Добрый вечер, Ваше Величество, Ваше Высочество, изящный поклон каждому, вам не показалось, что на сегодняшнем приеме странный запах?
Что, герцог, и вас весь вечер развлекают кошками? Кей открыто улыбнулся, я даже подумал, а не опоздаю ли я с подарком своей невесте? У Таис уже есть кот?
Ещё нет. До Найриссы эта мода пока не докатилась.
Счастливые. Во дворце уже эпидемия, не иначе. Половина слуг чихает и бегает к Эрке, выпрашивать капли от насморка. А я всем вру, что заказала кота очень редкой породы, но его никак не доставят. Прям не знаю, хоть отправляйся в лес ловить какую-нибудь мохнатую тварь позубастее.
Прекрасная Шу, зачем же позубастее? Урман с облегчением уловил разочарованные вздохи загонщиц и немного повеселел.
Затем, чтобы она покусала того, кто придет её красть или травить. Больше никаких маленьких и безобидных зверушек.
Шу, прости, я тогда не подумал, три года назад Дарниш подарил принцессе очаровательного щенка белого горного волкодава, и всего через полмесяца его нашли жестоко растерзанным у её дверей.
Хороший был щенок, Урман. Если бы он успел подрасти, голыми руками бы его не взяли.
Сестренка заведет себе тигра, и будет отпускать погулять по дворцу, Кей не хотел, чтобы Шу снова грустила.
Точно. Людоеда. И покрупнее, и чтоб зубов побольше. Повяжу ему бантик на шею и зайду к сестричке в гости. Пусть восторгается.
Отличная идея, Ваше Высочество, Урман не сомневался, что Шу так и сделает. Могу ли похитить Вашу сестру на этот танец, Ваше Величество?
Можете, Дарниш, но только на один. Думаю, на сегодня наш долг перед Родиной уже выполнен.
* * *
На следующее утро Шу проснулась в чудесном настроении. Вчерашний прием оказался не таким противным, как ожидалось. Особенно порадовало злобное шипение Ристаны насчет неподобающего принцессе поведения. Ну, если удалось наступить сестричке на хвост, то день прожит не зря.
Удачно получилось и с Мескитом, за два дня до приема. Её Высочество Регентша так старалась всем по секрету рассказать о том, что Его Величество поддался дурному влиянию, и она так беспокоится, так беспокоится за брата! Что он ещё совсем ребенок, и ему нужна твердая рука, и что она непременно о нем позаботится. Но продемонстрировать беспомощного и потерянного мальчика, окруженного игроками и прожигателями жизни, не удалось. Его Величество показал себя настоящим монархом, исполненным королевского достоинства, собранным и властным.
Правда, Шу несколько тревожила подозрительно благодушная физиономия Рональда. С чего бы магистру так елейно улыбаться в её сторону? Даже ни одной гадости вчера не сказал, даже не напакостил по мелочи, как обычно. У Придворного Мага давно сложилась традиция на каждом приеме крошечным заклинанием подпихивать кого-нибудь из проходящих около Шу слуг, чтобы опрокидывали ей на платье вино. Предпочтительно красное. Для Шу, владеющей магией Воды, не составляло проблемы мгновенно убрать пятна, но в том и прелесть традиции, чтобы получать удовольствие от самого процесса, а не результата. Да и слуги, не раз перепуганные до колик, старались обходить Её Высочество подальше.
С какого перепугу магистр отказал себе вчера в удовольствии послушать её сердитое шипение? Не иначе, слишком был доволен жизнью. При том, что его очередной план с треском провалился? Ой, не к добру. Видимо, ненаглядный враг задумал гадость ещё похлеще и успешно её реализует. Что на этот раз?
Она перебирала все приходящие в голову варианты, но чувствовала, что всё не то. Ценная мысль подло ускользала, и Шу решила не портить себе настроение размышлениями о коварстве Рональда прямо сейчас, а вернуться к этому вопросу чуть позже. Завтра, например. На сегодня у неё была припасена парочка дел поприятнее.
