Он кричал и умолялне надо! Но хозяин не слушал. Длинный клоун доставал плетку и обрушивал удары на его спину, смеялся над его слезами, пользовался его теломраз за разом.
Он рвался из рук, что держали егоно не мог убежать от себя. От достопочтенного Шиссека и его похоти. От отчаяния. От боли, страха и унижения. От ненависти к хозяину. К себе.
* * *
Вскоре из Креветочной бухты вместе с провизией в крепость Сойки привезли слухи.
Первой услышали зловещую историю о лесной нечисти и темном колдовстве кухарка и рядовые, что помогали выгружать бочонки, мешки и корзины. К обеду новость расползлась по всей крепости.
Днем раньше в село приехал цирк. Но что за цирк! Кони еле плелись, пока не почуяли воду, и чуть не опрокинули один из фургонов, когда мчались к узкой речушке. Истощенные артисты шатались от голода. Две девушки с затравленными глазами под руки вывели из фургона высокого старика с трясущимися руками. Едва сердобольный рыбак подошел им помочь, старик заорал хрипло и страшно, и упал на землю, закрывая лицо руками.
Потом, когда напившиеся воды и умывшиеся циркачи добрели до таверны, узкоглазый хмир-жонглер поведал местным о том, что же случилось с циркачами.
После представленияпри упоминании Сойки слушатели обменялись многозначительными взглядамихозяин цирка велел немедленно уезжать, хотя полковник и разрешил артистам заночевать в стенах крепости. Они надеялись достичь села до полуночи, но внезапно дорога кончилась. Вокруг оказался непроходимый лес, а на артистов навалился колдовской сон.
Пробудившись утром, они обнаружили, что застряли всего в нескольких саженях от дороги. Стали проверять, все ли на месте, и не обнаружили хозяина. Достопочтенный Шиссек, за одну ночь постаревший на три десятка лет, вскоре нашелся безучастно сидящим посреди дороги. Но стоило Че Убри приблизиться, как старик принялся кричать, плакать и рвать с шеи невидимую веревку. С тех пор он не подпускал к себе никого кроме дочек.
Чуть не дюжину дней они не могли выбраться из леса. Раз за разом проезжали мимо одного и того же раздвоенного дуба. Безуспешно пытались найти ручеек или набрать ягод. Шли на журчание водыпрямо и прямо в леси через час, исхлестанные ветвями, выходили к той же дороге. Просили лесных духов выпустить их, предлагали все серебро, припасенное на черный деньно монеты, оставленные у корней старого ясеня, оставались нетронутыми, а из кроны дерева слышался злобный смех.
Не упомянул хмир только об одном. Что в крепости Шиссек продал эльфийскую девчонку. А зачарованный ошейник из гномьего сплава, разломанный на четыре части, нашли рядом с сумасшедшим клоуном.
Пока население крепости шепотом обсуждало причастность колдуньи Шуалейды к слухам, эльфийская девчонка сидела на подоконнике в покоях принцессы. Балуста болтала ногами, посматривала из окошка на лесистые горные склоны и близкое море. А принцесса Шу на пару со светлым уговаривали её остаться в Сойке.
После того, как они втроем гоняли бродячий цирк по лесам и оврагам, предложение выглядело очень заманчивым. Дружба с маленькой сумеречной обещала множество развлечений, должность компаньонки принцессыприличный доход при минимальных обязанностях. И светлый Ахшеддин Балуста сама ему кое-что обещала.
Глава 15. Маги и маги
235 год. Второй день Праздника Каштанового цвета.
Суард.
Теплым, солнечным утром второго праздничного дня Хилл впервые пошел знакомиться с новым учителем.
Лавка маэстро Вольяна бие Клайвера располагалась в Старом городе, на улице Трубадуров. Наверное, это была самая яркая, веселая и безалаберная улица во всей столице. А каким еще может быть место, где обитают сплошь музыканты, поэты, художники и прочая странная и непредсказуемая публика?
