Следующие два часа прошли в суете. Клайле с Рутой принесли почти готовые платья, и принялись за окончательную подгонку.
Шу позволяла вертеть себя, втыкать в платье тысячу булавок, и зачарованно смотрела, как девушка в зеркале превращается принцессу. Портнихи носились вокруг них с Балустой, за иголками в их руках невозможно было уследить. Наконец, последние штрихи завершили чудо портновского искусства.
Но Шу не успела опомниться, как очутилась в руках Рут и Балусты. Они пеленали принцессу в пропитанные лосьоном полотенца, дергали за волосы, намазывали чем-то странно пахнущим, заставляли пить травяные настои
Может, хватит? Всё равно лучше не будет, через час запросила пощады Шу.
Будет! отрезала Балуста и продолжила втирать в волосы Шу нечто с запахом розмарина.
Отпустите меня, я устала и есть хочу
Осторожно! Не размазывай маску! Расслабься, Шу, и получай удовольствие.
Ага, удовольствие к ширхабу лысому такое удовольствие! Какой Тёмный демон это все придумал? Мне щиплет! Шу сделала попытку содрать с лица мокрые листья.
Испортишьбудем заново делать! пригрозила Балуста.
Ещё через час Баль и Рут запихнули измученную Шу в кадку с горячей водой. У бедняжки уже не осталось сил даже капризничать, и она безропотно сносила очередную порцию издевательств. Свежевымытую принцессу Балуста уложила в постель, закутала в одеяло и велела отдыхать до вечера. Шу уснула, едва коснувшись головой подушки, и ей снился Рональд, угрожающий щипчиками для маникюра и пытающийся напоить лосьоном для волос.
Глава 10. Весенний бал
235 год. Первый день Праздника Каштанового цвета.
Суард.
Следуя традиции, маркиз Длинные Уши появился на балу без громких выкриков мажордома, оповещающих публику о прибытии каждого важного гостя. Ему вполне подошло высокое, до полу, раскрытое окно в сади, как всегда, его не заметил даже магистр Бастерхази. Зато сам Дукрист мог спокойно наблюдать за происходящим в зале.
Прежде всего его интересовали наследник престола и король.
Монархкак истинный главнокомандующийрасположился в тылу. Его Величество изволили вести непринужденную беседу с герцогом Чилентом об особенностях Рейлинских фарфоровых статуэток, время от времени окидывая взглядом поле боя, то есть бальный зал.
Как и следовало ожидать, Мардук пустил в ход тяжелую конницу.
Герцог Дарниш ни на шаг не отходил от мальчиковЗакерим Флом, разумеется, сопровождал наследникане давая клевретам старшей принцессы возможности устроить скандал или поставить принца в глупое положение. Благородный пройдоха прекрасно справлялся: лица гостей, что уже были представлены Его Высочеству и получили свою долю внимания, светились довольством, а приближенные Ристаны, вместо неопытного в дворцовых играх юнца нарвавшиеся на самую зубастую в водах Суардских интриг акулу, обменивались кислыми взглядами. Сам принц держался, как и подобает будущему королю. Все же Мардук не ошибся в выборе наставниковуж чему-чему, а твердости духа и достоинству Фломы мальчика научили.
В нескольких шагах от принца обнаружилась колоритная пара: Светлый в парадном мундире лейтенанта Синей гвардии и полуэльфийка, под шелково-кружевным придворным платьем спрятавшая не меньше четырех кинжалов, отравленных какой-то сложной растительной дрянью. Маркиз с удовольствием бы позаимствовал один из них для изученияон сам далеко не сразу распознал наличие эльфийской отравы, и подозревал, что после применения она не оставляет следов.
