«Надо же было упустить такой случай! Ни Свисток, ни Угорь бы не сумели помешатьа Угорь бы наверняка и не стал. Да и не увидели бы ничего»
От размышлений его отвлек Угорь.
Пора. Старший ученик дотронулся до его руки и кивнул в сторону стражников. Давай, поднимайся.
Свисток с Лягушонком тоже смотрели на него выжидательно, готовые, если надо, снова подхватить и нести хоть до самой улицы Ткачей. От холодно-деловитого взгляда белобрысого Келму было мерзко. Неуютно. Оказаться бы подальше отсюда А еще лучшесвернуть ему шею. Сию секунду.
На всякий случай Келм отвел глаза. Хоть Мастер и учил скрывать настоящие чувства, рисковать не хотелось. Путь через кухню и черный ход дался тяжело. Ноги не слушались, каждый шаг отдавался горячим, чавкающим ударом в висках. На свежем воздухе Келму полегчало. Но стоило представить, что придется идти через весь Старый Город и делать вид, что яд цхека ему нипочем, накатила тошнота, а булькающие внутренности попытались выплеснуться наружу.
Мы, пожалуй, не будем торопиться, неожиданно пришел на выручку Угорь. У нас дело поблизости.
Рука старшего ученика на плече держала жестко, не позволяя возразить. Возражать и не хотелось. Келм бы с удовольствием остался в переулке позади таверны до вечера, благо дождь кончился, а жара еще не вернулась.
Свисток с дружком без единого слова развернулись и пошли прочь. Белобрысый по обыкновению дурачился, шлепая по лужам. И, отойдя всего на дюжину шагов, принялся напевать что-то веселое.
* * *
Столица Валанты после дождя сияла и благоухала. Ворковали голуби на карнизах, кусты и деревья подставляли солнцу отмытые до блеска листья. Двое мальчишек неспешно шагали к южной окраине Старого города, перебрасываясь пустяковыми фразами.
Хилл по прозванию Лягушонок с интересом разглядывал цветные орнаменты на стенах домов, фигурно подстриженные кусты и кованые решетки заборов: ему казалось, что краски после дождя удивительно ярки, а воздух невероятно свеж и вкусен. Даже знакомый оборванец у статуи Райны-Целительницы сегодня не был таким грязным и обиженным на весть мир, как обычноа может, он просто был живым грязным оборванцем, а не порождением Ургаша.
По коже опять пробежал холодок. Хисс здесь, Хисс ждет
Лягушонок встряхнулся, прогоняя наваждение. Тень отхлынула, но недалеко. Всего раз ступив за грань реальности, он знал: Тень всегда рядом. И слова Мастера о том, что Тень рано или поздно съедает душу убийцычистая правда.
Кинув медяк нищему, Хилл усмехнулся. Не забавно ли? Нищие завидуют ворам, ворыубийцам да, плата за один заказ Призывающего Тень больше, чем заработок этого оборванца за год. Но после смерти этот оборванец вполне может попасть в Страну Звенящих Ручьев, под сень Светлой Райны. Ему совсем не обязательно знать, как смеется голодная бездна.
* * *
Выждав, пока неразлучная парочка скроется из виду, Угорь обернулся к Келму:
Пошли. Едва заметно усмехнулся, вроде как ободряюще. Гоблинова травка точно поможет.
Гадать, что нужно старшему, Келм не сталтолку? Если надо, сам скажет. Угорь, как и любой нормальный ученик Мастера, не признавал бескорыстной заботы.
Самый старший из будущих убийц, Угорь попал в обучение довольно поздно, в восемь лет. Ему повезло: будучи по делам в Луазе, Мастер наткнулся на уличную потасовку. Один оборванец отбивался от троих таких жемолча, отчаянно. И не просто отбивался. Верткий мальчишка изловчился сломать одному из нападавших руку, а второму чуть не оторвал ухо. Его бы забили насмерть подоспевшие приятели пострадавших, но Мастер их шуганул: пара слов, легкое дуновение Тени, и ребятня разбежалась. Остался один Угорь. Худющий, весь в синяках, с разбитым в кровь ртом, он не испугалсяи спокойно пошел с незнакомцем. Как сказал Мастер, Ургаш признал его, а он признал Ургаш.