Для начала она собиралась выманить братца с приятелем прогуляться в город. Всего через неделю начнутся Осенние Гонки, и Шу нетерпелось разузнать положение дел на городском ипподроме. Да и послушать, что говорят в тавернах, не мешало. Часто из разговоров завсегдатаев «Хромой Кобылы» удавалось почерпнуть немало интересного о том, кто и каких лошадей будет выставлять на скачки. Принцессу нимало не смущало, что лицу её положения и звания не пристало ставить на бегах. А уж тем более подбивать на это дело самого короля. Её Высочество успокаивала робкий голос совести тем, что, во-первых, они с братом никогда не появлялись в городе в собственном обличье, во-вторых, она никогда не использовала магию на самих скачках, в-третьих, ставки они делали весьма скромные, в-четвертых в шестнадцатых она тоже могла бы назвать, но совесть умолкала раньше, не продолжая бесполезные споры.
Из всего разнообразия осенних состязаний Шу больше всего любила конные бега и бои без правил. Жаль, не было возможности выставить на арену собственного бойца. По правилам, участвовать в состязании мог любой желающий, но основную массу бойцов составляли или профессионалы-наемники, или специально подготовленные рабы, принадлежащие богатым купцам или дворянским семействам. Рабов в Суарде было немного, и ценились они весьма высоко. По закону, в рабство обращали только закоренелых преступниковубийц, насильников и грабителей, или же несостоятельных должников, чей долг превышал сумму в двадцать золотых (примерно двух-трехгодичный доход среднего лавочника или ремесленника). Иногда рабов привозили издалека, но налоги на работорговлю были столь высоки, что для торговцев имело смысл доставлять экзотический товар только под заказ и за очень большие деньги.
Принцесса же не хотела ни нанимать, не покупать себе бойца для игр, справедливо предполагая, что не стоит тратить силы на защиту ещё одного человека от козней Придворного Мага. Смешно было бы надеяться, что тот упустит случай выставить её в смешном положении и не подстроит бойцу какую-нибудь пакость. И можно считать, что тому повезёт, если пакость не со смертельным исходом. А провернуть такое дело втайне от Рональда не стоило и мечтать. Поэтому Шу просто приходила смотреть состязания, добросовестно прикрывая всю компанию иллюзорными чарами, маскирующими под обычных горожан.
С утра пораньше Шу заявилась к брату и застала его вместе с Закеримом за завтраком. Оба выглядели чрезвычайно довольными и увлеченно обсуждали фаворитов на грядущих собачьих бегах. Вот именно этого вида состязаний Шу не переносила категорически. После происшествия с белым волкодавом она вообще старалась не иметь дела с собаками.
Предложение прогуляться по городу инкогнито Кею пришлось по душе. Правда, они с Заком несколько мялись, наводили туману и заговорщицки перемигивались за её спиной, невнятно бормоча что-то на тему: «Ну ты понимаешь, тут такое дело, нам бы надо с Заком вдвоем или вот Эрке с нами пойдет ничего такого, Шу, правда».
Её Высочество несколько удивилась и высказала предположение, что скверные мальчишки никак в бордель собрались. Мальчишки засмущались и покраснели, чем подтвердили догадку. Сошлись на том, что Его Величество наденет на пару защитных амулетов больше, чем обычно, возьмет с собой Эрке (с Баль будете сами объясняться!), сообщит Бертрану, куда именно их понесло, и вернется домой не позже полуночи. Тут же послали слугу за Ахшеддином, и через пару минут он уже был на месте, благо жил в соседних апартаментах.
За иллюзорный облик шальной компании Шу не волновалась, продержится хоть неделю, но и распускать молодежь не собиралась. Нечего до утра гулять, меру знать надо. Почему-то к себе это золотое правило Шу применять неукоснительно забывала но кто посмеет не согласиться, что младшие братья для того и предназначены, чтобы исправлять ошибки старших сестер? Ну и для того, чтобы их, младшеньких, воспитывать, разумеется.
