В голову пришла идея, неожиданности которой она чуть не рассмеялась. Но, на второй взгляд крохотный шанс. Практически, надежда на чудо. Что, если не дать ему возможности ничего сказать? И сделать вид, что так и надо. Оставить его здесь, хоть ненадолго. На несколько дней, на неделю сколько получится. Вряд ли он станет писать письма с просьбой отпустить, и она сможет притвориться, будто не догадывается ни о чем Лучше так. Ничего о нем не знать.
Как его зовут? Ну почему не спросила у Биуна? Хотя, наверняка тот и сам не интересовался. Надо как-нибудь его назвать.
Шу припомнила разговор на вчерашнем приёме. Про кошек. Она, кажется, обещала завести себе тигрового кота? Вот, завела. Тигрёнка. Тигрёнок. Она перекатывала имя на языке, и ей нравилось, как оно звучит. И магу вполне подойдетзолотой тигренок с черными и белыми полосками. Очень похоже.
Из размышлений её вытряхнула Балуста. Как всегда, бесцеремонно, она осведомилась, собирается Шу торчать тут до утра, или всё-таки у неё другие планы на вечер. Шу очнулась от грёз и с ужасом сообразила, что всё это время так и продержала юношу на коленях, да ещё и со связанными за спиной руками. Она чуть не сгорела со стыда. Дура мечтательная! Хорошее начало, многообещающее. Она вздрогнула от злости на себя, идиотку.
Эй, вставай.
Шу тихонько потянула его за плечо вверх, нащупывая и сбрасывая с рук веревки. Попутно удивилась, зачем понадобилось связывать юношу таким жестоким образом? Будто он опасен. Светлый выглядел так, будто его тоже безжалостно вытаскивают из сладкого сна. Поднявшийся на ноги, он оказался довольно высоким, Шу доставала ему макушкой как раз до уха.
Привет.
Здравствуйте, Ваше Высочество.
Чуть ироничная и почему-то беззащитная улыбка. Мягкий, обволакивающий, чуть хрипловатый, выразительный баритон менестреля. Жаль, что не придется его слушать. Но, может быть, потом?
Молчи, чшшш! Шу легко коснулась его губ, призывая к тишине и накладывая заклятие молчания. Слабенькое, стоит чуть дотронуться, рассыплется. Ни слова. Идем, Тигрёнок, она взяла его за руку и повлекла за собой.
Удивленный взгляд в ответ. Юноша с любопытством озирался по сторонам, пока Шу вела его на второй этаж, в кабинет.
Балуста, глядя на художества принцессы, только головой покачала укоризненно, но вмешиваться не стала. Ей совершенно не нравилось, что Шу затеяла странную игру со Светлым магом. Она видела, что оба они совершенно очарованы друг другом, и что-то в них было такое, неопределимое словами, делающее неуловимо схожими. Не внешне, нет. Ничего общего, скорее полная противоположность. Что-то в мимике, походке, наклоне головы Баль не понимала, что задумала принцесса, но считала, что сразу же не снять с него ошейник, и заставить молчатьпо меньшей мере, свинство.
Хилл шел за принцессой, как во сне. Ощущение нереальности происходящего немного развеялось, стоило ей заговорить, но почему-то принцесса велела ему молчать. И назвала Тигрёнком. Очень странно. И что она собирается с ним делать? Хилл не мог понять.
Мир сместился с привычного места и не желал возвращаться. Но ему нравилось. И непривычные звуки и краски, и ощущение тепла и безопасности, и прикосновение её ладони. Безопасности? Хиллу казалось, что он спит или сходит с ума. Безопасность раба в руках Тёмной колдуньи, пожирательницы мужчин? Бред и наваждение. Но раньше чутьё на опасность ни разу не изменяло, и он был совершенно уверен в том, что ему ничего не грозит. По крайней мере, в ближайшее время.
Шу привела его в красивую круглую комнату, похожую на кабинет. Без единого слова отвела в ванную, кивнула на полку с полотенцами и вышла, закрыв за собою разноцветную стеклянную дверь.
