Он двинулся дальше, обходя по периметру лагерь. Во время обхода он наткнулся еще на две группы дозорных и точно так же расправился с ними. Назад Элбрайн вернулся с более ясным представлением о местности и почти готовым планом нападения. Лагерь гоблинов удачно располагался на небольшом утесе среди нагромождения валунов. К нему существовало лишь два подхода: один с юго-востока, по тропе, окаймленной каменными стенами едва ли не в человеческий рост, причем эта тропа оканчивалась у отвесной скалы высотою в тридцать футов. Второй подход был со стороны западного, более пологого склона и представлял собой широкую дорогу, обильно заросшую травой.
Полуночник решил занять место в рощице на западном склоне, откуда ему было удобнее стрелять. Пони предстоял нелегкий путь вверх, к подножью отвесной скалы.
Элбрайн направился к выбранной для себя позиции и перепрыгнул со спины коня на одну из нижних ветвей дуба. Он по-прежнему находился ниже уровня лагеря гоблинов, хотя даже отсюда лагерь был виден более чем наполовину. Элбрайн был уверен, что Пони останется дожидаться его, и потому не торопясь стал присматривать первую цель, пытаясь понять иерархию, существовавшую во вражеском лагере. Полуночник хорошо знал: одна группа гоблинов никогда не бывает похожа на другую. Эти низкорослые существа с желто-зеленой кожей отличались предельным своекорыстием, и для них не было цели выше, чем удовлетворение своих сиюминутных желаний и прихотей. Демон-дракон на какое-то время сумел преодолеть их расхлябанность. Теперь же, когда дракона не стало, в этих убогих тварях быстро проснулась их изначальная хаотичная природа.
Состояние лагеря ясно это подтверждало. Там царила суета; гоблины толкали и пихали друг друга; сквозь общий гул голосов прорывались отдельные крики.
Поперли убивать на юг! донеслось до ушей Полуночника.
Ходярим туда, куда я велел ходярить! ответил один особо юркий коротышка. Длиннорукий и кривоногий, он был ниже остальных гоблинов, а это означало, что он едва достигал четырех футов. Его нос и подбородок были настолько узки, что казались наконечниками стрел, торчащими из уродливого лица.
Полуночник заметил, как гоблин, стоявший перед коротышкой, сжал от ярости кулаки. Трое остальных, окружавших его (к неудовольствию Элбрайна, все вооруженные луками), потянулись к колчанам. Повисла гнетущая тишина, готовая в любую секунду окончиться взрывом. Но тут появилась еще одна фигура, имевшая более пятнадцати футов росту и весившая со всеми своими мышцами и костями никак не меньше двух тысяч фунтов.
Фомориец сонливо потянулся и вразвалку подошел, намереваясь присоединиться к перепалке. Однако великан не произнес ни слова и встал за коротышкой. Как же тот выпятил свою костлявую грудь, когда рядом оказался телохранитель!
На юг, уже спокойно и без угрозы в голосе повторил первый гоблин. Порешим там людишек.
Нам велели торчать здесь и стеречь, упирался коротышка.
А от кого стеречь? заныл первый. От медведей? Или от кабанов?
Наскукотело мне, заявил стоявший сбоку гоблин и несколько раз откровенно хихикнул. Но смех тут же смолк, когда коротышка смерил шутника пронзительным взглядом.
Ситуация вполне отвечала расчетам Полуночника, за исключением появления фоморийца. Первым побуждением Элбрайна было выпустить стрелу прямо в морду этого чудовища, но когда он понаблюдал за развитием событий в лагере, у него начал складываться другой, более эффективный план.
Пререкания гоблинов продолжались, но коротышка пресек их, выкрикнув несколько громких угроз. В присутствии великана он совсем осмелел. Кончилось тем, что этот вертлявый начальник пообещал жестокую смерть каждому, кто ослушается его приказов, после чего повернулся и пошел прочь.
Стрелой, позаимствованной у гоблинов, Полуночник поразил коротышку в спину. Он ловко выстрелил под таким углом, что стрела прошла как раз между двумя лучниками, находившимися у края лагеря. Коротышка тяжело осел, скорчился и с воплем попытался вытащить стрелу за древко. Остальные гоблины сгрудились вокруг него, по-прежнему толкая и пиная друг друга.
Трое лучников просто очумели: каждый из них орал на двух других и пересчитывал стрелы в их колчанах. Один требовал осмотреть наконечник стрелы, застрявшей в спине их предводителя, утверждая, что его стрелы имеют особые метки.