Кей обозвал сестру наседкой, выслушал всё, что она думала по поводу цыплячьего писка, покорно нацепил серьгу-амулет и позволил нарисовать на плече вишневым соком защитную руну. Такую же руну получил и Закерим, вместе с поручением присматривать за этим упрямым, своевольным, безбашенным мальчишкой, то есть Его Величеством. Величество же слушало ворчание сестры с видом кота, караулящего сметану. Но не забыло взять с Шу торжественное обещание не подсматривать ни в коем случае. Хватит и Ахшеддина. И вообще, имеет право король развлечься немножко без дюжины нянек, или нет?
Шу считала, что, разумеется, не имеет. И пусть даже не мечтает. И что сегодняисключительный случай, и пусть ценит её терпение и доброту. Но не вздумает злоупотреблять!
Под дружескую перебранку Шу соорудила подобающий случаю маскарад. Вместо Его Величества на Кея из зеркала смотрел ничем не примечательный юный дворянчик с едва пробивающимися усиками. Зак остался в излюбленной гвардейской форме, только с другим лицом и чуть постарше. Эрке принцесса обрядила в щегольской дворянский наряд и самодовольную физиономию записного повесы. Сама же превратилась в мальчишку лет четырнадцати, типичного плутоватого пажа. Шутя и толкаясь, честная компания черным ходом выбралась из дворца. По тропинке через королевский сад, плавно переходящий в городской парк, перейдя речку Чифайю по заботливо припасенной в кустах жердочке, благородные особы направились на поиски приключений.
Весь день Шу развлекалась. Как приятно снова было видеть брата смеющимся, а не погруженным в тоску и безразличие! В предпраздничной городской суете она чувствовала себя удивительно легко и свободно. Шу с наслаждением позадирала немножко чьего-то оруженосца, упоенно поторговалась на базаре за совершенно чудовищной расцветки юбку (остальная компания валялась от смеха, наблюдая представление), в таверне «Хромая Кобыла» ввязалась вместе с Кеем в спор о достоинствах скаковых лошадей герцога Дарниша, закончившийся всеобщей потасовкой, из которой Эрке вытаскивал развоевавшуюся принцессу за шкирку
К четырем часам Шу уверилась окончательно в том, что жизнь прожита не зря, и вообще прекрасна и увлекательна. Она всё же нарушила обещание и посмотрела, куда же намылился к вечеру драгоценный братец. Предположение насчёт борделя не совсем оправдалось. Его Величество всего лишь надумал посетить Лучезарную Нейри, лучшую куртизанку Суарда.
Пару лет назад Урман Дарниш познакомил с ней будущего родственника, предпочитая доверить воспитание принца в столь важной области надежному и проверенному специалисту. Шу импонировал здравый подход герцога. Ей было гораздо спокойнее знать, где и с кем брат проводит время, чем выслеживать его по всему городу. Опять-таки, свидания Кея с Нейри казались Шу гораздо безопаснее, чем с какой-нибудь «приличной женщиной». Никаких претензий, никаких скандалов, все довольны. Шу не удивилась бы, узнав, что и Таис в курсе. Уж чем-чем, а наивностью и излишней доверчивостью будущая королева не страдала, чем вызывала искреннее уважение Её Высочества.
Глава 3. Тигренок с бантиком
239 год от основания Империи. Конец сентября. За две недели до Осенних гонок.
Суард.
Пей, Стриж.
Мастер протянул Хиллу кубок с вином. Судя по запаху, кроме вина в нем было изрядно намешано какой-то дряни. Взяв отраву, Хилл недоуменно взглянул на него.
Может, объясните, что от меня требуется?
Пей, когда Наставник говорил таким голосом, уличные собаки поджимали хвосты и отползали на брюхе.
Какого демона, Мастер? Если я где-то ошибся, скажите прямо! В чём дело? все чувства Хилла вопили о смертельной опасности, и он не собирался так просто сдаваться, Мастер там или не Мастер. Я не буду пить.
