А Надюша?
Тоже поправляется. Ей главное лекарствоАнютино хорошее самочувствие. Хотя, сам понимаешь, инсультне шутка.
Да вздохнул пассажир.
Они помолчали, а затем перешли к разговорам на служебные темы.
Кстати, обратился вдруг Пушкарев к юноше. Ты не скажешь, кто с тобой в палате лежал?
Парень один. Хома зовут.
Хома? М-да Странно. А фамилия? Он кто такой вообще и откуда?
Не знаю. Он мало разговаривал. У него долго голова болела.
А почему он тебя заинтересовал? полюбопытствовал его отец.
Да меня кроме моих сейчас ничего особенно не интересует. Сам понимаешь. Анюта почему-то заинтересовалась. Узнай да узнай, кто здесь из мальчишек лежит. Я ей говорю, брось глупости, какие еще мальчишки, а она за свое. Про твоего рассказал, а она: «Кто еще?» Вот и узнаю. Да ладно, спрошу у врача.
Такое «неблагодарное» поведение девушки больно укололо Макса. Он помнил, что смалодушничал и не приказал Анюте забыть про его целительные посещения. И вот вам пожалуйста: чуть в себя пришлаи других пацанов ей подавай.
Потом он вспомнил, что за этой кутерьмой не успел заглянуть в глаза Хоме, но мысленно махнул на все рукой и уставился в окно.
В действительности все было не так. Пушкарева не была неблагодарной. По крайней мерене в этом случае. Она запомнила оба посещения какого-то юноши. Она не догадываласьпросто знала, что обязана жизнью далеко не профессору, а исцелениемне профессору вообще. Но помнила только невысокий силуэт, мягкий голос и яркие лучи, проникающие в самые глубины души (мозгане так романтично). И она, едва начав говорить, стала разузнавать у отца, кто из мальчиков здесь лечится.
Видел сына Белого. Когда к тебе шел, ну, когда ты выздоравливать начала, столкнулся.
И что? напряглась Анюта.
Ничего, пожал плечами отец. Его как раз медсестра из туалета вытаскивала.
Вытаскивала? разочарованно переспросила девушка.
Ну, вела. Слабый он совсем.
А еще? потеряла к Максиму всякий интерес Анюта.
Не знаю. Да и зачем тебе? Уж здесь-то без них можно обойтись? И так вон, довели.
Не надо, папочка. Я ничего не буду. Честное-пречестное. Ты только узнай.
Вот поэтому теперь Пушкарев мимоходом и наводил справки о Хоме. Не зная всего этого, Максим обиженно молчал, рассматривая здания и узенькие улочки древнего города.
А правда, что на месте больницы раньше был замок? спросил он, вспомнив разговор с Хомой и винтовые лестницы.
Очень может быть. По архитектуре похож. Только не замок, а дворец, ответил отец. Вот у нас, на родине, замок Радзивиллов вообще под санаторий отвели. Очень интересно.
В Питере на Каменном острове тоже чей-то дворец под наш санаторий заняли, весьма оригинально, дополнил Пушкарев, и разговор перешел на достопримечательности Северной Пальмиры.
Давай прорвемся в этом году? обернулся к Максиму отец.
Я вроде на море собирался.
Ну, каникулы у тебя длинные, можешь туда и туда.
Счастливая пора, прокомментировал Пушкарев. Только сами дети не ценят. Мне тоже придется отправить своих в санаторий, заметил он вздохнув.
Они наконец вырвались с узеньких улиц, миновали дымные предместья и помчались по усаженной фруктовыми деревьями дороге. Весна решительно брала свое. На горизонте зеленели горы, уже полностью освободившиеся от снега. Украшались нежными листочками ветви деревьев. На солнце вовсю отливала изумрудом первая травка на полях. Рассеянно глядя на мелькающую зелень, Максим думал о произошедшем. «Если это не чудесный сон и не бред, то что же? И что его ждет впереди? И как пользоваться этим даром? Дарами, поправился он, вспомнив и гипнотические опыты. Будет день, будет и пища», решил он, а когда сквозь стекло пробились солнечные лучи, подставил им лицо и блаженно задремал. Больничная эпопея закончилась.
Глава 5
Следовательно, преобразуем это вот так, затем Ты куда смотришь? спросила Татьяна, уподобляясь строгой учительнице.
Весна. Сирень цветет, беззаботно ответил Макс
Тебе надо алгебру
Да сто лет мне не нужна алгебра эта!
Так мне уйти?
Но я же про алгебру, а не про тебя.
