Оказавшись в своём кабинете, я наконец-то смог расслабиться и облегчённо вздохнуть: только сейчас отпала необходимость усилием воли подавлять неуверенность и опасение - сначала во время вооружённого противостояния, а потом во время переговоров. До самой последней секунды, я не смел даже самому себе признаться, как мне было страшно и, встряхнувшись, постарался снова взять себя в руки.
Одеваясь, ко мне наконец дошло, что сегодня мы победили! Я одержал свою первую победу в Игре Совета, и этот опыт открыл предо мной нечто новое в самом себе - он оставил в душе жажду новых и более важных свершений. Впервые в жизни я понял, почему знатные аристократы интригуют, сражаются и умирают ради возвышения своего рода и фамильной чести. Это чувство будоражило кровь, пьянило и захватывало - мне захотелось новых побед.
«Потап, - я связался с мэром Риницы в привате, - ты где сейчас и приготовил ли список невест?»
«Уже час как в монастыре, тебя дожидаюсь. Всё готово, а ты где, в кабинете?»
«Да. Можешь зайти?»
В ожидании друга, я зажёг магические светильники и с тревогой посмотрел в темноту окна. Возможно, Ярослава заметит свет в кабинете и решит зайти, она узнает о пополнении войска и передумает насчёт свадьбы... Однозначно нам надо поговорить, однако предстоящая беседа меня пугала до дрожи в коленях. Предчувствие жутких неприятностей, нависших надо мной, подобно многотонной горе, грозившей вот-вот обрушиться и погрести под своей массой, не давало мне покоя.
Пытаясь отвлечься от тягостных дум, я выглянул в окно - по внутреннему двору замка, ярко освещённому факелами, суетливо бегали соорденцы, остававшиеся в монастыре. Оксана Вишенка, узнав о том, что утром прибудет большое подкрепление, развила бурную деятельность: надо было подготовить помещения под жилье, поднять продукты из подвалов, достать вещи первой необходимости со складов. Девушка, зажав несколько свитков в руках, уверенно стояла посреди этого бедлама, как одинокая скала в бушующем океане, и раздавала указания, подбегавшим к ней членам ордена.
Раздался короткий стук в дверь и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошёл Потап.
- Это ты здорово придумал с изгоями, - вместо приветствия, начал мэр. - Рискованно, опасно, но неожиданно и результативно.
- Не одобряешь? - я вопросительно посмотрел на Рубило.
- Конечно! Ты рисковал всем, что у нас оставалось! А если бы разбойники напали на вас? Они бы перебили всех оставшихся воинов из Фаланги и кучу крестьян... и что тогда у нас оставалось?
- Хватит, Потап! Ты мне друг, но я мисальдер этого ордена и решения принимать мне.
- Хорошо, - неожиданно, Потап одобрительно хмыкнул и уселся на стул за столом. - Мне, конечно, не нравится, что ты принимаешь настолько важные решение тайком от части офицеров ордена... как будто нас в чем-то подозревают и не доверяют. - Мэр цепки впился взглядом в моё лицо. - Прошу, Серёга, не делай так больше. Но меня радует, что ты начинаешь вести себя как положено лидеру и берёшь на себя ответственность.
- Ответственность? - тихо переспросил я. Опять нахлынули мысли о Ярославе, её просьбе и моем решении. Захотелось послать всех к черту на рога, однако этот порыв быстро прошёл, и я взял себя в руки. - Ладно, не будем о грустном. Потап, время уже позднее, давай займёмся тем ради чего собрались. Список невест готов?
- Конечно, я принёс перечень подходящих союзников, - приступил Рубило к делу и, развернув пергамент, продолжил: - Сергей, если мы собираемся устоять против покушений Шиманьских (или других аристократов), потребуется выбирать союзников с величайшей осторожностью. По-моему, у нас есть три возможности. Во-первых, это союз со старым уважаемым семейством, у которого хозяйство пришло в упадок. Другая возможность - выбрать для тебя супругу из семьи, недавно сумевшей добиться влияния и богатства, но желающей посредством брака снискать себе почёт и политических союзников среди духовенства. Ну а третья возможность - поискать семью, которая согласится на союз ради того, чтобы потешить собственное честолюбие и, утерев нос Ксаверию Шиманьскому, добиться большего перевеса в Игре Совета.
