Хорошо, кэп!
Я занял место Коржевского за пультом. В последнее время нас не сильно изводили учебными тревогамипосле Нового года была проведена только одна, в начале марта, но зато вводные, касающиеся только вахтенных пилота и инженера, поступали почти что каждый день.
Ситуация была стандартная. Я быстро приступил к ее разруливанию и восстановлению правильных параметров, краем уха прислушиваясь к разговору у себя за спиной.
...Вы можете проверить мои расчеты и еще один, и десять раз, если это будет необходимо, но не найдете там ни одной ошибки! Они точны!Джон говорил быстро и взволнованно.Это подтвердит вам и Эрик.
Я бы предпочел услышать самого Эрика,послышался сухой голос Марка.Дэв, пожалуйста, сделай видеосвязь с двигательным отсеком.
На секунду обернувшись, я увидел, как Дэвид с помощью вирта разворачивает виртуальный экран и расширяет его до максимальных габаритовпримерно метр на метр.
Эрик, тебя надо вводить в курс дела?спросил Марк.
Нет, не надо,Эрик говорил слишком громко, и Дэвид немного приглушил звук.Я слышал всю вашу беседу и действительно могу подтвердить: Джон нигде не ошибся. И то, что он предлагает, вполне реально.
Вы представляете, что это означает?!с энтузиазмом подхватил Джон.Какие блестящие перспективы перед нами открываются!? Всего лишь при трехкратно большем расходе рабочего тела на единицу времени мы сможем сократить срок разгона и торможения в десять раздо четырех недель! А если добиться стабильного поддержания высокой напряженности поля, то можно будет вообще уложиться в каких-то двенадцать-четырнадцать дней!
Заманчиво,хмуро согласился Коржевский.Но даже это не дает вам право рисковать кораблем и экипажем!
Никакого риска нет вообще!с жаром возразил Джон.Нам важно показать, что разгон с ускорением в десять "же" в принципе возможен с использованием нашего родного двигателя, без создания чего-либо принципиально нового и даже без существенных переделок! Для этого хватит и минуты!
В конце концов, двигатель допускает форсированный режим,добавил Эрик.То увеличение потока и усиление напряженности поля, о котором говорит Джон, не сопряжено ни с каким риском. Главное, чтобы не подвели гравикомпенсаторы, но они должны выдержать. Они имеют двенадцатикратный резерв!
В рубке повисла напряженная тишина. Я буквально спиной чувствовал взгляды, обращенные на Дэвида.
Гравикомпенсаторы не подведут,наконец спокойно произнес Дэвид, выдержав не менее чем десятисекундную паузу.Если прав Дайсон.
Что?!
Джонни, ты рассчитывал отдачу по Дайсону?невозмутимо задал вопрос Дэвид.Но есть еще формула Уркварта, а она дает немного другие значения.
Не велика разница!
Ну, да. Корабль может всего-навсего разнести на кусочки! И в самом деле, небольшая разница.
В рубке опять наступила тишина.
Нет, это не может быть правдой!наконец раздраженно бросил Джон.Эта формула... она просто некрасива! Да и сам Урквартне более чем дилетант с поверхностными суждениями.
Вообще-то, когда-то точно таким же дилетантом считался и Кларк,веско заметил Дэвид.И, между прочим, никто не гарантировал Дайсону монополии на научную истину.
Достаточно!оборвал порывавшегося что-то сказать Джона Марк.Уркварт, действительно, не прав. Прав Дайсон. Но прав и капитан. Наш корабльне место для экспериментов. Даже таких важных. По крайней мере, не здесь и не сейчас.
Дело не в запрошенной вами минуте,поддержал начальника экспедиции Коржевский.Я готов согласиться с тем, что за это время с кораблем ничего не случится. Но это ничего не решит. Чтобы сократить время полета, нужно поддерживать вдесятеро большее ускорение на протяжении часов, дней, недель. Ваш опыт с экстремальной кратковременной нагрузкой на самом деле ничего не даст и никого ни в чем не убедит. Кроме того, не ясно, как скажутся на гравикомпенсаторах и самом двигателе такие скачки. Напомню, что впереди у нас еще четыре месяца разгона, торможение и полтора года обратного пути.
