Всего лишь месяц назад стен монастырской библиотеки достигла весть, что Квинтал погиб, не успев выполнить порученное.
Маркворт не смирился и на этот раз. Он повелел Де'Уннеролучшему бойцу в монастыре и, по мнению Джоджонаха, наиболее злобному человекуподготовить взамен Квинтала не одного, а двух Карающих Братьев. Джоджонах вообще не любил Де'Уннеро, считая темперамент этого человека неподходящим для монаха Абеликанской церкви. Ему совсем не понравилось, когда еще достаточно молодого Де'Уннеро сделали магистром, заполнив брешь в иерархии, возникшую после убийства Сигертона. Выбор кандидатур также тревожил Джоджонаха; он подозревал, что двух этих молодых монаховЮсефа и Данделионаприняли в Санта-Мир-Абель ради карательной миссии. Они ничем не превосходили остальных соискателей, которым было отказано. Зато эти двое умели сражаться.
Итак, даже выбор кандидатов для приема в орден, что всегда являлось величайшей ответственностью, лежащей на плечах магистров и настоятелей, оказался принесенным в жертву желанию Маркворта восстановить собственную репутацию. Отец-настоятель хотел вернуть украденные самоцветы.
Тщетное желание, подумал магистр Джоджонах, глядя на изможденные черты лица настоятеля. Ныне Далеберт Маркворт был одержим идеей изощренной мести. Если поначалу ему было достаточно захватить Эвелина и подвергнуть беглеца допросу, то теперь высокий иерарх жаждал смерти отступника. Маркворт хотел, чтобы Эвелина подвергли пыткам и зверски убили, причинив неимоверную боль, а потом вырвали бы у него из груди сердце и выставили на столбе у ворот Санта-Мир-Абель. Теперь Маркворт едва упоминал о Сигертоне; все внимание настоятеля было целиком сосредоточено на камнях, на драгоценных самоцветах, которые он стремился вернуть назад.
Однако мстительные замыслы Маркворта на какое-то время отошли на задний план, затмив одержимость настоятеля: война наконец докатилась и до Санта-Мир-Абель.
Вон они, бросил отец-настоятель, указывая в сторону залива.
Джоджонах облокотился на низкий парапет стены и вперил взгляд в темноту. Там, огибая северный уступ скалистого берега, двигались огни судна, имевшего очень низкую осадку.
Плавучий бочонок поври, раздраженно проговорил Маркворт, увидев, что огней становится все больше и больше.
И они настолько самоуверенны, что даже не пытаются маскироваться и не тушат огней, добавил про себя Джоджонах. Но это была лишь часть грозящей аббатству опасности, хотя магистр не видел необходимости говорить о ней сейчас.
А сколько их может атаковать с суши? все так же раздраженно спросил отец-настоятель, словно прочитав мысли Джоджонаха. Двадцать тысяч? Пятьдесят? Такое ощущение, будто здесь собирается весь этот народец поври, будто все население Островов Непогоды оказалось у наших ворот.
И опять грузному Джоджонаху было нечего сказать. По сведениям из надежных источников, громадная армия, состоящая из жестоких повриособой породы низкорослых карликов, высадилась менее чем в десяти милях к югу от Санта-Мир-Абель. Эти живодеры не тратили времени даром, опустошая близлежащие деревни и убивая без разбору всех, кто не сумел скрыться. Джоджонах мысленно представил себе эту картину, и его пробрала дрожь. Жестоких тварей называли еще «красными шапками». У поври было обыкновение окунать свои особо почитаемые береты, изготовленные из человеческой кожи, в кровь убитых врагов. Чем больше крови впитывалось в береты, тем ярче становился их зловещий оттенок. По нему различали ранг в армии поври, этих тонкоруких, тонконогих и имевших бочкообразные тела тварей.
У нас есть камни, проговорил Джоджонах. Маркворт презрительно хмыкнул:
Мы исчерпаем возможности нашей магии раньше, чем армия гнусных поври поредеет, не говоря уже об армии гоблинов, которая, по слухам, движется сюда с юга.
Есть сведения о взрыве, произошедшем далеко на севере, сказал Джоджонах, надеясь и пытаясь любым способом вывести Маркворта из его мрачного состояния.