Потап помолчал, ожидая ответа. Но я молча сидел, рассматривая внутренний двор монастыря и суетящихся соорденцев. Выждав полминуты, Рубило понял, что ответа не дождётся. Снова развернув свиток, он откашлялся и приступил к объяснению:
- Я исключил из списка те семьи, у которых власти хватает, а вот с традициями плоховато. Для твоих целей больше подойдёт брак с девушкой из рода, который уже имеет могущественных союзников. Тут, конечно, возможны различные осложнения с союзниками Шиманьского и особенно - с господарем Логавы. Поэтому по-настоящему приемлемых для нас аристократов в списке совсем мало. Из всех, кого может интересовать союз с епископством, самый многообещающий...
- Потап, - внезапно я перебил друга, - если я правильно понял, Шиманьские - единственный род в королевстве, располагающий самой большой собственной армией. А у какого рода самые мощные политические связи?
Рубило уронил перечень на колени и уверенно ответил:
- Бреговичи, конечно, тут и вопросов нет. Если бы не князь Анастас Брегович, этот перечень был бы в пять раз длиннее.
- Бреговичи? - с сомнением переспросил я. - Но их же владения совсем в другом крае королевства, на побережье, если мне не изменяет память.
- Да. И они полностью контролируют всю морскую торговлю, а сын князя, Богдан Брегович - занимает должность Королевского Адмирала и руководит флотом Его величества.
Кивнув, я снова уставилась в одну точку, как будто мой взгляд был прикован к чему-то такому, что никто другой рассмотреть не мог:
- Я принял решение.
Потап подался вперёд, внезапно насторожившись: я даже не прикоснулся к перечню, не говоря уже о том, чтобы взглянуть на имена, которые мэр нанёс на пергамент, тщательно выбирая кандидаток. «Что же ещё он задумал?» - читалось в позе и взгляде Рубило.
- Я женюсь на дочке князя Анастаса Бреговича.
- Ха! - восхищённо выдохнул Потап. - Воровать - так миллион, жениться - так на принцессе!
Небольшое дополнение к 8 главе. Начал просматривать девятую и решил, что этот кусок будет уместнее в предыдущей.
В спальне было темно. Старясь не шуметь, чтобы не разбудить Ярославу, я тихо прокрался в комнату, быстро разделся и аккуратно лёг под одеяло. Однако все мои ухищрения были напрасны - девушка не спала. Как только я улёгся, Яри меня обняла и шёпотом спросила:
- Почему так долго?
Мне не хотелось обсуждать с девушкой свою предстоящую свадьбу; не знаю почему, но я винил Ярославу, как будто, подталкивая к династическому браку, она меня предала. Эта мысль тянула за собой следующую: «А что, если я ошибался? Что если никакой любви, с её стороны, не было?»
Почему-то считается будто мужчины - суровые, решительные, сплошь, из стали существа; они не танцуют, не плачут и не выносят проявления чувств... Однако, как же хочется, хоть изредка, услышать из уст дорогого человека: «Я тебя люблю». Мы вечно лезем напролом, преодолеваем трудности, берём на себя ответственность за других, и всё это с гордо поднятой головой и пренебрежительной улыбкой на губах, но даже самые крепкие железные гвозди, под сильными ударами, гнутся. Девушки, женщины считают, что в мужчине они получают поддержку, надёжное плечо, на которое можно всегда опереться, а мы стараемся их не разочаровать, и теряем время... Золотое время, которое, может быть, уже никогда не повторится.
Как же мне хотелось, в ту ночь, чтобы Ярослава сказала: «Люблю», простыми словами; чтобы взяла мою руку, положила голову на плечо и сказала: «Люблю». И не нужны широкие жесты или ещё какие-то слова - пусть будет тихий, еле слышный шёпот. И я бы тогда всё понял, обнял её и сказал... или ничего бы не говорил, а просто молчал, переполняемый счастьем. Но мы обсуждали дела ордена. Вопросы брака и наших взаимоотношений не поднимались; не знаю почему Яри их не затрагивала, я же промолчал, потому что боялся оказаться правым в своих подозрениях и услышать: «Я тебя не люблю».
Мы проговорили всю ночь. Постепенно, с обсуждения деловых вопросов, разговор свернул на какие-то пустяковые вещи. Никогда прежде я не испытывал настолько искреннего удовольствия от обычной беседы. Мы не заметили, как рассвело и только истошные крики петухов заставили нас насторожиться, выглянуть в окно, дабы понять, что наступило утро.
Глава 9.