Проводив её взглядом, Хилл наконец обратил внимание на свой вид. Нда, образцовый бродяга. Одежда рваная, мокрая и грязная, физиономия чумазая, волосы спутаны и напоминают паклю как на это чучело огородное могла польститься принцесса? Хилл аккуратно сложил драные штаны и бывшую некогда белой рубашку и забрался в воду.
«Живут же люди, лениво думал он, дуя на ароматную пену. Вот это роскошь, я понимаю. Одна эта комната стоит побольше, чем весь дом Мастера. И вообще, уютно».
При мысли о Мастере вновь возникло недоумение. «За каким демоном он продал меня принцессе? Наверняка, она и не подозревает, кто я. И десять золотых это же смешно! Один заказ приносит в десять раз больше. И таинственности целый воз и маленькая тележка. Интересно, а торговец в курсе, кого ему Мастер подсунул? Судя по арбалетчикам, похоже на то. И тогда вопроса, собственно, какого демона от меня ожидают? Скрутили, напоили отравой, ни слова не объяснили, продали что-то после сегодняшних приключений я туго соображаю. Мысль, гениальная и очевидная в своей простоте, озарила его. Ну да, чего же ещё! Убийства принцессы Шу. Бежать от неё бессмысленно, раз увидит, потом из-под земли достанет. Естественно, чтобы освободиться, придется её убить. Ага, разбежались!» идея убийства Шу вызвала в нём физическое отвращение, почти тошноту.
Лунный Стриж забавлялся, пытаясь утопить в ванне флакон шампуня, и размышлял, как же его угораздило так вляпаться. Мирно слинять не выйдет, убивать Шу в угоду каким-то мерзавцам он не будет ни за что. Оставить всё, как есть? Интересно, что из этого получится? Хилл мурлыкнул любимый мотивчик то есть, попытался мурлыкнуть. Голос не слушался. С удивлением он понял, что ни говорить, ни петь не получается. Это открытие его не порадовало.
«А что ты хотел? Тёмная, она и есть Тёмная. Тигренком вот назвала, разговаривать запретила играет, словно с куклой. Но настроение мурлыкать не пропало. Ну, играет. И пусть, поиграем вместе. Интересно, а в постель к себе сегодня уложит? Хоть в этом-то слухи не врут?»
Эта мысль тут же вызвала совершенно и однозначно положительную реакцию организма. Настолько положительную, что Хилл задохнулся от боли в сведенных судорогой бедрах, и срочно потянулся к крану, сунуть голову под холодную воду. А лучше целиком под холодный душ.
Ёжась и отфыркиваясь, Хилл смеялся над собой.
«Домечтался, придурок. Принцессу ему подавай. Ага, получи. На блюдечке и с бантиком. Сам бантик на шею не хочешь? Домашним тигрёнком, заместо кота. Молодец!»
Глава 4. Ужин с Тигренком
239 год от основания Империи. Суард, конец сентября. За две недели до Осенних гонок.
Шу, закрыв за собой дверь, схватилась за голову. Боги, что она делает? Но, ввязавшись в авантюру, принцесса не собиралась отступать.
Сердитая Балуста поджидала её внизу, в гостиной.
Шу, что ты творишь? Это же маг!
И что? Если маг, пусть сам с себя хилое заклятие снимет.
Чего ты добиваешься? Мне показалось, или он тебе понравился?
Да, понравился, Шу против воли мечтательно улыбнулась. Он красивый, правда? И похож на тигрёнка, золотистый и полосатый
Шу, ты соображаешь хоть немного? Думаешь, он тебе спасибо скажет за ласковый приём? Ты же сама прекрасно видишь, что он никакой не раб и не осужденный. Наверняка по голове стукнули, да и продали за пару грошей уличные грабители.
Не знаю. И знать не хочу. Он мой. И не будь я дочь Мардука, если за здорово живешь отпущу его.
И как ты себе это представляешь? На поводок его посадишь? Будешь за собой по балам таскать, как зверушку? И надеяться, что ему понравится?
