Нике уже случалось жалеть о том, что она покинула Детей Рыси. Но ещё никогда это чувство не наваливалось с такой раздирающей душу остротой. Только сейчас девушка смогла в полной мере оценить то бесшабашное ощущение свободы, которое владело ей в тех диких местах. Зная, что будущее не готовит ей ничего, кроме постылого замужества, вонючего вигвама и побоев какого-нибудь искусного охотника. Ника ни на что не надеялась и ничего не боялась. В отчаянии человек готов решиться на самые безрассудные поступки.
Теперь же, когда впереди замаячила неясная, но манящая перспектива новой, возможно, более счастливой жизни, приходилось лгать, изворачиваться, даже льстить. И это было отвратительно.
Если бы перед началом путешествия девушке кто-то рассказал, с каким рвением она будет ублажать страдающее самомнение трусливого идиота, Ника ни за что бы не поверила, просто послав того далеко и надолго пешим эротическим маршрутом. Но сейчас девушка отчаянно искала нужные слова, дабы убедить матросов в исключительной ценности их капитана и заставить попросить его разрешить гантам продолжить путешествие в Канакерн. Уф, даже мысли путаются.
«Вот батман, с горьким самобичеванием думала она, напряжённо ожидая реакции команды. Как же теперь Картен по большому за борт ходить будет? Я же ему весь зад зализала! До чего же гадко! Ну только бы не зря!»
А может и правда, позволите, хозяин, пряча глаза и по-мальчишески вытирая нос кулаком, промямлил Гас Мрек. Только бы вас вылечили
Да чего там! совершенно неожиданно для девушки вскричал Нут Чекез, в сердцах махнув рукой. Простите дур, хозяин!
И матросы, напрочь позабыв, что всего лишь несколько минут назад собирались драться с варварами, стали просить капитана «простить глупых девчонок».
Ника в изнеможении упёрлась кулаками о фальшборт. Картен, немного поломавшись, наконец, кивнул, уступая мнению коллектива:
Хорошо, Орри, я возьму Тойни и Ииснен. Но ты
Он состроил угрожающую физиономию.
Отвечаешь за них своей жизнью! Согласен?
Да, господин Картен, не колеблясь, поклонился юноша.
И если кто-то из них попытается навредить мне, моим людям или моему кораблю, ты тоже умрёшь!
Я принимаю ваши условия, господин Картен, всё так же бесстрастно подтвердил молодой гант. Но и вы не должны забывать о своей клятве.
В отличие от вас, я ещё ни разу не нарушил данного вам слова! напыщенно отчеканил мореход. Скажи своим пусть поднимаются на борт. Да захватите котёл и остатки мяса. Нечего еде пропадать.
Присев на краешек скамьи, пассажирка пустыми глазами наблюдала, как женщины, переглядываясь и бросая опасливые взгляды на хмурых матросов, взбирались по трапу на палубу. Давно она так не уставала. Сейчас девушке казалось, что легче выследить оленя в зимнем лесу, чем уговорить десяток упёртых мужиков. Вдруг Ника с удивлением поняла, что ганты, видимо, совсем не отказывались от путешествия в Канакерн. Арья внесла на корабль целую корзину разнообразной травы. И когда только она успела её насобирать? А главноезачем? Если собиралась остаться в этом лесу? «А ещё говорят, будто бабыдуры!» довольно хмыкнула про себя пассажирка.
Травница вознамерилась сейчас же сменить повязку капитану, но тот отказался.
Вот выйдем в море, и поменяешь, проворчал мужчина, глядя, как матросы затаскивают на палубу трап.
Мореход оказался прав в своём стремлении, как можно скорее покинуть место стоянки. Едва корабль вышел на середину реки, из-за дальнего мыса показались две узкие лодки. Заметив удалявшееся судно, сидевшие в них люди крича замахали копьями. Судя по долетавшим звукам и блеску оружия, намерения они имели самые недружелюбные. А чуть погодя, другая группа вооружённых воинов вышла к реке как раз там, где совсем недавно сборный экипаж Картена Мерка устраивал очередную разборку.
Весьма довольный своей предусмотрительностью капитан только усмехнулся и приказал Милиму прибавить ход. Наблюдая, с какой скоростью движется неизвестный корабль, аборигены даже не подумали пускаться в погоню, ограничившись неясными криками и красноречивыми жестами.