Один конец зеленой улицы упирался в площадь Единорога, а другой плавно переходил в тропинку, убегающую под тенистые своды заколдованного леса. Опушку с мягкой травой и вечноцветущими кустами терновника облюбовала богема, давно превратив в некую противоположность помпезному Королевскому театру. Туда ежедневно приходили художники в компании мольбертов и симпатичных натурщиц. Там задумчиво грызли перья сочинители. Там, устроившись в тенечке, бренчали на мандолинах, гитарах и на всем, что только может бренчать, личности с травинками в художественно растрепанных гривах. Там вещали, обращаясь к терпеливым вязам наравне с публикой, трагики. И, конечно же, вечерами на опушке собиралась молодежь: оценить новые песни и пьесы, пофлиртовать и повеселиться.
Двухэтажный дом белого камня с высокими окнами, резными балкончиками и мозаичными простенками выходил одной стороной на улицу, а другой на площадь. Дубовая дверь с бронзовыми скрипичными и басовыми ключами, отрываясь, скрипела первые шесть нот всенародно любимой песенки про веселую вдову. А за дверью, в прохладном полумраке, таилась сокровищница. Волшебная пещера, где жили, дышали и ждали прикосновения скрипки и кларнеты, гитары и гобои, лютни и ксилофоны Инструменты выстроились на полках, расположились на специальных подставках и по стенам. Они подмигивали и шептали: «Дотронься скорее, послушай, как я спою для тебя!» Множество голосов: медных и деревянных, басовых и сопрановых, гулких и звонких Хилл потерялся в хаосе призрачных звуков.
Маэстро, выглянувший на скрип двери, так и застал Хилла с удивленно распахнутыми глазами, замершим на пороге. Сначала маэстро не мог понять, что нужно мальчику-северянину: тот уставился на черную гитару, словно на эликсир счастья и бессмертия в одном флаконе. Что-то в этом мальчике было такое, что, попроси он подарить ему Черную Шиеруодну из лучших работ маэстроКлайвер отдал бы её без размышлений. И не вспомнил бы, что назначил за неё пятнадцать золотых, просто чтобы не расставаться подольше.
Только когда мальчик, наконец, отвлекся от гитары и представился, маэстро вспомнил, что обещал взять в ученики какого-то Хилла. Ничего странного, что он не связал эльфенка с тем, кому дал обещание. Маэстро ждал подозрительного вида битюга без малейшего проблеска таланта: посадить бездарность в лавке и сделать всё, чтобы поскорее убрался.
Маэстро был удивлен. Достопочтенный что-то говорил про ученика: то ли на дудочке играет, то ли на трещотке, Клайвер не придал значения. Но сейчас завороженные глаза, длинные чуткие пальцы. на секунду показалось, что он светитсяслучайный солнечный луч заставил засиять белобрысые вихры. Клайвер, ни слова не говоря, снял со стены Черную Шиеру и протянул мальчику.
Хилл бережно принял у маэстро шестиструнное чудо, блестящее черным лаком. Раньше ему только раз доводилось держать в руках гитару, и он, разумеется, не умел на ней играть. Но так хотелось попробовать, потрогать гладкий прохладный бок, коснуться напряженных струн, вслушаться в бархатный отклик. Почему-то он был уверен, что голос у неё именно бархатный.
Гитара доверчиво легла в протянутые руки. Хилл провел рукой по грифу, прижал ее к себе, коснулся струн. Гитара ответила тихим стоном, завибрировала и наполнила лавку чистыми обертонами. Хилл прислушался к ней, склонив голову и закусив губу. Жаркий шепот струн наполнял восторгом и откликался в теле дрожью и покалыванием. Гитара, словно кошка, мурлыкала и ластилась, требовала: играй!
Если маэстро ждал того, для кого сотворил Черную Шиеру, то теперь увидел его воочию. Эти двое принадлежали друг другу, казались одним целым. Странно, но влюблено касавшийся гитары уже не выглядел мальчиком. Скорее юношей, почти взрослым, так уверенны и определенны были его движения. И задумчивая, чувственная улыбка никак не могла принадлежать ребенку. Гитара в неумелых, но чутких руках издавала довольные, певучие звуки.