Внешне супруги Ахшеддиныв отчетах агентов они значились среди самых близких к принцу лицпочти не отличались от остальной публики, разве что все время держались вместе и не танцевали. Взгляды кавалеров частенько останавливались на гибком стане и непривычно рыжих локонах (леди Балуста по случаю бала даже косички расплела), задерживались на шаловливо-пухлых губках, натыкались на сияющие холодом и опасностью зеленые раскосые глаза и, разочарованные, спешили дальше. Тех же смельчаков, что решились бы пригласить на танец экзотически прекрасную леди, быстро и надежно отваживал её спутникпочему-то при взгляде на милого, внешне непримечательного молодого человека у придворных хлыщей тут же улетучивалось желание познакомиться с его женой.
Толику внимания Дайм уделил и Ристане. Её Великолепие собирала дань восторгов и лести, выставив на обозрение гостям точеные плечики и еле прикрытую пышную грудь. Как всегда вызывающе обворожительная, в наимоднейшем оливковом платье и увешанная половиной драгоценностей короны, Ристана держалась королевой. На брата она подчеркнуто не обращала внимания, словно прием был затеян исключительно для неёзабавно было видеть, как гости лавируют между ней и принцем, стараясь угодить обоим, но так, чтобы не вызвать гнев Прекраснейшей.
Но разглядывать ее Дайму было неинтересно. Его внимание притягивала последняя фигура в партиино далеко не последняя по значимости. Сияние Сумрачной магии в оконной нише, такой же, какую избрал он сам в качестве наблюдательного пункта, щекотало предвкушением интересной игры. Очень интересной! Слухи оказались не преувеличенными. Напротив, принцесса оказалась еще сильнее, чем он ожидал. При хорошем обученииесли выживет рядом с Темным, конечноШуалейда вполне дотянет до магистра высшей категории. Категории Дайма шер Дукриста и Рональда шер Бестерхази.
Когда маркиз пришел, ведьмочка пряталась. Теперь же она покинула убежищедавая Дайму возможность себя разглядеть. Едва она вышла из-за легкого магического полога, ее перехватил какой-то самонадеянный юнец и завел беседу. По видимости, далеко не первый: принцесса разозлилась и быстро от него отделалась.
Дайм ухмыльнулся: если бы хлыщ не был слеп, за лигу бы обошел ведьму. Просто чтобы не нарваться на неприятностино уже поздно. Маги это не те драконы, которых можно безнаказанно дергать за усы.
Спровадив невезучего болвана, Шуалейда направилась к брату. Но не напрямую, а обходя центр зала, чтобы не встречаться с Ристаной. Боится старшей сестры? Все еще боится И стесняется собственной внешности: рядом с Прекраснейшей любая красавица покажется замарашкой. А Шуалейдаесли не видеть ее магиюсамая заурядная девица, почти девчонка. Тощая, угловатая, бледная, с высокомерно задранным длинным носом Но такой странной, изумительно красивой ауры Дайму видеть не доводилось. Мягкие переливы сиреневого, синего и голубого, разбавленные сияющими вкраплениями белого, мерцающие искры и всполохи крохотных молнийи ощущение переплетенных в любовном объятии Света и Тьмы. Магия Грани, манящая и опасная.
Дайму казалось, что она не идет, а танцует на канате, или на лезвии меча, окутанная благоуханием Звенящих Ручьев и смрадом Бездны.
Наваждение.
Маркиз зажмурился на несколько мгновений, стряхивая нечаянный морок.
Эта девочка всего лишь фигура в игре. И единственное, что ему нужночтобы она сыграла свою роль. Пусть по-прежнему охраняет брата, благо силой боги её не обделили, и принца она действительно любит. Золотисто-розовые нити, связывающие брата и сестру, видны даже издали.
Встряхнув головой, Дайм открыл глаза и снова посмотрел на Шуалейду. И зашипел с досадык принцессе направлялся Его Темнейшество собственной персоной, переливаясь багровым, лиловым и черным. Намерения Темного читались и безо всякой магии. Достаточно было посмотреть на лучезарную улыбку, с которой он приветствовал Её Сумрачное Высочество.
