Не пытаясь даже выровнять дыхание, Дайм дразнил противника. Очень осторожно дразнил. Ровно, чтобы темный в азарте не вспомнил, что бывает с теми, кто ловит двух гоблинов одной сетью.
Не люблю стихов. Мне больше по вкусу его «Путевые заметки» на губах придворного мага блуждала легкая улыбка, в руках танцевал бокал лорнейского.
Вспучившись, вино взлетело над бокалом: призрачный Пустынник, раззявив все шесть пиявочных ртов, метнулся к Дайму. Не обращая внимания на боль, Дукрист сотворил Муравьиного Льва. Зловонные потоки смерти скользнули мимо, запутались узлом и сожрали сами себя. Детское, слабенькое заклинание, сплетенное на голых рефлексах, сработало: не зря Парьен учил сражаться не силой, а умением, и гонял мальчишку-маркиза до обмороков.
Единственным видимым эффектом атаки была поседевшая прядь в безупречной прическе маркиза.
«Помоги, Светлая! Спаси Шу! Хотя бы ее!»
Дайм пытался достучаться до однажды ответившего божества, но не мог пробиться к спасительному небесному Свету. Надежда остаться в живых стремительно таяла.
примером мой Тюф. Как видите, то, что академики считают полной ересью, на самом деле неплохо действует, непринужденно хвастался Рональд.
В угольных глазах багрово мерцало торжество: он уже забыл об осторожности, слишком слабой и близкой казалась дичь. Его не смущало даже, что Дукрист черпал энергию в собственной жизненной силе: мастерство, доступное только светлым магам-зеро. Того, что сам подпитывает противника благодаря некоторым хитрым особенностям Дукристовой Печати Верности, темный в азарте не замечал. И, слава Светлой, не догадывался, насколько близка Шу к овладению Источником.
Жаль, шаманская метода при сочетании с чистой спектральной магией дает непредсказуемые результаты. Мало материала для анализа
Потолок плюнул лавойДайм еле успел закрыться Снежной Крепостью. Темный бил смертельными заклинаниямивидимо, светлый в подопытные не годился.
«Минус год, прикинул Дайм. Так моего времени хватит на полчаса. Шу успеет. Благослови Светлая жука Парьена!»
правда, гоблинонежить требует особого обращения продолжал Рональд. Он открыто наслаждался игрой и видом стареющего и седеющего соперника.
Ледяные иглы опасности вонзились в виски.
«Не надо! чуть не крикнул вслух. Я справлюсь!»
«Как скажешь», согласилась Шу.
Благодарение Светлой, она не заупрямилась. Не пришлось объяснять, что Рональд только и ждет открытого канала, чтобы навалиться всей мощью, а нестабильный Источник пока не сможет защитить хозяйку от прямой атаки.
Дайм и так с трудом удерживался одновременно там и здесь, отвлекая темного и не давая Шу соскользнуть за грань.
«Скорее, Шу, скорее!»
Словно в ответ, задрожали нити вероятностей, башни сошлись в унисонном ритме. Вспышка боли и мгновенно померкший свет разодрали сознание Дайма на две половинки. Одназверенышем на плече Шу, втораяпостаревшим лет на двадцать маркизом в гостиной темного. Тот Дайм, что был в башне Заката, вцепившись всеми когтями в плечо Шу, смотрел, как откидывается крышка ларца-мандарина, взлетает и открывается шкатулка, вылезает наружу черный ядовитый хобот Тот Дайм, что играл с темным в кошки-мышки, со всхлипом вздохнулРональд на миг позабыл о нем: почуяв якорь близ Источника, рванулся в открывшийся канал.
Выброс чистой энергии обжег Дайма, черно-алый туман на миг застил свет. Спешно выставленный щит затрещал, но выдержалунеся еще двадцать лет жизни. Темный вскочил, развернулся на запад. Лощено-рафинированный придворный исчез, уступив место голодному хищнику. Рабы упали мертвыми, отдав хозяину все до капли, по дворцу прокатилась волна паники, влилась смерчем в мага. Темный больше не думал о Законе.