Макс, будь посерьезнее. Ты не передумал насчет летного?
Нет, конечно.
А там математику сдавать придется.
Да знаю я. Но мне это неинтересно. Понимаешь, решил он приоткрыться. Я знаю алгебру. Прочитал этот учебник, потом тот, что ты мне давала, и все понял.
Прочитал и понял? Молодец, иронично похвалила девушка. Но решать же все равно надо.
Я и решаю. В уме.
Это как?
Ну, не знаю. Приходит ответ и все.
Не дурачься. Скажи, что не хочешь заниматься
А если это правда, пойдем гулять на дамбу? Там сейчас так соловьи поют
Ты мне зубы соловьями не заговаривай. На дамбу Ну ладно Вот эта задача. Решай.
Нет, ты скажи, пойдем?
Татьяна отложила сборник задач и внимательно, как-то по-новому, оценивающе взглянула на юношу.
Для понимания сути разговора следует знать, что в военном городке, где царили строгие нравы, даже простая прогулка детей порой вызывала разговоры. Поэтому и гуляли в основном компаниями. А прогулка за пределы городкана высокую дамбу горной реки с густо заросшей кустами поймойозначала новое развитие отношений. Хотя, к чести таких гуляющих следует сказать, что в их возрасте и прогулки на речку были именно прогулками без каких бы то ни было вольностей. Ну, почти без никаких. Поэтому и рассматривала сейчас Татьяна своего подопечного, позволившего предложить такое пари. Вообще-то он стал ничего. Сейчас, когда похудел и вытянулся Одна девчонка из их класса еще раньше признавалась в их кругу, что Максвелл ей интересен. А что будет теперь Пожалуй, такое пари можно и заключить. Как весьма вероятное согласие при очень нереальных условиях.
Максим тем временем тоже рассматривал Татьяну. Она подросла за зиму, стала более стройной и гибкой, чем-то напоминала тянущуюся к солнечному свету березку. Татарская кровь отца давала о себе знать чуть раскосыми глазами и узким носом, но это только придавало ей красоты. Максу вдруг захотелось погладить ее волнистые волосы. Не осмелившись на такой поступок, он мысленно погладил Рыжикаих домашнего жирнющего хомяка, сейчас почивающего на коленях у Татьяны. Соскучившийся по ласке зверек умильно закатил свои глаза-бусинки. Затем озабоченно осмотрелся. Максим успел еще на расстоянии почувствовать пушистость его шерстки, когда испуганный невидимыми руками Рыжик съехал с коленей девушки и колобком покатился в свой спасительный домик.
Хорошо, решила Татьяна, провожая недоуменным взглядом удаляющийся меховой шарик. Вот три задачи. Выбирай. Решишь в уме хотя бы однуидем.
Почему одну? ухмыльнулся Максим. Давай. Записывай.
Слегка нахмурив лоб, он с минуту смотрел на задачи, затем предложил девушке взять ручку и надиктовал все три ответа.
Какой-то фокус, заявила Татьяна, сверив результаты. Признавайся, ты просто выучил ответы на задачи?
Она замолчала, сама поняв дикость предположения. В конце концов, зазубрить формулы ответов было, наверное, сложнее, чем понять логику решения этих задач.
Да нет, я же сказал, в уме решаю.
Ах в уме Ну хорошо. Вот задача из другого учебника. Уже за десятый класс. Тоже решишь?
Все повторилось. Максим посмотрел на задачу и продиктовал ответ.
Вперед? поинтересовался он, отпихивая учебники на край стола.
Никуда не пойду, пока не признаешься, в чем тут фишка.
Но так нечестно, обиделся юноша. Ты обещала
Что обещала? Это ты обещал, что решишь задачи. Решишь! А сам только надиктовал ответы.
Но если я сказал ответы, значит, я решил?
В этом была своя логика, и Татьяна, собираясь с мыслями, обвела взглядом комнату, в которой они занимались. Особого внимания почти ничего не привлекало. ДОСы, они и в Африке ДОСы. Добротный кирпичный теплый дом. Высокие потолки. Недорогая, неброская мебель. Разве что модели, модели и модели указывали на то, что здесь живет фанатик авиации. А модели «Востока» и «Мира», стоящие на самом видном местеписьменном столе, свидетельствовали, что не только авиации. В свое время Макс провел даже школьный вечер, посвященный космонавтике. Было занимательно, но не для всех. Кроме того, книги. Много книг. Интересно, что он читает? Когда-то, очень-очень давно (три года назад!) он выпросил у нее какую-то фантастику. Что там было? Не вспомнив, она, наконец, нашла, что возразить.
