Константин, прекращай свои отговорки!Марк продолжал сверлить меня своим взглядом.Скажи, что тебя действительно беспокоит!? Не держи все в себе! Мы же один экипаж, мы должны помогать друг другу. И я надеюсь, что я не только твой босс, но и твой друг!
Я непроизвольно опустил взгляд. Интонации Марка были совершенно искренними. Кажется, он был действительно огорчен и очень хотел помочь мне, облегчить мое бремя, разделить мои проблемы. Вот только это Константин, а не я провел бок о бок с ним четыре с лишним года отбора и подготовки. Это Константин мог, наверное, назвать его своим другом, а вот янет. Будь на его месте кэп, я бы, возможно, прислушался к его словам, но я категорически не мог заставить себя доверять американцу!
К тому же, Марк чем-то напоминал мне одного моего давнего знакомоготоже из Штатов, с которым мы повстречались и даже немного подружились на одном семинаре для восточноевропейских журналистов в Праге году этак в девяносто седьмом. Потом он в качестве представителя некой международной конторы приезжал к нам в Киев, я несколько дней устраивал ему экскурсии по городу, мы много общались, обсуждая самые разнообразные проблемы. Тогда я был еще, как говорится, правоверным демократом, но имел свою, весьма отличную от общепринятой в тех кругах, точку зрения на события в Югославии и первую чеченскую войну. Об этом я как-то и поведал своему другу-американцу. Мы немного поспорили, ни в чем не убедили друг друга и как ни в чем не бывало продолжили наше дружеское общение. Потом американец уехал, а через пару недель моя запланированная стажировка в США вдруг накрылась одним местом, а потом меня перестали приглашать на различные мероприятия под эгидой USAID и других родственных организаций. Как мне намекнули в одном месте, меня посчитали недостаточно политически благонадежным.
Наверное, и к лучшему. А то стал бы грантоедом, еще бы и пошел в четвертом году на Майдан... Так или иначе, эта история научила меня тому, что американцы могут быть сколь угодно славными парнями, но служебные отношения они всегда очень четко отделяют от личных. Поэтому слова Марка о нашей дружбе, скорее, насторожили меня, чем настроили на благодушный лад. Конечно, за двести лет многое могло измениться, но вот мои предубеждения из двадцать первого века против "пиндосов" никуда-то не делись!
Поэтому я сказал совсем не то, чего, возможно, ожидал Марк.
Может быть, мне уже слишком поздно говорить об этом, но меня беспокоит наша программа подготовки. До старта неделя с небольшим, а мы все еще сидим здесь! Изучаем корабль на моделях и тренажерах, вместо того чтобы облазить его в натуре сверху донизу и заглянуть во все углычто там на самом деле. Потом же не будешь говорить, что на модели было все по-другому! Да и вводные в последнее время стали какие-то однообразные. Такое впечатление, будто вы заранее знаете, какие неожиданности встретятся нам в полете!
На мгновение мне почудилось, что мои слова привели Марка в замешательство. Мы говорили по-английски, а в этом языке и теперь не было разницы между "ты", "вы" и "Вы", поэтому мне показалось, что он принял мои слова на свой счет. Но это наваждение быстро прошло.
Сожалею, Константин, но твои предложения действительно немного запоздали,произнес Марк с легкой улыбкой.Боюсь, что внести коррективы в программу подготовки уже невозможно. Но если тебя это волнует, уверяю, что твои опасения не имеют под собой оснований. Наша техника исключительно надежна! Корабль не подведет тебя, Константин!
Я вежливо промолчал. Постройкой "Одиссея" занимались, в основном, американцы. Хочет Марк продемонстрировать патриотизм и непоколебимую веру в "отечественного производителя"его дело. Но он прав: что-то менять уже слишком поздно. Поэтому я поспешил свернуть разговор и распрощаться с боссом. Мне и в самом деле надо было поторопиться. Впереди был вечерпоследний более-менее свободный вечер на Земле перед стартом экспедиции, и у меня на него были свои планы.
Однако, вернувшись в свое временное пристанище, я позволил себе потратить несколько минут на размышления.