Пора! Дайм со свистом втянул воздух: дальше некогда будет дышать. В груди раскручивалась тугая пружина последнего, тщательно упрятанного от Рональда заклинания. Мир подернулся призрачно-молочной дымкой, замедлился. Магия темного превратилась в четкую схему: нити, узлы, точки сопряжения Вот оно! Единственный ударсюда!
В тот миг, когда темное пламя взревело, влетая в башню Заката, магическая аура слетела с Дайма, оставив высохшего старика бессильно хватать ртом воздух.
Последним, что видел Дайм-маг, была радуга. Слепящее разноцветье обвило одним концом Рональда, другимего слугу-нежить. Между ними зависли песочные часы Равенства и Братства. Вся магия в пределах досягаемости заклинания хлынула в бездонную дыру умертвия: уравнять магистра и мертвеца. Слепящий шар ало-фиолетового огня с треском собрался вокруг Рональда, вспыхнул и погас.
«Получилось»выдохнул Дайм и улыбнулся обрушившимся безмолвию, серости и пустоте. Рональду придется забыть о желанной добыче: Часы связали его по рукам и ногам.
Багдыр`ца! разъяренный темный обернулся, не в силах поверить, что светлый решился расстаться с даром ради да ради чего угодно! Чистая, незамутненная ненависть обещала Дукристу, если доживет, долгую и мучительную несмерть: сначала на алтаре Хисса, а потом В одном взгляде Рональда уместился трактат «Улыбка висельника, или о подготовке материала для сотворения умертвия высшей ступени», за особую жестокость запрещенный даже среди Красных Драконов.
Мечтай, ухмыльнулся Дайм из последних сил.
Теперь он мог только ждать и надеяться, что Шуалейда не только успеет завершить ритуал раньше, чем Рональд сумеет развязать Пуповину, но и сообразит, как вернуть бывшему светлому магу жизнь и дар. А нет сделать из императорского сына нежить не позволит Печать, зато сашмирский посол получит свое воздаяние кровью. Смертьне страшно. Потерять магию, вот что хуже смерти. Не слышать, не видеть, не иметь возможности даже спрятать от врага боль и ужас.
Дайм смотрел, как маг морщится, дергается, делает бессмысленные пассы, кричити думал: смешно! Но сил смеяться не было, да и не хотелось. Только отдохнуть в тишине и покое.
* * *
Едва Шу коснулась шкатулки, та распахнулась, чуть не переломав пальцы, вырвалась и взлетела. Волна скрежета захлестнула Шу, отдалась болью, сбила дыхание. Черно-алый смерч с торжествующим воем закружил по комнате, нащупывая жадным ртом-воронкой добычу. Тут же в башню влетел поток смерти и огня, слилля со смерчем, потянулся к Шу Оцепенение сковало её, выдавило мысли и чувствано лишь на миг. Источник взорвался лилово-голубыми щупальцами, пророс сквозь нее диковинным цветком. Потоки запели, наполняя ее непривычной, пьяной мощью.
Она еле успела вздохнуть, как внутренности скрутило ледяной болью отчаяния, краски выцвели до тусклой серости, песнь волшебной арфы оборвалась на пронзительной тоскливой ноте. Показалосьона древняя, одинокая старуха, в затылок которой дышит смерть
«Дайм? крикнула она, уже понимая, что ответа не будет. Ты где? Дайм!»
Она дернулась проверить звереныша на плече, но рука натолкнулась на холодное стекло. Колба упала, брызнув осколками и темной кровью.
«Дайм! паника захлестнула Шу, требуя сровнять с землей хоть весь город, но найти любимого. Где ты? Ответь же!»
Ужас и боль потери взорвались в Шу, остановили сердце, вытеснили мысли, растворили ее в фиалковой крови Источника. Тысячью побегов, тысячью щупалец она выметнулась из башни: найти Дайма!
