Леонида ПодвойскаяМаксим
Дорогой читатель!
В предисловии к первому изданию романа я подробно рассказала о причинах, побудивших меня описать историю подростков Максима и Алёны. Судя по письмам читателей, эта история была принята весьма благосклонно.
Вместе с тем были и замечания, и недоуменные вопросы, касающиеся, прежде всего, «слишком вольного» изложения обстоятельств, освещенных ранее СМИ совсем по-иному. Немного досталось автору и от медиков, и от летчиков, и от служителей Фемиды, и даже от разочарованных кладоискателей, вычисливших некоторые описанные в трилогии места.
Чтобы у Вас, уважаемый читатель, не возникало претензий и вопросов, полагаю необходимым пояснить следующее.
Совпадение имен и фамилий во всей трилогиидействительно лишь совпадение. Поэтому убедительно прошу: не ищите среди моих персонажей каких-либо прототипов.
Описанные в книге события также далеко не всегда и совсем не во всем соответствуют произошедшим в действительности. Например, мой первый роман писался по «горячим следам», важные сведения собирались по крупицам. Вы сами, наверное, помните, как странно преподносились нам и факты исцелений, и необъяснимые случаи «внесудебных» расправ над некоторыми представителями криминального мира. Мои знакомые из силовых ведомств первыми шепнули мне о невероятномпоявлении подростков с паранормальными способностями. Затем мне несказанно повезло: я познакомилась с людьми, знавшими этих подростковМаксима и Алёну. Их историю я и предлагаю Вашему вниманию, уважаемый читатель.
Кто они? Результат эволюции или очередных экспериментов? Людены из миров Стругацких? Почему появились здесь и сейчас? А может быть, ониследствие цепной реакции при критической массе зла? Я намеренно не раскрываю этот важный вопрос, так как точных ответов пока нет. Слишком много слухов и домыслов. Слишком мало фактов. И пока мы не узнали всей правды, мои герои будут жить в очень похожем на наш, но все-таки своем мире.
Я с благодарностью приму от Вас любую информацию, если Вы тоже были участником или свидетелем тех нашумевших событий. Особенно признательна буду за любые сведения о дальнейшей судьбе моих главных героевМаксима и Алёны.
Глава 1
Максим пришел в себя, словно проснулся после тяжелого, изнурительного сна. С удивлением посмотрел на плохо окрашенные стены, на забинтованного подростка, лежащего на железной койке, и догадался, что находится в больнице. Не понял толькопочему. На всякий случай очень осторожно пошевелил руками и ногамиубедился, что ничего не болит. Резко сев, посмотрел в высокое окно. Лучи весеннего солнца, струившиеся в палату, ослепили его. Макс зажмурился, с удовольствием наслаждаясь этим теплом. Его пробуждение не осталось незамеченным. В палату впорхнула втиснутая в белый халатик тетка (практикантке мединститута было всего-то двадцать два, но пятнадцатилетним такой возраст кажется едва ли не близким к старости).
Ляг-ляг! Тебе еще нельзя вставать и делать резкие движения. Сейчас врача позову, затараторила она, пытаясь теплыми полными руками уложить больного в постель.
А что со мной? настороженно поинтересовался Макс.
Сейчас-сейчас, доктор все расскажет, и, продолжая тараторить, медсестра помчалась в коридор.
В ожидании врача Макс повернулся на бок и, рассматривая палату, тщетно пытался вспомнить, что же с ним произошло. Две больничные койки пустовали, на третьей неподвижно лежал ранее замеченный пацан с перебинтованной головой. Пощупав свою, Максим убедился в отсутствии бинтов, шишек или шрамов. Непонимающе пожав плечами, он уставился в окно. Ветви каштанов уже выпустили робкие листочки.
Вот это да! ахнул он. Сколько же я здесь? Тогда только каникулы начинались. Или листва рано поперла, или я здесь долго лежу. Но почему?
Раздумья прервал вошедший в палату солидный толстый доктор. Увидев недоуменный, но ясный, осознанный взгляд подростка, он по-доброму улыбнулся.
Ну-с, молодой человек, как самочувствие?
Нормально, односложно ответил пациент.
Это хорошо, что нормально. Где болит?
Нигде, пожал плечами больной.
Несмотря на то, что внешность и поведение врача располагали, подросток отвечал односложно, тем тоном, каким и разговаривают со взрослыми ребята его возраста.