Он отставил кубок в сторону и в упор уставился на Учителя. Состязание продолжалось несколько секунд, но Глава Гильдии не настроен был играть в гляделки.
Ты нигде не ошибся, Мастер снова всучил Лунному Стрижу кубок. Но выпить это тебе придется. От него не умирают, в глазах Мастера промелькнуло странное выражение. Такие, как ты, по крайней мере. И не спрашивай меня, зачем. Я не могу тебе сказать. Пей.
В руках Мастера появился заряженный арбалет, недвусмысленно намекая, что шутки закончены.
Надеюсь, Вы знаете, что делаете, Учитель.
Опустив покорно глаза и сделав движение, будто подносит отраву ко рту, Стриж выплеснул содержимое кубка в лицо Мастеру, мгновенно уходя в Тень и рванувшись к окну.
Молодец, мальчик.
За мгновенье до желанной свободы шею обвила удавка, выметнувшаяся из рук Махшура. Учитель подстраховался, поставив того у задней двери. Рот задыхающегося Стрижа был разжат, и вторая порция ядовитого зелья отправилась по назначению.
Надеюсь, ты выкрутишься, слова учителя еле коснулись ускользающего сознания Хилла.
Юноша вынырнул из тяжелого забытья, едва жадные, грязные руки потянули с него рубашку. Не шевелясь, он взглянул сквозь ресницы, пытаясь понять, куда его занесло. Голова кружилась и болела, во рту стоял мерзкий привкус меди, что-то давило на шею, и руки оказались надежно и болезненно стянуты за спиной. Хилл обнаружил себя лежащим на полу в полутемной вонючей комнатенке, смахивающей на тюремную камеру, и в окружении нескольких хохочущих чумазых субъектов незаконопослушного вида. Один из типов с сальной ухмылкой ощупывал его плечи, другой примерялся стянуть штаны. Недвусмысленные замечания насчёт гладкой кожи и смазливой мордашки не оставляли сомнений в их намерениях.
К их несчастью, связать Хиллу ноги никто не позаботился, как и предупредить, с кем они имеют дело. Хилл не собирался развлекать этих скотов вместо бесплатной шлюхи.
Молча, не меняя расслабленного выражения лица, он отшвырнул двоих самых нетерпеливых. Падая, они сшибли остальных, сгрудившихся рядом и с любопытством разглядывающих намеченную жертву. Тот, что трогал Хилла, держался за сломанный нос и подвывал, другой согнулся пополам, держась за пах и не в силах издать ни звука. Трое оставшимся тоже досталось, чтоб неповадно было.
Стоя около запертой двери, Хилл настороженно оглядывал стонущую кучу на полу. Ноги не держали, перед глазами клубилась муть. Стриж со страхом думал, что, если сейчас снова потеряет сознание, на этом самом месте и закончатся все его увлекательные приключения. Пнув ближайшее тело и разлепив пересохшие губы, Хилл начал переговоры.
Вы кто такие?
Кажется, зря спросил. Он разглядел, наконец, одну общую для всех деталь. На шее у каждого красовался рабский ошейник. Сглотнув подозрительный комок в горле, Хилл снова ощутил грубое прикосновение металла.
Ближайший узник удивленно поднял взгляд и захохотал, морщась от боли в разбитой губе.
целка! Троллью мать, придурок, не знает, где он! Зря старался, красотка тебя! Жаль, не я!
От дальнейших выяснений Хилла избавил тощий мужчина с крючковатым носом, в сопровождении полудюжины вооруженных мечами и арбалетами стражников прибежавший на шум. Хищным птичьим движением он схватил Хилла за грудки и внимательно посмотрел в глаза. Увиденное ему не понравилось, и он отшвырнул юношу в угол. Лунный Стриж сполз вниз по стене, изо всех сил цепляясь за последние проблески рассудка.