Поначалу сын мелкого дворянина, потерявший всю родню в пожаречем-то глава семьи не угодил Придворному магусторонился остальных. Его старший возраст, холодность и благородные замашки не располагали к сближению. Он смотрел на соучеников, как на крысят, делая исключение разве что для Свисткано тот не принял предложенного союза. Постепенно Угорь научился не выделяться манерами и речью, и его происхождение выдавали только узкие кисти, правильные черты и пристрастие к новомодной шерской игрушкешпаге.
Келм догадывался, что Угрю не по нутру признавать лидерство Свистка. На тренировках юный шер не уступал сыну Мастера, а иногда и превосходил. Но, хоть Наставник ко всем ученикам был одинаково строг и холоден, все понимали, что если Свисток пройдет испытания, то станет следующим главой Гильдии.
До сих пор Келма это не волновало. Он не был настолько честолюбив, чтобы мечтать о черной повязке Мастера. Свисток, Угорь да хоть орочий шаман. Келму ни к чему ответственность за стаю воров и убийц. Свободная жизнь Посвященногобольшего ему не надо. Но сегодня он усомнился: может, Мастер не прав, заведя семью и нарушив Закон? Пусть мать Свистка и называется Мастеру не женой, а экономкой, и формально Свисток ничем не отличается от прочих учеников: все семеро носят фамилию Мастера. Но не зря же Гильдия старше Империии не зря тысячу лет назад написан Закон Тени.
* * *
Неспешная прогулка завершилась около ипподрома, в «Хромой Кобыле».
Буркало, хозяин заведения, промышлявший подпольными ставками и скупкой краденого, расплылся в подобострастной ухмылке.
Чего изволят господа? осведомился он вполголоса, едва они подошли к стойке.
Келм скептически оглядел липкие, засиженные мухами кружки, сальный фартук и хитрую рябую рожу: пройдоха знал все и обо всем, но, раз еще был жив, значит, Мастер не имел ничего против.
Угорь кивнул трактирщику за спину. Тот понимающе подмигнул и проводил гостей мимо воняющей горелым жиром кухни в заднюю комнату. Маленькая, полутемная и душная, она отличалась от общего зала почти приличным видом: застеленные коврами низкие ирсидские диванчики, чистый, шлифованного дерева столик, на нем широкие блюда с фруктами и булочками. Через минуту-другую Буркало принес и гоблинову травку, и вина для Угря.
Келм с опаской сделал первую затяжку из длинной трубки. Вспомнились докеры с мутными глазами и трясущимися слюнявыми губами, неверными руками отсчитывающие медяки за крохотные пучочки сизой травы. Зажмурившись на миг, Келм прогнал мерзкую картину. Чтобы дойти до такого состояния, надо курить гоблинову травку годами. А он не такой дурак! Всего пару затяжек, чтобы прошла боль.
И правда, уже после первой он почувствовал себя много лучше. А после второйпочти нормально. Собирался было затянуться в третий раз, но, взглянув на Угря, передумал и отложил трубку. Тот едва заметно кивнул и отставил кружку с виномпочти полную.
Рассказывай, велел младшему.
Подумав секунду, Келм согласно склонил голову. Все равно придется рассказать Мастеруочень, очень подробнов присутствии учеников. Прикрыв глаза, он вернулся мысленно на рынок. За минуту до того, как Лягушонок порвал ловчую нить и исчез.
Угорь слушал, не перебивая. Только когда он закончил, велел вернуться еще раньше, и припомнить все подробности, вплоть до цвета шляпки истеричной дамы с собачкой.