* * *
С непривычки у Шу кружилась голова. Скрипки и кларнеты, топот ног по паркету и шорох бесчисленных пышных юбок, гул голосов и звон посуды отдавались в висках. От запаха незнакомых блюд и вин, духов и разгоряченных тел хотелось чихать, а лучшесбежать на свежий воздух.
В нише у раскрытого окна дышалось несколько легче, прохладный ветерок приносил запахи цветущих деревьев и трав. Спрятаться совсем от гостей Шу не могла себе позволить, но хоть не чувствовать настырных липких прикосновений любопытства и враждебности! Она отгородилась от чужих эмоций завесой магии, наблюдая за красочной суетой в зале.
Аристократическое сборище блестело и сверкало драгоценностями, пестрело яркими красками платьев, кичилось богатством тканей и изысканностью манер. На фоне украшенных цветочными гирляндами стен и увитых сине-золотыми лентами колонн парадного зала Белых Ирисов разодетые дамы казались тропическими птицами, порхающими меж цветовтакими же яркими, шумными и бессмысленными. Кавалеры ничуть от дам не отставали. Расписные шелка, блестящая парча, разноцветный бархат, кружева и позументы, кольца и пряжки по сравнению с этой пестротой новое платье принцессы казалось весьма сдержанным и бледным.
Повернувшись к окну, Шу кинула взгляд на свое отражение. Незнакомка в стекле загадочно улыбалась, покачивая сложной прической из черных локонов и серебристых ленточек, фамильные сапфиры отблескивали в вырезе платья и в ушах. Покрой серо-бирюзового платья, не такой пышный и вычурный, как у большинства дам, успешно скрадывал угловатость девичьей фигуры, подчеркивая неведомо откуда взявшиеся изящные изгибы. Ещё не женщина, но уже не девочката, что смотрела на Шу из-за стекла, вполне походила на принцессу.
Улыбнувшись отражению, она уже собиралась вернуться в зал и найти брата, но столкнулась нос к носу с очередным незнакомым юношей. И тут же вспомнила, что в самом начале бала герцог Дарниш уже представлял ей сына барона Кукса.
Ваше Высочество, позвольте пригласить вас на танец! придворный повеса решил щегольнуть перед дружками храбростью.
Учитывая, что Её Высочество сегодня категорически отказывалась танцевать, ломаного медяка не стоил его подвиг. Шу критически оглядела дворянского отпрыска с ног до головы, отметив на редкость пёстрый, зато, видимо, по последней моде костюм, и холеные руки, явно не привыкшие держать ничего тяжелее маникюрной пилочки. Ей страшно надоели бессмысленные приставания подобных типовМицу Кукс был уже девятым за вечер, а ведь бал начался лишь немногим более часа назад!
Благодарю вас, баронет. К сожалению, я сегодня не танцую.
Ах, неужели, Ваше Высочество! Ваш отказ разбивает мне сердце, ответил хлыщ, фальшиво погрустнев и прижав руку к сердцу.
Увидев явное облегчение недоросля, Шу разозлилась. Она подпустила в голос немного хищной неги и томно сверкнула сиреневыми искрами из-под ресниц:
Но вы можете составить мне компанию, я собираюсь прогуляться по парку. Из белой беседки чудесный вид.
Франт заметно побледнел и непроизвольно отступил на полшага.
Так как, говорите, вас зовут? Мицу? Мне нравится Ваше имя Шу положила нежные пальчики с длинными серебристыми ногтями на парчовый рукав жертвы и изобразила самую эффектную улыбку, от которой бедняга чуть не грохнулся в обморок.
Э Ваше Высочество сегодня прохладно а не принести ли вам лорнейского? Баронет поспешно затерялся в толпе, напоследок обдав принцессу сладкой волной страха.
Ну, наконец-то можно надеяться, и дружков отвадитвон, окружили и выспрашивают.
Шу оглядела зал Белых Ирисов, выискивая брата.
Кей обнаружился поблизости от отцовского трона, почти на другом конце зала. Его Высочество, как и следовало ожидать, опять под чутким присмотром герцога Дарниша беседовал с преисполненными собственной значимости, роскошно разодетыми личностями. Суда по важности поз и надутости физиономий, не менее чем графами и маркизами.
