С одинаковыми шрамами?
А что? Я слышала, что если близнецов разлучают в детстве, то после встречи обнаруживается, что у них похожие биографии. Вплоть до имён жён и мужей.
И одинаковых злобных собак, кусающих за одно и то же место? И потом, тогда уж семьи-то у нас всё-таки должны быть разными.
Вторая Женя кивнула, кусая губы. Я лихорадочно пыталась придумать вопрос, на который никто, кроме меня точно не смог бы ответить.
Первый приезд в Париж. Помнишь? Тогда я пошла вечером гулять по бульварам. Какую песенку я при этом мысленно напевала?
Она моргнула, явно не сразу вспомнив, но потом всё же ответила:
Сначала «Non! Rien de rien» [«Нет! Ни о чём» (фр.)], потом«Pardonne-moi ce caprice d'enfant» [«Прости мне мой детский каприз» (фр.)].
Я медленно кивнула. Да, об этом я не рассказывала никому. И песни тогда звучали исключительно у меня в голове, я их даже под нос не мурлыкала.
Ладно, она сжала и разжала кулаки. Теперь моя очередь. М-м... В подростковом возрасте я попыталась сочинить стихи. «Привет тебе, серый и ласковый зверь...» Какая вторая строчка?
«Решай же судьбу молодую», буркнула я, чувствуя, что краснею. Да ладно, всё равно из этого ничего не вышло.
Она кивнула, так же смущённо усмехаясь. Да, свой первый и единственный опыт стихосложения я не только никому не показывала, но и вообще постыдилась записывать на бумаге. Ибо его вполне хватило, чтобы понятьстихи мне сочинять противопоказано.
Мы опять помолчали.
Ладно, сказала я наконец, ладно. Пусть мы полностью идентичны, и воспоминания у нас общие. Но в какой-то точке они должны расходиться? Раз нас двоезначит, когда-то они разделились?
И это случилось недавно, кивнула вторая Женя. Та процедура? У Петра Викторовича?
Скорее всего. После неё я в первый раз тебя и увидела.
А я тебя. Но не сразу, а пару дней спустя. А эти два дня я спокойно прожила дома с мамой и папой. А ты где была в это время?
Я открыла роти запнулась. Велик был соблазн сказатьдома, как и ты. Но в том-то и дело, что я не могла со стопроцентной уверенностью утверждать, где я была, и что делала в этот период. Я его просто не помнила.
Не знаю, призналась я. Меня ограбили. Брызнули в лицо какой-то гадостью, и у меня провал в памяти на эти два дня.
Или тебя просто не было, с торжеством заключила она. Я подавленно промолчала. Я не верила в то, что яоткуда-то взявшийся двойник, но крыть в эту минуту мне было нечем.
Может, всё же выпьешь чаю? с великодушием победительницы предложила Женя, и когда я кивнула, поднялась. Но хоть саму операцию-то помнишь?
Нет. Вот как мы с Максом на него ехалипомню. Они с Петром Викторовичем выдернули меня из гостей. Мы были тогда у Захаровых...
У Захаровых? она обернулась от чайника. У Маргариты и Валерия?
Ну да.
Вы были у них в гостях? Они же с папой друг друга терпеть не могут!
А ты что, сама не помнишь?
Она помолчала с минуту. Потом сказала:
Нет.
Ага, я почувствовала, что вновь обретаю ускользнувшую было почву под ногами. А что помнишь? Сам обряд обретения новой способности помнишь?
Да.
А перед ним что? Что-нибудь в тот день?
На это раз Женя молчала довольно долго. Чайник успел вскипеть, и она налила две чашки и села напротив, прежде чем наконец ответила:
Выходит, что в тот деньничего.
А что последнее перед тем?
Боулинг на Пашкином дне рождения.
Это же дня за два перед тем, вспомнила я. Ха! Выходит, что провалы в памяти у нас пусть и не одинаковые, но симметричные.
Но мой раньше!
И что?
Если бы ты была уже тогда, ты должна помнить что-то другое, верно? Судя по всему, ты появилась после второго провала.
Или одна из нас появилась во время или до первого провала, и это не обязательно я.
Но я-то была дома! В смысле, Макс, как ты говоришь, выдернул тебя... меня... из гостей, мы вместе поехали к Петру Викторовичу, а потом вместе с Максом от него и уехали домой.
А Макс при процедуре присутствовал?
Нет.
