Сам сдохни, прошипела девушка, и еще один шеф упал, все еще сжимая пистолет. И ты не уйдешь, сдохнешь! крикнула она вслед убегающему Вовану.
Упал и тот. Больше расправы чинить было не с кем. И до этого очумевшие от случившегося в пещере, от криков и стонов раненых, от бесславной смерти шефа, его подельники растворились в лесу. А ведьма села за руль одного из «хаммеров». Посидела в кожаном кресле. Затем включила музыку и немигающим взглядом уставилась на солнце. Потрясла головой, завела мотор оказавшимися в замке ключами.
Ух ты! восторженно ахнула она, когда на дисплее высветилась карта. Значит, так. Я здесь. А это где? Это аж Ну ладно, поехали.
Через добрый час, выехав на трассу, она выдавила до упора педаль акселератора. Джип радостно взревел и рванулся вперед. Его никто не останавливал, ни пассажиров, ни водителя за тонированными стеклами не было видно, а автомобиль и его номера были известны многим.
Руки и ноги двигались автоматически, как автоматически иногда вспоминаются навыки управления велосипедом.
И девушка не удивлялась, а, мчась по дороге, вспоминала, вспоминала, вспоминала
Все-все, дочушка. Все хорошо. Ну-ну, ачинайся, все хорошо, добрые руки матери растирали с какой-то водкой кожу на висках, затем в нос ударил невыносимый запах нашатыря, и Алёна окончательно пришла в себя.
Она лежала дома, на диване в зале. Яркие лучи солнца пробивались сквозь занавески, давая понять, что летний день в самом разгаре.
Ну вот и молодец, дочечка. Вот и умничка.
А почему я?..
Ты главное, полежи и не волнуйся. Все хорошо.
Что хорошо, мама?
Все хорошо. И с Виталиком тоже.
Тоже?
Да. Ничего с ним не случилось. Совсем ничего. Сейчас уже с Васей на речку пошли.
Мама, что случилось? Что со мной?
Да ничего. Сомлела с испугу.
Но расскажите, мама.
Ты лежи-лежи. Доктор скоро приедет. Ты что же, совсем ничего не помнишь? Как на Виталика машина?..
Нет нет. Сегодня нет, вчера помню, до самого вечера помню. Грибы собирали с утра. Потом картошку пололи вечером в клуб ходила. А сегодня Мамочка, родненькая, что со мной?
Да не пугайся ты. Ничего такого страшного. Вы днем из лесу пришли, мы с тобой грибами занимались, а Виталик на улице бегал. Потом машина приехала к соседям. Комбикорм привезли. А когда шофер уезжать собрался, то не посмотрел, что Виталик под колеса за Анфиской полез. Мы то с тобой на скамейке сидели, ты увидела, ну и сомлела. Я повернулась, когда машина уже проехала. Нет-нет, дочушка, все хорошо. Колеса мимо проехали. Все целыи Виталик, и кошка, и шофер. Ну, шоферу я добре дала. Правда, и сами виноваты, недоглядели. А так все добре. Вспомнила?
Нет, мама Хотя, вот лес и грибы помню. На скамейке сидимпомню. Ты мне еще про бабушку рассказывала, как она грибы чуяла, да?
Правда, доченька.
А вот дальше не помню.
Ну, ничего. Не страшно. Говорят, бывает. Сейчас доктор приедет, посмотрит. Вон и приехали.
В это же время тот самый незадачливый водитель уже в гараже дрожащими руками разливал в стаканы дешевое вино.
Ты же знаешь, Микола, я это дело за рулемни-ни. А тут Я, понимаешь, дитя переехал! Да че ты, если бы на сурьез, я бы сейчас здесь с тобой Это, оказывается, почудилось мне. Привез я комбикорм, разгрузили Я отъезжать, а сзадикрик женский. И задний мост так рывком приподнялся. Ну все, думаю. Я же видел, что рядом малые игрались. Но с мамкой же! Вот и Остановил машину, выскочил, а сам под колеса и заглянуть боюсь. Потом вижумалой жив-здоров у мамки своей на руках. А девчонка старшаяна лаве без чувств. Ну я и подумал, что ее. Нет, оказалось, сомлела от страха за малого. В общем, никого не переехал и не зацепил. Померещилось? Может Только знаешь Давай выпьем и доскажу. Так вот Там у них возле ворот глина. Следы от колес видны. И как заезжал, и как отъезжал. Это вам кажется, что одна колея. А водилаон увидит. И вот что я тебе скажунет там в одном месте следа на метра три, будто подняли машину и перенесли. Вот это я и почувствовал тогда. Инопланетяне, говоришь? Я вот так и думал, что все будут, как ты: «Гы-гы». Лучше уж молчать. Давай-ка еще одну!