К концу допроса Келм чувствовал себя оливкой после маслодавильни: так дотошно его не выспрашивал даже Наставник. Но нашел в себе силы отказаться от предложенной Угрем трубкипусть в голове снова муть и отбивают полдень десятки Кукольных Часов. Бывало и хуже, переживем. Вместо гоблиновой травки Келм, преодолевая тошнотную слабость, потянулся к свежим бушам с медом. Хоть он и не особо жаловал сладости, но Мастер крепко вдолбил ученикам: сладкое помогает.
Келм запихивал в себя мед, запивал горячим травяным настоем и поддакивал Угрю. Не из вежливости или благодарностиеще чего! а потому что был полностью согласен: из нарушения древних традиций Гильдии не выйдет ничего хорошего.
Угорь так и не сказал, зачем ему понадобились подробности тренировки. И не заикнулся о том, что догадался: удача Келма обернулась бы для белобрысого смертью.
Келм покидал таверну в полной уверенности, что к интересному разговору о традициях и о предстоящих испытанияхМастер рассказывал о них чрезвычайно мало: по его словам, от этого знания ученикам больше вреда, чем пользыони еще вернутся.
* * *
Узнав все, что хотел, Бахмал по прозванию Угорь выпроводил Волчка:
Негоже заставлять Наставника ждать! А у меня еще дело есть.
С тщательно скрываемой завистью Бахмал шер Занге наблюдал, как легкая полутень в углу комнаты сгущается, темнеет и приобретает очертания человека: среднего роста, крепкого мужчины с короткой белой косицей, одетого просто, но добротно. Широковатый нос, округлое лицочерты его казались смазанными. Стоит отвести взгляд, и не вспомнишь через миг, как он выглядел.
Годится. Седой Еж был сегодня на редкость разговорчив. Поговори с ним через неделю. Осторожно.
Как скажете. Бахмал слегка поклонился, сложив руки у груди.
Он заворожено смотрел в глаза Призывающему, только вышедшему из Тени: ледяная чернота манила, обещала неуязвимость и скрытность, быстроту и смертоносность. Силу и власть. А еще обещала местьтому, кто топтал жизни и крал души, не задумываясь и не сожалея. Обещала дорожку прямо к его порогу, и дальше, к сердцу. Если, конечно, у темных магов оно есть.
Бахмалу было безразлично, сколько драгоценных традиций нарушил Наставник и что по этому поводу думают Мастера Тени других городов Валанты да хоть самого Фьонадири. И больное самолюбие Седого Ежа, мечтающего взвалить на себя обузу управления ордой ворья и мошенников, Бахмала не трогало. Будь его воля, он бы собственноручно прирезал и Наставника, и всех убийц, начиная с Ежа и заканчивая учениками, и все цеха, от старшин до мелких шавок. Воздух Суарда определенно стал бы чище без Гильдии Тени. А если ядовитые гады перекусают себя самитем лучше. Только бы помогли ему добраться до магистра и утащить с собой в Ургаш. А там хоть пришествие Хисса.
На тренировках не вздумай его трогать, расщедрился Еж на советы. И Волчку скажи, пусть остынет, не спешит в Ургаш раньше времени. Он свой шанс упустил.
Тихий голос проникал в сознание, подчиняя и пресекая на корню все возможные возражения. Совсем как полгода назад, когда Угорь возвращался к Наставнику с добытым из дома барона Зифельда документом, и был остановлен мягким приказом:
Малыш, иди-ка сюда.
Он обернулся, готовый убить наглеца. Но не обнаружил на площади никого, кроме каменного мантикора, невозмутимо попирающего лапой поверженного орка и изливающего в мозаичный бассейн нескончаемую струю воды из пасти.
Хм. Не туда смотришь.
Угорь снова крутанулся на местеникого. И ни звука, кроме шелеста платанов и журчания фонтана. Только чуть заметное сгущение темноты у ближнего дерева, словно лунный свет обтекает нечто
Мастер?
Плохо вас Мастер учит. Никуда не годится.
Темнота шагнула вперед, оказавшись Призывающим, Седым Ежом.
А провожу-ка я тебя, малыш. Заодно и познакомимся.
