тезка?!
Недолго думая, я встал с места и направился в пилотскую кабину. При этом краем глаза я заметил, что за мной увязался и Дэвид Джонс. Странно, раньше ничего подобного за ним не наблюдалось, чего это он решил меня сопровождать?!...
Стюард, молодой парнишка в аккуратной белой форме, было, дернулся мне навстречу, но не решился загородить дорогу пилоту космического корабля. Приоткрыв дверь, я заглянул в кабину.
Простите?привстал мне навстречу миниатюрный чернявый латиноамериканец с изрядной примесью индейской крови.
Кто там?!недовольно обернулся со своего места пилот, но тут же его лицо расплылось в широкой улыбке.Ба-а, какие люди! А я вот все думаю, заглянешь ты ко мне, Костя, или уже совсем оторвался от земли в своем космосе!
Не оторвался!я с удовольствием пожал его руку.Привет, Лёшка! Рад тебя видеть!
Командир летного экипажа ничем не походил на своего однофамильца из "Интернов", разве что телосложение у них было сходное. А таккороткие рыжеватые волосы, большие, чуть навыкате, глаза, короткий нос-пуговка... Лешка, конечно, не был красавцем, зато он был славным компанейским парнем и, конечно, классным специалистом.
Лёш, это Дэвид Джонс,представил я американца, тоже заглянувшего вслед за мной в пилотскую кабину.Наш гравитационщик. Скоро сделает так, чтобы тебе не были нужны никакие носители. Поднимешься на антиграве на свои двадцать семь и оттуда уже стартуешь!
Тогда уж проще сразу в космос,усмехнувшись, Алексей пожал руку Дэвиду.А это, знакомьтесь, мой экипаж. Бортинженер Антон Шарий,высокий, немного нескладный парень, неловко изогнувшись, прикоснулся своей ладонью к моей.И наш коллега из солнечного Эквадора Петюня Блинчиков!
Очень приятно,маленький латино тепло улыбнулся нам.
А почему его так зовут?вдруг спросил Дэвид. Он знал русский язык достаточно хорошо, чтобы участвовать в нашей беседе на равных.
Да вот, представляешь, не повезло парню,Алексей широко улыбнулся: очевидно, эта история уже была привычной шуткой для экипажа.Родился в какой-то деревушке, где никого из русских и близко не было, вот и назвали его Педрито, да еще и Охуэло! Пришлось переводить.
Ojuelo это на испанском "блин"?вспомнил я.Тогда почему не Блинов?
Лёшкина улыбка стала еще шире.
Ну, какой он, блин, Блинов с такими-то габаритами?! Он у нас Бли-и-инчиков!произнес Алексей с неподдельным удовольствием, и все трое весело захихикали.
У меня в колледже была знакомая китаянка, так она русских очень не любила. Они всегда ее имя коверкали,вдруг сказал у меня из-за спины Дэвид.
А как ее звали?
Обычно. По-китайски. Сюй Хунь.
Пару секунд в кабине стояла восхищенная тишина, а затем раздался дружный хохот. Смеялись все, даже Дэвид и "Петюня Блинчиков".
Здорово, я запомню,отсмеявшись, кивнул Алексей.Ладно, Костя, рад был тебя видеть!
Аналогично,улыбнулся я в ответ.А то все думал, ты это или не ты? Мы же с тобой на челноках раньше летали.
Ушел я оттуда,Алексей махнул рукой.Скучно. На орбиту, с орбиты... челнок он и есть. А тут... сегодня Денвер, завтра Гавана, а через месяц какой-нибудь Ханой или Пенанг... Романтика! Да и знаешь, Костя, не обижайся, но, как по мне, нет ничего хорошего в этом космосе! Пустой он такой, холодный... Не для людей! А "зеленые человечки" эти... Ну, жили они без нас сто тысяч лет, проживут еще столько же! Ты лучше посмотри, как через час мы через терминатор будем проходить! Ты еще помнишь, Костя, как это здоровообгонять зарю!? Какая это красота?!
Знаю, Лёша. "Нет ничего прекраснее нашей Земли"это я помню. Но иногда чтобы это понять, нужно повидать и другие миры...