Как утомительна эта политика! Кей, конечно, держится молодцом, и улыбается многозначительно, и поддакивает, где надо, и кивает величественно. Бедняга пойти, поддержать, что ли
Дарниш заметил устремленный в их сторону взгляд Шу и едва заметно кивнул: иди сюда. Она аккуратно стала пробираться среди танцующих пар, стараясь не попадаться на глаза Ристане. Старшая сестра с кучкой подхалимов обосновалась в самом центре бального зала, у небольшого, расцвеченного синими и желтыми огоньками фонтана.
О, ширхаб! Только не магистр Рональд!
К ней приближалась высокая фигура в черном камзоле с золотым позументом. Шу тут же расцвела лучезарной улыбкой и засияла убедительнойна её взглядсимпатией. Магистр целеустремленно раздвигая толпу, направлялся к выбранной жертве, сияя не менее радостной улыбкой.
Меньше всего Шу хотелось сегодня встречаться лицом к лицу с придворным магом. До сих пор дрожь пробирала, стоило вспомнить утреннее приключение. Но она твердо решила вести себя предельно вежливо, и ни в коем случае не дать понять Тёмному, что боится до потери пульса.
Ваше Высочество, я так счастлив вас видеть! Магистр Рональд отвесил преизящный поклон и запечатлел на руке Шу невесомый поцелуй. Вы изумительно изменились, прекрасная Шуалейда! Я потрясен
Рада приветствовать вас, магистр Бастерхази, присела в реверансе Шу, осторожно отнимая руку.
Рональд, Ваше Высочество! Просто Рональд, бархатным голосом попросил маг.
Он раскланивался и рассыпался в комплиментах, словно перед ним стояла первая красавица королевства, а не посредственной наружности юная девушка. Наверняка со стороны казалось, что встреча с Шуалейдойсамое лучшее событие в его жизни. Магистр проникновенно заглядывал ей в глаза и нежно увлекал обратно, к окнам в сад.
Шу не могла не видеть картину, представшую глазам гостей: слишком многие и слишком настойчиво об этом думали. Благородному собранию виделся высокий жгучий брюнет с тонким правильным профилем, пронзительными угольными очами, четко очерченным мужественным подбородком и грацией тигра, на весь зал распространяющий притягательную ауру самоуверенной властности и силыи хрупкая девушка, почти девочка, с черными змеями локонов, выпущенных по шее и вдоль бледных щек, с кошачьей походкойона словно скользила и перетекала с места на местои с невинно распахнутыми сиренево-серыми глазами на слишком резком лице. Гостям они казались неуловимо схожими: не как родственники, но скорее как представители одного племенине то вампиры, не то какая нечисть пострашнее.
Гости расступались, пропуская мило воркующую пару, и старались держаться подальше. Даже сквозь защитную пелену кололись и липли их мысли: «Не было печали, ещё одна Тёмная завелась в Риль Суардисе! Будто одного магистра Бастерхази не хватало!»
Шу делала вид, что совершенно довольна обществом придворного мага. Как ни странно, это оказалось совсем просто. Рональд был очень красив, искренне ею восхищался ио, как это было непривычно и приятно! в его интересе явственно проскальзывали жаркие тона желания. Шу не привыкла, что кто-то видит в ней женщину, тем более красивую. Она удивлялась: только утром он чуть не убил еёа может, и что похуже. И вот, пожалуйста! Улыбка Рональда так и лучится теплом, рука придерживает за талию бережно и ласково, он смотрит на Шу так, словно собирается поцеловать
«Опомнись, это же Темный!»промелькнула мысль.
Магистр Рональд, я не понимаю вас как вы можете предлагать мне стать вашей ученицей после сегодняшнего утра? чувствуя, что теряет остатки соображения, Шу попыталась всё же сопротивляться.