Вырвавшись на морской простор, Картен приказал Орри взять рулевое весло, а сам отдался в опытные руки Арьи. Молчаливая женщина с грустными, коровьими глазами аккуратно размотала наложенные капитанским невольником повязки. Пассажирка с беспокойством заметила, что края раны действительно покраснели. Покопавшись в корзине, гантка отыскала несколько разнокалиберных листочков, помяла их в руках и принялась жевать. Выплюнув на ладонь зелёную неаппетитного вида кашицу, травница размазала её по коже вокруг раны, после чего вновь забинтовала.
Пока так, проговорила она мелодичным, но каким-то бесцветным голосом. Я варить мазь.
Не сказав больше ни слова, женщина спустилась на палубу гребцов. У носа рядом с прикованными рабами на расстеленных шкурах лежала Тойни.
Капитан кряхтя сел на стульчик, положив на колени свиток. Ника пристроилась рядом у фальшборта. Она уже озадачила Лаюлу и двух других девчонок. А Ильде теперь придётся ухаживать за двумя ранеными. Жаль, но лежать в одной каютке с Креком Палпиным, гантка категорически отказалась. Но теперь это проблема Арьи. А пассажирку сейчас интересовал другой вопрос.
Как скоро мы будем в Фарнии, господин Картен?
Мореход оторвался от карты, на которую аккуратно наносил угольком недавно открытую реку.
Дней через пять или семь, госпожа Юлиса.
И как вы собираетесь объяснять там столь странный состав команды? усмехнулась девушка.
Купец вздрогнул.
О некоторых вещах лучше бы и вовсе помалкивать, госпожа Юлиса.
Я согласна, но спрашивать всё равно будут, резонно заметила собеседница. И уж в Канакерне вы точно не отмолчитесь.
Мореход засопел.
Полагаю, необходимо придумать такую, похожую на правду, историю, которая, не бросая на вас тень, отвечала бы на все вопросы. А их будет много.
Кого? вскинул брови купец.
Любопытных, улыбнулась девушка. И вопросов.
Она пожала плечами.
К сожалению, я слишком плохо знакома с цивилизованной жизнью, чтобы чем-то помочь в этом, господин Картен. Историю вам придётся придумывать самому.
А вы обещаете, что всем рассказывать будете только её, нахмурился капитан.
Разумеется, любезно согласилась Ника. И я, и ганты, и все матросы. Только так и не иначе.
Собеседник удовлетворённо кивнул.
Только поторопитесь, нахмурилась она. Историю надо всем рассказать и заставить запомнить.
Мореход досадливо крякнул, а пассажирка, довольная тем, что хоть как-то испортила ему настроение, отплатив за вчерашнее, танцуя сбежала по лестнице на палубу гребцов. Пришла пора позаботиться об обеде.
Видимо, проблема оказалась очень серьёзной, поскольку Картен весь день имел ужасно озабоченный вид и даже невпопад отвечал на вопросы подчинённых. Возможно, именно из-за этого он не замечал или не придавал значение воцарившей на корабле напряжённой обстановке. Впрочем, после случившегося на последней стоянке было трудно ожидать чего-то другого. За обедом матросы и ганты демонстративно садились подальше друг от друга. Остатки старой команды со смехом и шутками принимали пищу на корме, а женщины располагались возле раненой Тойни.
На взгляд пассажирки, подобное поведение отдавало детским садом или начальной школой. «Теперь они и нужду справлять на разные борта ходить будут, мысленно усмехалась девушка, с аппетитом уплетая кашу с кусочками лосятины. Прямо как дети! Хорошо хоть, дорога дальняя. Успеют подружиться Или разодраться окончательно».
Мореход думал целых три дня! Благо хорошая погода оставляла ему много времени для размышления. Да и рана почти не беспокоила. Тойни чувствовала себя гораздо хуже, но Арья уверяла, что опасности для жизни нет.
На четвёртый день, когда команда блаженно отдыхала после обеда, капитан, подойдя к огораживавшим корму перилам, громко привлёк к себе внимание:
Слушайте все!
Матросы завозились, удивлённо вскидывая головы. Гантки, привычно сбившись в кружок возле раненой соплеменницы, тревожно обернулись. Они уже в достаточной мере знали радланский, чтобы разобрать слова Картена и, видимо, по привычке не ждали от них ничего хорошего.