Однако у разъяренного фоморийца не хватило терпения на проверки. Он подкрался и сильно ударил «искателя истины» по лицу, отчего тот кубарем покатился вниз по травянистому склону. Великан схватил второго лучника (третий мгновенно ретировался), поднял его и раздавил насмерть. Остальные гоблины набросились на третьего, посчитав его отступление доказательством вины. Их кровожадность взыграла в полной мере. Гоблины били своего несчастного сородича и топтали ногами до тех пор, пока он не перестал хрипеть.
Полуночник, наблюдавший эту жестокую сцену, лишний раз убедился, что природа этих тварей совершенно неисправима. Убийство гоблина заняло считанные минуты, но суета и взаимные обвинения не прекратились. Хватит наблюдать, решил Элбрайн. Он прикинул расклад сил. В лагере оставалась примерно дюжина гоблинов, не считая их предводителя, для которого все битвы уже закончились, да еще одного фоморийского великана. Итак, тринадцать против троих, считая Дара.
Полуночнику нравились нечетные числа.
Он соскочил с дерева на спину ожидавшего его коня. Могучий жеребец фыркнул и понесся к другому концу рощицы. Меньше всего Полуночнику хотелось атаковать гоблинов на склоне, где у них была возможность броситься врассыпную. Он поскакал на запад, затем на юг, а потом повернул на восток. Вскоре он оказался в поле зрения Пони, занявшей позицию у оконечности длинной и узкой тропы.
Они помахали друг другу, и Полуночник присмотрел для себя новый наблюдательный пункт. Теперь настал его черед ждать.
Лагерь гоблинов бурлил. Эти твари продолжали обвинять и упрекать друг друга. До тех пор, пока Пони не нанесла по ним мощный удар, им даже в голову не пришло, что убить их предводителя мог внешний противник.
В конце тропы показался первый гоблин. Он прислонился к каменной стене и сдвинул металлический шлем (еще одна странность этих жестоких существ), чтобы поскрести в своих лохмах. Потом он вновь водрузил шлем на голову, не переставая при этом болтать со своим товарищем, остававшимся вне поля зрения Пони. Держа в руках черный, округлой формы камень, именуемый магнетитом, или магнитным железняком, Пони сосредоточила взгляд на шлеме гоблина. Она вошла в камень и сквозь него просмотрела всю тропу. Очертания расплылись и стали туманными, за исключением шлема, который теперь был виден предельно четко. Женщина ощущала, как внутри камня нарастает энергия, отданная ею, и как эта энергия соединяется с магическими свойствами магнетита. Она чувствовала, как камень начинает все сильнее и сильнее притягиваться к шлему, буквально вырываясь у нее из рук.
Дождавшись кульминационного момента, когда, казалось, камень вот-вот взорвется от бурлящих внутри его магических сил, Пони выпустила заряд. Он пронесся со скоростью молнии, пробил шлем, и гоблин свалился замертво.
Надо было слышать отчаянный вопль его спутника!
Пони не удивилась, когда великан-фомориец бросился по узкой тропе и поспешил вниз, рыча от ярости. Она взяла другой каменьмалахит, камень левитации, и прежде, чем чудовище успело сделать три прыжка, оно ощутило, что почва уходит из-под ног. По инерции великан еще продолжал двигаться по прямой, внезапно став невесомым.
Там, где тропа делала небольшой изгиб, фомориец с размаху ударился о стену. Он полетел через голову, дергаясь, извиваясь и безуспешно стремясь за что-нибудь зацепиться.
Пони едва представляла, сколько сил требуется, чтобы это чудовище могло плыть по воздуху, но знала, что надолго ее не хватит. Впрочем, она не стала искушать судьбу. Великан попытался схватить ее, однако Пони пригнулась, позволив ему пролететь мимо. Как только фомориец проплыл над скалой, женщина ослабила концентрацию и высвободила магическую энергию камня. Великан с размаху грохнулся оземь.
Глянув в другую сторону, Пони увидела у дальнего конца тропы нескольких гоблинов, которые пялились на нее, не решаясь приблизиться. Пони быстро взяла третий каменьграфити погрузилась внутрь себя за новой порцией магической энергии. Никогда прежде она не совершала столько магических действий подряд и с такой быстротой, поэтому не особо рассчитывала, что ее следующий удар будет сокрушительным.