Сумбур звуков, запахов, ощущений закружил в красковороте и сложился в картуподробную, словно на столе главнокомандующего. В одно мгновение она увидела Риль Суардис, пронизанный жилами магииот толстых вен до тончайших капиллярови два его сердца, две башни. Увидела легендарные Часы Равенства и Братства, триста лет назад остановившие Ману Бездыханного и позволившие завершить войну со Школой Одноглазой Рыбы. Увидела Дайма, ради нее отдавшего магию и жизнь, и Рональда, медленно, но верно распутывающего мудреное заклятие. Увидела бело-лиловые пятнышки на своих рукахпоследние капли дара, последние капли крови светлого, смешанные с ее кровью, и увидела исчезающе тонкую нить вероятностиеще раз изменить судьбу, а может, наоборот, выпрямить?
Мгновенное озарение прогнало панику и вернуло Шу в башню, заставило открыть глаза: воронка смерча почти добралась до нее, нависла над головой, обожгла капающей кислотой. «Прочь, на место!»велела Шу, указывая на центр опалового круга. Смерч промедлил, словно в недоумении, но воздушные потоки смяли его, скрутили тугой пружиной и вплавили в мрамор, вытянули ало-черные нити и завили в не ведомые ни одному гному знаки.
«Сейчас, Дайм, продержись еще минуту! Я успею!»просила Шу, вплетая образы в неустойчивую структуру Источника. Без рун, без слов, без символов, чистые постулаты: защита, помощь, исцеление для нее самой и светлых, последние два дня касавшихся мандариновой шкатулки. Почему-то вместо двух образов виделось три, но разбираться, почему один из образов раздвоился или откуда взялся еще один светлый маг, было некогда. Шу торопилась, пока не засохла кровь Дайма, напитать ее силой и жизнью.
Она стала корнями и стеблем, потекла жизненным соком в чашечку ладоней, распустилась молочными, с сиреневыми прожилками, лепесткам
«Дайм, дождись меня!»шепнула крохотному муаровому котенку в ладонях. Зверек приоткрыл бирюзовые глаза, зевнул и, свернувшись клубком, уснул.
Нить вероятности дрожала, готовая порваться, а Шу не могла понять, что делать дальше? Котенок жив только в ее руках оставить Источник до завершения ритуала? Но если порвется связь, бушующая магия разнесет весь Суард И даже если рискнуть, бежать в башню РональдаЧасы Равенства выпьют до капли и звереныша, и ее саму, и Источник. А дождаться, пока Рональд расплетет заклинаниеоставить Дайма беззащитным перед разъяренным темным. Двуличные боги, одной рукой дающие, другой отнимающие! Что же делать?!
Шу замерла. Сбежать, спрятатьсятолько не выбирать! Слишком больно, слишком тяжела ответственность.
Стон вероятностной нити пронзил острым страхом: поздно?! Промедлив миг, сделала выбор и потеряла его? Нет! Боги, нет! рванулся из глубины души отчаянный вопль, красковорот потемнел, завертелся в безумном ритме
Шу сама не поняла, как оказалась около Рассветной башни. Под ногами звенела затухающим сердцебиением паутинка, резала кожу, не позволяя замедлить бегсквозь загустевший воздух, сквозь дверь, сквозь жгучее безумие чужой магии, сквозь переплетения другой судьбык седому, высохшему старику с тускнеющими глазами цвета полуденного моря. Шу прорывалась вперед, ранясь об острые нити иных вероятностей, не обращая внимания на боль и страх. В ладонях, прижатый к груди, спал звереныш, не слыша треска разрядов и крика искореженного магией пространства. Единственное желание вело Шу: успеть, пока бьется сердце светлого, не позволить крепнущей вероятности стать действительностью.