Вот именно! Ваше Высочество сегодня утром окончательно уверили меня, что мы созданы друг для друга! Вы же не думаете, что я действительно мог причинить вам вред? Не побоявшись нарушить Закон? И что бы тогда со мной сделал имперский Конвент магов? Тёмный озорно усмехнулся. Вам ничего не грозило, прекрасная Шуалейда. Вы слишком дороги мне. Но, согласитесь, прежде чем делать Вашему Высочеству предложение, нужно же было проверить, на что вы способны? Признаться, такого я не ожидал! Вы великолепны! Без учителя, без практики добиться таких результатов! Шуалейда, изумительная Шуалейда, вместе мы сможем всё, перед нами не будет преград, маг понизил голос и почти мурлыкал, глубокие обертоны завораживали Шу, согревали и пьянили не хуже вина. Вам будет подвластен весь мир, вам покоряются все стихии у ваших ног будут все, на кого вы только кинете взгляд. Барды сложат о вас баллады и легенды Никто не устоит перед вамиперед нами, прекрасная Шйалейда! Вы ещё не были в моей библиотеке, радость моя. Она тоже станет вашей. Я научу вас всему, что знаю Вы не представляете, как долго я ждал этого дня! Я не смел и мечтать, что боги одарят меня таким счастьем Талант Вашего Высочества как дивный алмаз, требует нежной, внимательной огранки
Шу слушала Рональда, и таяла. Его слова отдавались жарким трепетом и тяжкой негой. О, маг знал, чем завлечь ее. Не богатством и красотоймудростью и могуществом. Он предлагал ей свои знания, совместные исследования и опыт зрелого ученого, признание среди магов императорской Академии Рональд будто читал мысли Шу, но она не ощущала ни грана магического воздействия.
Дар Вашего Высочества не имеет себе равных! Вы так юны, но уже проявили себя, как не дано многим из сильнейших магов современности Какие горизонты откроются перед нами! Вместе мы уже владеем пятью стихиями из восьми, и, я уверен, нам покорятся и остальные. Каждое слово Рональда откликалось все большим томлением и жаждой в душе Шу. Ваши опыты восхищают меня! В вас есть смелость истинного исследователя ведь вам было нелегко, признайтесь, Ваше Высочество? Простые люди никогда не понимают нас, им нет дела до чистой науки, до торжества высшего разума. Им никогда не подняться до нас, Ваше Высочество. Вам не будет надобности искать одобрения среди не способных узреть благородство и красоту наших устремлений
Обещания Рональда притягивали, манили, туманили разумнежданной искренностью, пылом влюбленного Маг говорил от всей души, делился собственными сокровенными думами. И Шу отзываласькак лютня в руках менестреля.
Подумайте, Ваше Высочество. Я уверен, вы знаете, что принесет вам истинное наслаждение. Мы с вами так похожи, Шуалейда! Я знаю, что вам нужно, и я могу дать вам то, что вы хотите. И вы мнедля меня будет счастьем учить Ваше Высочество
* * *
Дайм наблюдал издали сцену соблазнения принцессы и мрачнел. Если этому проходимцу удастся запудрить мозги Её Высочеству, на миссии маркиза придется поставить жирный крест. Ладно, недовольство отца он ещё как-нибудь переживет, но если власть в провинции достанется Тёмному? Да еще вместе с Сумеречнойа с ним она быстро станет Темной. Рональду вполне хватит ума оставить наследника Кейранна в живых и не подставляться под Закон а потомон сам женится на Шуалейде, и их дети получат престол Валанты. Новая Темная династия? Помилуй Светлая от такого бедствия! Тут даже клятый брат Лерма на троне Валанты покажется благомпри том, что вырывать трон из рук Темного и преподносить брату придется ему же, маркизу Дукристу.
Нет, этому союзу не бывать! Не для того Дайм десять с лишним лет изображал из себя вернейшего слугу Императора, чтобы из-за какой-то девчонки все его планы пошли насмарку.