Обнадеживало то, что среди гоблинов на холме царит паника. Оттуда слышались крики и предсмертные вопли гибнущих под копытами Дара, а также звон тетивы смертоносного лука Полуночника.
Вместе с тем Пони сознавала, что ее любимому не поспеть ей на выручку. А по тропе с завываниями спускалось еще пятеро гоблинов. Один из них пустил стрелу, которая чуть не задела ее.
Пони была полна решимости. Она отбросила страх и сосредоточила все свое внимание на графите, только на нем. Удар произошел раньше, чем она рассчитывала; энергия буквально вырвалась из-под ее рук, когда между ближайшим гоблином и Пони оставалось не более трех прыжков.
Она отпрянула, словно от удара. Выброс энергии оказался более сильным, чем она могла выдержать. Колени тряслись. Глаза чуть раскрылись. Она оглянулась и с некоторым облегчением заметила, что молния отбросила гоблинов назад. Трое из пяти извивались на земле в конвульсиях, а двое других, дрожа, изо всех сил старались удержать равновесие.
Полуночник выпустил последнюю стрелу, которая застряла у гоблина в его костлявом носу. Когда Дар подмял другого гоблина, Полуночник, перевернув лук, стал наносить им удары, как палицей. Покончив с этим гоблином, он опустил лук и выхватил свой Ураганлегкий и сильный меч эльфов. Меч был выкован из особого сплава серебрасильвереляи наделен энергией, которую ему давали магия эльфов и самоцвет на эфесе. Полуночник развернул коня и направил на очередного гоблина. Когда Дар наскочил на того и раздавил, почти не оступившись, Полуночник выхватил меч и взмахнул им над головой еще одного врага. У этого гоблина имелся металлический щит, которым он попытался загородиться, но самоцвет на рукояти Ураганаголубой камень, слегка подернутый серо-белыми прожилками, испустил мощный заряд, а тонкое лезвие меча разрубило щит, порвало ремни, которыми он прикреплялся к руке гоблина, отбросило покореженный металл и полоснуло врагу по лицу.
Холм был очищен от гоблинов. Последний из уцелевших стремительно мчался по травянистому склону. Охваченный азартом боя, Полуночник собрался было догнать его, но в это время услышал звук выпущенного Пони разряда, треск и негромкий взрыв. Затем послышались стоны гоблинов, получивших хорошую встряску, но еще вполне живых.
Он спрыгнул с седла, легко встав на ноги. Конь остановился и обернулся, чтобы посмотреть на хозяина, и Полуночник сделал то же самое. Черный круп Дара блестел от пота, делавшего более рельефными его сильные мышцы. Конь сурово поглядел на Элбрайна и ударил копытом по земле, готовый и жаждущий продолжения битвы.
Он перевел взгляд с умных конских глаз на сиявшую на груди бирюзуподарок Эвелина. Через самоцвет происходила телепатическая связь между Полуночником и Даром. Сейчас Элбрайн воспользовался ею, чтобы отдать коню распоряжение.
Фыркнув в знак согласия, Дар поскакал прочь, а Элбрайн подхватил лук и бросился к узкой тропе.
Он подошел к ее краю, припал на одно колено, поднял лук и натянул тетиву. Внизу оставались трое боеспособных гоблинов, двое из которых двигались к Пони. Еще двое поднимались после ее удара, изо всех сил стремясь обрести равновесие. Стрела прошла между этими двумя, просвистела над головой третьего и ударила в спину одного из приближавшихся к Пони. Гоблин диковинным образом подпрыгнул и пролетел несколько футов, прежде чем ничком упасть на землю. Другой нападавший, опасаясь сходной участи, взвыл и распластался на земле.
Второй выстрел Элбрайна поразил ближайшего к нему гоблина в грудь, после чего Полуночник вновь взялся за меч. Он наступал, и его меч летал взад-вперед. Таким образом он намеревался не столько нанести удар, сколько лишить гоблина равновесия. Гоблин пытался защищаться своим мечом, но его грубое оружие лишь пару раз лязгнуло, соприкоснувшись с Ураганом. Вскоре гоблин зашатался и едва устоял на ногах, пытаясь увернуться от ударов юноши. Полуночник нанес удар слева, затем справа, еще справа, отступил назад для левого удара, но резко оборвал движение и сделал свой излюбленный выпад. Это произошло мгновенно: он распрямился, и острие меча сильно ударило гоблина в плечо.