Вы, отродья шакала и ослицы! Посмейте ещё только бузить! работорговец щедро оделил остальных обитателей камеры плеточными ударами. Воды, быстро!
Один из стражников протянул ему фляжку. Часть содержимого фляжки вылилась на голову Хилла, возвращая к жизни, и несколько глотков удалось выпить, когда торговец приложил фляжку к его губам.
Сиди спокойно, гаденыш. Не заставляй портить твой товарный вид. Её Высочеству не понравится, если кто-то до неё стервятник хихикнул. Ну, что уставились? Выводите его, да побережней. Ты ведь будешь благоразумен, мальчик? С десятком арбалетов тебе не сладить.
Слова торговца больнее хлыста ожгли Хилла. Мысли метались, словно угорелые: «Как? Меня сделали рабом? Меня продают? Бред. Какому троллю придет в голову пытаться удержать Призывающего? Интересно, а сам-то торговец понимает, кого он собирается продать? И кому? Её Высочеству? Шу? Хилл чуть не рассмеялся, вспомнив посиделки напротив Закатной Башни. Правильно говорил Учитель, думай, прежде чем желать. Сбудется, лопатой не отмахаешься. Его всё больше разбирало истерическое веселье, перед глазами всё плыло, и, казалось, он не идет, а парит в воздухе, не чувствуя под ногами пола. Что за дрянь мне подсунула эта сволочь? И за каким демоном продавать меня? Ну, и ему же хуже. Вот выберусь из этого тумана, и отрежу ему уши! Хи-хи»
Здравый смысл окончательно покинул Хилла, и он провалился в бредовый мир наркотических видений.
Снова вынырнул в реальность Хилл только у боковых ворот Королевского Сада, где его и ещё одного закованного в ошейник перепуганного юношу выгрузили из повозки на камни мостовой. Ещё одна порция воды на голову несколько привела Хилла в чувство, и полфляжки, жадно выхлебанные из рук торговца, частично вернули способность ориентироваться в окружающем пространстве.
Первой мыслью былобежать. Он кожей чувствовал нацеленные на него арбалетные болты. Дюжина гвардейцев и полдюжины стражников работорговца. Стриж, собрав все силы, попытался уйти в Тень, но уловил лишь слабое эхо такой близкой, но ускользающей и недоступной реальности. Без Тени шансов мало. Совсем нет. И он пошел вслед за косым типом, старательно пошатываясь и украдкой поглядывая по сторонам. Пред глазами все двоилось и плыло, и он продирался, как сквозь толщу воды. Нормальное мироощущение не желало возвращаться.
«Демоново зелье! Я похож на дохлую черепаху ну же, соберись!»
Так он добрался до высоченной двери во дворец, под неусыпным надзором королевских гвардейцев поднялся по роскошной лестнице. Постепенно туман отступал, и Хилл жадно присматривался, выискивая хоть малейший шанс, хоть крохотную возможность. Тщетно. Арбалеты не опускались. Тень не давалась. И вот торговец зашел в покои принцессы, оставив двух рабов снаружи.
«Последний момент ну отвернитесь, ну отвлекитесь хоть на мгновенье!» но нет, даже пара охранников у дверей Её Высочества, похоже, задалась целью провертеть в нем дырку любопытными взглядами. И последнее мгновение тоже не оправдало отчаянной надежды.
«Что ж, придется убить её, раз тихо смыться не удалось» было его последней мыслью перед тем, как двери открылись, и стражники втолкнули Хилла в комнату, швырнув на колени.
Хлопок двери прозвучал ударом огромного колокола. Ясность сознания мгновенно вернулась к Стрижу, но поздно. Всего на секунду раньше, пока колдунья не увидела его, он ещё мог сбежать, спрятаться в Тени, раствориться бесследно. Но в этой комнате Тень стала всего лишь тенью, отсутствием света, не более.
Дрожь, полет
Словно с разбегу нырнул в ледяной колодец.
Словно очутился внезапно в центре грозовой тучи, в самом сердце разбушевавшейся стихии.