Он присматривался к собеседникамон легко читал по губам, потому как подслушивать магов с помощью заклинаний значит выдать себя с головой.
Метода Рональда, простая и банальная, тем не менее, оказалась чрезвычайно действенной. Он надавил на все доступные рычаги, и ни разу не слукавилстоило только попробовать, и на этом бы всё и закончилось. Но, разумеется, о многом умолчал. Не упомянул о том, что грозит принцу. И не сказал, что став его ученицей, Шуалейда лишится выбора между Светом и Тьмой, вынужденная последовать за учителем.
«Он не сможет торчать около Шуалйды весь вечер, и тогда Её Высочество побеседует со мной. План главы Тайной Канцелярии Его Императорского Всемогущества не отличался от методы магистра Рональда ничем, кроме строго противоположных целей. Снова игра на его условиях но эту принцессу он не получит. Скорее я пошлю к демонам Валанту и увезу Шуалейду в Метрополию, чем отдам Темному».
Дайм сам удивился промелькнувшей мысли. Но Шуалейда так живо напомнила ему того мальчикабаронета Маргрейта Словно Дайм вдруг вернулся на одиннадцать лет назад. В то время, когда о маркизе Дукристе никто и слыхом не слыхивал.
Глава 11. К вопросу о добре и кулаках
224 год. За три дня до праздника Зимнего Солнцестояния (одиннадцать лет тому назад)
Родовой замок барона Маргрейта, провинция Ольбер.
Тишину светлой и просторной комнаты на третьем этаже южного крыла нарушали только два негромких голоса, скрипучий старческий и ломкий юношеский. Деревянные резные шкафы с книгами, удобные глубокие кресла с полосатой обивкой, зелено-золотистые шторы плотного шелка на стрельчатых высоких окнах придавали баронской библиотеке уют. От камина дикого камня распространялось волнами тепло.
Из окон библиотеки открывался чудесный вид: сосновый бор, замерзшая река под стенами замка, просторы полей и большая снежная горка, полная ребятни с санками. Радостный гомон слышался даже через плотно закрытые створки, солнечные блики сверкали на изукрашенном изморозью стекле и прыгали по старинному письменному столу, высвечивая танцующие в воздухе пылинки и пятная пергаментные страницы.
Сишер, не отвлекайтесь. Вы неверно произносите, голос наставника Хеуска оторвал Дайма от созерцания братишки Венрика, навернувшегося вместе с санками в сугроб. Карумитская фонетическая транскрипция этой руны не «билк», а «бельг».
«Бельг». Да, я запомнил.
А теперь, пожалуйста, целиком фразу.
Очередной урок языка Марки шел своим чередом. Мэтр Хеуск, как всегда, требовал от ученика совершенства и строго выговаривал за каждую ошибку. К счастью, и логика, и математика, и алхимия, и прочие необходимые будущему магистру науки давались баронету Маргрейту легко. Особенно же ему нравились история и экономикановая, чрезвычайно интересная наука, придуманная гномами и пока не признанная в классических университетах.
Несмотря на желчный характер и повышенную строгость, мэтр не возражал против изучения юным Светлым хоть экономики, хоть тролльей наскальной живописи, лишь бы не в ущерб основной программе. Он втайне даже гордился учеником, считая личной своей заслугой его неистребимую жажду знаний и способность мгновенно усваивать информацию. Но из принципа не хвалил юного баронетачтобы не расслаблялся. Правда, способность мага разума читать сознание учителя, как открытую книгу, во внимание совершенно не принимал.
До окончания урока оставалось всего ничего, и Дайм уже предвкушал, как скатится вниз по лестнице, накинет волчью шубу, схватит санки и помчится к веселой компании на горке. Младший брат и старшие сестры давно закончили дела и развлекались, как могли. Иногда Дайм завидовал им. У него одного обнаружился родовой дар, и на редкость сильный. Целых две стихии, разум и жизнь. И, кроме обычных для шера грамоты, математики, риторики и прочего, ему приходилось изучать ещё десяток наук, от ботаники до гномьих рун. Времени это занимало невероятное количество, правда, было настолько интересно, что никакие развлечения и в сравнение не шли. Разве что фехтование, к которому маги традиционно относились пренебрежительно, привлекало Дайма не меньше учебы.