Маэстро не мог понять, как этого юношу, прирожденного музыканта, занесло в Гильдию Тени? Бие Махшур только намекнул, что ему не следует соваться в жизнь Хилла вне музыкальной лавки и удивляться отлучкам без предупреждения. Клайвер, как человек разумный и осторожный, не собирался лезть не в свое дело. В конце концов, у каждого своя жизнь, не так ли? Но, несмотря на неприязнь к основному занятию юноши, Клайвер чувствовал, что учить его будет истинным наслаждением.
* * *
Шу, ты вставать сегодня будешь, или как? послышался голос Балусты.
Шу вынырнула из воспоминаний и вскочила с кровати.
Утречко доброе, Баль! Смотри, какая красота! Шу от переполняющей её энергии приплясывала и кружилась.
Ты свою неумытую рожицу красотой называешь? Или прическу вида помело? Баль, как частенько поутру, страдала приступом вредности.
Ты посмотри! Шу сунула розу Балусте прямо под нос. А знаешь, откуда?
Знаю. С потолка свалилась.
Если на Баль нападало настроение поворчать, то делала она это на совесть.
Именно, с потолка! Шу засмеялась. Дайм подарил.
Чихать она хотела на ворчание, брюзжание и прочую ерунду. Сегодня ей было хорошо, а всё прочее могло катиться к троллям в болото.
Который Дукрист?
Который Дукрист. Он такой такой
Щенячий восторг Шу послужило новым поводом для придирок.
Надеюсь, ты не вздумала в него влюбиться?
Хватит скрипеть, Баль. Я пока не влюбилась. Кстати, Дайм пригласил меня пообедать в городе.
Ну и хорошо. Кстати, и позавтракать не мешало бы. И расскажешь ты, наконец, что там тебе вчера Темный пел?
Так вот почему ты вредная! Ты кушать хочешь! Шу рассмеялась и полезла к Балусте обниматься. А нам завтрак не принесли?
Принесли, только что. Давай, умывайся скорее.
Едва умытая и сияющая Шу вместе с недовольной всем на свете Баль успели укусить свежие буши, к ним пожаловали любопытствующие. Кей, Зак и Эрке веселой галдящей толпой ввалились в комнату и нацелились на оставшиеся булочки и варенье.
Эй, грабители, разбойники! Руки фу от моих бушей!
Шу стукнула чайной ложечкой загребущую лапу Зака, скорее хватая последнюю булочку. Баль не могла ругаться, занятая надкусанным бушем. Вечноголодные юные шеры разочарованно осматривала стол в поисках поживы, но на завтраке принцессы королевский повар решил сегодня сэкономить. Зря, потому как Эрке, которому бушей не досталось, быстренько изловил в коридоре пробегавшего слугу:
Быстро к главному повару! распорядился грозным шепотом, в притворном ужасе оглядываясь на покои Шу. Чтобы сей момент подал нормальный королевский завтрак, пока Ее Высочество не велела подать на завтрак его самого! О чем он думал? Что голодная колдунья мила и любезна?
Слуга унесся на кухню, а Эрке с видом исполнившего священный долг перед отечеством вернулся за стол.
Королевский повар по недолгом размышлении предпочел гнев старшей принцессы вниманию младшей: не прошло и пяти минут, как прибежали три служанки с подносами и, поминутно приседая, принялись выставлять на стол тарелки, тарелочки, корзиночки, соусники и чашечки. Глядя на появившееся изобилие, юные шеры одобрительно кивали, а Шу привычно удивлялась: и как в мальчишек влазит столько еды?
Еще раз как следует позавтракав и выудив из Шу все подробности вчерашнего бала, Кей с Заком отправились на обещанную лекцию по внутренней политике к Дарнишу. Эрке увел супругу изучать королевский сад, а Шу решила вместе с книгами пойти к Бродерику. До встречи с Дукристом оставалось ещё немало времени, и принцесса собиралась провести его с пользой. К тому же, не хотелось оставаться одной: в присутствии гнома Рональду несподручно будет требовать с нее ответа.
