Лягушка-путешественница. Части 2 и 3 - Анфимова Анастасия Владимировна 6 стр.

Должно быть, вы всю жизнь прожили среди варваров?

Почувствовав в его словах некий нехороший намёк, девушка усмехнулась.

Вы же сами живёте среди них. Стоит выйти за ворота. И вот онадикость во всей красе.

Этого хватает,  с неохотой согласился мастер.  Но наши соседи ещё спокойные, а вот дальше к югу горожане ложатся спать с топором под кроватью.

Часто случаются нападения?  высказала вежливый интерес собеседница, кстати вспомнив предупреждение портового писца. Либо Мергнин преувеличивал, или дальше варвары ещё опаснее, чем те, кто живёт возле Фарнии?

Мой дед родом из Музгина, так там у них почти каждый год по мелочи шалят. То торговца ограбят, то на пахарей налетят

Интересную беседу прервало появление старшего сына хозяина. Он не только выбил требуемую надпись, но и приделал к пластинке кожаный шнурок.

Риата,  негромко позвала госпожа.

Шагнув к ней, та опустилась на колени, покорно склонив голову. Ника нахмурилась, собираясь рассердиться, настолько глупым и наигранным показался ей этот жест. Но лица окружающих казались клинически серьёзными. Принимая правила игры, девушка с надменной важностью повесила на шею женщине позорный знак её рабского состояния.

Покинув кузнеца, они ещё немного побродили по городу. Купили свежих лепёшек, чистых тряпок, душистого масла для притираний вместо дезодоранта и медный кувшинчик. Нике пришло в голову, что время от времени полезно умываться и тёплой водой. Уже на портовом базарчике, не удержавшись, приобрела у бородатого варвара в меховой куртке на голое тело пучок травы, которая, по словам Паули, хорошо отмывает грязь с волос и тела.

Риата, послушно складывая покупки в холщовый мешок, то и дело всхлипывала, смахивая с глаз набежавшие слезы. Переполненная новыми впечатлениями, хозяйка поначалу не обращала на это внимание. Но когда, взойдя на корабль, невольница разревелась в голос, Ника не выдержала:

Да, что с тобой?!  с недоумением вскричала она, глядя, как женщина, плюхнувшись на лавку, плачет, закрыв лицо руками.

Ах, госпожа! Вы так добры ко мне! Как я счастлива, что служу вам! Я буду любить вас до самой смерти, сделаю все, что вы прикажете, стану пылью у ваших ног

И ещё какая-то муть в этом роде.

Возможно, рабыня говорила искренне, да и слушать, когда тебя хвалят, пусть даже чрезмерно, все же приятно. Вот только печальный жизненный опыт Ники подсказывал, что люди чаще всего используют окружающих исключительно в своих целях. Какие бы слова они при этом не говорили. И именно эти воспоминания немного отрезвляли, мешая воспринимать всерьёз надрывную речь невольницы.

Решив дать ей выплакаться, Ника направилась к люку в трюм, на ходу передав накидку Паули.

Городне лес, госпожа Юлиса,  заставил её обернуться громкой голос.

На кормовой палубе стоял широко улыбавшийся Крек Палпин. Одна его рука крепко вцепилась в перила, а другая по-хозяйски лежала на талии Ильде.

Женщины здесь ножи не носят,  слегка смутился матрос.  Вон вас какой грозный страж охранял.

Он улыбнулся ещё шире, явно приглашая собеседницу последовать его примеру.

Но та предпочла остаться серьёзной. Ещё не хватало, чтобы какой-то простолюдин аристократке указывал.

Я привыкла рассчитывать только на себя и не расстаюсь с оружием. А вообще, это не твоё дело.

Конечно, госпожа, простите,  усмехнулся матрос, всем видом показывая, что слова пассажирки нисколько не испортили ему настроение.  Я не хотел сказать ничего дурного.

И не сказал,  чуть скривила губы Ника, не отрывая взгляда от молодой гантки.

Та, будто нарочно, дразнила её, плотнее прижимаясь к кавалеру, и даже положила ему голову на плечо.

«Так вот что имела в виду Паули,  догадалась девушка.  Ну, что же, Ильде нашла себе не самый плохой путь в новую жизнь. Основательный. Только не думает ли эта дура, что я ей завидовать должна?»