Нельзя сказать, будто здесь я ощущал какой-то сильный дискомфорт. Благодаря заемному опыту и чужой памяти за истекший месяц я вполне адаптировался в новом времени. Теперь я не хуже местных хроноаборигенов знал, что такое клатроны, овераторы и пусиляры. Научился пользоваться бильчиками, твинчиками, хранами, фумбочками и прочей бытовой техникой и интеллектроникой. Не шарахался в сторону от автоматических уборщиков, способных спокойно выполнять свою работу в любой толпе, и почти не оглядывался на девушек в одежде (если ее можно было назвать таковой) из модной мономолекулярной пленки.
К тому же, как некогда выразился один из классиков, это был мир, в котором хотелось жить и работать,уютный, разумно устроенный, доброжелательный. Здесь не было ни нищеты, ни кичливого богатства, ни задавленной униженности, ни агрессивного хамства. Даже в местном Интернете не встречалось ни флуда, ни троллинганаверное, потому что общению в нем учили в школе, каждый выступал в инфорсети под собственным именем, не прикрываясь анонимностью, а каждый вирт имел уникальный идентификационный код.
Наверное, это был хороший мир, и я мог гордиться своими современниками и потомками, построившими его. Вот только, к сожалению, он был не моим миром. Проявлялось это, прежде всего, в мелочаххарактерных шуточках, словечках, отсылках к популярным в это время книгам и кинофильмам (по привычке я использовал этот термин, хотя на самом деле они назывались теперь по-другому и представляли собой полноценную виртуальную реальность). Благодаря доставшейся мне памяти я знал все эти тонкости и даже умел употреблять их к месту, но от этого они все равно не становились для меня роднее.
От всего русскоязычного культурного пространства конца ХХначала XXI веков двести лет спустя уцелели только детские сказки (но не будешь же постоянно лечить ностальгию "Курочкой рябой"), классики от Пушкина до Твардовского и, как ни странно, Гарри Поттер. Правда, в совершенно неканонном виде.
Оказывается, уже в конце двадцать первого века, почти через сто лет после выхода оригинального произведения, когда его популярность осталась далеко в прошлом, этот сюжет вдохновил одного молодого литераторакстати, русского, хотя и живущего в Англии. Он официально урегулировал вопрос об авторских правах с потомками Джоан Роулинг и за двадцать лет сваял фундаментальный труд из двенадцати, кажется, томов, в которых создал намного более полный, логичный и непротиворечивый мир, чем получилось у миссис Ро, да еще и аккуратно вписанный в контекст реальной мировой истории того времени. Я, когда начал проглядывать эти книги, практически не обнаружил в них ляпов, хотя в последних томах героев занесло аж в Россию, где они активно поучаствовали в событиях 1998-2001 годов. Автор, как некогда Набоков, писал свои произведения одновременно на английском и на русском, что и принесло ему миллионы читателей как в Британии и Америке, так и в Евразийском Союзе.
Вот именно эта книга и возродила интерес к мальчику со шрамом и стала одним из первых "фьюнов" (фантастических вселенных или fantastic universes)выдуманных миров, являющихся местом действия многочисленных книг, фильмов, випов, игр и прочего, где задействовались как оригинальные, так и придуманные другими авторами персонажи. Кстати, проблема авторских прав в двадцать третьем веке не стояла так остро, как в мое время, поэтому создание всевозможных фанфиков считалось здесь абсолютно законным и очень распространенным занятиемможно сказать, всеобщим увлечением.
Конечно, все это было очень интересно, но только подчеркивало мою оторванность от привычного окружения. Более-менее прежней оставалась только архитектура исторических центров городов, но стоило хоть немного выйти за их пределы, как все менялось до неузнаваемости. Так, от моего родного района в Одессе сохранились только Привоз (исключительно как туристический объект), кинотеатр "Родина" (памятник архитектуры конца XIX века, однако), пара "сталинок" (тоже памятники архитектуры, но середины ХХ века) и несколько смежных двориков, помещенных под стеклянный купол (историко-культурный комплекс "Молдаванка"). Все остальное было полностью перестроено в рамках концепции Среды обитания. Изменилась даже планировка улиц.
Да, не подумайте, что я жалуюсь. На мой взгляд, положение космического пилота и участника Первой Звездной экспедиции с лихвой перекрывало все эти неудобства. Просто время от времени я ловил себя на чисто мальчишеском желаниисделать что-то выдающееся самостоятельно, а не благодаря знаниям и памяти Константина. Вот только что?!