Шу совершенно не представляла, что говорить и как выкручиваться. Поэтому единственное, что оставалосьвсё время проводить в компании хоть Берри, хоть Дарниша, хоть Дайма, хоть ширхаба лысого. Лишь бы не дать Придворному магу возможности поговорить с ней наедине.
В апартаментах гнома, как обычно, царил идеальный порядок. Наверное, это какая-то таинственная гномья магия, думала Шу, когда была маленькой. Берри не прилагал ни малейших усилий к тому, чтобы всё и всегда вокруг него сортировалось по размеру, выстраивалось по линеечке и укладывалось на строго определенное место. Похоже, даже у пыли в его комнатах дисциплина была на недосягаемой высотени одной пылинки в неположенном месте. И это при том, что гном ни в какую не позволял слугам убираться в его драгоценной лаборатории, а в лабораторию он превращал любую комнату, что не была библиотекой.
Шу застала гнома за излюбленным занятиемна лабораторном столе что-то кипело, трещало, искрило, извергало клубы разноцветного вонючего дыма и подпрыгивало, дребезжа металлическими частями. Берри же, в белом фартуке и защитных очках, сдвинутых на лоб, наблюдал за творящимся на столе безобразием с видом полководца на полевых учениях и быстро строчил в блокноте.
Шу не раз помогала Берри в его изысканиях, но совершенно не понимала, как ему удается без всякой магии извлекать из совершенно обыкновенных предметов и веществ энергию, по природе своей сходную с молниями. Гном утверждал, что вскоре сумеет добывать её столько, что хватит на освещение всего дворца, и ещё останется. Нет, конечно, молнии, заключенные в стеклянный шар, очень красивы, но вот практическая польза от них Если Шу вслух высказывала свои сомнения, Берри возмущался и сам искрил не хуже своих загадочных приборов.
Интересное дело: слова, которыми Бродерик объяснял сие таинственное явление, по отдельности были совершенно понятныэнергия, разряд, преобразование, напряжение, поток, сила, полярность но вот когда гном складывал их вместе, пытаясь объяснить Шу принцип действия агрегатов, смысл упорно ускользал. В конце концов, гном пришел к выводу о том, что магическое мировосприятие, свойственное принцессе, полностью противоречит мировосприятию научному, и смирился с невозможностью объяснить такой умной во всём, что не касается естественных наук, девочке элементарные вещи. К страшному возмущению Шу, оба мальчишки, Кей и Зак, вполне понимали смысл гномьих исследований и всячески поддерживали его затею. Так что Шу, скрепя сердце, смирилась с тем, что не всё на свете ей понятно.
Тирис Бродерик, как и обещал, выдал принцессе еще стопку книг с закладками на нужных местах. Она поначалу хотела устроиться читать тут же, в лаборатории, чтобы по ходу дела задавать вопросы. Но гном вежливо выпроводил Шу, утверждая, что в её присутствии тонкая аппаратура расстраивается, ни один прибор не желает работать, как положено, и ни один опыт не дает дважды одинакового результата. Так что, нечего нарушать чистоту эксперимента.
Шу искренне недоумевала, почему это опыты должны давать одинаковый результат? Нормальные опыты, по её мнению, должны давать только тот результат, который она на данный момент хочет получить. А никакой не одинаковый. И с какой такой радости свойства вещества должны быть постоянными? И за каким ширхабом изобретать какой-то преобразователь, если достаточно нарисовать нужную руну, и всё преспокойно преобразуется куда надо.
Но в очередной раз спорить с упрямым гномом Шу не собиралась. Хочет изобретать, пожалуйста. С охапкой фолиантов принцесса отправилась к отцу, надеясь, что у него в покоях найдется укромное местечко, куда Рональд не сунется.