Почуяв живое тепло, Часы потянулись к ней, требуя делиться с братом жизнью и силойШу мельком глянула на трясущегося, гримасничающего полуорка, неспособного ни умереть окончательно, ни ожить, и снова устремилась к Дайму, не тратя времени на попытку создать для себя щит. Вероятности гудели, звенели, выли и стонали, запутанный узел дрожал, выпускал отдельные нити, таял И таяли силы, утекали к нежититолько котенок в ладонях спал, подергивая ушком, защищенный золотым сиянием любви.
Дайм! позвала она, отчаявшись пробиться сквозь бурление чужих стихий.
Старик открыл равнодушные тусклые глаза, и вдруг, в последнем приливе сил, поднялся и шагнул навстречу.
Шу бросилась к нему, вскрикнуланити распутанного Рональдом заклинания хлестнули, сдирая кожу вместе с ауройи поймала падающего на подломившиеся колени Дайма за плечи. Упала вместе с ним, смягчая удар. Заглянула в мутнеющие глаза, чуть не закричала отчаянно, почувствовав, как покидает его жизнь. Уже не думая, не понимая, что делать, поцеловала, отдавая ему свое дыхание.
Жар. Холод. Свет. Тьма.
Мир завертелся красковоротом, отбросил раскрывшего черный клюв кракена.
Взываю к тебе!.. сквозь бурление красок послышался хриплый голос Рональда, выкрикивающий знакомую до дрожи формулу.
Да изыдет! Вместе со звонким ире-аль белое пламя вспыхнуло, прокатилось по всем закоулкам, и темный захлебнулся последними слогами.
Дайм? не веря себе, Шу дрожащей рукой коснулась растрепанных каштановых прядей, заглянула в яркую бирюзу глаз
Идем скорее, он сейчас опомнится! светлый схватил её за руки, рывком поднял и потащил прочь.
Не разбирая дороги, Шу побежала. Споткнулась на пороге, но Дайм подхватил её.
Быстрее, прошу!
Мир вертелся бессмысленной каруселью. Шу не понимала, куда и зачем надо торопиться, но бежала, доверяясь руке светлого.
Шу? Милая, что с тобой? из сумбура и тошноты выплыл голос Баль.
Ничего страшного. Просто устала, отвечал голос Дайма. Ей надо поспать.
Шу улыбнулась, хотела успокоить подругу, но красковорот снова закружил ее и унес на тихий берег далекого океана, поющего нескончаемую колыбельную.
Глава 21. Испытание
237 г. Начало весны (спустя два года после приезда Наследника в столицу). Первый день Испытаний.
Найрисса.
трое суток. В полночь с шестого на седьмой день откроются двери Алью Хисс. Кто из вас сумеет войти в храм, пройдет ритуал посвящения. До тех пор выдичь. Через час вся Гильдия Найриссы выйдет на охоту. Хисс ждет!
Слова Мастера еще звучали на темной площади, но его самого уже не было. Только два молчаливых храма, Черный и Белый, и семь претендентов. Семь юношейв чужом городе, без оружия, без денег.
«Хисс ждет Хисс возьмет на службу достойного, а остальных примет в жертву. Служи мне!»
Шепот бездны Лягушонок ощущал всей кожей, острее, чем касание ветра к обнаженной груди и холод булыжников под босыми ногами. Обещание Хисса въедалось в сознание, растекалось по жилам отравой. Все семеро слышали голос бога. Каждый стремился оказаться жрецом, а не жертвой, доказать божеству: достоин!
Едва Мастер исчез, все семеро мгновенно содрали с глаз повязки и отпрыгнули друг от друга. Попятилисьмедленно, держа в поле зрения соперников.
Шаг назад, второй Тень манила Лягушонка, звала и торопила: «убей!» Но что-то мешало, держало. Какая-то мысль зудела на краю сознания, отвлекала от единения с божеством. Мир замедлился, стал терять объем и остатки цвета, дохнуло льдом: «Служи мне!» Но в последний момент Лягушонок вспомнил. Орис, брат! Вот же онвсего в шаге, слева Орис тоже опомнилсяХилл почувствовал, как зазвенела ожившая нить связи. И тут же время вернулось.