Орри, переводи! приказал купец. Я хочу, чтобы все всё поняли.
Юноша насторожённо кивнул, знаком попросив женщин соблюдать тишину.
Я не хочу! грозно заявил мореход. Чтобы кто-нибудь, когда-нибудь узнал, как мы захватили в плен этих достойных людей и хотели обратить их в рабство.
Нут Чекез хохотнул, кто-то презрительно хмыкнул. Матросы принялись тихо пересмеиваться, как школьники на уроке анатомии. Орри торопливо переводил слова капитана чрезвычайно удивлённым соплеменницам.
И тем более! продолжал вещать оратор. Ни одна живая душа не должна знать, как им удалось освободиться, и почему нам пришлось плыть в страну венсов!
Пассажирка с неприкрытым злорадством наблюдала, как кривые усмешки сползают с бородатых рож моряков.
Так чего же говорить, хозяин? буркнул Гагнин, пряча глаза.
Сейчас расскажу, кивнул Картен и поинтересовался. Все ещё помнят, как умирали от голода на спине Змеи?
Такое не забудешь, просипел Крек Палпин. Он выбрался из каютки, и сидя у фальшборта, внимательно слушал капитана.
Тогда боги сжалились над нами и привели к земле гантов.
Так оно и было, мрачно пробурчал Нут Чекез, соглашаясь с ним, матросы дружно закивали.
А дальше будете говорить, что вар ганты встретили нас на берегу и спасли от голодной смерти. Понятно?
Он энергично хлопнул ладонью по перилам.
После этих слов недовольный ропот послышался из толпы женщин. Одна из них что-то возмущённо воскликнула. Но Орри грозно цыкнул, и всё ограничилось затухающим бурчанием.
Когда мы гостили в их селении, чеканил слова мореход. На наших друзей гантов напали злые маалы. Врагов было очень много. Чтобы спасти своих женщин и детей, старейшина попросил нас взять их на корабль.
Он замолчал, дожидаясь, пока юноша переведёт его слова соплеменницам, и не обращая внимание на глухое ворчание, с жаром продолжал:
По пути от селения до реки на нас напали маалы. Чтобы дать нам возможность уйти, Ус Марак с теми, кто умер от мора, остались прикрывать наш отход. Это ясно?
Картен обвёл грозным взглядом притихших матросов.
Пусть лучше близкие считают их павшими в бою героями, чем умершими от болезни или погибшими от рук своих товарищей!
Все члены экипажа, не зависимо от места рождения, молчали, ожидая продолжения. Однако, судя по хмурым физиономиям, тех и других история, придуманная Картеном, в восторг не привела.
А тот продолжал излагать свою версию событий.
Мы, как честные люди, выполнили обещание и доставили женщин наших друзей в землю венсов, народа одного с ними языка.
«Ну, с этим, похоже, никто спорить не собирается», хмыкнула про себя Ника.
Когда мы шли по Ирисфену, на нас напали воины ринса Келва. Мы отбились, но после этого женщины попросили взять их в свободный город Канакерн.
Усмехнувшись в бороду, Картен посмотрел на Орри.
Всё поняли? Не было ни вашего бунта, ни нашей охоты за рабами. Мы по собственной воле возили вас к венсам. Ну и, разумеется, никакому Ерфиму Цемну вас никто не продавал, а мы вас не освобождали.
Потом перевёл взгляд на матросов.
Не вздумайте вспоминать о заразе на борту и о том, что мы вообще заходили в Скаальи. А уж о бунтелучше вообще не заикаться. Спасая этих женщин
Мореход указал на ганток, жадно слушавших своего предводителя.
Мы выполняли свою часть сделки с их старейшиной и отплатили за оказанное нам гостеприимство. Тогда никто не упрекнёт вас в неумении обращаться с рабами. И вы не станете всеобщим посмешищем из-за того, что попали в плен к женщинам.
Он ещё раз стукнул ладонью по перилам.
«Ишь ты, презрительно фыркнула про себя пассажирка. «Вас», а сам вроде как и ни при чём».
Матросы начали смущённо переглядываться.
Наоборот! воздел к верху палец Картен. Нас будут уважать за то, что мы отплатили добром за добро, как и подобает честным людям.
А вас! его указующий перст переместился на Орри. Встретят гораздо более радушно за то, что помогли гражданам свободного города Канакерна избежать голодной смерти.