Отец-настоятель не стал возражать. Слухи из надежных источников действительно говорили о чудовищном взрыве, произошедшем в Барбаканедалеком северном краю. Этот край считали обиталищем демона-дракона, собравшего и сплотившего армию завоевателей. И хотя эти слухи позволяли надеяться, что война подступила к логову самого демона, все это не умаляло опасность, надвигавшуюся на Санта-Мир-Абель, о чем Маркворт не преминул напомнить.
Наши стены крепки, наши братья хорошо подготовлены по части боевых искусств, а катапультисты не имеют себе равных на всем побережье Короны, продолжал Джоджонах, с каждым словом говоря все увереннее. И Санта-Мир-Абель способна выдержать осаду лучше, нежели любая другая крепость в Хонсе-Бире, добавил он, предваряя следующий выпад Маркворта.
Была бы способна, если бы в нее не набилось столько лишних ртов, наскочил на него Маркворт, и Джоджонах вздрогнул, словно от удара. Жаль, что поври позволили им улизнуть!
Магистр Джоджонах вздохнул и отошел на несколько шагов, не в состоянии выдерживать раздражающий пессимизм отца-настоятеля. Его последнее замечание, которое недвусмысленно относилось к массе несчастных беженцев, хлынувших в Санта-Мир-Абель, граничило с богохульством. Они же являлись чадами церкви, основанной, казалось бы, для защиты простых людей. И теперь отец-настоятель, их духовный наставник, жалуется на необходимость предоставлять убежище тем, что потерял почти все. Первой реакцией Маркворта на приток беженцев стало распоряжение убрать и надежно запереть все ценное: книги, листовое золото и даже чернильницы.
Эвелин затеял все это, перескочил на больную тему настоятель. Этот вор ослабил нас сердцем и душой, отчего наши враги столь осмелели!
Знакомая песня. Джоджонаху уже доводилось слышать ее от отца-настоятеля. По всем монастырям побережья Короны растрезвонили о том, что Эвелин Десбрис повинен в пробуждении дракона-демона, а значити во всех последовавших за этим бедствиях.
Магистр Джоджонах, бывший наставником Эвелина и главным союзником на протяжении всех лет, которые тот провел в Санта-Мир-Абель, в глубине сердца не верил ни единому слову. Джоджонах обучался в монастыре добрых четыре десятка лет и за все это время ни разу не встретил человека, который бы отличался такой удивительной святостью, какая была свойственна Эвелину Десбрису. Правда, магистр так и не мог примириться с последними событиями, связанными с Десбрисом, кражей камней и убийством магистра Сигертона (если это было убийство). Джоджонах подозревал, что в версии отца-настоятеля содержится далеко не вся правда. Более всего грузному магистру сейчас хотелось подробнейшим образом поговорить со своим бывшим учеником и понять его побуждения: почему он бежал и зачем взял камни.
В темной гавани появились новые огнинапоминание Джоджонаху, чтобы не забывал о суровой реальности. Размышления об Эвелине придется отложить на потом, ибо на рассвете стены Санта-Мир-Абель познают всю ярость войны.
Монахи удалились, ощущая необходимость собраться с силами.
Покойного сна на груди Господа, произнес на прощание магистр Джоджонах. То было традиционное пожелание, которым обменивались монахи при отходе ко сну.
Маркворт рассеянно махнул рукой и зашагал прочь, бормоча себе под нос ругательства в адрес нечестивого Эвелина.
Магистр Джоджонах вдруг осознал еще одну опасность, угрожавшую бедой Санта-Мир-Абель и всему ордену, отец-настоятель все больше превращался в одержимого. Но Джоджонах тут же напомнил себе, что противостоять ей не в его власти, и направился в свою келью. К обычным вечерним молитвам он добавил немало слов об Эвелине Десбрисе, слов надежды и прощения. Помолившись, Джоджонах свернулся на постели, зная, что вряд ли будет хорошо спать.
Оказавшись в своих роскошных покоях, отец-настоятель тоже произносил слова, имевшие отношение к Эвелину Десбрису. Маркворт занимал четыре комнаты, расположенные почти в центре массивного наземного этажа. Охваченный гневом, старый монах сыпал проклятиями и оплевывал имя Эвелина, а также имена других величайших предателей и еретиков, которые хранила история церкви. Потом он еще раз поклялся увидеть мучительную смерть Эвелина прежде, чем сам предстанет перед лицом Бога.