Но нельзя же отказываться от такой возможности!это был настоящий крик души.
А никто и не отказывается,невозмутимо сказал Дэвид.К этому вопросу можно будет вернуться на пути домой.
Дэв, ты же сам должен понимать, что это невозможно! Через два года у нас будет выработан ресурс и двигателей, и компенсаторов. Да я сам не решусь тогда рисковать результатами экспедиции!
А теперь, значит, можно?!
Да, можно! Мы ведь еще можем отправить сообщение на Землю, верно?! Объявить о том, что мы идем на эксперимент, а потом дать информацию о его результатах! Другого шанса нам может и не представиться!
На Земле, после возвращения...
Дэв, ну ты же знаешь этих перестраховщиков из Комитета!в голосе Джона явно ощущалась горечь.Это не тот случай, когда можно ограничиться компьютерными моделями, необходимы реальные испытания. А сколько пройдет времени, пока построят новый корабль или хотя бы новый двигатель? И построят ли его вообще?! Но если мы докажем, что быстрый разгон принципиально возможен, все изменится! Ведь не только продолжительность, но и стоимость новой экспедиции сократится в разы, а то и на порядок! Разве минута риска не стоит возможности открыть человечеству звезды?!
Еще одна долгая пауза.
Джон, я не сомневаюсь, что ты выступаешь с самыми лучшими побуждениями,тихо произнес Марк.Но мы и в самом деле не имеем права рисковать. Впрочем, ты можешь вынести свое предложение на Совет экипажа...
Но вы же сами понимаете, что большинство проголосует против!в голосе Джона послышались молящие нотки.Босс, мастер! Разрешите эксперимент своей властью!
Не могу,еще тише сказал Марк.Не время. Но обещаю, что не забуду о твоей идее и, возможно, вернусь к ней в других обстоятельствах. Извини, но этот ответ окончательный.
Поэтому пока оставим в стороне эксперименты и займемся запуском двигателя,нарушил молчание Коржевский.Ты слышал, Эрик?
Да, мастер,послышался негромкий голос инженера-двигателиста.Начинаю подготовку.
Я обернулся. Джон, в буквальном смысле повесив голову, выходил из рубки. Вся его поникшая нескладная фигура словно физически излучала печаль. Рядом с Джоном шел Мартин, легко приобняв его за плечоочевидно, в качестве психологической поддержки. Марк, капитан и Дэвид остались. Они старательно не смотрели друг на друга.
Что же, начнем, пожалуй,коротко прокашлявшись, буркнул Коржевский.Вахта готова?
Готова,коротко ответил я.
Настроение было подавленным, будто острое разочарование Джона оказалось заразным. А, может, я просто волновался, ведь большинство поломок происходит во время включения агрегатов либо когда они меняют режим.
Впрочем, на этот раз все пошло как по маслу. Двигатель благополучно возобновил работу, а в строке индикатора скорости снова замелькали цифры. Все возвращалось в привычную колею, но все равно было жаль неиспользованных возможностей. Кто знает, может быть, Джон зря отказался от вынесения своего предложения на всеобщее голосование. Я бы уж точно проголосовал "за".
Ты был бы "за"?покачав головой, переспросил Хавьер.
Ай-яй-яй, кажется, последнюю фразу я произнес вслух. Надо быть внимательнее.
Да, поддержал бы проведение эксперимента,подтвердил я.Энтузиазм Джона обычно не выходит за границы здравого смысла. И я верю Эрику: никто не знает возможности нашего двигателя лучше него. По-моему, стоило рискнуть, чтобы получить в итоге такой роскошный приз.
Есть риск, а есть неоправданный риск,строго сказал Хавьер.Костя, тебе же известно, что изучение возможностей работы двигателя и гравикомпенсаторов в форсированном режиме не является целью нашей экспедиции.
Не является основной целью,уточнил я.Однако программа исследований, которые проводит во время полета Джон, нечто подобное как раз предусматривает.
Предусматривает,неожиданно легко согласился Хавьер.И месяц назад, во время предыдущей профилактики, они с Эриком уже пробовали запускать двигатель с ускорением в 1,5 "же".
О, этого я не знал. Очевидно, проспал, причем, в прямом смысле слова.