Вмиг все семеро сорвались с мест и растворились среди ночных теней. По одному, в разные стороны. Только Орис бежал рядом, еще вздрагивая от напряжения.
Привет, брат, Хилл улыбнулся.
Привет, брат. Спасибо.
От Храмовой площади они двигались к морю. Оба ни разу не бывали в Найриссе, но хорошо изучили карту. Через минуту-другую братья покинули квартал мертвых фонарей и наглухо запертых окон. Жители ближних к храмам домов хоть и не знали, от чего к полуночи потухли все до единого огни, но чуяли неприятности и прятались за ставнями и дверьми.
Первым делом следовало добыть одежду и оружие. Несмотря на глухой ночной час, по улицам в стороне от храмов шаталось достаточно народу, особенно ближе к порту. Матросы, грузчики, докеры, сутенеры и мошенники всех мастейлюбой костюм на выбор. Но братья повернули в сторону тихих богатых кварталов. Пусть там немноголюдно, местным проще заметить посторонних и каждый час проезжает патруль. Зато не придется опасаться желающих воткнуть в спину нож: за голову каждого из претендентов любой нарисский гильдиец получит полновесный империал.
Гардеробной братьям послужил один из ближних особняков. Перебраться через кованый забор и напугать сторожевых собак до немоты было делом нехитрым. Влезть в приотворенное на ночь окно кухнитем более. Найти в спящем доме шкафы с хозяйской одеждой смог бы и ребенок, как и позаимствовать повседневные камзолы, кошель с марками и пару шпаг с кинжаламишер был достаточно богат, чтобы при день-другой не заметить пропажи. Метательных ножей у шера не оказалось, зато его повар обеднел на полдюжины кухонных. Там же, на кухне, братья запаслись провизией и мотком крепкой веревки. Так же незаметно, как вошли, они покинули особнякникого не тронув, не разбудив даже мышей.
Они загодя решили, что не будут прятаться по крысиным закоулкам. Уж там-то местные быстрее быстрого найдут чужаков и заработают свое золотоот приморских головорезов непросто уйти даже через Тень. Зато в каждом городе есть место, которого все воры, убийцы и мошенники избегают как огня. Главное, до него добраться
Десяток кварталов до площади Четырех Мудрых Черепах они преодолели без приключений, лишь раз спрятавшись в тени акаций от патруля. Когда на фоне звездных россыпей вырисовался шпиль магистрата, над крышами поплыл одинокий гонг: час ночи. Потратив несколько минут на изучение покинутого всеми, кроме ночного сторожа и вечно бдительных заклинаний, трехэтажного здания, они нашли подходящий вход.
Нерадивые уборщики забыли запереть окно на втором этаже, зря понадеявшись на магию. Хиллу достало секунды в Тени, чтобы миновать защиту. Но этой секунды хватило, чтобы дать себе зарок: ни за что, ни при каких обстоятельствах не соваться в Ургаш до окончания испытаний! Никакое посвящение, даже собственная жизнь не стоит того, чтобы принести брата в жертву Темномуа Хилл еле удержался на грани сознания, так силен был зов.
Окно привело их в просторный кабинет. На рогатой вешалке в углу болталась судейская мантия, а на болванке возлежала высокая шапка с плоским круглым донышком и вышитым знаком главного судьи. Кроме того, в шкафах обнаружилось множество самых разнообразных бумаг: не пришлось искать архив, чтобы обзавестись подходящей легендой на завтра. Но самой ценной находкой оказались глубокие удобные кресла. Под защитой магистратской магии и пары простых охранных руним, в тайне от Мастера Тени, научил внезапно обнаружившего в себе дар Лягушонка тирис Ульрихбратья позволили себе несколько часов поспать.
Хилл, вставай, его разбудил шепот Ориса. Через полчаса придут служители.