Пожалуй, так страшно Бахмалу не было, даже когда он вместо родного дома увидел пятно жирной сажи посреди нетронутых жаром деревьев и идеально ровную шестиконечную звезду, нарисованную поверх гари ручейками живого пламени. Теперь же он словно встретился с самим Хиссомв глазах Седого Ежа не было ничего человеческого. Но страх прошел быстро, как возник. Мановение ресниц, и вместо порождения Ургаша перед ним был немного рассеянный, рано поседевший горожанин. Хорошо известный любителям собачьих боев нелюдимый заводчик, за единственного друга почитавший страшенного кобеля ольберской породы.
Хоть желание Седого Ежа пообщаться показалось Бахмалу страннымдо сего момента Еж успешно делал вид, что учеников Мастера Тени в природе не существуети ничего хорошего не сулящим, выбора не было. Угорь рассказал все, что тот хотел услышать: как ведет себя Мастер с каждым из учеников, что и как говорит, каким тоном отдает распоряжения экономке
На удивление, Еж не ограничился вопросами и приказами. Он беседовал с учеником почти как с ровней, и оттого Бахмал еще острее чувствовал холодную сталь у самого сердцавсего лишь небрежный взгляд, но тот взгляд стоил хорошего клинка. Одно неверное слово, одно подозрение, и у Наставника станет одним учеником меньше.
Слава Хиссу, обошлось. Седой счел его достаточно полезным и молчаливым, чтобы оделить ролью мальчишки на побегушках и доносчика. Конечно, он не называл это именно так, но Бахмал не был настолько глуп, чтобы верить в партнерство и прочие красивые слова. Да Еж и не особо старался. Так только, чтобы позволить сохранить видимость самоуважения.
Лишь спустя пару месяцев Бахмал понял, сколь выгодно ему внимание Седого Ежа. Тот, разумеется, не ставил ученика в известность о своих намерениях. Но его вопросы вкупе со слухами и непредназначенными для посторонних ушей разговорами старшин позволили последнему из шерре Занге сделать вывод: холоднокровный ублюдок Еж поможет ему сделать еще один шаг к цели. Один из множества шагов.
Глава 2. Маркиз Длинные Уши
235 год. За полтора месяца до Праздника Каштанового цвета.
Суард.
Ранним утром, когда дымка колышется у корней, первые бабочки кажутся феями и за каждым ясенем угадывается эльф, по камням Имперского тракта мерно цокали копыта каурого жеребца. Всадник, молодой шер в потрепанной куртке, задумчиво покачивался в седле, словно прислушиваясь к разговору вечнозеленых дубов с кленами и корявыми грабами.
Во влажном воздухе каштановые пряди вились, придавая резко очерченному лицу юношескую мягкость. Шер казался поэтом, лишь для красоты прицепившим на пояс шпагу. Но так мог бы подумать только тот, кто ни разу не видел профиля на золотом империале. Любому другому длинноватый нос с горбинкой, сросшиеся брови и узкий жесткий рот послужили бы достаточным основанием, чтобы кланяться очень низко и держаться от всадника подальше.
Маркиз Дайм шер Дукрист покинул таверну с первыми лучами рассвета. Пока крестьяне из окрестных сел не успели заполонить тракт повозками, пылью и суетой, он ехал не спеша, наслаждаясь птичьим гомоном и запахами ранней весны. Редкий миг тишины и покоя, одиночества и раздумий. Миг свободыдрагоценный, как синий жемчуг залива Сирен.
Иногда маркиз задумывался: может, не зря при дворе его сравнивают с Рыцарем Шафранной Перчаткипризраком, что предвещает вельможным шерам несчастья и беды? Может, он и естьпризрак? Без прошлого и будущего, без друзей и семьи. Не называть же семьей четырех сводных братьев-принцев, с завидным постоянством подсылающих к нему убийц, или отца, милостиво даровавшего ублюдку громкую фамилиюс приставкой «ду». Дайм Дукрист, единственный признанный императором Кристисом побочный сын.