Баль, ты сгущаешь краски. Шу возмутилась таким предположением, тем более, что нечто подобное и представляла. Какой ещё поводок? Пусть поживет здесь, привыкнет а заклятие я сниму, постепенно. Ну, представь себе, если я его сейчас отпущу он уйдет. И не вернется больше. Уедет подальше от Суарда, и всё. Я не хочу его потерять, Баль. Не сейчас. Может быть, он и вправду привыкнет ко мне? Я придумаю что-нибудь, я освобожу его. Только не сейчас, Баль.
Шу не замечала, что горестно всхлипывает и заливается слезами.
Ну успокойся, девочка моя, не плачь. Баль ласково обнимала принцессу, поглаживая по голове, и шептала успокоительные глупости. Всё будет хорошо, вот увидишь. Может быть, он и не захочет уходить. Поговори с ним. Ты нравишься ему, Шу. Я же видела, как он на тебя смотрел. Поговори с ним.
Ты не понимаешь, Баль. Я точно знаюесли сейчас я с ним поговорю, то всё. Всё закончится. Навсегда. Я не встречу его больше. Это мой единственный шанс, Баль. Больше не будет.
Ну, хорошо, хорошо. Делай, как знаешь.
Ты ведь поможешь мне, Баль, правда? Не будешь меня ругать?
Конечно, Шу. Всё, хватит страдалки разводить. Иди, умойся. Не стоит соблазнять мужчину зареванными глазами и красным носом.
А, да. Сейчас. Баль, а ты можешь раздобыть что-нибудь из одежды? Тигренок выше Кея, и Зака, и Эрке может, из отцовских вещей? Кей не разбирал гардеробную, мне кажется, там так всё и осталось.
Ладно, принесу чего-нибудь, и распоряжусь насчет ужина. Надеюсь, ты не собираешься его голодом морить?
Пока нет. Спасибо, Баль.
Балуста унеслась на второй этаж, грабить покои Его Величества Кея, а Шу последовала дельному совету и отправилась умываться и приводить себя в порядок.
Баль, как всегда, оказалась права. Ну и видок! Ворон пугать. Глазёнки красные, как у кролика, нос распух, волосёнки дыбом Жуть мохнатая. От такой красотки вервольф сбежит. Упырь за свою примет.
Принцесса вдумчиво и тщательно привела себя в приличный вид. Немного поразмышляла, не накрасить ли глаза, но не решилась. Ничего, или такая, как есть, или никакая.
Через десяток минут прибежала эльфийка с грудой одежды. Особенно порадовал Шу отцовский банный халат из синего бархата с вышитыми вензелями и золотым кантом. Да уж, во что ещё одеть Тигрёнка только в парадную мантию, и корону нахлобучить. Шу ухватила халат в охапку и понеслась звать Тигрёнка ужинать. Как раз слуги принесли подносы и взялись накрывать на стол.
Шу застала его в одном полотенце, скептически разглядывающим негодные одежки. Влетев в ванную, она застыла на пороге, беззастенчиво уставившись на Тигрёнка. Ей тут же захотелось сорвать с него полотенце и рассмотреть его целиком.
Тигрёнок не остался в долгу, не менее нахально уставившись на неё. Озорно улыбнулся и отпустил край полотенца. Вся его поза говорилахочешь, смотри.
Шу окатило жаркой волной смущения, едва взгляд упал на то, что скрывало полотенце, будь оно неладно. Что с ней? Стесняться возбужденного мужчины? Заболела, не иначе. Или влюбилась что, влюбилась? Боги, не шутите так!