Пространство полнилось искрами и молниями, клубилось потоками разноцветного тумана.
Холод мешался с жаром, пронзал острыми нитями и ласкал влажным шелком.
Голубой звон сплетался с сиреневым рокотом, синий шелест перетекал в белоснежное стаккато реальность плавилась и изменялась, застывала и рассыпалась вокруг танцевали призрачные феи и пели туманные русалки
В одно биение сердца мир перевернулся с ног на голову. Нет, с головы на ноги. Словно Хилл никогда не догадывался раньше о том, что же такое свет, звук. Что такое жизнь.
Хилл вдруг перестал понимать, а зачем, собственно, хотел бежать? С какой стати и чего боялся?
На него нахлынуло ощущение волшебства. Чуда. Искусства. То самое, что заставляло руки тянуться к флейте или гитаре.
Он нашел взглядом её, источник внезапной метаморфозы, ожидая он сам не знал, чего. Может быть, неземной, умопомрачительной красоты? Или отвратительного уродства? Печати зла? Высокомерия? Фурии, упоенной собственным могуществом? Хотя бы черного плаща и демонической усмешки?
Зря. Ничего, даже отдаленно напоминающего воплощение излюбленных горожанами вечерних страшилок. Никакой Тьмы. Никакого страха.
Изящная девушка, его ровесница. С глазами странного сиренево-сизого цвета. Бледными губами. Разметавшимися на эльфийский лад тонкими черными косичками. Осиным роем голубых и белых молний. Сизым туманом, стекающим с волос и плеч. С волшебным, согревающим до самого сердца светом, окружающим её, и делающим мир ярким и прозрачным до звона.
Девушка, прекрасней которой нет на свете. Островок покоя в центре буриШу. Око Урагана.
Весь мир исчез, растворился, забылся вмиг. Только она. Её дивные лиловые очи. Её летящие шаги. Её робкая рука. Невесомое прикосновение. Удивленная улыбка.
Жаркая волна восторга и изумления. Оглушительный гром собственного сердца. Взгляд, глаза в глаза. Так близко, что смешивается дыхание. И всепоглощающее желание быть ближе, как можно ближе, касаться её, слиться самому стать ею.
Хилл не осознавал, что подался ей навстречу, и ловит губами робкие пальцы, и ластится, и трется лицом забыл, что на нем ошейник, и руки связаны что перед ним ужасная Тёмная колдунья.
Вскользь промелькнула мысль, что, похоже, его купили за десяток золотых и показалась смешной.
* * *
Вернувшись домой, Шу обнаружила, что приятные сюрпризы на сегодня не окончены.
Её поджидал бие Биун, регулярно поставляющий новые игрушки и материал для опытов. То есть рабов. Он подобострастно кланялся и заверял, что сегодня у него припасено нечто особенное, редкое и экзотическое. В редкое и экзотическое Шу не верила, к тому, что бие Биун набивает цену, давно привыкла, да и ей было всё равно.
Со времени смерти отца она ещё ни разу не покупала новую игрушку, не было необходимости. Но за три года, что с помощью праны жертв поддерживала жизнь отца, она привыкла и к этой игре, и к регулярным порциям свежей силы.
С тех самых пор, как Шу в Уджирском ущелье попробовала на вкус ужас и боль умирающих орков, эмоциональная энергия стала для неё наркотиком. Шу не считала, что поступает особенно плохо, убивая преступников. Она специально выбирала самых отъявленных негодяев из всех осужденных каторжников. Два раза принцесса поддавалась на уговоры Биуна и брала привозных рабов, красивых мужчин, пытаясь сделать из них прислужников. Но ничего хорошего из этого не получилось. Оба оказались трусливыми и изнеженными существами, годными разве что для украшения интерьера. И оба боялись до колик.