Долгие годы Маркворт безупречно правил Санта-Мир-Абель и был несказанно удачлив, ибо время его главенствования в ордене совпало с «дождем камней», и груда самоцветов, крупнейшая из когда-либо привозимых с Пиманиникуита, казалось бы, лишь упрочила его положение в ряду отцов-настоятелей. И вдруг этот гнусный Эвелин все перевернул, очернив его репутацию. Теперь он оказался первым настоятелем, познавшим бесчестье из-за утраты священных камней.
С этими мрачными мыслями, совершенно позабыв о вражеском флоте, заполнившем залив Всех Святых, отец-настоятель Маркворт наконец заснул.
Сны его были столь же неистовыми, как и его гнев. Настоятелю снилась далекая, незнакомая земля. Он видел Эвелина, низкорослого и толстого, который исступленным рычащим голосом отдавал приказы гоблинам и поври. Маркворт видел, как этот человек ударом молнии свалил великана, и не потому, что тот вызвал ненависть у злобного народца. Просто великан не выказал беспрекословного подчинения приказам Эвелина.
Где-то позади взору Маркворта предстало крылатое ангелоподобное существо, и было оно огромным и устрашающим. То было воплощение гнева Господня.
Теперь Маркворт понял, в чем дело. Разве причиной войны явился демон-дракон? Нет, эту беду породило нечто, превосходящее даже такую темную силу. Средоточием зла, его направляющей силой был еретик Эвелин!
Отец-настоятель проснулся в поту и сел на постели. Его била дрожь. Это всего лишь сон, несколько раз напомнил он себе.
Но разве в этих диковинных и странных видениях не было капли истины? Такая мысль принесла немалое облегчение уставшему старику. Она прозвучала призывом к пробуждению, отозвалась внутри оглушительным колокольным звоном. Годами настоятель называл Эвелина главной причиной всех несчастий, но до сих пор он говорил так, чтобы отвлечь внимание от собственных ошибок. Но он всегда знал скрытую правду, и вот теперь
Теперь Маркворт понял: да, это действительно Эвелин, и никаких сомнений тут быть не может. Этот человек осквернил самое святое, обратил силу камней на свои непотребства, действуя против церкви и всего человечества.
Теперь Маркворт знал это наверняка. Он ощущал всю глубину своего знания. Наконец-то с его помощью можно будет избавиться от чувства вины.
Старик слез с кровати и наклонился над столом, зажигая лампу. Потом он повалился в кресло: недавнее откровение истощило все его силы. Настоятель машинально достал ключ из потайного отделения в одном из ящиков стола и открыл другое потайное отделение, достав оттуда мешочек с принадлежащими лично ему камнями. На стол высыпались рубин, графит, малахит, серпентин, тигровая лапа, магнитный железняк и наконец, самый драгоценный из всехгематит, магический камень. Во всем Санта-Мир-Абель не было другого гематита, равного этому по силе. С помощью этого тяжелого серого камня Маркворт был способен послать свой дух за многие мили. Он даже мог входить в контакт с доверенными лицами, находившимися на другой половине континента. Используя свой гематит, отец-настоятель общался с Карающим Братом, хотя подобная задача была не из легких. Квинтал не был искусен в использовании камней. К тому же целеустремленность этого брата выработала в нем определенную дисциплину ума, барьер которой было трудно преодолеть.
Этим же камнем Маркворт воспользовался, чтобы войти в контакт с другом, жившим в Эмвое. Эмвой находился напротив Палмариса, отделенный узким заливом Мазур Делавал. Другу настоятеля удалось узнать о провале миссии Карающего Брата.
Для монахов Санта-Мир-Абель не существовало больших сокровищ, чем эти камни, и Маркворт не мог примириться с мыслью, что позволил исчезнуть хотя бы некоторым из них.
Настоятель смотрел на россыпь камней, словно они были его детьми, затем выпрямился и хитро подмигнул. Ему казалось, что сейчас он видит эти камни совсем не так, как видел прежде; намного отчетливее, словно ему открылась великая истина. Маркворт видел силы, сокрытые в каждом камне, и знал, что может высвободить их одной-единственной мыслью, почти без усилий. Некоторые камни казались ему слившимися друг с другом. Теперь старик видел новые и более могущественные сочетания разных камней.