Значит, во время его отсутствия, но пока твоя память снова не включилась, могло произойти что угодно, верно?
Она поджала губы:
И где же всё это время была ты?
Понятия не имею. Возможнобродила вокруг дома и гадала, откуда взялась занявшая моё место самозванка.
Я вспомнила о чае и сделала глоток. Вторая Женя побарабанила пальцами по столу.
А что вы делали у Захаровых? спросила она.
Я же говорюбыли в гостях. Они решили с нами помириться, и пригласили нас на большую вечеринку. Какие-то у них общие деловые интересы с папой образовались, я в детали не вникала.
Ну и бог с ними. Вернёмся к нашим баранам. Всё равно что-то не складывается. Если разделение произошло во время процедуры, Пётр Викторович должен был что-то знать, верно?
Если оно действительно произошло в то время, и вообще одно с другим связано. Конечно, скорее всего, связано, но наверняка мы утверждать не можем.
А Пётр Викторович?
А он вообще знает, что нас двое?
Знает, кивнула Женя. Когда я тогда увидела тебя целующейся с Максом около нашего дома, я позвонила ему и сказала.
И что он ответил?
Что произошла небольшая накладка, и что он всё уладит, мне нужно только подождать.
Так это он так «всё улаживает»?! я со стуком поставила чашку на стол. Так, стоп. Снайпер у витрины. Это был твой снежок?
Она кивнула.
Почему?
Женя отвела глаза и пожала плечами. Настал мой черёд побарабанить пальцами по столешнице.
Но, согласись, он признал, что появление двойника связано с процедурой.
Да ни черта он не признал, возразила я. А если и да, то где гарантия, что не врёт? Всё, что нам известно о его технологии, нам известно с его же слов. Мутный он тип, думала же, что не стоит с ним связываться.
Но кто же знал, что действительно сработает?
Угу, со вздохом согласилась я. Ведь я... мы... действительно отнеслись к предложению совершенно несерьёзно. Когда Макс сказал «давай поедем, попробуем, что ты теряешь?» я чувствовала себя так же, как когда мы с приятелями, ещё в школьную пору, устроили любительский спиритический сеанс. Просто забава, замешанная на любопытстве.
Ты помнишь весь обряд с самого начала?
Нет, с явной неохотой признала Женя. Помню, что уже сижу я уже в комнате, вся в проводах, все стены с какими-то линиями, рисунками, какие-то приборы вокруг гудят... И я здорово устала. А потом пришёл Пётр Викторович, сказал, что всё прошло идеально и можно начинать пользоваться уже сейчас. Но мне хотелось только спать. Я прямо в машине уснула, Макс, когда мы приехали, меня разбудил.
И ты не задумывалась о том, что ничего не помнишь уже довольно длительное время?
Я думала, что так и надо. В конце концов, он же в моих мозгах копался. Кстати, а почему ты упорно называешь эту процедуру обрядом?
Не знаю. Наверное, потому что мне до сих пор не верится в его научность. Несмотря на приборы и провода.
Снова наступила тишина. Я прихлёбывала чай и задумчиво жевала печенье из пачки. Женя некоторое время смотрела куда-то в сторону, потом тоже вытащила себе печеньку.
А тебе новыми способностями пользоваться доводилось? спросила я.
Не-а. Ну, не считая драк с тобой.
А вот мне доводилось.
Ты о том снайпере?
Не только, и я рассказала о едва не сбившей меня машине и об убийце с пистолетом. Правда, о том, что убийцу я пристрелила, я всё-таки умолчала. По моему рассказу выходило, что я, заметив его у машины, предпочла добраться домой другим путём, бросив машину до следующего утра, а способности проявились в том, что я вообще обратила внимание на слежку. Выслушав меня, она присвистнула.
Ну ничего себе... Да на тебя целая охота идёт.
Да уж, согласилась я.
Но постой... Если Пётр Викторович пытается убрать тебя, в смысле, если это он... То значит, он считает настоящей меня?
Всё может быть, я пожала плечами. Но тогда хотелось бы знать, по каким критериям он это определил.
По каким-то своим, наверное.
Но тогда я имею право знать, разве нет? Мы обе имеем право знать, почему вдруг раздвоились, и что вообще происходит. И почему обязательно нужно убивать. Не знаю, как тебе, а мне умирать совсем не хочется, двойник я или нет.
Я пыталась к нему дозвониться после того снайпера, призналась Женя. Но никто не брал трубку. И в том доме, где он производил свою операцию, мне тоже никто не открыл.