В конце концов, не заявишь же ты нашей математичке, что ты вот так решаешь.
Заявлю.
Ну-ну, похохмишь. Но в контрольных требуется решение. Поэтому, будь добр.
Ладно, попробую, сдался юноша. Но, знаешь, в мозгу это так быстро мелькает.
А ты притормаживай.
Ладно, записывай, Максим начал диктовать.
Интересно. Очень интересно. Я решала по-другому. И предлагают по-другому. Но, конечно, так лучше. А еще надиктуешь?
Таня, я тебе надиктую целый учебник, но потом. А пока, может, пойдем? жалобно попросил Максим.
Ловлю на слове. Ну что же, проиграла, пойдем, притворно вздохнула девушка.
До дамбы было совсем недалеко, по старому полуржавому железнодорожному пути, мимо гигантских емкостей нефтебазы, какого-то охраняемого злой шавкой склада. Когда-то дамба была выложена бетонными плитами, в стыках которых высадили кустики. Сейчас они бурно разрослись и стали приютом для многочисленных соловьев. Эти птахи устраивали весенними ночами неслыханные и неповторимые концерты. И если в вашем сердце пробуждалась, цвела или хотя бы тлела любовь, они наполнят ее новой силой Макс был уверен в цветении этого чувства.
Как они поют, прошептала Татьяна, особенно те, которые на речке!
И, действительно, в густых непроходимых кустах поймы соловьи прямо-таки захлебывались.
Пойдем туда? несмело предложил Максим.
Ты что? Там вон какая темень.
Да ты не бойся.
Он решился и приобнял ее, положив руку на плечо девушки.
Да я и не боюсь, но влезем в грязюку.
Девушка не сбросила руку, лишь как-то неловко потерлась щекой о шевровый рукав летной куртки Белого-старшего. И этот жест, это принятие его ухаживания привело юношу в тот самый щенячий восторг, характерный для всех влюбленных при первом проявлении взаимности.
Они сейчас сами сюда прилетят и тебе петь будут!
Не надо хохмить. Красиво как, правда?
Кавалер уже не слушал. Вспомнив больничных скворцов, он мысленно предложил певцам корм. Отсутствие реакции развеселило его. Ну, конечно, ему бы сейчас предложили, к примеру, шашлык. Бросил бы он ради этого Татьяну? И он предложил им другоекрасавицу-соловьиху. Он стал внушать невидимым певцам, что вот онаих самая желаннаяидет по дамбе, и все они хотят завоевать ее расположение.
Сейчас они прилетят и будут петь для тебя, шепотом сообщил Максим девушке.
И, действительно, через несколько мгновений чуть ли не из-под ног, в уходящих вниз кустах защелкал первый ухажер, затем второй, пятый, десятый
Что это? прошептала изумленная девушка.
А серая певучая братия все прибывала и продолжала свой удивительный конкурс.
Они поют для тебя. Поют, как будто любят тебя! восторженно заметил Максим.
Но этими словами он разрушил ту хрупкую идилию, которая сложилась из весны, лунного света и соловьиных трелей.
Перестань. Они поют для своих подружек, громко сказала Татьяна.
Хор певцов испуганно притих, но вскоре соловьи снова затенькали на все лады.
Нет, я не то хотел сказать, оправдывался подросток. Они поют о любвиэто точно, и поют сейчас для тебя.
Ладно, пошли, поздно уже, повелела девушка, по-кошачьи мягко выскальзывая из-под его руки.
Ладно, разочарованно вздохнул Максим. Ну, кыш, по домам, уныло вслух скомандовал он, и шум десятков крылышек дал понять, что концерт окончен. Вскоре те же песни стали раздаваться вдалеке.
Кыш! рассмеялась девушка. Как кур каких разогнал.
Да это я так, вспугнул немного, спохватился Макс. Знаешь, перевел он разговор на другую тему. Однажды мы с отцом очень поздно возвращались с рыбалки. И за нами бросилась псина с нефтебазы. Ну, не то чтобы псина, но я малый был, очень испугался. И сиганул через вон тот ров. И перепрыгнул. Представляешь?
Фантазер. Тут метров восемь.
Ну и что?
Что, что? Я не дитя малое. Знаю, на сколько прыгают. Восемь метровэто международный класс. А тыв детстве? Почему же ты здесь, а не на олимпиаде?
Бимон раз в жизни прыгнул на восемь девяносто.