Докторша была не то чтобы злая, а какая-то неприветливая. Проведя традиционный осмотр с обычными вопросами, она тут же заявила, что девочку они забирают для более тщательного обследования.
Может, как вы говорите, от страха за братика, а может, и нет. Возраст такой, что Ну, сами понимаете.
Ой, что вы, а как тут они без меня? испугалась девушка.
Я думаю, справятся, улыбнулась-таки врачиха. Да и не будем мы долго тебя там держать, если все нормально.
Встревоженная мать наскоро собрала немудреную поклажу, и санитарная машина направилась в районную больницу.
Устроишься, позвонишь. Привезем, если что понадобится.
Братья и отец еще не вернулись, и Алёна попрощалась с соседскими бабусями, подтянувшимися на такое событие. С заднего сиденья «козлика» девушка рассеянно рассматривала обступавший дорогу лес. В районной больнице ей лежать не приходилось. Да и вообще лечитьсяБог миловал. И вот теперь Чего она так сомлела?
Абсолютно здоровая девочка И чего вы ее привезли? Если нервное истощениеполежала бы дома.
Но Сергей Сергеевич! Селяне. Лето. Где она там полежит? Не хотела ехать: «Как они тут без меня!» повторила заступница. А скоро уборка, школа, заготовки. И нет сейчас у нас запарки. Давайте обследуем?
Хорошо. Полное обследование, общеукрепляющее ну, вы знаете сами.
Ну вот, недельку побудешь здесь, врачи тебя посмотрят хорошенько, чтобы больше в обморок не бухалась, сообщила врачиха девочке, испуганно сидевшей на краешке койки. А то будешь с кавалером танцеватьи бух в обморок! решила растормошить шуткой она новую пациентку.
Ой, что вы такое говорите, засмущалась Алёна. Какие там кавалеры!
Ну-ну, тебе уже скоро пятнадцать?
Скоро, вздохнула девушка.
Чего же вздыхаешь?
Так
Ты, главное, не теряйся. Это твоя кровать, это твоя тумбочка. Санитарки все расскажут и покажут. Здесь, кроме тебя, две больные, сейчас они на процедурах. Так что держи хвост пистолетом. Если что, спрашивай меня. Я твой лечащий врач, зовут меня Вера Ивановна. Ну, не теряйся.
«Ей хорошо так советовать. Врач. В городе живет. Училась где-нибудь в областном центре. А человек, может, из деревни, только на экскурсии с классом выезжал да по телевизору другую жизнь и видел», вздыхала девушка, раскладывая в тумбочке свои нехитрые пожитки.
Затем, внимательно взглянув на больничный халат, вздохнула. И зачем забрали ее одежду? А теперь в трико ходить перед незнакомыми людьми. Алёна еще раз вздохнула, вспомнив, как смущалась она на уроках физкультуры под взглядами одноклассников. Еще год-два назад ничего не было видно, а теперь Нет, уж лучше в халате. Она вышла в длинный, пустынный сейчас коридор. С удивлением рассмотрела роспись на стенекакой-то пейзаж древнегреческого острова, с колоннами, берегом, кораблями и морем. Посидела в вытертом мягком кресле. Уже начала было скучать, но тут разъехались в стороны железные двери и из кабинки лифта санитарка вывезла кресло-каталку с довольно древней старушкой.
Давайте, я помогу, метнулась к санитарке Алёна.
Вместе они благополучно вытянули кресло и покатили по коридору в дальнюю палату. Там девушка помогла санитарке переложить больную с кресла в кровать.
Спасибо, внученька, задыхаясь, просипела старуха. Чую, доброе у тебя сердечко. Зайдешь ко мне попозже, когда отдохну, хорошо?
Ты обязательно к ней зайди, посоветовала санитарка. Это бабка особенная. Дар у неенасквозь людей видит. Чем-то ты ей показалась. Новенькая? Из четвертой? Ну, палата хорошая. И врач хорошая. Только с виду строгая. И в отделении у вас сейчас тихо. А там, в шестой взрослойвсе тяжелые. Запаришься их обслуживать.
Я буду помогать, если хотите. Что тут без дела сидеть
Лежать, девонька, лежать. Сидят, знаешь где? Ну, если самой в охотку Тебя как зовут? Алёнка? Красивое имя. Я тоже хотела дочку или Алесей или Алёной назвать. Не получилось, вздохнула санитарка.
Почему?
Не родила девочку. Трех балбесов родила на свою голову, а девочки нет. Меня Марией Петровной зовут. А ты можешь меня называть тетей Марией или Петровной. Ну, хорошо, обед сейчас. Лежачим разнесу, потом покажу, где какие врачи. Ты пока тоже иди перекуси.