Великая честь и видимость свободы. Сверкающая мишура! Дорогая мишура. Иллюзия. Самый завидный жених после неженатых принцев короны, предмет мужской зависти и дамских вожделений. Смешно. Послушать столичных сплетников, так любовным приключениям маркиза Дайма Дукриста несть числа.
Наверняка оба старикашки, что светлый Парьен, что темный Тхемши, потешаются, слушая донесения об очередной «галантной победе». А Паук Тхемши ещё и каждые полгода не забывает напомнить, как же повезло сыну не то пятнадцатой, не то двадцатой любовницы Императорав отличие от остальных бастардов. Да кто бы спорил, что лучше быть учеником Его Светлости Парьена, главой Тайной Канцелярии, Голосом Императора, чем шестой молчаливой тенью в личной охране Его Всемогущества!
Ещё пятеро сводных братьевскорее големы, чем люди. Чудовища, натасканные на убийство, забывшие свои имена и лица, готовые без малейшего сомнения порвать на части любого, кто посмеет угрожать богу и повелителю. Хуже, чем Посвященные Хиссате имеют собственную волю и отдают душу божеству лишь после смерти. А эти одна мысль о том, что и как с ними сделал Конвент магов, вызывает тошноту. Особенно, когда отец изволит приватно беседовать с сыном, а големы изображают прислугу и мебель. Глухи, немы, одинаковы. Вежливые улыбки приклеены. Взгляды, как нацеленные болты: острые, стальные и смертоносные.
Плавное течение мыслей маркиза нарушил посторонний звук: в придорожных кустах что-то шебуршилось и взволнованно дышало.
На Имперском тракте? Среди бела дня? Ну и разбойнички пошли
Дайм придержал коня и дружелюбно помахал рукой в сторону четверки молодцов, спрятавшихся у обочины. Ни арбалетов, ни приличных мечейодин с луком и трое с дубинками. Молодые крестьянские парни, здоровые и злые.
Лучник оказался нервным, и стрела просвистела в полулокте справа.
Вылезайте, вылезайте. Бить не буду.
Приглашение Дайм сопроводил мягким, но убедительным магическим приказомчетыре лиловые нити потянули растерянных и недоумевающих парней на дорогу. Босые, в деревенских рубахах, не старше семнадцати лет, на бандитов с большой дороги они никак не тянули. Ленивые оболтусы, возжелавшие легкой наживы. Никак, баек в кабаке наслушались.
Э утречка вам, почтенный, приветствовал путника горе-разбойничек с физиономией записного плута.
И вам не хворать. Что же вы, юноши, в кустах потеряли? Малина вроде не поспела?
Да, эта с лошади-то слезайте
Зачем?
Дык. Нас четверо, а вы один, почтенный. Делиться надо
Делиться А где папаша твой, юноша?
Слазьте по-хорошему, встрял ещё один, ростом повыше, физиономией попроще.
Еле сдерживая смех, Дайм окинул живописную группу взглядом. Бойцовые петушки хорохорились, сжимали дубинки и супили брови, лучник-мазила прятался за спинами дружков и строил зверскую рожув сочетании с подрагивающими губами выглядело бесподобно.
Не делом вы, ребята, занялись. Вас отцы не предупреждали, что Имперский трактместо опасное?
Вы зубы-то не заговаривайте
Кошель или жизнь!
Слезайте уж
Все же маркиз не выдержал и рассмеялся, чем поверг молодцов в замешательство. Они замерли, перестав подпихивать друг друга в бока, и уставились на странного путника.
Нехорошо, ай, нехорошо отсмеявшись, продолжил маркиз. Шли бы вы по домам, юноши. Вон, здоровые лбы! Работали бы себе, девок соседских щупали.
Для скорейшего пробуждения здравого смысла в твердых деревенских головах Дайм не ограничился словами. Небольшая иллюзия, и вместо веселого шера с бирюзовыми глазами перед неудачливыми разбойничками предстало нечто среднее между демоном Ургаша и местным сельским старостойвоплощение тайных страхов всех четверых.