Презрительно фыркнув, Ника отвернулась, качая головой. Дурдом какой-то! Одна воет и причитает, то ли искренне, то ли понарошку. Вторая вешается на шею тому, кого только-что ненавидела. Сплошные загадки женских сердец.

Глава IIЧудесные города, прекрасные люди

Картен спешил домой, поэтому нигде надолго не задерживался. Кроме Фарнии они заходили ещё в два города, каждый из которых выглядел все старше, многолюднее и благоустроеннее.

Но везде их странный экипаж встречали одинаково. Сначала смех, обидные шуточки, насмешки. Потом тишина, внимание, под конец сочувственное уважение. Пообщавшись с этими людьми, Ника, кажется, стала догадываться, почему придуманная Картеном история имеет такой успех у слушателей. Дело в том, что он не просто помогал каким-то варварам, а возвращал долг, спасая их за то, что ганты когда-то не дали морякам умереть с голода, не захватили в плен, не обратили в рабство. Все это казалось горожанам ясным, понятным и даже достойным некоторого уважения. Ибо ничто так не пугало их, как не выплаченный вовремя долг. Закон беспощадно карает должников. Его самого и семью могли не просто выгнать из дому, но даже продать в рабство, не делая исключений ни для женщин, ни для детей. Для многих такая перспектива казалась хуже смерти. Раб уже не человек с его стремлениями, желаниями и мечтами, онвещь, имущество, скот, обречённый жить и умирать по воле хозяина.

Милосердие и благотворительность в этом мире не приветствовались. Возможно, поэтому Ника за всё время путешествия не заметила нищих и попрошаек. Наверняка кто-то считал Картена глупцом, потому что «обещание, данное варвару, ничего не стоит». Вот только говорить такое в толпе небезопасно.

Являясь во многом посредниками между варварскими народами и Империей, жителям городов Западного побережья приходилось соблюдать видимость честности по отношению ко всем своим торговым партнёрам. Вожди, старейшины или их доверенные лица могли зайти в порт по своим делам, и им вряд ли бы понравились такие слова. Так что острословы предпочитали посмеиваться над простофилей-канакернцем втихаря. Но Картена это нисколько не волновало, как впрочем и Нику. Её больше занимали сами города. На каждой стоянке она обязательно устраивала себе обзорные экскурсии. Вот только такого бдительного портового стражника, как в Фарнии, ей больше встречать не доводилось. Возможно, причиной тому удаление города от основных торговых путей, небольшое число заходящих в порт кораблей и полное отсутствие на них пассажирок? Либо дело в самом Гартуне, чрезвычайно усердно относившемся к своим обязанностям. Но ни в одном городе больше никому не приходило в голову спрашивать: «Кто она такая и что здесь делает?»

Ника гуляла по узким улочкам, в большинстве своём лишённым мостовой. Осматривала грозные стены и башни, заходила в величественные и не очень храмы с прекрасными, хотя и по-дурацки раскрашенными скульптурами. Заглядывала в лавки, приценивалась к тканям, украшениям, косметике, но ничего не покупала.

Девушка изо всех сил старалась вникнуть в поведение этих людей, хотя бы немного понять их, и если не сойти за «свою», то, по крайней мере, не бросаться в глаза. Путешественницу уже не удивлял вид грязных, одетых в невообразимые лохмотья рабов, убиравших улицы или ремонтирующих здания. Её не шокировал караван связанных за шеи невольников, которых подгоняли ударами древков копий усталые, злые охранники со зверскими лицами, ведущие коней в поводу. Оказывается, ездить верхом в городе имели право только гонцы и местные конные стражники. Любому варвару или купцу приходилось спешиваться ещё в воротах.

И таких, странных с точки зрения человека двадцать первого века, законов имелось великое множество. Вроде запретов рабам носить головные уборы и обшивать края одежды, метекам строить дома выше одного этажа, а женщинам даже присутствовать на народном собрании. Разумеется, у неё хватало ума держать своё мнение при себе и строго подчиняться общепринятым правилам.

В Сантис поначалу вообще заходить не собирались. Но погода начала стремительно портиться, из-за чего капитан принял решение укрыться от шторма в хорошо защищённой бухте. Ненастье разыгралось не на шутку, и мореход предложил пассажирке пожить в гостинице, где остановился сам. Ника хотела отказаться, сберегая свои скудные финансовые ресурсы, но оставаться в переполненном вонючем трюме не хотелось.