Она вернула на лицо привычное выражение ехидной невозмутимости и бросила ему халат. Краем глаза смотрела, как он одевается, любуясь безупречными пропорциями юного тела и рельефно прорисованными мускулами, перекатывающимися под гладкой кожей. Ни намека на смущение или замешательство. Будто так и надо. Шу невольно восхитилась: «Вот это характер. Будто в гости к подружке зашел. На чашечку чаю, и до утра, а не к ужасной колдунье в башню попал. Даже уродливый железный ошейник выглядит элегантно, как бальный галстук. И на королевский халат не прореагировал, будто у него дома таких двенадцать на дюжину. И сияет, как медный чайник, невинной такой, ласковой улыбкой. Ну, погоди у меня. Тигрёнок».
С не менее невинной улыбкой Шу царственно кивнула, всё так же молча приглашая его следовать за собой. Без единого слова остановилась у накрытого на три персоны стола. Балуста уже поджидала их. С видом денди на великосветском рауте Тигрёнок изящно поклонился Баль, заменив приветствие извиняющимся пожатием плеч, отодвинул для неё стул и усадил. То же самое он проделал с Шу. Затем, усевшись на оставшееся место, непринужденным кивком пожелал всем приятного аппетита.
Балуста наблюдала за принцессой и странным юношей, и удивлялась. Какого демона Шу мудрит? С первого же взгляда понятно, что они просто созданы друг для друга. С какой стати она уверена в том, что стоит его отпустить, как он исчезнет?
Баль видела совсем другое. Она-то как раз прекрасно понимала, что синеглазый Тигренок никуда от Шу не денется. И ошейник тут совершенно не причем. Он привязан к ней гораздо крепче и надежнее, чем это можно сделать самыми толстыми цепями. И, скорее, Шу надо было бы беспокоиться о том, сумеет ли она от него избавиться, если вдруг захочет.
Золотоволосый маг не производил впечатления человека, которому хоть кто-то может навязать свою волю. Стоит только посмотреть, как он держитсябудто кот, соизволивший осматривать новый дом, и, как само собой разумеющееся, принимающий восторженное человеческое внимание к своей неподражаемо царственной персоне. Баль видела в его глазах решимость заполучить принцессу в свое личное и безраздельное владение, независимо от того, что там она себе думает по этому поводу.
Если бы эта мысль не была полным и совершенным абсурдом, Баль бы подумала, что он сам всё подстроил. Но вряд ли, даже такой самоуверенный тип должен отдавать себе отчет в том, что с Её Высочеством шутки шутить весьма опасно. И не таких обламывала.
Сиреневые огоньки в глазах Шу давали Балусте ясно понять, что подруга рассматривает непринужденную улыбку гостя как личный вызов. И что Тигренку придется очень и очень нелегко, несмотря на то, что принцесса, похоже, и впрямь влюбилась. Ну да, кто-то посмел её не бояться, как можно! Будет теперь доказывать, кто вожак стаи.
Баль, как всегда, оказалась права. С одной стороны, Шу восхищалась выдержкой и нахальной непосредственностью Тигрёнка, а с другой он за кого её принимает? За кролика, белого, пушистого и безобидного? Он что, из таких далеких стран, где о принцессе Валанты и не слыхали? Что-то не похоже, назвал же Её Высочеством? Выговор совершенно суардский, скорее всего, дальше Валанты и не бывал. И в то, что он не слышал никогда вечерних баек о ней, Шу тоже верилось с трудом. Любимое развлечение горожан, как-никак. Иногда ей казалось, что жители Суарда откровенно гордятся таким необычным представителем родной королевской фамилии, как Тёмная волшебница.
На что он рассчитывает, интересно? И ведь не боится ни капельки. Его чувства, хоть и были видны, как на ладони, представляли настоящий ребус. Любопытство, какая-то бесшабашная веселость, желание, нежность, грусть и ожидание скорого расставания. И что-то ещё, трудноуловимое Похоже, он считает, что сможет спокойно уйти от неё? Или всё же страшилки сделали свое дело, и он думает, что вскоре последует за её предыдущими игрушками на кладбище? Но не боится и желает её при этом? Шу не могла разобраться ни в его чувствах, ни в своих.
Шу вела себя за столом, как настоящая избалованная принцесса, без этикета и изысканных манер не ступающая ни шагу. Ей так хотелось заставить Тигренка смутиться, почувствовать себя не на своем месте, стереть чувственных, соблазнительных губ уверенную, чуть озорную улыбку.