Молодой человек понимающе кивнул, а капитан, наконец, перевёл дух. Ника не могла не отметить, что его прочувственная речь произвела сильное впечатление на экипаж. Сбившись в две группы, люди с жаром принялись обсуждать предложенный им вариант истории. А лучащийся самодовольством купец устало уселся на складной стульчик.
Прекрасное выступление, господин Картен, на сей раз нисколько не кривя душой сказала девушка. Такое сделало бы честь и сенатору.
Я же все-таки консул.
Кто? не поняла собеседница.
Член городского совета, снисходительно пояснил капитан. Его ещё называют Консулатом. Это очень древнее слово. Сейчас говорят немного не так.
Пассажирка кивнула, всем видом демонстрируя внимание и заинтересованность.
Консулов ежегодно избирают на хорале.
Где? вновь не удержалась от вопроса слушательница. Уж очень занятно звучало это странное слово для слуха русского человека.
Хорал, наставительно проговорил мужчина. Это собрание «хоры». Это тоже старинное слово, обозначающее общину.
Значит, так называется собрание всех жителей города, понимающе кивнула Ника.
Граждан! наставительно поднял палец Картен. Кроме них в Канакерне живут ещё метеки. Это свободные люди, чья жизнь и собственность находятся под защитой города. Они платят дополнительные подати, а так же не имеют права присутствовать на хорале. Зато метеки не обязаны вступать в городское ополчение, а их сыновья могут не служить в эфебах.
Он на пару секунд задумался, словно раздумывая, стоит ли ещё что-то говорить.
Хотя некоторые состоятельные люди из не граждан всё же посылают сыновей учиться военному делу. Это помогает завести нужные связи и считается хорошим тоном. Из метеков состоит отряд лёгкой пехоты ополчения.
Эфебияэто что-то вроде армии? нерешительно спросила Ника, опасаясь прослыть невежей в глазах купца.
Мореход снисходительно улыбнулся, а его глаза затуманились, словно мужчина вспомнил что-то очень приятное. Наверноемолодость.
Нет, госпожа Юлиса. Скорее, воинская школа. Когда сыну гражданина исполняется шестнадцать или семнадцать лет, он, продолжая жить в доме родителей, поступает под начало городского стратега.
Начальника стражи? решила уточнить слушательница.
Да, важно подтвердил рассказчик. Их учат ходить строем, владеть оружием. Вместе со стражниками они стерегут покой и порядок в городе. Если случается набег артавков, они первыми принимают удар на себя. Таков их долг перед «хорой». Только после эфебии молодой человек становится полноправным гражданином. По этому поводу в городе устраивают большой праздник. Собирается городское собрание, жрецы совершают жертвоприношения. Потом юношей провожают в храм прикоснуться к чаше Нутпена
Бога? на всякий случай переспросила девушка.
Владыки морей, пеннобородого повелителя волн, торжественно, даже с каким-то придыханием произнёс Картен. Когда-то он встретил первых поселенцев на берегу, и подарив золотую чашу, повелел основать Канакерн именно в этом месте.
А сыновья метеков тоже могут прикоснуться к ней, если пройдут эфебию? заинтересовалась Ника, вспомнив свою неудачную попытку пройти посвящение и стать охотников племени Детей Рыси.
Нет, покачал головой собеседник. Эта привилегия граждан. Метек получает право прикоснуться к чаше Нутпена только как награду за подвиг, совершённый во имя города.
И тогда он становится гражданином? продолжала расспрашивать настырная пассажирка.
Нет, рассмеялся капитан. Это величайшая честь. За всю историю города было только несколько подобных случаев.
«Везде одно и то же, мысленно хмыкнула путешественница. Люди всегда ревностно оберегают полученные с рождения привилегии от любых конкурентов».
Вечером она вновь вернулась к этому разговору.
Насколько велик ваш город, господин Картен? Сколько в нём жителей?
Много, госпожа Юлиса, сытно рыгнув, купец какое-то время деловито выковыривал ногтем застрявшее в зубах мясо. Почти две тысячи граждан.
Сколько? едва не прыснув от смеха, уточнила Ника.
Две тысячи, с апломбом заявил мореход, но тут же слегка стушевался. Конечно, это не Обия или Радл. Но для Западного побережья это не мало.