Но на горку Дайм в тот день так и не попал. Едва окончился урок, в дверях библиотеки появилась очаровательная дама в нежно-салатовом бархате. Блестящие каштановые локоны, собранные в свободный узел, улыбчивые золотисто-карие глаза и свежий румянец заставили бы незнакомого с баронессой человека принять её скорее за старшую сестру Дайма, нежели за мать. Несмотря на четверых детей, старшей из которых недавно исполнилось семнадцать, Леситта Маргрейт сохранила юношескую стройность и гибкость. Что, собственно, совершенно неудивительно для светлого мага, владеющего даром жизни.
Мэтр, будьте любезны, оставьте нас. Баронесса сопроводила свои слова теплой улыбкой, но Дайм видел в её глазах тревогу и печаль. Мне нужно поговорить с сишером Даймом.
Сишиера, сишер. Мэтр Хеуск поклонился и покинул библиотеку.
Мама? Дайм подошёл к матери, так и стоящей у порога, и взял её за руку. Что случилось?
Давай присядем. Баронесса позволила сыну усадить себя в кресло и подвинуть скамеечку для ног, подождала, пока он присядет сам, и только тогда заговорила. Дайм, я должна просить у тебя прощения. Ты знаешь, я люблю тебя ничуть не меньше твоих сестер и братьев может быть, даже больше
Устремив взгляд в окно, баронесса замолчала. На всегда гладком лбу обозначилась горькая складочка, тонкая, украшенная кольцами рука теребила юбку. Дайм смотрел на мать и понимал, что не хочет услышать то, что она собирается сказать. Хотя он уже догадывался, о чем пойдет речьно пока слово не сказано
Матушка, право, не стоит
Стоит. Ты знаешь, кто твой отец. В тоне баронессы не было сомнения.
Да, конечно.
Покойный барон никогда не говорил с тобой об этом. Он считал тебя родным сыном. Леситта словно разговаривала сама с собой. И слухи давно уже прекратились
Достаточно посмотреть в зеркало, матушка, грустно улыбнулся Дайм.
Впервые он догадался, что вовсе не сын барона Маргрейта, лет в семь, подслушав разговор одного из гостей с матерью. Они говорили о фамильном сходстве двух дядюшек, что который год делят крохотную рощу у реки. И маленький баронет задумался: почему Ульма и Зирана похожи на мать с отцом, и Венрик похожте же золотисто-карие материнские глаза, отцовский профиль, даже говорит как отец, хоть и шестилетний карапуз. А Дайм не похож. Разве что на мать совсем немножко. И ни у кого из родни нет таких глаз, ярко бирюзовых.
Попытка выведать правду у няни ни к чему не привела. Толстушка Синна делала большие удивленные глаза, пожимала плечами и ничегошеньки не могла сказать, кроме как: «Сишер, да что вы такое говорите? Да кто вам такую чушь посмел сказать? Ваша матушка будет плакать, если узнает, что вы такое спрашиваете, сишер».
Но слова няньки Дайма не убедили. Ведь её взяли, когда он уже родился. Так откуда ей знать, что там было раньше? Догадку подтверждало и то, что о времени до рождения старшего сына в семье предпочитали не говорить. По расчетам уже более взрослого, десятилетнего, Дайма выходило, что родители упорно замалчивают события как раз тех самых месяцев трех и жили в то время они в столице Империи, Фьонадири, переехав в родовое поместье за семь месяцев до его появления на свет.
Окончательно он понял, кто его настоящий отец, увидев бирюзовые глаза Императора Элиаса.