Поэтому было бы естественно, если бы они сегодня повторили попытку на 1,75 или даже на 2 "же",продолжил Хавьер.Но сразу десятикратный скачокэто ненормально! Если бы работа с таким высоким постоянным ускорением была возможна, это выявилось бы еще при проектировании гравитационного двигателя. Или во время сдаточных испытаний.
Может и так,вяло сказал я.
Реально же слова Хавьера стали для меня дополнительным аргументом в пользу инопланетного происхождения гравитационных технологий. И в самом деле, если бы они появились у нас естественным путем, трюк с десятикратным увеличением мощности действующей установки был бы невозможен принципиально. А вот если американцы просто скопировали разработку чужаков, даже не зная до конца всех ее возможностей, то вполне.
Но развивать эту скользкую тему в разговоре с Хавьером я, естественно, не стал. Тем более, что и он сам не стал на ней останавливаться.
Я понимаю, Костя, тебе бы хотелось, чтобы полет занимал как можно меньше времени,с едва уловимой покровительственной ноткой заявил он.Но то, что хорошо для нас с тобой, не обязательно будет благом для человечества.
Что ты имеешь в виду?!я с недоумением посмотрел на Хавьера.Объясни, пожалуйста.
Тебе известно, во сколько обошлась подготовка нашей экспедиции?
Более не менее,осторожно кивнул я.
Эта сумма не была закрытой, она неоднократно попадалась мне во многих источниках и использовалась противниками продолжения космических исследований в качестве одного из главных аргументов. Несколько раз я пытался перевести ее в привычные мне денежные единицы, исходя из примерного соотношения покупательной способности и сравнительных размеров государственных бюджетов. Разброс получился весьма солидный, но, очевидно, что весь проект, начиная от первых испытательных запусков и заканчивая стартом "Одиссея", обошелся мировому сообществу не меньше, чем в пять-шесть триллионов долларов в пересчете на наши деньги.
И если учесть, что большая часть расходов пришлась на исследования и предварительную подготовку, которую больше не надо будет проводить снова, десятикратное сокращение затрат на новые экспедиции, о котором говорил Джон, означает, что они будут вполне посильны даже отдельным странам.
И что же в этом плохого?я действительно не понимал, к чему клонит Хавьер.
То, что человечество отправится к звездам не единым, а разделенным на национальные группировки, часто враждебные друг другу! Возьмем нашу экспедицию! Она уникальна! Наш экипаж представляет всю Землю... ну, ее значительную часть! У нас высокая, благородная цель. Мы летим, мечтая убедиться в том, что мы не одиноки во вселенной. Мы хотим сравнить нашу Солнечную систему с системой Хары, нашу историю с историей ее цивилизации...
Один писатель-фантаст еще в двадцатом веке сказал, что мы летим к звездам, потому что хотим встретить там самих себя,осторожно заметил я.
Да, и он был прав!с непривычным для себя жаром энергично кивнул Хавьер.Мы хотим встретить на Харе самих себя, точнее, копию нас, какими мы были в прошлом. Может быть, они нуждаются в какой-либо помощи! Может, у них нет нашего исторического опыта, наших открытий, нашей...
Демократии,подсказал я с иронией.
Да, могут проходить века, но никуда не девается западное мессианство, стремление непременно облагодетельствовать всех, до кого можно дотянуться,пусть даже насильно, если глупые туземцы не понимают своего счастья.
Что?... Да, и демократии тоже! Любая бескорыстная помощь возвышает того, кто ее оказывает! А теперь представь, Костя, что будет, если мы, твой Евразийский Союз, американцы, Британская империя, даже Гегемония смогут организовывать собственные звездные экспедиции!? Что они будут искать в космосе? Только ли знания об иных мирах? Нет! Правительствам, которые станут финансировать эти полеты, больше всего будут нужны ресурсы, колонии!
Пока не вижу здесь ничего страшного.