Его Величество удивился столь странной просьбе дочери, но возражать не стал, и Шу устроилась в его малом кабинете. За четыре часа, что она провела, роясь в магических трактатах, отец лишь раз заглянул к ней. Удивленно покачал головой, обозрев дюжину раскрытых книг и дочь, самозабвенно рисующую в воздухе мерцающие разными цветами запутанные схемы, и тихонько удалился, чтобы не мешать.
За час до назначенного времени Шу с тяжелым вздохом стерла всё нарисованное недоразумение, сложила потрепанную мудрость в стопочку, и отправилась обратно к Берри, жаловаться на жизнь. Принцесса чувствовала себя тупой бездарностью, в голове которой ни одна стоящая мысль не то что не задерживается, а вообще избегает её, как чумы. Соотнести и вычленить из вороха противоречивых мнений что-либо удобоваримое и практически применимое не выходило. То есть никак. Ни лунного камня в две сажени, ни знакомого вампира, готового добровольно пожертвовать на благо отечества полпинты своей крови, ни волос из гривы трёхлетнего единорога, ни старинного меча с заключенной в нем душой героя у Шу не было. И достать нечто подобное в ближайшие дни не представлялось возможным. А все премудрые советчики в один голос твердили, что без мощного артефакта нечего и соваться. И где его взять? Рональда ограбить под шумок? Ага, разбежалась.
Берри так и не отрывался от своих экспериментов. Судя по закопченной бороде и сердитому ворчанию, опять не всё получалось как надо. Несмотря на злющий вид гнома, Шу сгрузила тяжеленные фолианты на стол, оторвала его от возлюбленных жестянок и задала вопрос в лоб:
Где, ширхаб побери, взять артефакт? Или как, чтоб он провалился, без этого артефакта обойтись?
На что гном ехидно развел руками.
У меня магических артефактов не водится, а как обойтись, сама думай. Кто тут гениальный маг?
Шу тут же нестерпимо захотелось взять пыльную премудрость, коей Берри так щедро её оделил, и треснуть гнома по голове. Пошипев немного, принцесса несколько успокоилась.
Она что, в самом деле ожидала, что Берри примется сочувствовать? Если бы он знал, как обойтись без артефакта, непременно бы сказал. Вредность вредностью, а бросать подопечных в трудной ситуации вовсе не в его характере. Значит, придется что-то изобретать самой. На всякий случай Шу с хищным прищуром оглядела гномову лабораториювдруг что сгодится? Молния там в банке, или прибор похитрее но, как назло, ни в одном предмете в пределах видимости магии не было ни на динг.
Берри с ухмылкой наблюдал за Шу, и, когда она разочарованно вздохнула, не обнаружив искомого, наивежливейшее посоветовал ей остыть, проветриться и подумать как следует. А заодно и пообедать, а то вон даже тараканы в страхе разбегаются от Её голодного Высочества. Шу согласилась, что на сытый желудок, пожалуй, думаться будет лучше. А кстати, можно будет и маркиза Дукриста озаботить. Уж если кто и может за пару дней раздобыть артефакт, так это он.
И Шу вприпрыжку побежала одеваться.
* * *
Легко сказать, одеваться! А сделать две дюжины платьевлучшего качества и моднейшего фасонарадовали сирот в приюте Райны. Из того, что было в пору, осталось только вчерашнее бальное, да то, розовое.
Гадость! Ширхабова отрыжка! Да я скорее выпрошу платье у поломойки, чем надену это это шипела она, разрывая розовую кисею в клочья. Заботливая моя сестричка, ширхаб тебя задери!
Шу, успокойся, а? не приближаясь к потрескивающей синими искрами принцессе, увещевала ее Баль.
Все! Завтра же потребую у отца еще денег на платья! Полдюжины! Нет, дюжину! И шляпки, и перчатки, и что там еще нужно! Шу чуть не плакала.
А давай я сегодня схожу в лавку Клайле? Может, у нее есть что-нибудь твоего размера? Или подгонит до завтра. И еще новых закажу.