Вот и сегодня Шу очень надеялась, что Биун приведет не гаремного томного юношу, а нормального, жестокого и грубого грабителя или разбойника, которому море по колено. Такие долго не ломались, и их можно было держать в магическом круге по нескольку дней, иногда даже пару недель. Работорговец, как обычно, кивал и обещал через час доставить именно то, что требуется.
В ожидании обещанного развлечения Шу устроилась в кабинете с трактатом по любимым защитным рунам, памятуя, что нет предела совершенству. В рунной магии, в отличие от стихийной, требовались не столько мощь и вдохновение, сколько точность и выверенность. Конечно, Эри последними словами ругал её за опасные эксперименты по сочетанию несовместимых знаков в одной сложной руне. Чего стоит только руна в магическом круге! И если бы Эри увидел, как Шу утром рисовала вишневым соком, он бы в обморок хлопнулся, не иначе. Намешать в одну кучу знаки «от злых намерений», «от опьянения», и «сигнальный поводок», да ещё «от дурных болезней» туда же, и рисовать не специальной кистью, а надкушенной ягодой! Мало того, влить ещё и изрядную порцию магии Разума, для пущей надежности да ни один гном, да никогда! Обычно в таких случаях Шу ухмылялась и заявляла, что да, будь она гномом, то тогда а раз уж не повезло родиться среди столь славного народа, то она всё равно будет делать по-своему.
Увлекшись разбором и сравнением пары рун, принцесса не заметила, как пролетело время, и чуть не подскочила от неожиданности, когда Балуста осторожно потащила талмуд у неё из рук.
Эй, ты чего это
Проснись, Шу! Совсем меня не слышишь?
Что такое, Баль?
К тебе пришли. Этот, бабуин, или как там его
Какой ещё бабуин?
Ну, работорговец.
А, Биун Баль, заплати там ему. Возьми одного, а торговца пошли подальше. Я занята.
Нет уж. Тебе надо, ты и бери. Ещё чего придумала, чтоб я рабов покупала!
Ой, прости, Баль. Совсем уже Шу смутилась. После того, как она собственноручно выкупила Балусту у бродячего цирка и сломала её ошейник, пообещав, что никто и никогда больше не посмеет нацепить на неё эту мерзость, предложить ей самой кого-то купить Шу сама от себя не ожидала такой бестактности. Пойду, разберусь по-быстрому.
Шу сунула в карман штанов кошель с десятком золотых и спустилась вниз. Бие Биун опять суетился и кланялся. Её Высочество состроила надменную физиономию, устремив на торговца нетерпеливый взгляд.
Ну и где же?
Ваше Высочество, не извольте беспокоиться они здесь, за дверью. Угодно ли посмотреть?
Мне нужен один. Сколько?
Десять золотых, Ваше Высочество, наглый торговец назвал сумму раз в пять-десять большую, чем стоили каторжники, и в три раза большую, чем обычно получал с принцессы.
Мне нужен каторжник, а не фрейлина. Если у вас нет сегодня осужденных, приходите в другой раз.
Ваше Высочество, посмотрите сами. Два экземпляра, вам непременно понравится!
Сколько лишних слов, Биун. Я не собираюсь переплачивать.
Конечно-конечно, Ваше Высочество, как вам будет угодно.
Работорговец попятился к дверям и распахнул их. Стражники втолкнули в комнату двоих, швырнув их на колени.
Я же сказала принцесса уже махнула рукой, веля Биуну убираться, но застыла на месте.
Поначалу она заметила только, что оба очень молоды и довольно красивы, но в следующий момент замолкла на полуслове, пораженная увиденным чудом.
Торговец привел мага. Настоящего Светлого. Редчайшего, необыкновенного золотого цвета аура, оплетенная белыми и черными нитями. Искусство, жизнь и смерть. Шу не подозревала, что бывает такое сочетание. Маг явно необученный, похоже, даже и не знающий, что он маг. Будь у него возможность пользоваться силой, он бы не позволил надеть на себя рабский ошейник. Скорее всего, поэт или художник, а, может быть, музыкант.