В это число входят только мужчины? решила окончательно прояснить ситуацию девушка. И только члены «хоры»?
Разумеется, важно кивнул рассказчик.
А сколько женщин, детей и не граждан?
Кто же будет считать женщин, а тем более детей? рассмеялся Картен. Число метеков точно знает разве что консул Вокр Рукис. Он занимается учётом податей.
Каждый член совета отвечает за какое-то конкретное дело?
Вы правильно всё понимаете, госпожа Юлиса, похвалил её собеседник. Первый консул Мниус Валер Септум надзирает за храмами и богослужениями. Это очень почётно и не слишком хлопотно. Мой друг Тренц Фарк следит за городским хозяйством. Колодцы, канализация, чистота улиц и общественных зданий. Вот у него полно хлопот. Так же как у Хромого Ниркина, распорядителя порта
А вы, господин Картен? удивлённо поинтересовалась девушка. Все перечисленные купцом занятия требовали постоянного внимания, а значит, присутствия в городе. За что же он отвечает, если имеет возможность по полгода болтаться в море?
На мне попечение над городским театром, с напускной скромностью ответил капитан.
В Канакерне есть театр? вскинула брови Ника.
Да, госпожа Юлиса, гордо подтвердил собеседник. Самый большой на Западном побережье. На полтысячи зрителей. Его начали строить давно, потом забросили. И только мой отец закончил, выложив сидения и площадку плитами из сурикского мрамора. А после смерти передал в дар городу.
Пятьсот местэто много, уважительно протянула слушательница, на миг представив себе огромное здание, но тут же вспомнила, что все представления в этом мире проходят под открытым небом.
Но, господин Картен, она усмехнулась. Где вы, а где театр?
В моё отсутствие за ним приглядывает мой племянник Приск Грок. Он договаривается с актёрами, проводит мелкий ремонт
Рассказчик сделал неопределённое движение рукой.
В общем, делает всё, что нужно.
Должно быть хлопотное занятие, покачала головой девушка.
За это он проживает с семьёй в моей усадьбе, нахмурился капитан, видимо, уловив упрёк в словах собеседницы. И получает часть платы за представления.
В вашем городе есть свои актёры? поспешила сменить тему пассажирка.
Да. Но они дают представления только зимой. В то время, когда бушуют шторма в море, решаются выходить только самые отчаянные рыбаки. А рачительные хозяева прячут корабли в сараях на берегу.
Чувствуя, что у неё есть ещё масса вопросов, Ника собиралась задать их на следующий день. Но погода внесла существенные коррективы в грандиозные планы девушки. С раннего утра зарядил нудный противный дождь, загнавший под крышу весь экипаж за исключением рабов и вахтенных. Пассажирка, не желая тесниться в каютке с капитаном, расположилась в трюме, где прятались ганты и трое храбрых матросов. Заняв противоположный от неё угол, они тут же принялись травить байки, вешая лапшу на уши Орри и Рейко. Женщины либо спали, либо слушали ужасно правдивые рассказы суровых морских волков.
Ника тоже не стала терять времени зря, забросав Риату разнообразными вопросами о её жизни в семье Тура Мария Друна. Вдруг край плаща, отгораживавшего её закуток, отогнулся.
Впустите, госпожа Юлиса? улыбаясь, спросила Паули на ломаном радланском.
Заходи, вернула улыбку девушка, помня, что совсем недавно убила её соотечественницу и даже подругу. Вернеезаползай. Тут во весь рост не выпрямишься.
Зато сухо и не дует, сказала гантка.
Дождавшись, пока она усядется и расправит платье, Ника вежливо поинтересовалась:
Что нужно, Паули?
Служить вам хочу, госпожа, огорошила её женщина, тут же добавив. Только не в рабах.
Девушка растерянно захлопала глазами. Предложение прозвучало так неожиданно, что где-то в глубине души тревожно звякнул колокольчик: «Уж не хочет ли она отомстить за Улсину? Втерётся в доверие, а потом прикончит».
Но жизнь у дикарей научила Нику хорошо скрывать свой страх. Мило улыбнувшись, она проговорила:
Но путь мой далёк. Канакернлишь краткая остановка на нём.
Так что? пожала плечами гантка. Возвращаться мне всё равно некуда и незачем.