Что там входит в "обязательную программу попаданца"? Предупредить Сталина, замочить Хрущева, перепеть Высоцкого и изобрести командирскую башенку для Т-34 и автомат Калашниковатак вроде? Ну, так памятники Сталину стоят уже здесь по городам и весям. Немного их, конечно, но есть они, есть... "Государственный переворот Хрущева; его последствияближайшие и отдаленные"это такой параграф в школьном учебнике. Хоть и с изрядным опозданием, но воздалось "кукурузнику" по делам его... Высоцкого включали в различные "Антологии русской поэзии ХХ века". Не всё, безусловно, но много чего. Наконец, оружейника Михаила Калашникова и через двести лет помнили и чтили наравне с писателем Сергеем Калашниковым, а фирма его имени до сих пор выпускала стрелковое оружие, причем, под все той же прославленной в веках маркой.
В общем, оставалось мне надеяться, разве что, на изобретение командирской башенки к роверу для передвижения по поверхности изучаемых планет. Как ни печально признавать, но мои личные знания и умения в этом мире были практически бесполезны. Даже о моем собственном времени тут знали больше меня благодаря рассекреченным документам и открытым за давностью лет архивам.
Да и кому теперь нужны скучные подробности о событиях двухсотлетней давности, кроме немногочисленной когорты узких специалистов? Несколько дней тому назад я посмотрел, закачав через вирт, фильм "высокой исторической достоверности" под названием "08-08-08", посвященный российско-грузинской войне 2008 года. Кинолента, вернее, "вистори"визуальное изложение событий с эффектом присутствия, бесспорно, удалась своим создателям. Там были и выразительные батальные сцены, и сюжет, и драматизм, и даже любовная линия с хэппи-эндом. Вот только Россией в этом фильме правил Владимир Путин, а войсками в Южной Осетии командовал... генерал Рогозин. О том, что президентом тогда вообще-то был Дмитрий Медведев, в нем не было ни единого упоминания, равно как и об Олимпиаде в Пекине. Грузинский лидер Михаил Саакашвили (кстати, выглядевший моложе и симпатичнее себя настоящего) был там показан как трагический персонажподлинный патриот своей страны, но излишне эмоциональный, увлекающийся и доверчивый человек, попавший под зловредное влияние. А главным злодеем выступал украинский президент Ющенко, больше всего напоминавший в фильме своего тезку из "Властелина колец" в переводе Гоблина.
Я уже молчу о том, что за грузин воевали исключительно иностранные наемники, российские солдаты бегали с каким-то странным оружием типа израильского "Галиля", а Цхинвал выглядел как провинциальный городок XIX века со зданиями не выше трех этажей, в который как "здрасте" влепили несколько семиэтажных (!) хрущовок. Впрочем, не знаю, может, он и в самом деле так выглядел?... Да, и информационную войну, которой в фильме было уделено большое внимание, наши выиграли, причем, с достаточно солидным счетом.
Причем, фильм, повторюсь, был очень даже классный, я смотрел его с удовольствием. Но после такого кино желание бороться за историческую правду как-то пропало, да так и не возникло вновь.
Что же, если ничего нельзя изменить, остается только плыть по течению и ждать старта экспедицииуж там-то я буду, по крайней мере, на своем месте. Да и хватит терять время на всякие переживания, а то так и опоздать можно, стыдно будет! Этот вечер мы всем экипажем кроме Марка и кэпа, у которых он уже не был свободным, решили провести большой дружной компанией в парке у костра, а я еще и пообещал ребятам угостить их старинным национальным русским блюдом под названием шашлык.
Метнувшись к храну, я открыл нужную ячейку и достал из нее большой металлический контейнер, в котором со вчерашнего вечера мариновались в красном вине два с лишним кило мяса, перемешанного с крупно нарезанным луком. Еще одну такую порцию должен был подготовить по своему рецепту Сергей Сухина, а шампуры и подставку для них по моей просьбе соорудил Цветан Чочев.