Рука низкорослого врага безжизненно опустилась, а его меч, теперь уже бесполезный, упал на землю. Еще один шаг, и Полуночник ударил по голове гоблина, силившегося встать. Затем он вернулся назад и, не обращая внимания на мольбы первого гоблина о пощаде, вонзил лезвие меча в его грудь, добравшись до легких.
Полуночник глянул вниз и увидел, что Понидалеко не новичок в сраженияхтеперь держала в руке не самоцвет, а меч, собираясь добить пытавшегося улизнуть гоблина. Женщина поглядела на Полуночника и кивнула. В следующее мгновение ее глаза широко раскрылись, потому что он, вскрикнув от неожиданности, бросился к ней.
Он оказался возле нее в тот самый момент, когда Пони, подняв меч, обернулась, опасаясь, что кто-то может подкрасться к ней сзади. И не напрасно: упрямо карабкаясь по скале, к ним приближался великан. Над краем каменного выступа уже показались обе его руки и плечо. В ход пошел меч Полуночника: Элбрайн ударил по левой руке чудовища, затем по правой, а дальше начал попеременно наносить удары по обеим рукам, уворачиваясь от безуспешных попыток великана схватить его. Мало-помалу удары сломили сопротивление чудовища, и он уже не так крепко цеплялся руками за уступ. Полуночник хладнокровно подскочил и пнул великана в лицо.
Тот рухнул с тридцатифутовой высоты вниз. Упрямо мотая головой, великан сумел подняться на колени и собирался начать еще одно восхождение.
Пони мгновенно оказалась рядом с Элбрайном.
Тебе это пригодится, сказала она, протягивая ему Крыло Сокола.
Четвертая стрела оказалась для великана последней. Пони спустилась по тропе и обошла территорию, примыкавшую к лагерю, добивая раненых гоблинов. К этому времени вернулся Дар, на задних копытах которого блестела не успевшая застыть кровь врагов.
Трое друзей вновь были вместе.
Один из дней, сухо проговорила Пони. Элбрайн кивнул. По тону ее голоса он понял, что его спутница близка к отчаянию, словно блестяще проведенное сражение чем-то ее не удовлетворяло.
ГЛАВА 2САНТА-МИР-АБЕЛЬ
Его морщины в свете факела казались сейчас еще глубже. Их борозды пролегли на иссохшем лице человека, слишком много повидавшего на своем веку. По мнению магистра Джоджонаха, Далеберт Маркворт, отец-настоятель монастыря Санта-Мир-Абель, занимавший самое высокое место в иерархии Абеликанского ордена, сильно постарел за два минувших года.
Оба монаха стояли на вершине стены их величественного монастыря, смотревшей на воды залива Всех Святых. Грузный Джоджонах сам был далеко не молод. Он изучающе глядел на Маркворта и пытался сравнить нынешний облик отца-настоятелянебритого, с ввалившимися глазамис тем, как выглядел этот человек всего лишь несколько лет назад. То было в 821 году Божьем, когда все они с нетерпением ожидали возвращения «Бегущего по волнам»парусника, на борту которого четверо братьев из Санта-Мир-Абель отплыли на экваториальный остров Пиманиникуит для сбора священных камней.
Многое, очень многое изменилось с тех дней надежды и восторга.
Экспедиция оказалась успешной. Монахам удалось собрать и должным образом подготовить огромное количество самоцветов. К несчастью, бедный брат Таграйн погиб, попав под метеоритный дождь, но остальные трое вернулись целыми и невредимыми. Правда, брат Пеллимар вскоре умер.
«Жаль, что метеорит прошиб голову Таграйну, а не Эвелину», часто повторял потом отец-настоятель Маркворт. Эвелин, достигнув величайшего в истории церкви успеха и снискавший славу Собирателя священных камней, вернулся с острова другим человеком и вскоре совершил самое ужасное преступление перед орденом. Эвелин сбежал из монастыря, прихватив с собой часть самоцветов. В заварухе, сопровождавшей его побег, был убит магистр Сигертон. Друг Маркворта, он находился на одной ступени с Джоджонахом.
Отец-настоятель не смирился ни с побегом, ни с кражей. Наоборот, он занялся подготовкой последнего из четверки путешественниковкрепко сбитого и довольного жестокого монаха по имени Квинтал. По строжайшему распоряжению Маркворта Квинтал принял на себя миссию Карающего Брата и отправился на поиски Эвелина, получив приказ вернуть в монастырь либо самого отступника, либо его бездыханное тело.