Так уж и нигде? Голова болит? Кружится? Тошнит? последовало еще несколько вопросов, затем просьб вытянуть руки, достать кончик носа, посмотреть вправо-влево на докторский молоточек.
Ну, молодцом, молодцом. Значит, дело на поправку, заключил, наконец, эскулап. Но пока ты не усердствуй. Без нужды не вставай, резких движений не делай и ни о чем неприятном не думай.
Я хочу понять, почему я здесь?
Но, может, сначала ты скажешь, что с тобой случилось?
Не знаю!
А что помнишь?
Ничего. Нет помню, что каникулы начались. А потом не знаю
Ну вот, сам видишь: амнезия, то есть потеря памяти, которая наблюдается после травм или при тяжелом стрессе. Кстати, когда тебя последний раз били по голове?
Неделю назад, быстро ответил подросток. То есть, за неделю до каникул.
Что, подрались? сочувственно понизил тон доктор.
Да нет, на тренировке.
Ах да, твой отец говорил, что ты боксируешь. Наверное, это немодно уже.
Не боксирую, только тренируюсь.
Но по голове уже получаешь?
А как же, с готовностью отозвался больной. В конце тренировки пробуем. Порой и перепадает. Но не сильно.
Так вот, сынок, ты получил сотрясение либо на тренировке и сам того не заметил, либо тебя что-то очень сильно напугало. Во всяком случае, ты был доставлен к нам без сознания и пробыл в таком состоянии вот уже две недели. Вероятнее всего но это потом.
Что? Ну скажите, что «вероятнее всего»?
Скажем так, осторожно сформулировал доктор, вероятнее всего, ты увидел что-то, что показалось тебе ужасным.
Что это могло быть?
Бог весть
И из-за этого я был без сознания? иронично спросил беспокойный больной.
Хорошо, что все обошлось благополучно. Отчасти все-таки уточнил врач.
Но, доктор
Все-все. В остальном тебе придется мне поверить. Лежи и выздоравливай. Перед сном поговорим еще.
Отцу-то сообщите, что я пришел в себя.
Молодец, вспомнил. Значит, действительно, пошел на поправку. Обязательно позвоню. А если что понадобится, обращайся к медсестре.
Доктор остановился около перебинтованного соседа Максима, вздохнул и ушел.
Разговор с толстым доктором хоть и успокоил, но все же озадачил Максима. «Две недели здесь Круто. Это что же, и каникулы провалялся, и тренировки пропустил? Но что, черт побери, все-таки случилось? Дали по голове на тренировке? Он вспомнил, как безуспешно гонялся по импровизированному рингу за противником. (Такой уж попалсянамного мельче, вертлявый, но нагловатый, выпендривался, «косил» под великого технаря, пока не получил плюху.) Нет, до головы он ни разу не достал, а вот печени разок досталось, когда я зазевался». Юноша поймал себя на том, что с точностью до мгновенья вспомнил те, уже почти месячной давности, события. «Тогда пойдем по цепочке, решил он, вновь подставляя лицо под лучи солнца. Так, это я помню. Хорошо. Последний урок, выставление оценок. Еще бы не помнить! Это же так лажануться!»
По литературе его в четверти вызывали пять раз подряд. Все пять он отвечал на «отл.» и посчитал, что хватит. Не выучил стишок, чтоб его! И на тебе, вызвала шестой раз и влепила «неуд.». А затем спохватилась и, чтобы исправить, вызывала еще четыре раза. В том числе и на последнем уроке. Образ главного героя романа. Максу вспомнилось, как раскрывал этот образ. Даже самому понравилось. Почти весь урок. Ну, минут тридцать точно.
«Но ведь помню! Помню даже эту восхитительную картину в журналепять «отл.», одна «пара», снова пять «отл.» и «отл.» за четверть. Но все-таки какова училка! подумалось ему. Ну что она ко мне пристала? Та-ак. Потом мы шли домой. Потом пили коктейль в кафетерии. Потом дома читал книгу, пока не пришел отец. И он что-то сказал. Что? Ну? Что же он мог сказать такого страшного? Нет, не помню, мучился в догадках Максим, но память отказывала именно здесь. Вот хлопнула дверь, вошел отец, слышно, как в коридоре он снимает сапоги. Я откладываю книгу и показываю ему дневник».
И что? Есть, чем похвалиться? спросил отец.
Я как бы и не хвалюсь, а так, просто расписаться надо.