Ты просто не хочешь увидеть, Костя! Космос станет для нас очередным Новым светом, прибежищем военных и авантюристов. Мы понесем туда все свои недостаткисоперничество между государствами, ограниченность, национальный эгоизм! Суетные, сиюминутные проблемы заслонят для нас самые важные, земные! А ведь у нас на Земле еще столько не сделано! На ней еще существует бедность, есть проблемы с экологией, миллионами людей правят деспотические режимы! Это важнейшие вопросы! А доступные, недорогие, массовые космические полеты оттеснят их на задний план. Это неправильно!патетически воскликнул Хавьер, трагически сдвинув свои роскошные брови.И вообще, я считаю, что гравитационные технологии, дальние космические полеты пришли к нам преждевременно! Человечество еще к этому не готово! Мы разобщены и слишком несовершенны!
Хм, нечто подобное я уже читал в инфорсети незадолго до отлета. И даже, помнится, оставил свой комментарий.
Так или иначе, разлитое масло... э-э-э... вино уже не вернуть обратно в бутылку,рассудительно сказал я.Если Джон и Эрик не смогли осуществить свой эксперимент сегодня, они сделают это в следующий раз. Или на обратном пути. Или уже на Земле. Или это будут не они. Но, в любом случае, если действительно существует возможность достичь звезд за какие-нибудь два месяца, люди ее обязательно используют. И, хотим мы того или нет, космос непременно станет частью нашей жизни. А что касается преждевременности... Знаешь, мне уже приходилось читать о том, что и некоторые другие открытия раньше считали преждевременными. Например, атомную энергию. Но, может быть, преждевременных открытий вообще не бывает? А то, что мы считаем таковыми, на самом деле является испытанием на зрелость для всего человечества? Или оно выдерживает его и идет дальше, как случилось с атомом в двадцатом веке, или...я сделал рукой резкое рубящее движение.Так, может быть, звезды и представляют собой именно такое испытание?!
Э-э-э...сдвинув брови, Хавьер надолго задумался.Интересная мысль, Костя. Может, ты в чем-то и прав... Звезды как испытание... Возможно, возможно... Но это только подтверждает необходимость объединения всего человечества! Прежде чем отправляться в далекий космос, вероятно, встречаться там с другими цивилизациями, нам необходимо сплотиться вокруг общих...
Общечеловеческих,подсказал я.
Да, очень правильное слово! Именно общечеловеческих ценностей, которые разделяют все разумные люди Земли! Мы больше не можем позволить себе отсталого, неэффективного, подавляющего личность государственного устройства! На нашей планете должны произойти важные изменения!Хавьер чуть не ударил кулаком по пульту, но в последний момент удержал руку.Madre de Díos! Как я жалею, что мы сейчас оторваны от мира! Я бы обязательно поместил бы на "Стену" все, о чем мы только что говорили!
Глубоко вздохнув, Хавьер повернулся к экрану монитора. Мне тоже не хотелось продолжать разговор. Энтузиазм баска, его искренняя убежденность в своей правоте вызывали у меня весьма неоднозначные чувства.
Что на Западе всегда хорошо умели, так это качественно промывать людям мозги. Проповедь единения человечества, естественно, на основании традиционных ценностей европейско-американской цивилизации встречалась мне в инфорсети неоднократно и в самых разных видах. От этого так и несло чем-то знакомым, что успели подзабыть в этом сравнительно мирном и сбалансированном мире, но очень хорошо помнил я. Уж не станут ли инопланетяне, которых мы, очевидно, обнаружим в системе Хары, поводом к "долгожданному" объединению землянпонятно, на чьих условиях?!...
Задумавшись, я едва не пропустил этот момент. Корабль внезапно пронзила дрожь, словно где-то поблизости заработал исполинский отбойный молоток. Но это была не обычная вибрация, как на вводных в центре подготовки. Все мои внутренности будто затряслись в такт молниеносно сменявшим друг друга приливам и отливам тяготения. Ощущение было премерзким, казалось, что меня разрывает на части. К горлу подступил комок, содержимое желудка отчаянно рвалось наружу, грудь пронзил острый спазм. Внезапно меня охватил страх, и это была даже не боязнь смерти в разрушающемся корабле, а некий глубинный, первобытный ужас.
Но я еще и был в шлеме, поэтому к этим донельзя неприятным впечатлениям прибавилась почти физическая боль, которую испытывал корабль. Ему было тоже плохо. Тревожным огнем пылали индикаторы основного блока гравикомпенсаторов. Красными проблесками сигнализировала о нештатной ситуации система аварийной остановки двигателя. Вокруг все стонало и визжало на разные голоса.