Не удивительно, что после аратачских вигвамов и хижины Наставника довольно жалкое заведение поначалу показалось ей почти дворцом. Ну или трёхзвездочным отелем по крайней мере.

Когда скособоченный, плешивый хозяин привёл их в пустую комнату, девушка не обратила внимание ни на грязные потёки по стенам, ни на земляной пол, ни на камышовый потолок и даже на сортирный аромат, струившийся из-под крышки деревянного ведра в углу. Она во все глаза таращилась на широченную, просто «императорскую» кровать с облупившейся краской на резных спинках.

Наклонившись к её уху, Риата еле слышно прошептала:

Солома старая, госпожа. Спать плохо будет.

Ника тут же высказала свои претензии. Удивительно, но владелец гостиницы не стал спорить, пообещав исправить всё в самое ближайшее время. Решив и дальше играть роль избалованной аристократки, потребовала вытереть маленький трехногий столик и принести хотя бы одну табуретку. А когда хозяйские рабы исполнили и этот каприз, ехидно поинтересовалась, где будут спать её люди?

Тут уж лысый владелец не выдержал:

Да где хотите, госпожа! Если желаете, прикажу ещё соломы принести. Или с собой укладывайте. На этой кровати пятерым места хватит!

Разочарованно хмыкнув, девушка окинула оценивающим взглядом монументальное сооружение на высоких толстых ножках. Пятеро вряд ли, а вот четверым точно места хватит.

Хорошо,  нехотя буркнула она.  Разберёмся.

Вновь вернулось дурное настроение. Очарование первых минут возвращения в цивилизацию исчезло, бросилась в глаза очевидная убогость обстановки. Даже мелькнула тень сожаления о том, что она так опрометчиво покинула обжитой трюм.

Но путешественница тут же забыла обо всём, узнав, что в гостинице есть ванная! Правда местная действительность вновь внесла свои коррективы в её представления. В тесной комнатушке, темнотой и сыростью напоминавшей пещеру аратачей с «холодным кипятком», прямо в полу устроили крошечный бассейн с грубо оштукатуренными стенами. Вот только если в святилище Детей Рыси вода всё время обновлялась, оставаясь чистой. То в этой, так называемой ванной, дно едва различалось и отчётливо пахло затхлостью. За то время, что Ника прожила в этом мире, ей приходилось мыться в местах и похуже. Вот только люди там встречались гораздо реже, а значит, риск подхватить какую-нибудь заразу был существенно меньше. Подумала заставить хозяина поменять воду, только вряд ли он согласится. Разве что за дополнительную плату, а с деньгами и так напряжёнка.

Не решаясь забраться в ванную, девушка уселась на её край и велела Риате и Паули поливать на неё воду из кувшинов. Чем не душ? Нашлось здесь и мыло. Нечто скользкое, пастообразной консистенции, с неприятным животным запахом.

Какое все-таки блаженство ощущать себя чистой! Без сала на коже, без перхоти в волосах, без бьющего в нос запаха подмышек и многого другого.

Подставив затылок под тёплую струю, девушка закрыла глаза в невыносимом наслаждении и тихо запела, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.

День за днем проводишь у окна.

Молнии и гром, над морем пелена.

Отражаются волны в чистых глазах.

Губы безмолвны. Полночь на часах.

Там где вода ласкает небеса.

Ты без труда увидишь паруса.

Перейти надо море иллюзий,

Чтоб увидеть Забвенья Страну.

Вымытая и умиротворённая, она вернулась в свою комнату, а Риата со служанкой задержались. Теперь, когда ушла госпожа, можно и о себе подумать. Ника не стала заставлять их спать на полу, даже отдала одеяло из толстого, засаленного сукна, предпочтя укрыться своим.

Дождь с порывами ветра не утих и утром. Вылезать из тёплой постели не хотелось. В углу с потолка закапало. Невольница подставила туда ведро и вновь нырнула в кровать. Путешественница попробовала задремать снова, но раздражающий удар капель, шушуканье служанок и переполненный мочевой пузырь беспощадно изгнали последние остатки сна. Пришлось вставать самой, поднимать слуг. При тусклом свете, пробивавшемся из узкого окна под потолком и маленького светильника, похожего на приплюснутый чайник с двумя торчавшими в разные стороны носиками, те помогли госпоже умыться над ночным ведром, одеть платье и причесаться.