«Музыка свадебного шествия всегда напоминает мне военный марш перед битвой»
Генрих Гейне
Лето, взобравшись на пик, покатилось вниз и чем ближе оно опускалось к осени, тем немилосерднее палило солнце, выжигая всё окрест. Уже не только чёрный люд, но и представители духовенства с аристократами поглядывали в синее безоблачное небо, гадая, когда пойдёт дождь. Об этом думал и князь Анастас Брегович, восседая в тронном зале своего родового замка, когда его мысли прервал звук фанфар.
Отголоски пения труб донеслись до самых дальних уголков парадного зала старинного дворца. В просторном помещении, увешанном древними боевыми знамёнами, царил смешанный аромат дорогих духов, пота и непрекращающейся интриги. Узкие стрельчатые окна-бойницы пропускали очень мало света и, даже летним днём, тут лежала настолько густая тень, что при зажжённых свечах это место казалось мрачным. Зал сам по себе гасил эхо. Многочисленные придворные и вассалы, собравшиеся здесь в ожидании событий, выглядели, как скопище почти неподвижных кукол.
В конце длинного, устланного коврами центрального прохода, на массивном серебряном, украшенном драгоценными камнями, троне восседал князь Анастас в парадных одеждах. Судя по его невозмутимому худому лицу, властитель не испытывал ни малейшего неудобства, ни от тяжести громоздкого головного убора, ни от изнуряющей жары. Узкий, сшитый по последней моде, фамильного жёлтого цвета камзол затруднял дыхание, а его высокий, накрахмаленный ворот давил на горло. В одной руке князь держал длинный резной скипетр, принадлежавший семье Брегович с незапамятных времён - знак высокого достоинства правителя. На коленях у него, в осыпанных драгоценными камнями ножнах, покоился древний стальной фамильный меч - реликвия, уступающая по значимости только родовому стягу. Этот меч передавался от отца к сыну со времён основания королевства Инурак, когда Всеволод Вещий объединил разрозненные племена под своей рукой. Теперь вес меча жестоко давил на старые колени - ещё одно из неудобств этикета, с которыми приходилось смиряться в ожидании прибытия этого выскочки из Риницы. В зале было жарко, как в печи: традиция требовала, чтобы все окна и двери оставались закрытыми, пока гость, явившийся с целью сватовства, не войдёт в зал со всеми положенными церемониями.
Князь слегка наклонил голову, к нему тут же приблизился его первый советник и верный вассал граф Матеуш Сикорский.
- Долго ещё? - нетерпеливым шёпотом спросил властитель.
- Теперь уже совсем скоро, Ваше Сиятельство. - Верный советник нервно переступил с ноги на ногу и пустился в объяснения: - Фанфары прозвучали уже три раза: когда кортеж епископа достиг наружных ворот, когда он вступил в главное здание и сейчас, когда процессия проходит через ворота во внутренний двор. Четвёртый раз фанфары прозвучат, когда ему позволят предстать перед вами, господин.
Тишина раздражала князя: он любил, чтобы звучала музыка, выступали артисты. Однако следовало уделить внимание делам насущным.
- Ты подумал о том, о чем я просил?
- Конечно, господин. Ваше слово для меня закон. Я сочинил несколько оскорбительных замечаний, которые могут пригодиться для ответа на предложение этого дема из Риницы. - Советник облизнул губы и добавил: - Какая самонадеянность с его стороны - рассчитывать, что ваша дочь польстится на возможность выйти замуж за дема! Что и говорить, это было бы блестяще.
Князь Брегович метнул на советника любопытный взгляд, слегка повернув голову в его сторону - и накрахмаленный воротник немедленно впился ему в шею. Рука Анастаса дёрнулась, чтобы ослабить удавку, но на полпути замерла и опустилась на подлокотник трона.
Матеуш принялся развивать свою мысль:
- Блестяще... будь у подобного замысла хоть малейшая надежда на успех. Брак с любой из ваших дочерей позволил бы ему рассчитывать на политический союз с княжеством. Вам пришлось бы потратить немалые средства на защиту епископства, а у него были бы развязаны руки, чтобы целиком посвятить себя борьбе с бароном Шиманьским.
Князь Брегович слегка скривил губы, как видно, лишнее упоминание грозного имени не доставляло ему удовольствия:
- Да я бы и сам отправил к нему сватов и отдал дочь, если бы думал, что у епископа есть хоть какой-то шанс переиграть этого шакала в Игре Совета.