Да! Закажи. Две дюжины! И пусть Ристана провалится к ширхабу лысому со своими насмешками.
Растоптав розовые лоскуты, Шу немного успокоилась.
Может, все же вчерашнее? без особой надежды спросила Балуста.
Нет, Шу нацепила уверенную улыбку и задрала нос. Я колдунья или кто? Оденусь, как мне удобно. А кому не нравится, может катиться в болото.
Надев любимый, смертельно надоевший охотничий костюм мужского фасона, Шу высокомерно глянула в зеркало.
Не в красоте счастье, заявила сорванцу в льняных бриджах, сапогах, батистовой сорочке и коротком камзоле. Сорванец в зеркале сжал губы и кивнул.
Дайм поспешил навстречу, едва она вошла в Голубую гостиную.
Шу мигом позабыла и о платье, и о Рональде, и о бурчащем от голода желудке. Она ещё не привыкла к таким взглядамтеплым, ласковым. Дайм смотрел так, словно всё утро ждал встречи. А может, так оно и было?.. и от этой мысли ей хотелось взлететь под облака и петь, и кувыркаться в небе, подобно утреннему жаворонку.
Снова в её руках очутилась роза, на этот раз белая. Шу спряталась за цветок, спасаясь от смущения. Ни одного ехидного словца, за которыми ей никогда не приходилось лезть в карман, не находилось. В голове образовалась гулкая пустота.
Ширхаб! Ну почему надо показывать себя деревенской дурочкой, краснеть и заикаться, стоит красивому мужчине поцеловать ей руку? От кончиков пальцев до самых ушей Шу окатило волной мурашек, кожа в том месте, где прикоснулись губы Дайма, горела и леденела одновременно. Ей было удивительно приятно и в то же время больно Такого с Шу ещё не случалось ни разу. Ею овладевала паника: хотелось одновременно и убежать, и остаться, и отдернуть руку, и самой поцеловать его
* * *
В покоях Ее Высочества Ристаны было душно, несмотря на открытые окна. Как и всегда, Дайму хотелось покинуть их как можно быстрееи сегодня он всерьез рассчитывал, что изображать из себя ширхабова дипломата перед надушенной змеей больше не придется. Вчера на балу он слишком явно показал, интересы которой из принцесс ему дороже, и ни капельки об этом не жалел. Выбор сделан. Он поставил на Шуалейду, а Ристана может сколько угодно рвать и метать: раз у нее не хватило ума порвать с Темным, пусть пеняет на себя.
Надушенные локоны Ее Высочества, выбившиеся из прически, извивались гадюками, глаза сверкали яростью. Ни ее тщательно подчеркнутая шелками и румянами красота, ни завлекательные улыбки не оказали на маркиза должного воздействия. Ее ума и самообладания не хватило, чтобы сохранить хорошую мину. Не будь она так избалована комплиментами любовников, лживыми восторгами Рональда и подобострастием Совета, не стала бы приглашать Дайма к себе и требовать объяснений.
Первый за семь лет знакомства откровенный разговорнасколько эта интриганка вообще могла быть откровеннойизбавил маркиза от необходимости терпеть попытки затащить его в постель. А заодно дал возможность высказать все, что думает о ее мечте вскарабкаться на трон.
Вместо худого мира вышла добрая ссора. Как положено, с обвинениями в лицемерии, предательстве и тому подобной высокопарной чушью. Дайм успел заскучать, когда на закуску Ее Великолепие кинула ему в лицо:
Вы не мужчина.
Дайм едва не вздрогнул от уверенности, прозвучавшей в ее словах. Неужели Тхемши сумел обойти клятву молчания и рассказал о печати? Или Рональд настолько хорош, что сумел определить структуру третьего слоя, надежно спрятанного под заклинаниями верности?
Пряча под маской уверенной снисходительности внезапный страхнеужели недооценил Ристану? Дайм усмехнулся:
Какой интересный вывод, Ваше Высочество. Сами додумались, или подсказал кто?