Ника вновь отказалась от местных причёсок, оставив аккуратно уложенные косички. После того, как Риата с Паули тоже привели себя в порядок, втроём прошли в обеденный зал. В отличие от венской корчмы, здесь стояло множество небольших квадратных столиков, большинство из которых, несмотря на раннее утро, оказалось занято. Вероятно, из-за уныло моросящего на улице дождя. Или здесь такая замечательная кухня, что они никак не могут уйти? Путешественница застыла в дверях, взглядом отыскивая свободное место.

Госпожа Юлиса!  знакомый голос легко перекрыл царивший в помещении шум.

Несколько посетителей, отвлекаясь от бесед, с интересом посмотрели в её сторону. Но большинство продолжали разговаривать между собой, не обращая на девушку никакого внимания. А та, оглядев полутёмный зал, с тревогой убедилась, что в нём нет ни одной женщины. От этого стало как-то неуютно. Успокаивая себя, Ника вспомнила, что местные жительницы очень мало путешествуют, особенно по морям. Как правило, их уделдом, муж, дети, сплетни.

Кивнув махавшему рукой Картену, она пошла к его столику, удивляясь про себя, почему такой популярный вчера мореход сейчас скучает в одиночестве? Однако девушка ошибалась. На столе перед капитаном стоял широкогорлый сосуд для смешивая вина с водой и три пустых оловянных стакана. Очевидно, его новые знакомые недавно ушли, оставив купца в лёгком подпитии.

Садитесь, госпожа Юлиса,  сделал он приглашающий жест.

Мельком проверив чистоту сиденья, Ника опустилась на массивную табуретку.

А они пусть постоят рядышком,  продолжал капитан, ткнув пальцем в Риату, и хихикнул.  Как полагается в богатых домах Империи. Там рабы

Не слишком ли усердно вы славите Диноса?  прервала его собеседница.  Всё-таки ещё утро.

Это вас не касается,  сурово нахмурился капитан, но выпитое вино не позволило ему долго сердиться.  А что мне ещё делать?

Он развёл руками.

Я уже сходил на корабль. Отнёс туда сушёную рыбу, лепёшки и вино. Но в море сегодня лучше не выходить.

Дождь так и не закончился?  полувопросительно, полуутвердительно сказала девушка, посмотрев на плоскую глиняную миску с одинокой маслиной, стоявшую на столе возле собеседника.

Стихает,  неопределённо ответил капитан.  Возможно, завтра или послезавтра мы покинем Сантис.

А пока,  он обвёл рукой помещение.  Наслаждайтесь оплаченным гостеприимством нашего хлебосольного хозяина. Как там у Нектона Битийского?

Смоквы приносит

И сдобные булки

Нам щедрый трактирщик,

Светлого мёда в горшке

И масло для умащения,

Добрую чару вина,-

Угостился и спи, опьянённый.

Что-то я его не вижу,  проворчала собеседница, чувствуя, как аппетит стремительно превращается в голод.

Мермион!  рявкнул капитан, грохнув кулаком по исцарапанной столешнице.  Где ты лысый плут?! Эй, кто-нибудь?!

Ника оглянулась. Никто из посетителей не обратил внимание на пьяный вопль морехода. Но те, кому положено, его услышали, и возле столика появился молодой раб в хитоне на одно плечо с копной чёрных курчавых волос и поблёскивавшими из-под них хитрыми глазками.

Чего изволите, господин?

Картен могучей дланью сгрёб его за грудки, и подтянув ближе, рявкнул с хмельным нетерпением:

Где ты шляешься, бездельник? Вот нажалуюсь хозяину, и он отправит тебя в каменоломни, лагир!

Простите, добрый господин!  совершенно натурально заплакал юноша. Слезы текли по грязным щекам, пухлые губы кривились в жалкой гримасе, взгляд молил о пощаде.  Я лишь слегка задержался на кухне

«Ну и артист!  с невольным восхищением подумала девушка, вспомнив представление, устроенное Риатой.  Видимо, не притворяясьрабу тут не выжить. Да, наверное, и не только рабу?»

Оставьте его, господин Картен!  поморщилась она, заметив, что посетители наконец-то стали на них оборачиваться.  Пусть лучше скажет, что у них есть на завтрак?

Купец с явной неохотой отпустил невольника, слегка оттолкнув его от себя.