Но старания были напрасны. Ни мгновения замешательства перед дюжиной столовых приборов, ни секунды сомнения, когда по этикету полагалось поухаживать за дамами, непринужденный выбор нужной последовательности блюд
Она смотрела, как Тигренок со здоровым мужским аппетитом и непередаваемым изяществом уминает четвертый вид десерта, и злилась. Нет, это чувство нельзя было назвать настоящей злостью. Скорее, неудобством. Откуда он такой взялся на её голову? Какого демона он смеет смотреть так тепло, и так она даже слов не находила. Словно сейчас подхватит на руки и унесет в постель. И она не станет возражать, у неё просто не хватит на это сил.
От этого взгляда Шу горела, и ей стоило огромного труда самой соблюдать ширхабов застольный этикет и не путать вилку с ложкой. Как он смеет? Это он должен гореть и смущаться! И Шу, собрав остатки самообладания (а скорее, упрямства) в кулак, одарила Тигренка таким жарким и откровенным взглядом, что любой нормальный мужчина бы на его месте задымился. Или свалился в обморок. Этот же наглец только улыбнулся ещё теплее и просиял невероятной синевы глазищами, словно приглашая её поскорее переходить от намеков к делу.
Принцесса не хотела себе признаваться, но эта игра доставляла ей невероятное удовольствие. Она умудрилась дожить до восемнадцати лет, не узнав, что такое флирт. Шу, конечно, не раз видела, как её собственные фрейлины хихикают, стреляют глазками и ведут какие-то идиотские разговоры с кавалерами, погружаясь в процесс с головой, а потом обсуждая это между собой. Ей казалось, что нет на свете занятия глупее, и оставалось загадкой, что фрейлины находят интересного в подобной бессмыслице.
И вот, впервые в жизни она сама готова была и глупо хихикать, и нести чушь, и стрелять глазками, и вести себя, как последняя дура. С единственным её мужчиной, Даймом, Шу и в голову не приходило так играть. С самого начала они были скорее друзьями, нежели влюбленными, да и всё произошло слишком быстро. С Даймом в принципе не было повода для игрыникаких тайн и недомолвок, никаких противоречий и непонимания. Они составляли отличную пару увлеченных интриганов, и слишком много было интересных и волнующих занятий помимо игр между собой. Да и, честно сказать, завоевывать Дайма не пришлось.
Здесь же огромное поле для деятельности. Тигренок сам по себе стал стратегической задачей. Она совершенно не преувеличивала, когда говорила Баль, что, стоит ей сейчас позволить себе поговорить с ним, и они расстанутся навсегда. Шу не очень хорошо понимала, почему всё именно так, но не сомневалась в правильности этого знания. И для неё стало делом чести обмануть судьбу, найти тот единственно верный подход, что позволит повернуть вероятность в нужную сторону. Ей всегда нравилось ходить по лезвию, и в экстремальной ситуации она чувствовала себя, как рыба в воде.
Шу удалось немного отвлечься стратегическим планированием кампании и слегка остыть. До дрожи хотелось позволить Тигренку сделать то, на что так недвусмысленно намекали его пылкие взгляды, но ей казалось, что это не поможет удержать его. К тому же, Шу не желала идти у него на поводу. Она прекрасно знала, что упряма, как тысяча ослов, но вовсе не считала это недостатком. Ей нравилось быть упрямой, и сильной, и настаивать на своем. И она сама уложит Тигренка в постель, когда сочтет нужным, и ни секундой раньше.
Хилл так увлекся наблюдением за принцессой, что позабыл, где находится. Какой контраст между внешней невозмутимостью и бушующей внутри бурей! Её аура ежесекундно изменялась, переливалась и мерцала то молоком, то голубизной, то различными оттенками лилового, то все цвета переплетались запутанными узорами, перетекая один в другой, мерцая и искря. Завораживающее зрелище. Жаль, он не умеет читать эти загадочные цветные письмена, только угадывать самые сильные эмоции.