Тварь приподнялась в седлелюбой нормальный человек бы заинтересовался, с чего это лошадь так спокойно терпит на себе сие страхолюдие? оскалилась, показывая длиннющие клыки, заскрежетала
Домой! Быстро! И чтобы никогда! провыло нечто замогильным голосом. У-у! Догоню-у!
Хруст веток, топот и сдавленное подвизгивание врезавшегося в дуб лучника послужило Дайму ответом. В пыли остались валяться три дубинки и неуклюжий самодельный лук, в кустах образовалась брешь, будто с тракта ломилось в лес стадо кабанов.
Флегматично фыркнув, конь покосился на всадникаа тот от души хохотал. Непредвиденное развлечение, хоть и несколько замедлило путь, но существенно подняло настроение.
Больше маркиз не задерживался и через два часа въезжал в Суард.
Древняя столица Валанты больше четырех сотен лет не знала ни войн, ни мятежей. Чистые широкие улицы Старого города зеленели кипарисами и померанцами, платанами и можжевельником, благоухали тимьяном и гибискусом. Каждый раз, приезжая в столицу Валанты, Дайм не отказывал себе в удовольствии полюбоваться фонтанами и игрушечными площадями, выложенными яркой геометрической мозаикой.
Во дворец он по обыкновению зашел с черного хода, под пеленой невидимости. Незамеченным добрался до гостевых покоев, давно предоставленных в его личное распоряжение. Простейший способ держать публику в вечном недоумении и напряжениинеожиданно появляться из ниоткуда. Конечно, если бы он появился посреди обеденного зала, в дыму и молниях, эффект был бы не хуже но, увы, для телепорта требуется слишком много энергии. Из Метрополии в Суард можно доставить максимум письмо, и то это мало кому из имперских магов под силу.
Стоило Дайму показаться в галерее западного крыла, уже в официальном черном с серебром мундире, во дворце поднялся тихий переполох. Первый же встреченный паж, едва подметя беретом пол и оторвав взгляд от дивного диваГолоса Императора при полном парадепонесся докладывать королю.
В Галерее Масок, испятнанной разноцветными бликамисолнечные лучи дробились в витражах и скользили по гладкому буку пола карминными, шафранными и изумрудными бабочкаминавстречу попался молодцеватый шер с ястребиным профилем, разодетый в шелка и кружева.
О, Ваша Светлость! Счастлив приветствовать вас в Суарде!
Просияв светской фальшивой улыбкой, барон приложил правую руку с воображаемой шляпой к сердцу и трижды поклонился, подметая той же воображаемой шляпой паркет. Дайм ответил на «малый неофициальный поклон», утвержденное сводом Этикета приветствие членов императорской фамилии в приватной обстановке, легким наклоном головы.
Доброго дня, барон.
Как здоровье Его Всемогущества, да продлятся его годы на радость подданным?
Слава Светлой, превосходно! Его Всемогущество не оставит нас своей заботой, с должной долей верноподданнического восторга ответил маркиз. А вы как всегда спешите, и как всегда к даме?
Маркиз, что вы, исключительно по делам государственным, довольно ухмыльнулся шер.
Ах да, вы обсуждаете с Ее Высочеством налоги на шерсть и что-то еще не менее важное.
Разумеется, Ваша Светлость. Если позволите
Кивнув на прощанье, Дайм продолжил путь. Хоть барон Зифельд и терпеть его не можетдержит за соперника, не смешно ли? но не посмеет не доложить принцессе о явлении императорского посланца. Вот и отлично.
Со скучающим видом Дайм шествовал в сторону королевских покоев, по пути раскланиваясь с придворными, время от времени останавливаясь, чтобы переброситься парой слов с одной из придворных дам. Дайму нравилось чувствовать себя актер на сцене: среди всеобщего внимания, обожания и страха. В службе Его Всемогуществу имелись и положительные стороны.