А можно, помогу?
Не сидится? Хорошо, давай вместе.
Так с первого же дня Алёна взялась за дело. Спокойная и участливая, преисполненная уважения к старшим, она так естественно ухаживала за лежачими больными, словно это было ее прямыми обязанностями.
В этот же вечер, уже после окончания процедур, Алёна заглянула к странной старухе.
Садись, садись, внучечка. Дай налюбуюсь на тебя, засипела больная. Как лучик ты. Блеснет, согреети нет его. Скрылся за тучкой и ждешь следующего У меня доченька была таким же лучиком. Блеснулаи все.
А что «все», бабушка?
Можешь называть меня Даниловной. Что случилось? Да ты садись. История долгая, вот и остальные послушают. Правда, бабоньки?
Три соседки согласно закивали головами, одна осталась лежать неподвижно с закрытыми глазами.
Плохо ей. Но мы ей не помешаем. А твои соседки как?
К ним там родственники пришли.
Значит, и тебе торопиться некуда. Так вот что случилось. Мы, Ростовы, нездешние, мы из тех самых, ну что в «Войне и мире». Не читала еще?
Нет, фильм видела.
Фильм. Книги читать надо. Хотя, может, и рано. Ну, неважно. В общем, прибило предков сюда. Уже давно, правда. Еще до войны. А в войну как ушли они в леса, так и возвращаться не пожелали. Жили себе и жили. Потом «единоличников» раскулачивать пришли. Раскулачилитравы лечебные позабирали, дичь засоленную, да другие соления разные. И хозяина забрали. Это отца моего. А мать уже на сносях была. Вот родила меня, и остались мы одни жить-поживать в лесу. Лес, он, знаешь, и прокормит, и обогреет. Надо только с ним дружить
Разговор был прерван диким криком. Неподвижно лежавшая женщина вдруг забилась в конвульсиях. Ее било так сильно, что еще до того как к ней подбежала Алёна, несчастная упала с кровати.
Держи, держи ее. И язык, язык вытяни, не дай задохнуться, заверещали соседки. Одна кинулась за врачами.
Алёна не стала хватать эпилептичку за язык. Положив руки на виски больной, она мягко погладила ладошками мокрую от пота кожу и стала уговаривать успокоиться, как уговаривают плачущего по ночам грудного ребенка.
Ну не надо, ну не больно. Сейчас пройдет. Уже проходит. Уже прошло, правда? Вот-вот-вот, проходит-проходит-проходит. Прошло-прошло-прошло. Все. Давайте в кроватку. Вот та-а-ак. Теперь на бочок и спатиньки. Баю-баюшки-баю.
Девушка успела еще укрыть уснувшую женщину и вернуться на стул рядом с Ростовой, когда в палату ворвались дежурная медсестра и санитарка Петровна.
Где?!! автоматически спросила медсестра, рассматривая кровать с мирно спящей пациенткой. То есть, что здесь?
Какой-то небольшой приступ, уже прошел. Теперь спит, ответила старуха Ростова.
Точно спит? подошла поближе медсестра.
Спит, спит. Будить не надо. Пусть отдыхает.
Старой больной почему-то верили, и успокоенный медперсонал направился по своим местам дежурства.
Ловко у тебя получилось. Давно практикуешься? поинтересовалась одна из соседок Ростовой.
Ой, что вы! Не практикуюсь я. Просто так получилось. Жалко стало.
А «жалко стало» в первый раз? поинтересовалась уже Ростова.
Нет Даниловна. Я вот братика жалею, когда он заболеет или где порежется. Зверюшек всех жалею. Они, когда болеют, сами приходят.
Куда это приходят?
В лесу одно место есть. Любимое. Я там люблю, когда время есть, посидеть, деревья подслушать.
Подслушать? удивилась еще одна женщина.
Ну да! Они между собой разговаривают, только надо слышать. Вот, а зверюшки пронюхали и приходят. Кто в капкан залезет, кто подеретсяони же, как дети малые! А кого и охотник или другой зверюга покалечит. А пожалеешь их, им и полегчает!
А ты бы меня «пожалела», а, девонька? Нет уже мочи терпеть. Как нахлынет эта проклятая головная боль, хоть твоим зверюшкой вой, с горечью предложила бледная женщина с кровати у окна. Зверюшки они чтоне понимают. А тут знаешь, что это опять вернется. И опять. И все сильнее и сильнее. Пока не сдохнешь. Если раньше с ума не сойдешь. А дети еще малые. Пугать нельзя. Уйдешь за сарай и воешь там потихоньку.