Задумавшись, пассажирка краем глаза уловила ревнивый взгляд Риаты. Похоже, та уже видела себя единственной наперсницей и советницей хозяйки, что Нике совсем не понравилось. Тем не менее она со вздохом развела руками.
Сейчас у меня слишком мало денег, чтобы тебе платить.
За еду служить согласна, госпожа, не задумываясь, ответила Паули. Когда деньги будутзаплатите.
Гантка смотрела открыто и прямо, не отводя взгляд, так что девушке ужасно захотелось ей поверить.
Как же Орри? усмехнулась она. И остальные.
Молод он, госпожа, грустно покачала головой женщина. На Лаюлу больше смотрит. Плохо чужому счастью мешать. Рейко матросом у хозяина быть хочет. Другие пусть сами новую жизнь ищут.
Паули улыбнулась.
А кто-то нашёл.
Да ну! встрепенулась пассажирка. Кто?
Прости, госпожа, покачала головой собеседница. Рано говорить. Счастье уйдёт.
А ты мне служить хочешь? Ника мялась, понимая, что необходимо задать тот самый главный вопрос. Но всё никак не могла решиться.
Да, госпожа, в который раз подтвердила Паули.
Но мне же пришлось убить Улсину, наконец, выдохнула девушка. Голос её дрогнул, в носу защипало, и она несколько раз моргнула, пряча набежавшие слезы.
Что вы могли сделать? собеседница все же отвела взгляд. Улсина сама хотела вашей смерти.
Гантка опять посмотрела на Нику.
Улсина мужа сильно любила. Горевала очень, когда умер. А её той ночью хозяин, а потом все Такое нельзя простить.
«Я знаю», согласилась девушка и поинтересовалась:
Ты тоже не простила, Паули?
Нет, госпожа! глаза у собеседницы вспыхнули, но тут же потухли. Я не буду мстить. Лучше уйти далеко. Не видеть этих арнаков.
Видя, что Юлиса всё ещё колеблется, женщина с неожиданным жаром вскричала:
Верьте, госпожа, я буду хорошо служить вам Только не рабой!
Ладно! решительно тряхнула головой Ника, гадая, хватит ли её средств, чтобы содержать ещё одного человека.
Кроме небольшого запаса серебряных монет Наставник подарил ей два сапфира пронзительно синего цвета. Девушка зашила их в рукав одной из рубах, хорошо помня слова названного папаши, что продавать их лучше как можно дальше от Канакерна, чтобы ненароком не навести беду на Картена.
Вот только в этой одежде ты будешь привлекать к себе ненужное внимание.
Она посмотрела на Риату.
Ты должна помочь ей сшить платье, какие носят свободные женщины.
Слушаюсь, госпожа, с деланным смирением кивнула рабыня.
К счастью, дождь так и не перешёл в настоящий шторм. Корабль немного поболтало по волнам, отнеся дальше от берега, и все. Погода наладилась, стало даже теплее. Жизнь на судне текла своим чередом. Люди, вынужденные тесниться на крошечном пространстве, волейневолей привыкали, притирались, приспосабливались друг к другу. Старые обиды, если и не забывались, то отходили на второй план, прячась в глубинах памяти. Дни проходили в более насущных, текущих делах и заботе о будущем. Матросы снова стали пытаться неуклюже заигрывать со своими попутчицами, иногда добиваясь от них негромкого смеха.
Крек Палпин теперь большую часть времени проводил на палубе. Но Ильде все так же ухаживала за ним, заботливо укутывая овчиной или крепко придерживая под локоть, когда тот, шатаясь, подходил к борту, чтобы справить нужду.
Тойни тоже поправлялась, хотя по-прежнему сторонилась матросов, а на пассажирку поглядывала с откровенной ненавистью. Орри и Рейко продолжали осваивать нелёгкую морскую науку, помогая ставить и убирать паруса. Даже маалы-рабы, казалось, смирились со своей печальной судьбой, изо всех сил стараясь лишний раз не привлекать к себе внимание.
Появились первые признаки того, что судно приближается к обжитым, цивилизованным местам. Один раз на горизонте появилось серое пятнышко паруса, в другойчёрная чёрточка чужого корабля. В обоих случаях по команде Картена гребцы резко увеличивали ход, стараясь избежать нежелательной встречи.