Распрощавшись с экипажем, я покинул кабину в сопровождении верного Дэвида. Все-таки не стоило мешать ребятам делать свою работу.
Костя!раздался у меня за спиной негромкий голос.
Да, Дэв.
Спасибо тебе за то, что ты сделал вчера. За Марка. Не представляю, что стало бы, если бы с ним что-то случилось!
Не стоит,я коротко кивнул.Э-э-э... Дэв!
Да, Костя.
Почему Марк настолько важен для нас? Почему онединственный и неповторимый начальник экспедиции? Почему только у него нет дублера?
Ты действительно не знаешь?!
Нет,я покачал головой. Константин почему-то даже не задумывался над этим и воспринимал как должное.
Дэвид задумчиво потер лоб.
Марк совершенно незаменим,убежденно сказал он.Если бы не он, нашей экспедиции вообще не было бы. Это ведь он основал Комитет Хары. А потом убедил парней из Вашингтона, что нужно строить корабль. Наш "Одиссей".
Спасибо, Дэв!
Я пошел к своему месту. Все это я знал, Непонятно мне было только одно: почему из множества энтузиастов по всему миру, выступавших за организацию звездной экспедиции, именно Марк оказался на гребне волны.
Усевшись в кресло, я нацепил очки-инфор и сделал небольшой поиск, решив потянуть за одну из ниточек, которую дал мне сегодня утром Иван Александрович. И сразу же получил результат. Фонд Миллера, сотрудником которого был Марк Брайтон до того как приобрести всемирную известность в качестве главы Комитета Хары, был одним из крупнейших доноров лаборатории Саймона Кларкасоздателя теории антигравитации.
Вот, собственно, и ответ. Если американский секретный проект существует, то Марк, очевидно,один из его руководителей. Или, подсказала подружка-паранойя, ширма для широкой общественности, из-за которой втихомолку действует кто-то еще.
На всякий случай, я снова погрузился в инфорсеть и тут же вытащил из нее интервью четырехдневной давности, данное главой Precision Technics Артуром Линдеманном корреспонденту Frankfurter Allgemeine Zeitung. Это СМИ носило старинное название известной немецкой газеты, но, как и все современные информагенства, сбрасывало прямо в сеть блоки новостей, сопровождаемые видеорядом, лишь немного разбавленные аналитикой и комментариями.
Хм, если бы не знал, никогда бы не подумал, что они родственники. Невысокий, плотненький Артур Линдеманн совершенно не походил на долговязого и длиннолицего Марка Брайтона, а напоминал, скорее, Бориса Абрамовича Березовского образца середины 90-х, когда он крутил гешефты в российском Совете Безопасности. Похожи у них были только волосычерные и жесткие, но у мистера Линдеманна уже с проседью и изрядной лысиной.
Сам Артур Линдеманн мне, в целом, понравился. Он говорил быстро и напористо, со знанием дела, и не увиливал от острых вопросов. Да, соглашался он, изготовление гравитационных двигателей для звездных космических кораблей сегодня выглядит не той сферой, где можно сделать хороший бизнес. Но, с другой стороны, создавая уникальную, единственную в своем роде, установку, конструкторы и инженеры его компании приобрели ценнейший опыт, которого не имеет ни один другой коллектив в мире. Нет, этот опыт не может быть бесполезным. Человечество уже открыло для себя звезды. Как бы ни ворчали ретрограды, но оно больше не замкнется снова в своей раковине, словно улитка. Даже если Первая Звездная не найдет ничего интересного на планетах Хары, люди все равно на этом не остановятся. Будут новые экспедиции, новые корабли, а значит, им понадобятся новые двигатели. Да, ему известны результаты опросов общественного мнения и дискуссий в инфорсети. Но кому как ни вам, герр корреспондент, должно быть известно, какими переменчивыми могут быть настроения?! Человек земной неизбежно станет человеком космическим, может быть, именно в этом и заключается божий промысел, на который так любят ссылаться противники продолжения космических исследований...