Отец доволен. Видно, что доволен, улыбается. И, улыбаясь, говорит:
Что, что?
В это время тяжело застонал, а потом страшно закричал сосед по палатеподросток с забинтованной головой. Этот крик подбросил Макса и вынес его в коридор.
Там, там этот, сбивчиво сообщил он сидящей за дежурным столом уже знакомой медсестре.
Ничего, успокоила юношу толстушка и кинулась в палату. Это у него бывает. После операции. Ты не бойся. Я ему обезболивающее уколю, и он опять спокойно ляжет
Но Максим уже не слушал тараторку. Мимо на каталке быстро провезли кого-то забинтованного.
Девушку машина сбила. На операцию повезли. Тяжелая. Сам профессор будет оперировать, также глядя вслед, объяснила, вернувшись, медсестра.
Это который? рассеянно поинтересовался занятый своими мыслями подросток.
Который тебя лечит. Ну, сегодня приходил, Василий Иванович. Золотые руки! Только здесьвряд ли хотя загадывать не надо. Твоего соседа по палате Василий Иванович с того света вернул. Вроде выздоравливает, хотя и кричит от боли пока Ну хорошо, иди в палату, отдыхай. Скоро твой отец приедет. Профессор позвонил.
Юноша кивнул и, оторвав взгляд от закрывшейся в операционную двери, неуверенными шагами поплелся к туалету. Там он долго с удивлением таращился в зеркалорассматривал свое лицо, словно не узнавая себя. Он и одновременноне он. Те же карие глаза (от отца!), те же густые темно-каштановые волосы, порядком отросшие, те же широкие брови. Но детская припухлость щек сменилась туго натянутой на скулах кожей. Глаза запали и казались неестественно большими. Даже бывший предметом насмешек нос«картошкой» теперь заострился и приобрел более правильные нордические очертания. И губы вот подросток вытянул их трубочкой, потом поджал, потом улыбнулся. Уже не «губки бантиком». Хотя Нижняя осталась такой же пухлой. Но в целом увиденное Максиму понравилось. Из зеркала на него смотрел тот, кем ему и хотелось быть, по крайней мере, уже не ребенок. Объяснив это значительным похуданием, Максим принялся за гигиенические процедуры.
Появление отца в майорских погонах и с новенькой Звездой Героя на груди было исключительно эффектным.
Сразу после службы. Да и профессор настаивал, говорил, положительные эмоции тебе нужны, смущенно оправдывался он за свой вид, прижимая сына к пропахшему куревом кителю. Ну, а ты? Как себя чувствуешь?
Ничего, папуля, нормально. Но ты ну, ты Максим глупо широко улыбался, по-детски таращась на Звезду. Ты молодец, папуля, наконец нашел он нужные слова. Я всегда знал, что ты у меня герой. А как? За что?
Так ты ничего не знаешь? Тебе ничего не говорили? осторожно поинтересовался Белый-старший, садясь на кровать и выкладывая на тумбочку всевозможную снедь.
Нет, ничего. Рассказывай, рассказывай быстрее!
Посадил аварийный самолет на глазах у Главного.
А подробнее?
Вернешься домой, все подробно расскажу.
Ну, хоть немножко.
Нет, здесь не будем, твердо оборвал клянчанье отец. Рассказывай, как ты здесь.
А, секреты! по-своему истолковал это Макс. Тогда ладно. Чего ты там понавез? Лучше бы книжку какую. Нормально я. Профессор осмотрел, сказал, что поправляюсь. Что случилось, допытывался. А я, честное слово, не помню. После его ухода вспоминал, вспоминал До того, как ты пришел со службы вечером, помню, как показал дневник, помню, а дальшепровал.
Не волнуйся, главноеспокойствие.
Это Карлсон говорил.
Это нам твой Василий Иванович говорил. Ты отъедайся. Это тоже профессор говорил. Пока вот соки, пасты, шоколады. В школе все нормально. Директорша сказала, что помогут наверстать. Невеста твоя интересовалась, тоже обещала помочь.
Ай, ну папа, засмущался Макс.
Невестой отец называл школьную подружку сына. Когда-то они сидели за одной партой, потом разные интересы охладили их отношения, сейчас же затаившаяся взаимная симпатия перерастала во что-то иное, о чем подросток вообще не хотел говорить с кем бы то ни было.
Да ладно тебе. Какую книгу привезти?
Мне Женька обещал. Еще до каникул. Может, свяжешься? Он знает.