И сейчас на прекрасном выразительном лице Шу читалось прежде всего упрямство. Боги, да любая из когда-либо встреченных им женщин давно уже растаяла бы и позволила делать с собой всё, что угодно. Но только не Шу. Хила всё больше увлекала эта игра, это молчаливое противостояние. Впервые ему встретилась женщина, ни в какую не поддающаяся его обаянию, не желающая подчиняться ни ему, ни собственному влечению, готовая настаивать на своем, невзирая ни на что.
После ужина, прошедшего в наэлектризованном молчании, принцесса отвела его обратно на второй этаж, где слуги уже успели застелить кушетку свежим шелковым бельем. Указала на постель, насмешливо улыбнулась, пожелала спокойной ночи и убежала наверх, видимо, к себе. Хилл постарался не показать разочарования. До последней секунды он надеялся, что она снова прикоснется к нему, хоть слегка, хоть на миг.
Ему нестерпимо хотелось ощутить её тепло, узнать вкус её губ но он не в том положении, чтобы настаивать. Хилл бродил по кабинету, и не мог думать ни о чем, кроме того что она, наверное, сейчас раздевается, расчесывает свои забавные косички и ложится в постель. Интересно, она спит нагишом? Он старательно убеждал себя в том, что не стоит пытаться проверить это прямо сейчас.
Чтобы немного отвлечься от будоражащих мыслей, Хилл вытащил наугад с полки первую попавшуюся толстенную книгу и забрался с ней на подоконник. Он надеялся, что холодный ветер из приоткрытого окна и неудобочитаемая заумь поможет ему остыть. Правда, есть ещё холодный душ но это на крайний случай. Ехидный внутренний голос настырно утверждал, что этой ночью тот самый случай и наступит.
Книга оказалась и впрямь заумной, дальше некуда, но на удивление интересной. Судя по довольно потрепанному виду и пометкам на полях, трактат о сущности стихийной магии частенько бывал у Шу в руках. На обложке даже остался её запах. Хилл с наслаждением вдыхал едва уловимый аромат лесной реки и кувшинок с горьковатым привкусом прошедшей грозы. Ему представилось, как Шу сидит в кресле с этой книгой в руках, задумчиво рисует на полях такая милая и домашняя интересно, а она музыку любит? Хилл ещё раз оглядел кабинет. Книги, книги, ещё книги несколько клинков на стене, из них два довольно хороших о, мандолина! И клавесин!
Хилл подошел к клавесину, провел пальцем по крышкечистое полированное дерево приятно холодило. Хотел было открыть и попробовать на звук, но одернул себяШу, наверное, спит уже. Вернулся на подоконник и снова взялся за книгу.
Несмотря на насыщенный день, сна не было ни в одном глазу, и хоровод тревожных мыслей не давал сосредоточиться на смысле текста. Прочитав от силы три страницы, Лунный Стриж положил книгу на место и забрался в постель. Натянул на себя простынь, уткнулся в подушку подушка пахла кувшинками. Демоны! Хилл снова вскочил. Его разбирал смех. Ну вот, теперь-то он познал мироощущение сексуально озабоченного подростка. Раньше он наивно считал себя довольно равнодушным к девушкам, ни одна не заставляла его сердце биться с таким неистовством, и не возвращалась в мысли с такой настойчивостью. Хотя, определенно столо признаться себе, что такой, как Шу, он никогда не встречал.
Несмотря на весьма юный возраст, опыта в амурных похождениях у Хилла было предостаточно. И молоденькие девушки, и искушенные дамы падали в его руки спелыми грушами, околдованные обаянием и музыкой. Он мог без труда заполучить дворянство, женившись на одной из павших жертвой его красоты благородных вдовушек.
Но всё это было как-то пресно. Как-то скучно. Как-то не так. Ни одну из них не хотелось завоевывать. Ни одной из них не хотелось петь серенады и посвящать стихи. Ни с одной из них не хотелось задержаться дольше, чем на день. Ни одна из них не была принцессой Шу.