Ну, может, он в нём вообще не живёт, а лишь использовал для одной операции. Мне этот дом жилым не показался.
Мне тоже, но в тот день, когда я тебя увидела, он там был.
Ты к нему приезжала, что ли?
Ну да. Тебе с тех пор не приходилось смотреть боевики?
Да как-то нет. Я их не люблю, ты ведь знаешь.
Да, но тут папа включил один, и я с ним за компанию посмотрела. А потом ещё несколько прокрутила на компе, сцены драк, в основном. Знаешь, они такие смешные... Я раньше не замечала, насколько это киношное кун-фу неправдоподобно и постановочно. А тут стало прямо глаз резать. Ну я и поняла, что всё сработало, попробовала ещё несколько упражнений выполнить... Сил и растяжки, конечно, не хватало, но всё равно я смогла такое, о чём раньше и не думала. И ну тем утром я решила съездить и Петра Викторовича поблагодарить. Я же сомневалась в этой его технологии, а зря сомневалась, как выяснилось.
И что он тебе сказал?
Да ничего особенного, она пожала плечами. Был очень любезен, пригласил меня выпить кофе. А потом ему кто-то позвонил, и он начал со мной прощаться. И... кажется, он занервничал.
А потом что было?
А потом я ещё заехала перекусить, а после подъезжаю к дому и через дорогу вижу тебя с Максом.
И тогда ты кинулась звонить Викторовичу, и он сказал «упс, извиняйте, ошибочка вышла, щас исправим»?
Ну, в общем да. Он меня успокоил, попросил запастись терпением, и сказал, что со всем разберётся. Только не «щас», а может уйти несколько недель.
Па-анятно, протянула я. Хотя понятно было только то, что ничего не понятно. Но если убийцы действительно его, то какой-то тупой способ всё исправить. Ну, предположим, меня убили. Суета, следствие, опознание, сказали родителями тут появляешься ты.
И в два счёта доказываю, что я не самозванка!
Предположим, а убитая тогда кто?
А это уж дело следствияразобраться. Впрочем, ты права в том пункте, что родителям от этого не приведи бог какая нервотрёпка.
Но если одна из нас и правда появилась в результате обряда, то, видимо, назад отыграть уже нельзя. Можно только... и я провела пальцем по горлу.
В общем, наверняка только Пётр Викторович и может сказать, подытожила Женя.
А может быть, и он не может, пессимистично добавила я.
Значит, надо его спросить. Отловить, и...
Я кивнула. Затем спросила:
Ну что, перемирие? По крайней мере, до тех пор, пока мы не узнаем что-то наверняка?
Давай, согласилась она, и мы торжественно пожали друг другу руки через стол.
Чай закончился, я встала и сполоснула чашки. Женя сунула печенье в буфет.
Собираешься обратно в Москву? спросила она.
Да, а что?
Раз такое дело, не подбросишь меня?
Ладно, я пожала плечами.
Тогда я сейчас соберусь.
Она вышла из кухни и поднялась наверх, к спальням. Я нашарила в кармане не пригодившиеся мне ключи от дачи, пересекла холл и открыла боковую дверь, ведущую в гараж. Внезапная догадка оказалась верна: посреди гаража стоял серебристый «фольксваген».
Ну, конечно же. Выйдя от Петра Викторовича, вторая Женя спокойно села в свою машину и уехала. И счастье, что она по дороге тоже завернула поесть, а то, явись она домой раньше меня или позже, и в доме наших родителей разыгралась бы презанимательнейшая сцена.
За спиной послышались шагиЖена вторая спустилась с лестницы, уже в зимних ботинках и с пальто в охапке. Я кивнула на «фольксваген»:
Ты на нём ездишь? Смотри, он же в угоне числится.
Я знаю. Почему, как ты думаешь, я шла в «Сбербанк»? Хотела взять кредит на новую машину.
Прекрасно. Взяла бы кредит ты, а выплачивать мне.
Мне, спокойно поправила она. Это мой счёт и мои деньги. Не беспокойся, выплатила бы как-нибудь.
Я предпочла не спорить. Уже на крыльце я спохватилась и спросила, откуда у неё ключи от дачи, если наши лежат, где лежали. Оказалось, что она, подгадав время, когда никого из нас не было дома, наведалась в квартиру и взяла не только мой паспорт, но и набор ключей, к которым заказала дубликаты. А потом нанесла ещё один визит и положила ключи обратночтобы их сочли украденным и поменяли все замки, Жене второй отнюдь не хотелось. Хватило заблокированного телефона и кредитных карт.