Отец-настоятель откинулся на спинку кресла и даже вскрикнул. Из его глаз струились слезы радости. Он неожиданно понял, что свободен от жуткой хватки Эвелина. Теперь он с предельной ясностью это понимал. Вместе с откровениями к нему пришло более глубокое понимание. Словно саднящая заноза, Маркворту не давала покоя мысль, что еретик Эвелин был самым могущественным повелителем камней за всю историю церкви. Если камни приходили от Бога, значит, их сила являлась благодатью. Но как же тогда Бог допустил, чтобы этот вор Эвелин Десбрис оказался столь искусным в использовании камней?
Демон-драконвот кто дал Эвелину силу! Это он воздействовал на камни, позволив еретику познать их тайны.
Маркворт крепко прижал к груди свои камни и вернулся в постель. Бог ответил дракону, даровав ему, Маркворту, равные по силеесли не большиеоткровения. Настоятелю было не до сна: теперь его снедали мысли о предстоящей битве.
Далеберт Маркворт, отец-настоятель, занимавший высший пост в иерархии Абеликанской церкви, наконец-то смог отбросить мысли об Эвелине на задворки своего сознания, чем принес немалое удовлетворение духу демона-дракона. До чего ж легко сумел Бестесбулзибар войти в контакт с этим трусливым стариком и повернуть в нужном направлении «откровения» Маркворта!
Еще до рассвета почти все из семисот с лишним монахов Санта-Мир-Абель собрались на береговой стене, готовясь к появлению флота поври. Почти все, за исключением двоих, что не ускользнуло от взора магистра Джоджонаха.
Он обнаружил, что братьев Юсефа и Данделиона нигде не видно. Маркворт позаботился об их безопасности, приберегая для более важного задания.
Большинство монахов заполнили длинные монастырские парапеты, тогда как другие направились к своим стратегическим позициямв помещения, находящиеся ниже уровня стены. Две дюжины катапульт были нацелены на многочисленный флот поври, приближающийся со стороны скалистого утеса. Но помимо катапульт в монастыре имелось более грозное оружие. Монахи старших ступенеймагистры и безупречные (так называли монахов, обучающихся в течение десяти и более лет) подготовили необходимые камни. В числе этой группы находился и отец-настоятель с его новым пониманием и возросшей силой.
Маркворт сосредоточил большую часть монахов на прибрежной стороне монастыря, хотя ему пришлось отправить свыше двух десятков братьев на противоположную стенуследить за ожидавшимся нападением с суши. После этого все в монастыре замерли и стали наблюдать за тем, как десятки вражеских судов, огибая уступ, выстраиваются в ряды напротив Санта-Мир-Абель. В большинстве своем суда поври напоминали качающиеся на воде бочки, но были и плоскодонные, на открытых палубах которых стояли катапульты.
Одна из монастырских катапульт, расположенная как раз под тем местом, где находился настоятель, произвела выстрел. Смоляной шар устремился ввысь и пролетел изрядное расстояние, но так и не сумел достичь ближайшего вражеского судна.
Прекратить! сердито закричал вниз Маркворт. Вы что, собираетесь показать им дальность стрельбы наших катапульт?
Магистр Джоджонах положил руку на плечо настоятеля.
Молодые братья нервничают, проговорил он, пытаясь объяснить преждевременный выстрел.
Они просто идиоты! резко ответил настоятель, освобождаясь от мягкого прикосновения его руки. Разыщите этого горе-стрелка, поставьте на его место другого, а его самого приведите ко мне.
Джоджонах попытался было возразить, но быстро понял тщетность этих попыток. Если он еще сильнее рассердит отца-настоятеля (а того раздражало каждое произнесенное магистром слово), Маркворт более сурово накажет молодого монаха. Грузный магистр привычно вздохнул, подумав, что за эти дни он слишком часто вздыхает от бессилия, затем отправился на поиски незадачливого катапультиста. Для замены он взял с собой монаха второго года обучения.
Количество вражеских кораблей постоянно возрастало, но ни один из них не находился в пределах досягаемости катапульт или магии камней.