Свежий хлеб, госпожа,  заговорил тот совсем другим тоном.  Овечий сыр, оливки, вино виганское, цилянское. Ещё могу принести салат с капустой, уксусом и луком, маслины. Только что принесли свежую рыбу. Если желаете, её могут пожарить для вас в луке

Риата негромко кашлянула.

Вспомнив её рассказы, девушка жестом прервала говорливого официанта.

Кто же ест рыбу утром? Неси вино, сыр и маслины. Не забудь и про моих людей.

Она кивнула на стоявших за спиной женщин.

Захвати им оливковое масло и хлеб.

Конечно, госпожа,  кивнул паренёк, исчезая.

Из вас получится хорошая хозяйка, госпожа Юлиса,  одобрительно хмыкнул Картен, охотно пояснив.  Вы не забываете о тех, кто вам служит.

Сыр оказался страшно солёным, разбавленное вино напоминало кислый компот. Зато хлеб превзошёл все ожидания! Пышный, мягкий, ещё тёплый с поджаристой, хрустящей корочкой на крутом боку. Риата и Паули тоже ели с жадностью, макая его в плошку с оливковым маслом. Закончив завтрак, гантка одобрительно покачала головой, а невольница ещё и пальцы облизала.

Дождь заметно ослаб, но резкие порывы ветра продолжали метаться по узким улочкам, залетая в открытую дверь и зарешеченные окна обеденного зала. Ника подумала, что сейчас самое время пройтись по лавкам и попробовать реализовать один из сапфиров. Вряд ли у торговцев в такую погоду будет много покупателей?

Узнав, что пассажирка собирается прогуляться, капитан попытался её отговорить, а когда у него ничего не получилось, посоветовал попросить у хозяина сабраги.

Это что ещё такое?  вскинула брови девушка, стараясь вспомнить, слышала она такое слово или нет?

Собеседник криво усмехнулся.

Как же вы мало ещё знаете о настоящей жизни, госпожа Юлиса

Впрочем,  он дурашливо пожал плечами.  Ваши родственники ими не пользуются. Их в паланкинах носят.

Нахмурившись, Ника обернулась и жестом подозвала Риату. Та, видимо, всё слышала, потому что тут же зашептала, понизив голос:

Это вроде сандалий, госпожа, на высокой деревянной подошве. Чтобы в грязи не утонуть.

Мореход ещё продолжал разглагольствовать, а она уже направилась к двери на кухню, возле которой располагалось что-то вроде стойки или прилавка. Окликнув возившегося за ним хозяина, девушка расплатилась за завтрак и поинтересовалась на счёт сабрагов. Ей как-то не хотелось бродить по улице по щиколотку в холодной грязи.

Увы, но в наличии имелось только две пары, которые Мермион готов предоставить постоялице за чисто символическую плату. Пообещав сейчас же вернуться, путешественница прошла в свою комнату, оставив Риату и Паули в обеденном зале.

Закрыв за собой дверь, она отыскала в корзине одну из запасных рубах с бахромой по подолу, кинжалом распорола толстый шов и достала небольшой синий камень.

Больше всего сабраги напоминали японские сандалии гэта. Деревянная подошва с двумя поперечными планками. Когда рабыня завязала ремешки и помогла госпоже подняться, та почувствовала себя выше сантиметров на двадцать. Хотя на самом деле в них вряд ли было больше десяти.

Она решила Риату с собой не брать. Пусть в комнате сидит, добро охраняет, за одно приготовит сухую одежду к их возвращению.

С неба по-прежнему капало. Ветер забирался под накидку и шерстяное платье, неприятно холодя кожу. С черепичных крыш сбегали тонкие водопадики, которые легко разбивались резкими порывами гулявшего по узким улочкам сквозняка. Мутные потоки воды сбивались в озера, устраивая водовороты возле забитых канализационных люков.

Прохожие встречались редко. В основном рабы, бесстрашно шлёпавшие по грязным лужам. Свободные граждане торопились по своим делам, плотно закутавшись в плащи, а иногда воздев над головой приспособление, чем-то напоминавшее зонтик Только четырёхугольный и явно не складывающийся. Все они звонко топали по камням в сабрагах самой разной высоты.

Молодой человек с короткой бородкой и завитыми волосами в полосатом плаще вышагивал на настоящих, сантиметров тридцать, ходулях. Сопровождающий его тощий раб в покрытой заплатами тунике не только держал над головой господина «зонтик», но и время от времени подхватывал его под локоть, не давая упасть.