Комментируя своё решение любознательной пассажирке, капитан говорил:
В открытом море свои правила, госпожа Юлиса. Здесь нет ни друзей, ни земляков, ни добрых соседей. Только в гавани мореход может чувствовать себя в безопасности. Ни один город не допустит разбоя в виду собственных стен.
Девушка понимающе кивала, чувствуя, как по мере приближения к Фарнии её все сильнее охватывает ощущение надвигающегося испытания, очередного экзамена, не сдать который она вновь не имеет права. Нике придётся впервые ступить на землю цивилизованного города. И от того, как поведёт себя в нём имперская аристократка, будет зависеть отношение к ней Картена, матросов, гантов и даже собственной рабыни.
К столь знаменательному событию следовало тщательно подготовиться. Чтобы привыкнуть к новой одежде, девушка с помощью Риаты облачилась в старое платье давно умершей жены Наставника, повесила на шею простенькое нефритовое ожерелье, тоже доставшееся от названной матери. Но от причёски, которая по словам многоопытной невольницы приличествовала представительнице знатного рода, решительно отказалась. Нике почему-то казалось, что у неё будет ужасно глупый вид с обмотанной разноцветными лентами копной волос на голове. Да и не отрасли они ещё в достаточном количестве.
Попутно выяснилось, что в своих многочисленных рассказах о жизни на родине Наставник, то ли по старости, то ли по какой другой причине, забыл упомянуть одну очень важную деталь. Оказывается, выходя на улицу, женщины цивилизованных народов обязательно одевали накидки, похожие на большие шарфы или платки разнообразных форм и размеров. К сожалению, данный предмет туалета у названного папаши не сохранился. Возможно, поэтому он о нём ничего и не сказал?
Вновь пришлось беспокоить купца. Доброжелательно посмеиваясь, тот разрешил ей использовать любую ткань, какая только отыщется на судне.
Паули, принимавшая живейшее участие в выборе подходящей расцветки, тут же предложила хозяйке плотную шерстяную накидку, расшитую весёленькими красно-жёлтыми узорами. Но Риата забраковала её, тут же заявив, что цветные одежды носят баренки, ковенки или оркеянки, а вот радланки предпочитают однотонные платья.
Подумав, Ника решила, что в данном случае невольнице виднее. Приняв во внимание её замечание, девушка остановила свой выбор на лёгкой льняной ткани желтоватого оттенка. Но у рабыни и тут нашлись серьёзные возражения.
Ах, госпожа, с сожалением вздохнула Риата. В Фарнии, наверное, нет никакой канализации. Вдруг кто-нибудь решит вылить ночной горшок в окно? Для таких мест лучше взять плотную накидку, чтобы сразу не промокнуть.
Паули возмущённо фыркнула.
Чего же они тогда так гордятся, эти арнаки, если даже дерьмо перед дверью выбрасывают?
Не везде так! заступилась за хозяев рабыня. Посмотрю я, что будет, когда ты увидишь Канакерн, Обию или великий Радл!
Не спорьте! поморщилась Ника. Риата права, лучше принять меры предосторожности.
И подумала: «Жаль, в плаще ходить нельзя. Не поймут».
Первый раз увидев её в платье и накидке, капитан, вскинув брови, удивлённо покачал головой.
Эта одежда ещё больше красит вас, госпожа Юлиса. Вы по-прежнему подобны богине. Только не охотнице Анаид, а прекрасной Диоле.
Благодарю за добрые слова, господин Картен, девушка постаралась улыбнуться как можно любезнее. А вот слушая вас, трудно определить, кто вы.
Почему? усмехнулся собеседник.
Временами вы кажетесь вдохновенным мореходом, Ника чуть склонила голову на бок. А иногдаискусным поэтом.
Польщённый мужчина улыбнулся.
Паули аккуратно обшила края накидок. Края одежды свободных людей не должны трепаться. Это считалось дурным тоном. Риате головной убор не полагался. Только если пойдёт дождь, или будет очень холодно.
Земля на горизонте постепенно менялась. Поросшая лесом равнина, лениво убегавшая к горизонту, уступала место столь же зелёным холмам, которые делались всё выше и круче по мере продвижения к югу.
Сравнив очертания берегов с картой, мореход уверенно заявил, что уже на следующий день они войдут в гавань Фарнии. Как ни ждала пассажирка этих слов, но после них сердце встрепенулось и словно ухнуло куда-то вниз живота.