Единственный раз, когда его отношения с женщиной продлились дольше недели, пришелся на самый длительный и серьёзный заказ. С полгода назад, ещё до того, как король Мардук окончательно слег, вблизи Гномьих Гор, во владениях графа Асмунда появился странный человек. Поговаривали, что он то ли святой, то ли проклятый, то ли внебрачный сын Императора, то ли рожденный в храме Светлой Райны сирота в общем, слухи, как и положено, утверждали совершенно противоположное. Но, в чем слухи не врали, так это в том, что этому ублюдку удалось в невероятно короткое время устроить на севере Валанты полномасштабные народные волнения.
Проповедником он был гениальным. За ним шли всеот нищих до богатейших купцов, от разбойников с большой дороги до королевских солдат. Как ему удавалось заставлять людей верить в ту чушь, что он нес, одним богам известно. А чушь была первостатейная. Он объявил мать наследника сосредоточием всех грехов мира. Приписал ей всё, начиная от Тёмного колдовства и принесения в жертву невинных младенцев, и заканчивая изменой мужу-королю и рождением детей от демонов преисподней.
Любому разумному человеку должно было быть понятно, что это всё просто очередная попытка старшей принцессы спихнуть брата с места наследника. Но люди как с ума сходили! И где только Её Высочество нашла такой талант? Ему бы проповедовать во славу Райны, мира и добра, сколько пользы было бы!
Хилл видел заброшенные деревенские дома и пожухлые посевы на своем пути, голодных грудных детей на руках у нищих матерей, мужья которых отправились воевать за справедливость. Распоясавшиеся шайки грабителей, которых некому было вылавливать, так как все местные солдаты во главе с капитаном подались за самозваным Пророком. Разоренные деревни, по которым прошлась «Армия Справедливости», сожженные дома и растерзанные в кровавые клочья тела несогласных.
Хилл знал, что король посылал за негодяем войска, и видел эти войска. Как несложно догадаться, всё в той же армии бродяг. Король объявлял за голову Пророка награду в пять сотен золотых и обещал доставившему ублюдка герою орден и баронский титул. Но искатели славы и денег толпились вокруг обманщика, раскрыв рот и развесив уши.
Больше полутора месяцев шла свора фанатиков по провинции, разоряя всё на своем пути. Дорога их была извилиста и непонятназа это время могли бы уже дойти и до столицы, но почему-то кружили и петляли, как пьяные матросы вокруг таверны.
Хилл не знал, кто именно заказал Гильдии Тени вдохновителя мятежа, но предполагал, что тот же человек, что периодически подкидывал ему работу и раньше. Они с Орисом не раз смеялись иронии ситуацииГильдия стала почти что филиалом Королевской тайной службы, столько заговорщиков прошло через их руки. Низванный брат предлагал Лунному Стрижу потребовать себе специальный орден, «за тайные заслуги перед Отечеством», с серой лентой и изображением чаши яда, кинжала и удавки. Но свои полтысячи Хилл получил. И ещё столько жеМастер.
Глядя на тёмное безоблачное небо с перемигивающимися звёздами, Хилл вспоминал то путешествие.
Глава 5. Знакомство с Павеной
239 год от основания Империи. Суард, конец весны.
Мастер пригласил Хилла в свой кабинет сразу после еженедельного учебного боя с новыми учениками, семью многообещающими молокососами. Судя по мрачному выражению лица, что-то в новом заказе ему не нравилось.
Хилл не привык к тому, чтобы Учитель долго ходил вокруг да около, обсуждал учеников, поил чаем, беседовал о политике за каким демоном? И так политики выше головы. На работе политика, на приемах, где он частенько развлекался с друзьями-музыкантами, политика, на базаре политика ещё на курс политологии в университет записаться, чтобы башка совсем квадратной стала. Ещё и с Учителем за чаем политика?