Проплутав по узким улочкам и промокнув, Нике удалось отыскать лавочку ювелира. На стене двухэтажного дома темнел дощатый навес, с краёв которого капала вода, а под ним располагалась низкая массивная дверь и прямоугольное окно, в котором скучала широкая бородатая физиономия под головным убором, напоминавшим тощий тюрбан.

За широкими, покатыми плечами поблёскивали статуэтки и какие-то безделушки из металла и кости. На палочках висели разнообразные ожерелья из жемчуга, нефрита, янтаря и ещё каких-то красивых камушков.

При виде Ники со служанкой рожа лавочника расплылась в такой счастливой улыбке, словно он только что выиграл джекпот.

Не проходите мимо, госпожа! Заходите, взгляните на лучшие украшения в Сантисе. У старого Тирафа есть всё, что нужно такой прекрасной женщине! Вот ожерелье, оно так подойдёт к вашим глазам! Либрийские агаты. Не желаете ли примерить серьги из бирюзы и ляпис-лазури. Их привезли с другого края земли из волшебного Келлуана, страны магов, специально для того, чтобы украсить ваши замечательные ушки

А сапфиры есть?  прервала рекламный ролик девушка, заметив, что левый глаз продавца как будто затянут мутной плёнкой.

У вас прекрасный вкус, госпожа,  похвалил её бородач, доставая откуда-то из-под прилавка ожерелье из нескольких грубо отшлифованных синих камней в серебряной оправе. Центральное место занимал сапфир почти такого же размера, что лежал у неё в кошельке.

Сколько будет стоить такая прелесть?

Только для вас,  прижал волосатую руку к пухлой груди продавец.  И только сегодня Четыре тысячи серебряных риалов. Ну или сорок империалов, если пожелаете расплачиваться золотом.

Вы, как я полагаю, знаток драгоценных камней, господин Тираф?  поинтересовалась потенциальная покупательница.

Сорок лет я их продаю,  растянул толстые губы в улыбке лавочник.  Поверьте, госпожа, никто в городе не разбирается в них лучше меня.

Тогда скажите, сколько будет стоить вот этот камень?

Я не могу его вытащить и продавать отдельно,  нахмурился толстяк.  Даже для вас!

Но все-таки?  настаивала Ника, чувствуя, как начинают замерзать ноги.

Не меньше тысячи серебром!  уверенно заявил лавочник.

Тогда цена в девятьсот риалов не будет чрезмерной за этот камешек?  девушка грациозно достала из висевшего на поясе кошелька сапфир.

Физиономия торговца скривилась так, будто он только что сжевал лимон и даже без коньяка.

Я не покупаю у незнакомцев.

Жаль, господин Тираф,  огорчённо вздохнула путешественница, убирая камень и раздумывая, стоит ли поискать ещё ювелиров или лучше сразу вернуться в гостиницу?

Впрочем, можно взглянуть,  остановил её лавочник, тут же предупредив.  Но я ничего не обещаю.

Он осторожно взял камешек и стал внимательно разглядывать, поднеся почти вплотную к правому глазу.

Это не сапфир, а лазурит,  авторитетно заявил он спустя некоторое время.  Вас обманули, госпожа

Что вы говорите!  в притворном изумлении всплеснула руками Ника.

Но если вы очень нуждаетесь в деньгах, я готов дать за него,  мужчина замялся.  Пятьдесят риалов. И то только потому, что вы мне симпатичны.

Лучше я оставлю его себе,  усмехнулась девушка.

Глазки лавочника сузились, превратившись в щёлочки, волосатые пальцы крепко сжали сапфир, а под густой порослью на роже зазмеилась насмешливая улыбка.

У неё внутри всё похолодело: «Вот батман! Этот пузан хапнет сейчас мой камешек, и всё! Чёрта с два потом на него управу найдёшь! Скажет: «Ничего не знаю, ничего не видел, а она все придумала!» Свидетелей нет, кроме Паули, но кто же дикарке поверит?»

Противно засосало под ложечкой. Этот драгоценный каменьполовина того, что у неё есть. И вот так запросто отдать его чужому дяде, а самой остаться без трусов?! Что может ожидать одинокую девушку в этом мирестрашно даже представить. Тут никакое происхождения не поможет. За шикарную родословную никто кормить не будет. Молнией пронеслась в голове история Риаты. Доля бедняка здесь ничем не лучше рабской, а порой и хуже.