Это не вывод, а факт, усмехнулась в ответ Ристана. О ваших хождениях по борделям с юношами знает вся Империя. А женщины вам неинтересныу женщин нет столь нужной вам принадлежности. Вы же любите, когда вас имеют, не так ли, дорогой маркиз?
Но логика подсказывала: Тхемши не мог ничего рассказать. Иначе об интимных особенностях императорского доверия уже знала бы вся Империя.
Страх сменялся злостью и желанием придушить гадину на месте.
Фантазия Вашего Высочества вызывает э сочувствие.
Маркиз покачал головой.
Это я вам сочувствую, дорогой маркиз, принцесса сморщила носик. Как должно быть грустно: вы не можете ничего сделать с женщиной. А все ваши победы не более чем слухи. Вами же и распущенные.
хотя нет, не фантазия. Наивность, продолжил Дайм. Нельзя быть столь доверчивой, Ваше Высочество. Вы же претендовали на трон! Доверчивый политиксколь много бед вы принесли бы Валанте!
В отличие от вас, маркиз, я законная наследница престола
Плюнув на возможны последствия, между репликами Дайм аккуратно прощупал Ристануне полное сканирование, лишь чуть глубже поверхностных мыслей и эмоций. Риск оправдал себя: ему впервые удалось обойти защиту, установленную Рональдом, и не потревожить сигнальные нити. Наука Шарьена вкупе с постоянной практикой и страхом за собственную шкуру сделали свое дело.
Дайму нестерпимо захотелось помыться. Мысли Ее Высочества липли, словно болотная гниль, и пахли как та же болотная гниль. Но, по крайней мере, он убедился, что гадючье шипениене более чем шипение. Разъяренная Ристана ткнула наугад и оказалась непозволительно близка к истине.
Трона Ваше Высочество не получит никогда и ни при каких условиях, заявил успокоенный Дайм. Только безмозглый тролль может доверять темному. Право, несмотря на отвратительный характер Вашего Высочества, я был лучшего мнения об умственных способностях потомков Суардисов. Но, похоже, кровь Жаннерой-да-Баррис оказалась сильнее. Очень прискорбно.
Не смейте упоминать всуе фамилию моей матери! В отличие от Тальге, наш род древнее самого Суарда!
Разумеется, Ваше высочество! То-то среди Жаннерой-да-Баррисов уже четыре века не рождаются маги! насмешливо поклонился Дайм. Говорят, только кровь гномов действует пятнадцать поколений.
А, как же я не догадалась! Вы наметили себе невесту! Раз Его Высочество Лерма не может жениться на темной, это сделаете вы! Но все равно Валанты вам не видать. Не знаю, что вы там задумали, но не перехитрите сами себя, Длинноухий! Ристана хохотнула.
Думаете, мне нужна эта занюханная провинция? хмыкнул Дайм. Хотя если мне придется выбирать между вами, уж лучше я женюсь на Шуалейде.
Кто бы сомневался! Ведь она так похожа на мальчишку, фыркнула Ристана. Но хоть она и заслуживает такого, с позволения сказать, мужа, придется открыть ей глаза на ваши постельные подвиги. Все же сестра!
Да сколько угодно, Ваше Высочество, пропел Дайм. Базарный скандал доставлял ему настоящее удовольствие: слишком редко главе Тайной Канцелярии удается сказать не то, что надо, а что хочется. Если вы всерьез надеетесь переиграть темного и четвертого кронпринца, не стоит удивляться, что вы забылиЕе Высочество Шуалейда маг разума. Ей на инсинуации Вашего Высочества э кхе багдыр корр дбыссак с высокой секвойи. И не забудьте повторить это все на совете. Пора бы вашим министрам понять, сколь вы умны и проницательны.
Да как вы смеете?.. побледнела Ристана.
Курица безмозглая, думал Дайм, выслушивая очередную сентенцию. Темный жрет ее живьем, а она считает себя хозяйкой положения. Смешно.