Ну, за восемь прыгают не раз в жизни.
Так то спортсмены, а я ребенок был.
Врунишка ты, врунишка. Знаешь, Максимка, я тебя с первого класса помню. Ты все время до этой болезни Нет, до этого класса пончиком был. Ну куда тебе было так прыгать?
Но зачем мне врать?
Если хочешь со мной дружить, перестань врать. Расскажи лучше что-нибудь интересное. Отец тебе ничего поподробнее про аварию не рассказывал?
Он не любит об этом говорить. Мрачный становится. Говорит, что люди погибли, это не комедия, которую на бис пересказывать можно.
Он прав. Он вообще у тебя молодец. Нравится он мне.
А я? простодушно поинтересовался юноша.
Если завираться не будешь. А так, конечно, лукаво покосилась на него девушка.
Это вновь наполнило его восторгом и желанием сделать что-то необыкновенное.
Ты видела, как ведут себя ночью майские жуки? спросил он вдруг, когда они проходили мимо огромного фонаря, освещавшего ворота нефтебазы.
Ну как Летят, бьются о фонарь и падают. Мой отец их тоже на рыбалку собирает.
А их танцы не видела?
Что? Татьяна удивленно посмотрела на Максима. Танцы майских жуков?
Ну да, он взглянул на часы. Сейчас как раз без десяти одиннадцать.
Домой пора, вздохнув, прокомментировала Татьяна.
Ты послушай. Ровно без пяти одиннадцать вот здесь они устраивают воздушные танцы. Посмотрим?
Ну, ты или фантазер, или врунишка, или Ну ладно, пять минут уже не спасут. Проверим.
Только надо тихо, попросил Максим.
Он попробовал перевести свое настроение в музыкуи она зазвучала. Он вспомнил вальс цветов из «Щелкунчика», вспомнил танец цветов из этого мультика и поднял его вверх, к фонарю, делясь своей радостью с кружащей вокруг фонаря живностью. И это началось. Неповоротливые майские жуки образовали круг, который, пульсируя, то расширялся, то сужался. Затем он превращался в цветок, в звезду, в шар А когда в воздушный вальс вступили и ночные бабочки, танец превратился в феерию. Но командовать примитивными существами было ужасно трудноюноша ощущал недоумение каждого жука, выделывающего па вокруг фонаря. «Да, все здорово, все прекрасно, но вот это-то зачем?» словно спрашивали они, выстраивая сложные фигуры. Наконец, обещанные пять минут прошли и Макс, облегченно вздохнув, отпустил участников кордебалета с миром.
Ну как? спросил он у своей попутчицы. Кто врет?
Что это было? спросила ошарашенная девушка.
Ну я же тебе сказал.
Нет, что это было? Это они всегда так? Надо будет заснять, шептала Татьяна, приходя в себя. Круто Никогда бы не подумала! Ты часто видишь такое?
Где там часто? начал врать Максим. Он представил толпу знакомых с видео, снимающих ночью фонарь, и хмыкнул. Это уж как повезет.
Но ты сказал, в определенное время
Но не каждый же день! Только иногда. Очень редко. Нам просто повезло, придумывал он оправдание на случай, если девушка действительно придет без него любоваться на хороводы майских жуков.
Ты знаешь, с тобой очень интересно. Спасибо. До завтра. Ты же завтра на занятия идешь?
Ну да, уже пора.
Все-все. Вон там мои предки мелькают. Ищут. Разбежались до завтра, метнулась к своему дому девушка.
Ухажер тоже пошел домой. Бояться Татьяниных родителей было нечегоон ничего плохого не сделал. Но мама блюла дочкупримерную во всех отношениях девочку. Поэтому прогулка с ней после «комендантского часа» (после десяти часов вечера!), да еще за пределами городкамогла обернуться неприятностями. А может, и нет. Но проверять реакцию взрослых ему не хотелось, тем более, что в душе кто-то тепло и нежно играл на скрипке. Заснул Максим счастливым. Даже идиотские выходки с соловьями и насекомыми не показались ему чрезмерными. Он всего лишь проверил некоторые свои способности и был доволен. Но все же надо быть осторожным!
«Осторожным! Устроил цирк, а потом навешал Таньке лапши на уши», улыбаясь, возразил себе влюбленный юноша.
Глава 6
Когда помашемся? поинтересовался первым делом Кот.
Ссора была давняя и пустяковая. Возможно, Максим в своем сарказме был тогда и неправ. Но извиняться? Думалосьзабудется. Не забылось.