В груди глухо заворочалась обида, стало наваливаться отчаяние. Ну почему обладателям мужских половых признаков так нравится вытирать о неё ноги?! Уныние и жалость к себе перешли в ярость, и, как всегда в таких случаях, решение пришло внезапно. Ника понимала, что отчаянно рискует. Но купчина явно решил её грабануть, а то что на улице никого нетможет и к лучшему.

Чувствуя, как бешено заколотилось сердце, она подчёркнуто неторопливо сняла и передала мокрую накидку растерянной Паули.

Послушайте, господин Тираф,  девушка навалилась на прилавок, с каждым словом заговорщицки понижая голос.  Мне рассказывали, что это не обычный камень

Что вы говорите?  заинтересовавшись, собеседник тоже подался вперёд, на всякий случай отведя в сторону руку с зажатым сапфиром.

Ника бросилась так стремительно, словно спасалась от голодных волков или отбивала летящее в грудь копьё.

Завопив, лавочник подался назад, но потенциальная покупательница, превратившаяся в продавщицу, уже крепко вцепилась в его густую, ухоженную бороду. Продолжая бестолково орать, лавочник пятился, втаскивая в окно настырную девицу. Согнув ноги в коленях, она зацепилась за край слегка выступавшего за стену прилавка. Вздрогнув, купец наконец-то опомнился и попытался оторвать её свободной рукой от растительности на лице. Но тут же замер, увидев возле правого глаза острие длинного узкого кинжала, который путешественница успела выхватить из ножен за спиной.

Отпусти!  прохрипел Тираф.  Если тронешь меня, тебя казнят!

Ты этого уже не увидишь!  звенящим от переизбытка адреналина голосом проговорила Ника.  И останешься слепым до конца дней! Подумай, стоит это моей жизни?

Глядя на красную, покрытую бисеринками отвратительного, вонючего пота физиономию, девушка с отчаянной решимостью поняла, что без сожаления выколет глаз этому мерзавцу. В голове мелькнуло: «Ну и дурные же привычки у вас, госпожа Юлиса!» Но какое-то движение в глубине лавки заставило забыть обо всём.

Позади и чуть сбоку от разевавшего рот купца появился голый по пояс мужчина в кожаном фартуке и с деревянной табличкой на впалой, волосатой груди.

Пусть твой раб остаётся на месте!  голос Ники чуть не сорвался на крик.

Погоди, Орг,  пролепетал толстяк. Видимо, богатый жизненный опыт научил купца разбираться в людях, поэтому он отнёсся к её угрозам очень серьёзно.

А ты верни камень немедленно!

Вот возьми, мне разве жалко,  облегчённо затараторил толстяк.  Он мне и не нужен вовсе!

Положи на прилавок!  распорядилась девушка.  Только тихо, без резких движений.

Сапфир негромко стукнул о толстые, оструганные доски.

Паули, забери!  приказала Нина.  И вытаскивай меня отсюда!

Как?!  не поняла служанка.

Быстро!  взвизгнула хозяйка.

Сообразив, гантка ухватила её за талию и дёрнула на себя. Они едва не грохнулись в лужу из-за неустойчивых сабрагов. Но всё же сумели сохранить равновесие, вымочив только подолы платьев.

Ну и смелая же вы, госпожа,  качая головой, проговорила Паули, подавая накидку.

Я на волков охотилась, а это так, шакал,  буркнула девушка себе под нос, чувствуя, как противно дрожат колени, а глаза начинает щипать от слёз.  Пошли отсюда.

Постойте!  окликнул торговец.  Семьсот! Эй, слышите, семьсот риалов!

Как же тяжело и трудно было ей заставить себя остановиться. Несколько раз глубоко вздохнув прохладный сырой воздух, Ника обернулась.

Восемьсот, и не рахмой меньше!

Хорошо!  сильнее чем в прошлый раз скривился лавочник.

И деньги вперёд!

Ага!  вскричал Тираф.  Чтобы ты удрала с моим серебром!?

Глупец!  фыркнула девушка.  Далеко я убегу в такой обуви?

Чуть приподняв подол она продемонстрировала свои сабраги.

Ладно,  устало махнул рукой лавочник.  Иди сюда. Да не бойся, не обижу.

Получив в руки мешочек с серебряными чешуйками, путешественница прикрыла его накидкой и поспешила в гостиницу. Вряд ли разумно разгуливать по городу с такими деньгами.