Я в который раз покивала. Конечно, консьерж внизу её спокойно пропустил. Ведь он отлично знал её в лицо.
Глава 8
Подъезжая к Москве, мы уже болтали, словно лучшие подругиблаго, скрывать нам друг от друга было нечего. Она начала расспрашивать меня о семейных новостях, правда, как оказалось, кое-что знала и самавремя от времени Женя вторая осторожно звонила нашим знакомым, всё пытаясь понять, как такое возможно, что никто не заметил подмены. Я честно рассказала всё, чего она не знала, не обойдя и Макса, хотя говорить с ней именно на эту тему оказалось неожиданно трудно. Главным образом потому, что потенциальный жених Женю вторую интересовал на удивление мало. «А-а» только и произнесла она, услышав, что он начал писать мой портрет, и перевела разговор на другое. Уже составленное в моём уме описание картины так и осталось невысказанным.
Оказалось, что Женя хотела что-то купить: жизнь в одиночестве выявляла иногда довольно неожиданные потребности то в одном, то в другом, плюс мы с ней обе привыкли ни в чём себя не ограничивать. На вопрос, хватает ли ей денег, она кратко ответила, что пока хватает. Поскольку мама ждала меня не раньше вечера, и у меня образовался свободный день, я пошла за покупками с ней за компанию и кое-что оплатила, а также прикупила пару вещей для себя. Мы как-то молчаливо согласились, что деньги у нас общие, и больше эту тему не поднимали.
Окружающие оглядывались на нас, и я развлекала себя мыслью, что нас принимают за сестёр-близнецов. Это оказалось удивительно увлекательное занятиеходить за покупками фактически с самой собой. Я всё время боролась с чувством нереальности происходящего, она, вероятно, делала то же самое, но процесс быстро перешёл из практической плоскости в область чистого развлечения. Одна из нас выбирала что-нибудь, спрашивала другую «ну, как тебе это?», после чего мы обсуждали достоинства и недостатки выбора и шли мерить. Дорогого стоит возможность сразу увидеть, как вещь будет на тебе сидеть, и не в зеркале, а вживую, вертясь друг перед другом.
Хотя дело здесь было не в сходстве и не в симпатии, а в том, что мы продолжали и явно, и исподволь изучать друг друга. Обедать мы, по молчаливому согласию, тоже пошли вместе, убедившись, что и в еде наши вкусы совпадаютмы заказали практически одно и тоже.
Слушай, у меня появилась идея, сказала она, пока мы ждали счёт. Почему бы нам не попробовать встретиться с Петром Викторовичем прямо сейчас?
Думаешь, он ответит? скептически спросила я.
Попытка не пытка.
В её словах был резон. У меня номер его телефона не сохранился, зато был у неё. Но, как и ожидалось, на звонок никто не ответил. Однако Женю это не обескуражило, и она предложила съездить на Вятскую и посмотреть, подаёт ли тот дом признаки жизни. Я согласилась, хоть и без особого энтузиазма.
Вятская улица ничем не примечательна, если не считать «МузТорга» в её начале, если ехать от Савёловской. Нужный нам дом находился на другом её конце, за длинным и глухим жёлтым забором. Четырёхэтажное кирпичное здание, с многочисленными жестяными трубами водостоков, довольно обшарпанное, стёкла во многих окнах треснули, а кое-где их вообще не было, проёмы затянуты плёнкой. Тем не менее коробки кондиционеров, лепившиеся к стене, намекали на то, что жизнь внутри всё-таки есть. Да и забор был покрашен явно недавно. Я остановила машину у проёма в бетонной стене, прикрытого ребристой металлической плитой, в которой была прорезана калитка. Именно через неё мы с Максом когда-то попали внутрь, но сейчас она была наглухо заперта. В чём мы и убедились, едва покинув машину.
Ну, вот мы здесь, сказала я. И что теперь?
Женя не ответила; она, задрав голову, изучала крышу дома с таким видом, словно там скрывались ответы на все наши вопросы.
Если ты думаешь подгадать, когда сюда кто-то придёт, то моё мнениедохлый номер. Отсюда наверняка есть и другие выходы. Нет, Викторовича надо ловить где-то ещё. Возможно, на живца.