Глаза впечатлительной Алёнки наполнились слезами. Она легким ветерком метнулась к кровати женщины и вмиг обняла ее голову.
Бедная вы бедная, плача, гладила она выбритую голову женщины. А такая прическа зачем? некстати поинтересовалась она.
«Прическа», фыркнула стриженая. К операции готовят.
Ничего-ничего-ничего, начала гладить лысую голову девушка. Пройдет-пройдет-пройдет, привычно затараторила она.
Если ты хочешь, как у Степановны, то не получится, подхватилась было женщина, но тут же опустилась на койку.
Бедненькая, все еще плача, повторяла девушка, легко касаясь длинными пальчиками висков женщины. Здесь болело. И здесь. И здесь. Ничего-ничего-ничего. Пройдет-пройдет-пройдет. Поспите-поспите-поспите.
Когда женщина у окна сонно засопела, Алёна, вытирая слезы, вернулась к собеседнице.
Извините, мы тут все время вас перебиваем. Но так получается само Рассказывайте, пожалуйста, дальше.
Нет, внучечка. Поздно уже. И знаешь горло у меня болит. Слышишь, как я разговариваю. Ты бы немножко его полечила, а?
Но я не умею
А ты, как им, руку положи.
Не знаю Я же не специально
Ну, не знаешь, так и не знаешь, просипела старуха.
Нет, вы не обижайтесь. Я ведь не лечу. Ну, когда больно очень всяким зверюшкам, я вижу, чувствую. Вот и родных чувствую.
Дай руку. Положи сюда. Чувствуешь? Я с этой болью уже несколько лет. Просто притерпелась.
И Алёна почувствовала. Боль была острой, пронизывающей насквозь ее тело. И она, уже молча вытирая слезы, пыталась унять ее.
За раз не справишься. Если вообще можешь, успокоила старуха Алёну. Ладно, дорогая. Иди спать. Ты очень устала, правда?
Алёна согласилась, что это правда, вдруг стали слипаться глаза. Быстренько попрощавшись, она добралась до своей палаты и, прикоснувшись щекой к подушке, тут же уснула.
А в палате Даниловны две бодрствующие соседки приставали к ней, требуя объяснений.
Вот что я вам скажу, девоньки Только т-с-с-с, молчок. Подойдите-ка сюда, ко мне. Слушайте. Н-и-ч-е-г-о не было. Вы спали. И спите. Спать, спать.
Вот так. Забот девоньке меньше, пробормотала Ростова, когда любопытные больные добрались до коек и тут же начали похрапывать.
Затем старая женщина впервые за долгое время самостоятельно встала, опираясь на стену и хватаясь за койки, добрела до окна и, глядя на «обрезанную» луну, ласково улыбнулась и что-то зашептала. То ли луне, то ли звездам, то ли Богу
Алёна проснулась, как дома, то есть с петухами. Нерастраченная на домашние хлопоты энергия требовала выхода, и девушка направилась к дежурной сестре получить задание на утро.
Вначале позанимайся собой, а потом, после обхода, придумаем тебе занятие, улыбаясь, посоветовала дежурная.
Признав правоту этих слов и покраснев от того, что медсестра может заподозрить ее в нечистоплотности, Алёна тут же занялась утренней гигиеной. Затем заглянула в отделение к взрослымпроведать Даниловну и других несчастных больных.
Ты поможешь мне пройтись, попросила после приветствий Даниловна. Только тихонько, пока они все спят.
Вот что, девонька, ты о том, что вчера этих двух ну, пожалела, никому не говори, предложила старуха, опираясь на плечо помощницы и довольно бойко выбираясь в коридор.
А что, что-то плохое случилось? испугалась Алёна.
Нет, не бойся. Все хорошо. Думаю, даже очень. Но давай подождем, посмотрим. А то знаю я этих женщин. Пристанут к тебе, душу вытянут. И с прыщом, и с зубом, и другими мелочами. А тебе твой дар на мелочи растрачивать нельзя.
О чем таком вы говорите? озадачилась девушка.
Я тебе расскажу. Много чего. Поймешь. А пока поверь. Хорошо?
Конечно, я и не собиралась ничего такого рассказывать. А вы вот вчера только начали
Вечером. Думаю, что эта наша Степановна нам не помешает. Может, ты ее заранее успокоишь?
Не знаю, никогда не пробовала заранее
Беседу прервал вошедший в отделение врач.
Ого! Даниловна! Что это значит? изумился он, увидев передвигающуюся на своих ногах старуху. Коляска сломалась? высказал он догадку.
Нет. Просто на поправку пошла. Раздумала я помирать.