Дайму было одиннадцать, когда барон Маргрейт с семейством собрался в гости к графу Тендарну, известному своими ярыми верноподданническими речами. В парадной гостиной на самом видном месте висел портрет Его Всемогуществав полный рост, в короне и мантии, со скипетром в виде головы кугуара. Слава Светлой, Дайм уже стал достаточно взрослым, чтобы не показать родителям удивления и страха.
Ни одной честолюбивой мысли в его голову не закралось. Он прекрасно помнил тщательно скрываемый за улыбками и шутками ужас матери, когда кто-либо из соседей или родни спрашивал, отчего баронесса не желает наведаться в Метрополиюведь в свое время красавица Леситта произвела фурор в высшем свете и чуть было не стала фрейлиной императрицы. И, хоть до глухого угла среди лесов западного Ольбера новости из Метрополии доходили медленно, редко и в весьма искаженном виде, о незавидной судьбе сводных братьев-бастардов Дайм слышал.
Вскоре после той поездки внезапно скончался барон Маргрейт. Глупая случайность: на охоте, в погоне за лисой, под ним споткнулся конь. Смерть была мгновенной, барон сломал шею, вылетев из седла на полном скаку. После похорон баронесса окончательно закрылась в родовом замке, не выезжая дальше малюсенького городка Бретта. Даже почти перестала приглашать в гости соседей и наносить им визиты, лишь изредка наведываясь к Сошкетам и Рутбесам, и то лишь с дочерьми.
Теперь же, похоже, случилось именно то, о чем мать и сын никогда не говорили, но чего оба опасались. Дайму не было надобности гадать, отчего матушка завела неприятный разговор и отчего в глазах её слезы. Край свитка, выглядывающий из широкого рукава платья, и присутствие в доме нескольких незнакомцев, на одном из которых ощущалось не меньше дюжины сложных заклятий, и темных, и светлых. Их приезд прошел для Дайма незамеченнымон был слишком погружен в занятия, но, стоило увидеть письмо, как по еле уловимому отблеску, следу чужой ауры, он нашел и гонца.
Его Всемогущество требует твоего приезда в столицу. Баронесса протянула сыну свиток со сломанной белой печатью. Вот, прочитай сам.
Письмо казалось Дайму змеей, готовой укусить. Он задержал дыхание, принимая его из рук матери, и долгие мгновения не решался развернуть. И вздохнулс трудом, со всхлипомтолько дочитав последние слова: «пять часов пополудни третьего дня 235 года».
Мне выезжать сегодня?
Да. Прости, Дайм. До того сдерживаемые слезы покатились по щекам баронессы. Я так надеялась
Не стоит, матушка. Вы ничего не могли поделать.
Прости.
А вы не расскажете мне, как
Да, конечно. Мне неприятно вспоминать, но ты имеешь право
* * *
225 год. Второй день праздника Зимнего Солнцестояния.
Императорский дворец, Фьонадири.
Пять суток, что со всей возможной скоростью маленький отряд двигался к столице Империи, Дайм обдумывал рассказ матери и одну единственную фразу из короткого письма Его Всемогущества.
История его рождения ничем не отличалась от множества таких же историйежегодно император обзаводился новой пассией, непременно из благородной семьи, непременно красавицей, и так же непременно расставался с ней не более чем через семь-восемь месяцев. И не имело значения, замужем ли дама, желает ли столь высокой чести воля Императора не признавала преград. За последние тридцать лет многочисленные любовницы принесли ему пятерых незаконных сыновейв дополнение к четверым принцам, рожденным императрицеймладший из которых родился на шесть лет раньше баронета Маргрейта. Именно этого, Диена, лейтенанта Лейб-гвардии, император и прислал с письмом в баронский замок. Как подозревал Дайм, не столько ради безопасности в дороге, сколько из неких других соображений. Например, чтобы младший бастард имел возможность хорошенько проникнуться ожидающей его участью, если а вот что именно если, шер Маргрейт пока мог только догадываться. И ещё он мог, стиснув зубы, улыбаться Диену прямо в холодные змеиные глаза и повторять про себя: «Никогда. Никогда я не буду таким, как ты, брат. Никогда».