Он нахмурился, произнося название трусливого, мерзкого пожирателя мертвечины, и вернулся к вопросу, который ставил его в тупик:
- Но в самом-то деле, на что этот дем надеется? Должен же он понимать, что я никогда не позволю ему заполучить Ядвигу в жены.
Он бросил взгляд налево, где на более скромных, покрытых серебром, стульях расположились в ожидании две его дочери-погодки (17 и 16 лет).
Ближе всех к отцу сидела Ядвига, старшая - многообещающая партия для любого аристократа, а рядом с ней - Катаржина, самая неприкаянная из его детей. Стоило только князю захотеть, и он мог выбрать мужей своим дочкам среди десятка дворянских семей; с его стороны не было бы дерзостью даже сосватать старшую за принца, а это, в свою очередь, ещё больше укрепило бы политическую мощь Бреговичей. Катаржина, неловко сутулилась около Ядвиги, царственно восседавшей на своём миниатюрном троне, старательно выковыривая грязь из-под ногтя большого пальца.
По правую руку от Анастаса Бреговича сидели два его младших сына: Анджей и Милош, старший (Богдан), наследник княжеского титула, был занят на службе, командуя королевским флотом. Со временем, когда он займёт место отца на родовом троне, звание адмирала должно перейти среднему сыну - Анджею. Младший же, Милош, посвятит свою жизнь служению богам Прайма, вступит в один из религиозных культов и будет отстаивать интересы Бреговичей на духовном поприще.
Посмотрев на свою хмурую младшую дочь, князь Анастас шепнул Матеушу:
- Ты не думаешь, что по какому-то капризу судьбы он выберет Катаржинку? Что скажешь?
Тонкие брови советника поползли вверх:
- Наша разведка отмечает, что Сергей Инок весьма неглуп, хотя и неопытен. Но если он попросит, чтобы Катаржина стала его женой... это лишь докажет, что ума у него несколько больше, чем я предполагал, господин.
- Больше ума? В том, чтобы посвататься к Катаржинке? - Не веря собственным ушам, Анастас резко повернулся, отчего проклятый воротник опять больно упёрся в глотку. - Ты что, рехнулся?
Мельком взглянув на нескладную, хотя и не лишённую некоего шарма девушку, советник поделился своими соображениями:
- У вас может возникнуть искушение сказать "да", господин.
Почти не скрывая сожаления, князь Брегович вздохнул:
- Но мне, как я полагаю, придётся сказать "нет"... Верно?
Первый советник прищёлкнул языком:
- Даже ваша младшая дочь намного усилила бы его политическое влияние. Представьте себе, Ваше Сиятельство, что могло бы случиться, если бы какой-нибудь пёс из своры Шиманьского случайно убил Катаржину при попытке покушения на епископа...
Князь Анастас Брегович задумчиво кивнул:
- Да, я был бы вынужден позаботиться о том, чтобы и его семейство не избежало моей мести. Конечно, это позор, что Ксаверий так оплошал с покушением на Сергея, но, с другой стороны, чего ещё можно было ожидать от этого падальщика? Он хуже любого шакала! Соображения у него не больше, чем у тупого крестьянского мерина, - немного помолчав, князь проговорил: - Возможно стоит определить Катаржинку, как и Милоша, в какой-нибудь религиозный орден? Влиятельного жениха я ей не найду, но возможно она добьётся успеха на духовном поприще?
Советник промолчал, понимая, что в данном случае его подсказка князю не требуется. Анастас Брегович пошевелился, пытаясь найти позу поудобнее; пышные банты на рукавах камзола заколыхались, слуги набежали для восстановления симметрии. Князь застыл - во избежание дальнейших нарушений порядка, - но продолжал размышлять вслух:
- Я ничего не имею против того, чтобы сбить спесь с неотёсанных демов: они вечно норовят пролезть везде, где только можно, наплевав на правила приличия. Но все это не выходит за рамки правил Игры. А ввязываться в бесчинства, упиваться кровью бывших героев... - Властитель покачал головой, и грандиозный головной убор перекосился настолько, что упал бы, если бы советник не успел его подхватить, - и подвергать себя всем этим неудобствам только ради того, чтобы унизить одного из них... на мой взгляд, это пустая трата времени. - Обведя взглядом душный зал, он посетовал: - О боги, музыканты здесь, наготове... и ни одной ноты ради услаждения слуха!