Найду. Ну, пора. Врач просил долго по первому разу не засиживаться.
Да, езжай. Когда снова будешь?
Теперь часто, офицер крепко обнял сына и ушел, оставив в душе юноши радостное ощущение любви, тепла и нужности на этом свете.
Помахав ему в окно, больной развернул свертки и только сейчас почувствовал, как проголодался. Поев разных вкусных фруктовых кашек, подросток с какой-то хитрецой покосился на конфеты, а затем блаженно закрыл глаза, в точности выполняя предписания тихого часа.
Разбудил его вечером мрачный Василий Иванович. Сугубо по-деловому осмотрев юношу, он сказал:
Молодцом, продолжай в том же духе, после чего повернулся к больному на соседней койке.
Василий Иванович, когда меня выпишут? жалобным голосом спросил Максим.
А что, тебе плохо здесь? Только очухался, и уже надоело? Не нравится?
«А что здесь должно нравиться?» хотел, было, спросить Макс, но, взглянув в грустные уставшие глаза профессора, осекся.
Четверть кончается. И год.
Переведут без экзаменов. Выведут средний. Все равно напрягаться тебе долго нельзя будет. Так что отдыхай и выздоравливай. Мы еще с тобой обстоятельно поговорим на эту тему, пообещал профессор, уже стуча по конечностям его соседа.
Глава 2
Угощайтесь, угощайтесь. Мне все равно много пока нельзя. Да, а как меня до этого кормили? Кололи? спросил Максим у медсестры.
Да, первых несколько дней кололи, а потом потихоньку из ложечки кормили. И ничего, глотательный рефлекс утрачен не был. Правда, давали только жидкое или пюре, тоже совсем жиденькое. Так что сейчас смотри, никакого мяса раньше времени.
Вот я и говорю: угощайтесь. Почему это Чапай такой злой? поинтересовался Максим.
Кто? не поняла толстушка. Максим уже выяснил, что зовут ее Светлана, и, чтобы кое-что выведать, пригласил на отцовские конфеты.
Ну, Василий Иванович ваш
Не надо так, серьезным тоном упрекнула девушка собеседника и даже отложила конфету. Он не злой. Просто он очень уставший и подавленный. Помнишь ту девушку? Шесть часов операции. Шесть часов, понимаешь? И не ногу какую-то отрезать, а мозг оперировать. Ювелирная работа. Но не всегда и не все подвластно даже ему. Наверное, умрет бедняжка. Хотя надо надеяться и бороться до последнего, спохватилась она, тяжело вздохнув. А потом, после операции, разговор с родителями. Соври, успокой, что все нормально, а вдруг рази все. Как потом в глаза им смотреть? Сказал, что сделали все возможное, но ни за что ручаться нельзя. Матьтотчас же с инсультом, уже тоже наш пациент, а отцу надо на службу. Он тоже офицер. Какой-то большой начальник у вас. Пушкарев его фамилия. Знаешь такого? Представляешь, завтра приедет, а дочь
Пушкарев Значит, она ошарашенно прошептал Максим.
Он хорошо знал эту девчонкусинеглазую красавицу Анюту. «Анютины глазкицветочек из сказки», сочинил он когда-то в рифму и, написав эти слова на бумажных самолетиках, забросал ими ее балкон (в их же доме, но через подъезд и этажом ниже). Обратила ли она внимание? Наверное, хотя она этого не сказала, но вскоре он здорово получил от ее более взрослых ухажеров. Было это в детстве, три года назад, поэтому теперь почти забылось. После они никогда не общались и, кажется, об этом не жалели. И теперь она ее Почему-то навернулись слезы. Ну, не почему-то, а от жалости.
И что с ней теперь? спросил Максим.
Профессор сказал, что травма тяжелая. Да оно и так было видно. Весь череп но тебе ведь нельзя волноваться!
Ну расскажите, пожалуйста. Тем более, что уже все и рассказали.
Ладно. Теменная кость раздроблена. Мозги видны. Привезли, сразутрепанация, а затем и студентка, гордясь своими знаниями, начала сыпать мудреными терминами.
Но я не понимаю. Вы бы мне по-русски.
А вся медицина на латыни.
И что, нет шансов?
Неизвестно. Травма мозга очень серьезная, несовместимая с жизнью почти.
Но только «почти»?
Все может быть. А даже если выживет, будет инвалидом. Паралитиком