Риль Суардис изнутри мало напоминал Ольбе Кристис, дворец Императора во Фьонадири. Старше лет на триста, поменьше раз в десять, светлее и легчеи не так похож на торжественный склеп. Этот дворец жил и дышалтеми же интригами, сплетнями, что и Метрополиятолько помельче, помягче. И придворные в Суарде меньше походили на вампиров. Даже темный магистр Рональд, по сравнению со своим учителем, Великим Пауком Тхемши, казался почти добрым и безобидным. Обманчивое впечатление, но ему поддавались практически все: для мага Разума очаровать кого угодносущие пустяки.
Дайм задержался немного в Голубой гостиной, давая Его Величеству время подготовиться к встрече. Высокие окна, солнечные блики на шелковых шпалерах, легкая резная мебель вишневого деревакомната навевала умиротворение. Фрейлина Её Высочества за клавесином мило порозовела и сбилась с ритма, но маркиз кивнул ей ободрительно, и журчащая музыка возобновилась. Ещё две дамы в кружевах и рюшах, позабыв обсуждение мод, немедля принялись стрелять глазками и завлекательно улыбаться. Но не успели пойти в полноценную атаку: Дайм направился дальше.
В мрачноватой королевской приемной Дайм не задержался. Едва маркиз зашел, разговоры стихли, заинтересованные взгляды устремились к нему. Послышались приветствияДайм ответил всем сразу улыбкой и легким поклоном. Полноватый старик с графскими дубовыми листьями по перевязи направился было к маркизу завести беседу, но его опередил секретарь. Неулыбчивый сухощавый шер выбежал из-за конторки, почтительно поклонился и проводил Дайма к дверям, украшенными золотыми единорогами на ультрамариновом поле. Сообщил не то гербам, не то гвардейцам с церемониальными алебардами наперевес, замершим по обе стороны от входа:
Его Светлость маркиз Дайм шер Дукрист, посланник Его Всемогущества, Императора Фьон, Ольбера, Брескони, Валанты, Ирсиды и Лестургии, Элиаса Зелимарта Фардана шер Кристиса, к Его Величеству!
Синемундирные гвардейцы стукнули древками об пол, отдавая честь высокому гостю, и распахнули двери в кабинет, выдержанный в спокойных темных тонах.
Высокий седой мужчина, облаченный в строгий темно-синий камзол, поднялся навстречу из-за массивного письменного стола эбенового дерева. Величественная осанка, резкие черты смуглого лица, почти черные глубокие глаза, исполненные достоинства жесты свидетельствовали о древней королевской крови, крови воинов и магов. Но, увы, в крови Суардисов божественный огонь почти угаскак и в большинстве старинных фамилий.
Сегодня монарх выглядел куда лучше, чем месяц назад, в прошлую встречу. Исчезла старческая медлительность и бледность, глаза заблестели. Покончив с протоколом и приняв из рук Дайма свиток с гербовой печатьюпурпурный воск, голова черного кугуаракороль указал на глубокие кресла у холодного камина:
Располагайтесь, маркиз.
Благодарю.
Маркиз сел, наблюдая за тем, как Его Величество читает Высочайший Указ, составленный неким Светлым магомдля короля не было секретом, что Император лишь подписал документ. По мере чтения лицо Его Величества прояснялось, на губах появлялась улыбка.
Так значит, Его Всемогущество непреклонен?
Совершенно верно, Ваше Величество. Меры, несомненно, жестоки, но воля Императора превыше.
Этот документ ставит Валанту в весьма уязвимое положение, маркиз.
Сожалею, Ваше Величество
Жадные сиренево-черные нитицвета разума и смертиподслушивающего заклинания настойчиво лезли повсюду, вызывая у маркиза желание брезгливо отряхнуться. Но он позволил магистру Бастерхази даже рассмотреть текст документа: в конце концов, именно ради темного и Ее Высочества Ристаны, старшей дочери короля, они с Мардуком и затеяли чехарду с Указом. А для пущей ясности Дайм не преминул кое-что напомнить придворному магукороль все это знал и так:
В заботе о благе подданных Император не оставит провинцию на произвол судьбы. Да и четвертый кронпринц Лерма проявляет серьезную заинтересованность в будущем Валанты. Мой дорогой брат готов принять на себя все тяготы управления и бремя короны.