Контейнер я осторожно поставил в дорожную сумку на длинном ремне и, надев шапку и теплую куртку (по вечерам уже было холодновато), выскочил из квартиры. В холле жилого корпуса никого не было и, торопясь, я выбежал наружу, едва не налетев на Марка, приветствовавшего меня рассеянным кивком. Его очки-инфор были затемненыэто означало, что он просматривал по ним какие-то данные. В руке он держал органайзер, напоминавший небольшой кожаный портфельчик, но представлявший собой мощнейший вычислительный комплексна две головы выше моего виртаи одновременно аппарат кодированной связи, по которому он мог напрямую связаться хоть с Белым домом, хоть с резиденцией президента Евразийского Союза в Харькове.
Нам с Марком было пока по пути, и мы шли вместепочти бок о бок. День уже угасал, но заходящее солнце было еще ярким, даже, наверное, слишком ярким. Я немного отвернул голову от его слепящего света и вдруг увидел человека в темно-серой куртке, спешащего нам наперерез. В руках он держал какой-то непонятный предмет, похожий на тортик в круглой коробке, из которого торчал витой шнур. Незнакомец шел каким-то нервным, вихляющимся шагом. Казалось, он был чем-то очень взволнован.
Заинтересовавшись, я повернулся в его сторону и внезапно узнал его! Лет пятьдесят, блеклые, словно смазанные черты лица... Это был тот самый человек, который следил за мной в ГУМе три недели тому назад! Однако теперь его лицо никак нельзя было назвать невыразительным: оно так и пытало фанатичной ненавистью. В последний раз я видел такие лица на митинге "Свободы" во Львове, куда меня как-то занесло по служебной надобности...
Нас разделяло не больше десяти шагов. Внезапно незнакомец суетливо дернул за шнур и швырнул свой "тортик" в меня и Марка.
Дальше я действовал автоматически. И тренированное тело с мгновенной реакцией космического пилота не подвело меня.
Время словно замедлило свой бег... Коробка взмывает в воздух, оставляя за собой тонкий дымный след... Я с недостижимой для меня прежнего быстротой и точностью отправляю ей навстречу свое единственное оружиесумку с мясом... Одновременно начинаю заваливаться, сбивая с ног Марка, который еще, похоже, не понял, в чем дело...
Сумка встречается в воздухе с коробкой и отбрасывает ее куда-то в сторону стоянки бильчиков. Внезапно оба предмета скрываются в яркой вспышке. Мощный хлопок бьет меня по ушам. Плотный, горячий воздух сбивает с головы шапку, но я уже падаю, почти накрывая собой Марка... Удар, хруст, звон осыпающихся стекол! Чувствую, как что-то дергает меня за руку чуть пониже плеча, что-то колотит по спине... Боли нет, возможно, она придет позже...
Костя, ты цел?!
Кто-то переворачивает меня на спину. Это Олег. Вокруг вижу других ребят. Это что, я спустился в холл не последним, а первым, и это они меня догоняли?... Неважно...
Я с усилием кручу головой. Террорист, очевидно, сам оглушен взрывом. Он лишь слабо трепыхается, его скручивают Сергей, Цветан и еще какие-то люди, возникшие словно ниоткуда. Острый пороховой запах, ближайшие бильчики без стекол, их корпуса густо исцарапаны, даже немного вмяты. Ошметки сумки разбросало на несколько шагов, с той стороны тянет дымом и сгоревшим жарким. Повсюду валяются какие-то мелкие металлические обломки, разорванные куски мяса, все буквально залито красным. Пятна на мне, на моей куртке. Если не знать, что это вино, очень похоже на кровь...
Перевожу взгляд чуть ниже. Очки-инфор Марка и его органайзер валяются на земле. Он сам смотрит на меня с оторопело удивленным видом, отнимая от лица истекающий тяжелыми каплями кусок мяса. На перемазанной щеке длинная царапина, оттуда сочится что-то даже не красное, а фиолетовое с синеватым отливом. Ко лбу прилип луковый обрывок...
Ты цел?!
С усилием смотрю на себя. Рукав разрезан, словно бритвой, оттуда вылезает белый наполнитель... Белый, не красный... Боли по-прежнему нет. С помощью Олега стягиваю куртку, она вся изорвана на спине, но ни в одном месте не прорвало даже прокладку. Повожу плечами. Такое впечатление, что меня немного побило, но ушибленное о землю колено чувствуется гораздо сильнее, чем спина и плечи.