И еще смешнее, что таки придется охмурить девочку. По возможности так, чтобы она не влюбилась всерьезне надо лишних проблем с обиженными женщинами! но от темного держалась подальше. Если будет нужно, Дайм будет учить ее магии, изображать влюбленного а, ширхаб! С ней не изобразишь. Маг разума. Ни дбысса не умеет, зато силы боги дали на зависть. Ну да ничего. Если он уже десять лет водит за нос самого Шарьена, показать малышке искреннюю симпатию уж как-нибудь сумеет. Благо не раз тренировался на магичках из Академии. Он никогда не заходил дальше пары сдержанных поцелуев, и каждая барышня знала, почему. Крутит роман с женой кронпринца. Слишком ценит дружбу и уважает внутренний мир прекрасной девы. Безумно влюблен в некую таинственную незнакомку. Дал Светлой обет воздержания на ближайшие полгода ради накопления силы. Вариант зависел от барышни. Но о том, что Дайма выворачивает наизнанку от боли, не догадалась ни одна.
Напоследок Дайм заявил:
У меня слишком много дел, чтобы тратить время на пустые пререкания. Если у Вашего Высочества будет что сказать Ушам Императора, извещайте письменно.
Подчеркнуто манерно поклонился и покинул покои, провонявшие насквозь темной магией.
Только пройдя полдороги до своих апартаментов, Дайм вспомнил про часы. И выругался: до назначенного времени оставалось менее получаса. А ведь он хотел еще подарить Шуалейде что-нибудь этакое а, плевать. Обойдется. Хватит с нее цветочка. Это же так романтично!
* * *
Дайм сбежал вниз, в сад, нашел клумбу и сломил розу. Совсем зеленый бутон, но какая разница? Окунув розу в ближайший фонтан, Дайм впустил в стебель молочную нить жизни, и бутон начал наливаться. Пока роза послушно расцветала, маркиз сидел на бортике бассейна, опустив руку в воду: пусть в фонтане заведутся лягушки, зато Дайм Дукрист перестанет чувствовать на губах вкус болотной тины.
Добрый день, Ваше Высочество, поздоровался Дайм, вручая принцессе розу.
Медитация у фонтана помогла. Дайм чувствовал себя на диво свежим и готовым к новым подвигам во славу Империи (читайДайма Дукриста). Он даже был искренне рад видеть младшую принцессу. После старшей девочка казалась нежной фиалкой с росинками на лепестках.
Сегодняшняя Шуалейда разительно отличалась от Шуалейды вчерашней. Никаких драгоценностей, шелков, локонов и духов. Чистая бледная кожа, собранные в узел волосы, естественный запах. Никакого, ширхаб подери, сандала. И она улыбалась ему, Дайму, а не ступеньке к трону. Она радовалась этой розе, словно пожалуй, Ристана не одарила бы его таким сияющим взглядом, даже если бы он собственноручно водрузил ей на голову корону. Эта жеребенок, сущий ребенок! В простом, явно любимом мужском камзоле и бриджах она походила на мальчишку. Походила бы, если
«С дуба рухнул! Это девочка. Девочка, слышишь, ты?! Для тебя мальчишки у Пышечки Лотти, прорезался голос разума. Дайм с усилием оторвал взгляд от едва намеченных округлостей под белым батистом. Давно не валялся мозгами наружу? Ну, так коснись ее, безмозглый тролль».
«Заткнись и не мешай работать, ответил Дайм. Не видишь, я вхожу в образ?»
Усмехнувшись про себя, Дайм склонился и легко коснулся губами протянутых пальчиков, ожидая привычной вспышки боли. Но вместо боли на него нахлынула теплая щекотная волнаудивление, радость, смущение, опасение ведьминская аура ласкала пенным прибоем, манила и колола беспокойными мурашками. Он задержал девичью руку в своей, не доверяя ощущениямкуда смотрит заклинание? Загляделось на сине-сиреневые водовороты Сумрака? Девочка совсем не умеет скрывать чувства или же не хочет?