Лунному Стрижу пришлось прослушать вводную лекцию о положении дел в Валанте, об особенностях и традициях местных (к счастью, очень редких) мятежей. О тяжелом положении Гильдии Тени, которой приходится в этой мутной водице лавировать с риском для жизни, о королевской семейке, что в свои разборки втягивает ни в чем не повинных граждан (это Мастер себя, что ли, имеет в виду?)
Через час с лишним Учитель, наконец, добрался до дела. Глубокоуважаемый Заказчик (при этих словах Учитель скроил такую физиономию, что заказчик бы подавился, увидев), чтоб он был здоров, заинтересован в проповеднике с севера. И ему, Глубокоуважаемому Заказчику, совершенно плевать на очевидную невыполнимость задачи. И он, Глубокоуважаемый Заказчик, дал сроку целых четыре недели, надеясь на то, что Гильдия подтвердит делом свой высочайший профессионализм и так далее, а иначе за каким демоном такая Гильдия в Суарде вообще нужна?
Хилл никогда не встречался ни с Глубокоуважаемым Заказчиком, ни с его представителем, но видел Мастера после этих визитов. Чтобы довести Учителя до того состояния тихого бешенства, которое наблюдалось сегодня, нужно было нечто экстраординарное, типа личного визита Придворного Мага в очень плохом настроении.
Хилл ненароком оказался недалек от истины. К Мастеру с заказом наведался ни кто иной, как капитан Малой Гвардии Эрке Ахшеддин. Обычно с Гильдией общался его подчиненный, лейтенант Согред, в подтверждение своих полномочий предъявляя кольцо-амулет Дукриста. Но в этот раз дело было слишком серьезно, и к Мастеру Тени пришлось идти Светлому под личиной того же Согреда. Благо в деле убеждения в необходимости сотрудничества, выкручивания рук и запугивания до зеленых гоблинов простых смертных Эрке мало было равных. С таким-то учителем, как Её Высочество!
Мастер тогда впервые предложил Хиллу выборбрать или не брать заказ. Предупредил, правда, что если не возьмется, им всем придется в срочном порядке выметаться из Суарда, из Валанты, и, похоже, из Империи вообще. Потому что только у него есть шанс не поддаться магии демонова отродья.
Глубокоуважаемый заказчик честно предупредил, что проповедник либо сам маг, либо пользуется серьёзной магической поддержкой. А Мастеру давно ужё было известно, хоть ученик и не делился с ним такими подробностями, что у Хилла с магией особые отношения. К тому же, Глубокоуважаемый Заказчик снабдил их специальным амулетом, частично защищающим от магии Разума. Причем срок выполнения заказа зависел напрямую от срока действия амулета. Четыре недели, и ни секундой больше. Оплата, как водится, более чем достойная: пятьсот золотых Хиллу в руки.
Возможно, если бы Лунный Стриж был постарше и поосторожнее, он бы предпочел собрать манатки и поискать счастья в дальних странах. А возможно, он уже был достаточно взрослым и опытным, чтобы прекрасно понимать, что право выборане более чем иллюзия. Если бы Мастер предполагал, что он откажется, то не завел бы этого разговора изначально. А таквсе его слова только и означают: дело достаточно сложно и серьёзно, и исполнителя надо получше замотивировать. Как известно, решение, принятое самостоятельно, выполняется несравненно лучше и быстрее, чем навязанная воля, и лучший стимул для едва оперившегося птенцаназвать орлом и намекнуть на его исключительность.
Лунный Стриж, разумеется, взял заказ. И уже через день, на рассвете, выехал из Суарда вместе с труппой бродячих жонглеров. Компания подвернулась совершенно случайно, и Хиллу показалось очень удобным отправиться вместе с ними. Всего пять человек, считая Хилла, даже без фургона. Две женщины, трое мужчин. Одна из девушек показывала фокусы и везла с собой ученого кота, трое остальных выступали на канате, жонглировали, по мере надобности шутили и довольно плохо играли кто на чем, в общем, разносторонние профессионалы. Музыкант в труппу вписался как нельзя лучше.