Возможно, будь я настоящим Константином Пашкевичем, уроженцем конца двадцать второго века, я бы ему аплодировал. Но я-то родился в двадцатом! И слишком привык к тому, что за громкими словами и напыщенными манифестами всегда скрываются чьи-то конкретные корыстные интересы. Марк Брайтон открывал для человечества звезды, его двоюродный брат делал на этом бизнес... А за ними ощущалась рука кого-то третьего, преследующего какие-то свои цели...
От невеселых мыслей мне помог отвлечься вид на обзорном экране. Как и говорил Лёшка Лобанов, далеко впереди по курсу самолета появилась светло-оранжевая черта. Она на глазах расширялась, становилась все ярче и красочнее, затем посветлела, внезапно развернулась во все небо, а чуть сбоку, на западе, из-за далекого края земли выставило свой ослепительный диск солнце. Поднявшись в воздух поздно вечером, мы догнали зарю и должны были прибыть на место еще до заката. Всего за два часа мы преодолели треть окружности Земного шара на нашей широте и заходили на посадку на дальнем краю Американского континента, почти на старой границе с некогда независимой Калифорнией.
Аэродром Неллис, на который мы прибыли, оказался неожиданно большим. Казалось, он занимал всю обширную и очень плоскую равнину, протянувшуюся до желтовато-бурых голых склонов невысоких гор, окружавших ее неровной дугой. Широкие и оттого казавшиеся низкими ангары отбрасывали длинные тени в свете заходящего солнца. Забетонированные полосы и площадки практически не оставляли места для голой, серо-песчаного цвета, бесплодной земли. Вокруг были видны десятки летательных аппаратовдозвуковых пассажирских лайнеров и авиеток, грузовых самолетов-дирижаблей с двигателями на водородных топливных элементах, гиперзвуковиков, уже водруженных на спины массивных носителей. Та часть меня, что представляла собой слепок личности Константина, немедленно определила, что некоторые из этих аппаратов имеют военное назначение и представляют собой многоцелевые ударные бомбардировщики типа Global Strike.
Все вокруг было блеклым, серым или металлически-блестящим, и только в одной стороне были заметны яркие пятна зелени. Там, в промежутке между горными грядами, на фоне закатного неба виднелись высокие башни небоскребов Лас-Вегаса, до которого было не больше двадцати километров. В отличие от Москвы, где предпочитали плавные криволинейные поверхности, в Америке по-прежнему сохраняли верность традиционной угловатой четкости форм.
И как вы думаете, с чего началось наше пребывание на американской земле?! С пресс-конференции! Если в прежние времена американцы испытывали прямо таки религиозное преклонение перед понятием свободы, то сейчас они были, буквально, помешаны на идее свободы информации. Считалось, что в этой стране совершенно невозможно сохранять какие-либо секреты, и, будь я действительно настоящим Константином, а не пришельцем из прошлого, я бы наверняка отнесся бы с куда большим сомнением к словам Ивана Александровича.
Причем, в Штатах одновременно действовали очень жесткие законы по охране личного пространства, того самого "прайвеси". Как американцы ухитрялись проводить черту между этими двумя противоположными установками, знали, наверное, только они сами.
Так или иначе, в обширном ангаре с высоким потолком, превращенном в импровизированный пресс-центр, собралось, наверное, с полтысячи репортеров, представлявших все возможные национальные и расовые типыот рыжеволосых веснушчатых ирландцев до китайцев и чернокожих. Америка и в двадцать третьем веке продолжала оставаться самым многонациональным государством мира.
Интересно, что и в нашем, и в дублирующем экипаже все представители США были белыми, хоть и не обязательно WASPами. Возможно, двести лет назад в их число обязательно включили бы представителей, так сказать, национальных (и не будем говорить, каких еще) меньшинств, однако в современной Америке слово "политкорректность" было давно и прочно забыто. Его даже уже не считали ругательством.
Зато умению сделать шоу из любого события американцы отнюдь не разучились. Нас вывели на высокую сцену, залитую яркими лучами разноцветных прожекторов, и ведущаякрасивая темнокожая женщина в переливающемся блестками длинном платьеначала представлять каждого из нас собравшейся публике.