Забота кронпринца чрезвычайно лестна, но мы не смеем отвлекать Его Высочество от несомненно более важных дел в Метрополии. К началу лета наследник Кейранн будет в столице.
Ваше Величество понимает, что наш возлюбленный брат не оставит высочайшим вниманием Валанту до утверждения Вашего законного преемника на престоле.
Можете заверить Его Высочество, что никаких препятствий к утверждению Кейранна наследником не будет.
Не сомневаюсь, Ваше Величество. Но разве вы можете гарантировать, что с мальчиком не случится ни внезапной простуды, ни несварения? Да мало ли опасностей подстерегает детей в наше суматошное время. А если династия прервется
Не стоит недооценивать мастерство нашего придворного мага. Магистр Рональд сумеет предусмотреть все неожиданности и обеспечить наследнику полную безопасность.
Надеюсь, Ваше Величество. В противном случае на Конвенте встанет вопрос о расследовании возможных нарушений Закона и соответствии магистра занимаемой должности.
Клейкие щупальца подслушивающего заклинания расползлисьпридворный маг узнал все, что его интересовалооставив мерзкий привкус темной магии. Но привкус привкусом, а ничего конкретного, за что мага можно было бы привлечь к суду, в королевском кабинете не было. Осторожность, переходящая в паранойю, хранила магистра Бастерхази на протяжении многих лет, но маркиз не оставлял надежды поймать темного на нарушении Закона: прямое воздействие на царственную особу, в наказаниенасильственное лишение магии и вечная ссылку за пределы Империи.
Продолжая беседуо винах, погоде и политике Полуденной Марки в связи с введением Империей пошлины на островной ромДайм продумывал дальнейшие действия.
Почву для возвращения наследника они подготовили, указ Императора обезопасил принца от покушений со стороны любимого ученика Великого Паука Тхемши и послушной ему старшей принцессы: если Кейранн умрет, не оставив наследника, династия Суардисов прервется, и Ее Высочество Ристана лишится не только прав на трон, но и титула принцессы. А магистр Бастерхази потеряет надежду получить не только одну из богатейших провинций и последний в Империи лес Истинных Эльфовбездонный источник магической силы и редчайших ингредиентов для зелий и заклятийно и долгожданную свободу от учителя.
Конечно, Его Величеству Мардуку было непросто решиться на риск даже ради жизни и безопасности сына. Но он верил, что выиграета Дайм знал это точно. Потому что иначе ему самолично придется вручить корону Валанты ненавистному брату Лерме. Тому самому брату, что смотрит на него, как на кучку испражнений посреди великолепной гостиной.
Нет уж Дайм Дукрист верен Императору, и эта верность скреплена печатью Парьена-Тхемши. Но это не значит, что Дайм должен стелиться под четырех высокомерных «законных сыновей». Если бы хоть один из них был мало-мальски стоящим магом! Но от древнего рода светлых Кристисов у кронпринцев остались лишь бирюзовые глаза и монетный профиль. Да и сам Император обладал магией лишь чуть большей, чем деревенская знахарка.
И не будь Дайм сыном Императора, если позволит Лерме заполучить Валанту и магически одаренную жену, младшую валантскую принцессу. Слава Светлой, два года назад удалось расстроить сватовство кронпринца: Ее Высочество имела неосторожность воспользоваться темной стороной своего сумрачного дара. Как оказалось, Лерма был очень даже прав, положив глаз на девочку: маги такой силы рождались в Империи чрезвычайно редко. После раздутого Даймом скандаланикто, кроме магистра Парьена, так и не догадался, что это его рук делокронпринцу пришлось отказаться от надежды получить одним махом все, включая корону Империи. Отец бы точно назначил наследником Лерму, роди Шуалейда мальчика-мага. Но Закон запрещает особам королевской крови вступать в брак с Темными, а благодаря стараниям сплетников и молчанию короля Мардука вся Империя пребывала в уверенности, что Ее Высочество Шуалейдаколдунья темнее некуда.