Шу внимательнее присмотрелась к сияющему облаку, окутывающему его. Черные и белые нити, строго ограничивающие золотистую сердцевину. Точно по учебнику, не пробудившаяся и неосознанная магия.
Нет, неправильно.
Юноша поднял взгляд, и то, что казалось надежно связанным черно-белой паутиной, вырвалось и устремилось к Шу.
Словно весенние солнечные лучи искристым трепещущим теплом коснулись её. Весь мир вокруг поблек и пропал, стоило Шу встретиться с ним глазами. Аквамариновые, широко распахнутые водовороты, затягивающие в неизведанные глубины. Полные удивления и восторга.
Злые боги, восторга? Не ужаса и отвращения, не страха и страдания, а восторга? Будто перед ним сказочная фея?
Шу заворожено приблизилась к юноше, опасаясь, что вот сейчас он опомнится, поймет, кто перед ним на самом деле, и прекрасное наваждение развеется. Но он продолжал смотреть на неё с доверчивым восхищением, и Шу робко коснулась сначала его мокрых волос, затем виска
Показалось, или он и вправду улыбнулся? Боги, как же он красив светлая нежная кожа, брови вразлет, твердые скулы и упрямый подбородок, прямой нос и четко очерченные яркие губы. И светлые длинные волосы.
«Интересно, какого цвета?» подумала Шу, легчайшим прикосновением Воздуха высушивая пряди. Они оказались в точности, как его Искусство, золотые и сияющие.
Шу, позабыв обо всем, запустила обе руки в мягко струящиеся пряди, ловя удивительное ощущение она не знала, как его описать.
Будто мириады стрекозиных крылышек щекочут кожу.
Теплые волны прилива поднимают и тянут за собой.
Воздух бурлит и клубится ласковыми искрами и тихим нежным шелестом.
Нет на свете места безопаснее и роднее, и мир вокруг ярок, звонок и прекрасен
И хочется петь, и танцевать, и дарить всем подарки, и делать бессмысленные и приятные глупости.
Шу, не отводя взгляда, касалась его бровей, скул, перебирала волосы от юного мага исходил жар, расплавляющий разум.
И казалось, что он тянется к ней, трется щекой о руку, ловит горящими приоткрытыми губами пальцы. Или не казалось? Но ведь так не бывает?
Шу стояла растерянная и счастливая, не замечая удивленных взглядов торговца, полностью захваченная происходящим чудом. Она не понимала, почему этот юноша не боится, а позволяет прикасаться к себе, и сам ластится, словно котенок.
Она не заметила довольной ухмылки бие Биуна, когда, с трудом оторвав взор от синих манящих озер, кинула кошель с десятком монет и жестом велела убираться. Она не знала, сколько прошло времени, пока она прислушивалась к прерывистому дыханию и биению жилки на виске, мучимая одной лишь мысльюкак сохранить, как не лишиться нежданного дара богов.
Вместе с осознанием драгоценности подарка на Шу обрушилось понимание хрупкости и случайности этой встречи. Печаль скорой потери, невозможности почти невозможности продолжения. Ощущение сопротивленияобстоятельств, чужой воли, судьбы
Шу боялась. До дрожи в коленках, до потемнения в глазах, боялась потерять вдруг обретенное что? Она пыталась хоть как-то осмыслить смутные образы, невнятные отзвуки.
Кто он? Почему здесь? Светлый не может быть преступником. Или может? Или его привезли издалека, где другие законы? Или продали незаконно? Но вряд ли Биун решился на такое.
Шу казалось, что произошла какая-то ошибка, и, стоит ей узнать правду, и все закончится, не начавшись. Стоит ему сказать, что он не хочет быть рабом, и придется отпустить его. Навсегда. Просто потому, что держать его против воли она не сможет. И вероятное расставание станет неизбежным. Может быть, он сам захочет остаться? Может быть, ему будет хорошо с ней, и он не захочет уходить? Шу не верила в такую возможность. Что же делать? Как удержать его?