Когда магистрат начал заполняться гамом и суетой, братья смешались с толпой. По коридорам сновали писцы, толкались озабоченные просители и тяжущиеся, с занятым видом шествовали из кабинета в кабинет чиновники. Адвокаты петушились перед клиентами, в последний момент набивая цену, нотариусы с заткнутыми за уши перьями объясняли что-то осоловелым от юридической абракадабры шерам и бие. Два провинциала, уткнувшиеся в потрепанные бумаги с кучей печатей и поминающие завещание, долю, отчуждение и тому подобное, никого не интересовали. Но несмотря на уверенность, что охотникам не придет в голову искать их между приемной бургомистра и залом суда, Хилл держал ушки на макушке.
Им везло до самого вечера. Но за полчаса до закрытия ничейных шеров заприметил потрепанный стряпчий. Хилл заметил пройдоху чуть позже, чем следовало, и сразу понялэтот не отцепится. В острых глазках и скользкой улыбочке читалась необходимость в серебре и твердое намерение это серебро сегодня же добыть.
Сматываемся, одними губами шепнул Хилл, указывая Орису на неприятности, и оба деловито направились к лестнице.
Но шустрый человечек обогнал их и заступил дорогу.
Доброго дня сиятельным шерам! вкрадчиво поздоровался он.
И вам не хворать, достопочтенный, ответил Орис.
Хилл едва не выругался вслух: вот принесло! Этот наверняка не из Гильдии, но вдруг наводчик? Он еще раз ощупал толпу взглядомвроде никто больше не проявлял к провинциалам интереса.
В этот момент распахнулись двери зала суда, выплеснув дюжину скандалящих торговцев. Хилл с Орисом, не сговариваясь, повернули к нимзаслониться, затеряться. Но щуплый крючкотвор оказался на диво нагл и липуч:
Я вижу, сиятельные шеры в затруднении. Стряпчий ухватил за край бумаги. Дело о наследстве, не так ли? Орис выпустил бумаги, рассчитывая хоть на миг замешательства, но стряпчий уже уцепился за Хилла. И, конечно, сиятельные шеры еще не нашли достойного представителя своих законных интересов.
Прошу прошения, но мы ждем достопочтенного Тисле, перебил его Хилл, вспомнив промелькнувшее недавно в разговоре соседей имя и понимая, что если сейчас попробовать отцепить клеща, тот заорет на весь магистрат.
Ай-ай кто же вам посоветовал этого прохиндея? Не слушайте его. Вас надули, вдохновенно вещал стряпчий, крепко сжав костлявыми нечистыми пальцами отворот Хилова камзола и потрясая добытыми бумагами. Ничуть не почтенный Тисле не выиграл ни одного дела о наследстве! К тому же он берет десять марок только за составление документов, а достопочтенный Мевис лишь пять, и еще один процент по завершении. И я не проиграл ни одной наследственной тяжбы! Вы понимаете, как вам повезло?
Хитрая рожа Мевиса ничуть не походила на лик везения, но Хилл не видел способа отвязаться от стряпчего, не поднимая шума.
Да, конечно, нам невероятно повезло! решился Орис. Если достопочтенный Мевис поможет нам рассортировать документы за две марки, то нам не придется дожидаться достопочтенного Тисле.
Стряпчий просиял: клиент торгуетсяклиент попался.
Сиятельные шеры хотят меня разорить? Или желают лишить лицензии? Таких цен не бывает. Я и так, из чистой симпатии к благородным юношам, не возьму и медяка сверх обязательной цены. Я даже совершенно бесплатно договорюсь с судьей, чтобы ваше дело рассмотрели послезавтра! Презренный Тисле промурыжит вас не менее трех дней, а то и четырех
Прошу прощения, достопочтенный Мевис, но мы вынуждены отклонить ваше любезное предложение, расстроился Орис. Мы не можем заплатить сразу пять марок. У нас осталось всего восемь, а ведь за проживание на постоялом дворе придется уплатить не меньше четырех. И еще марку на обратную дорогу в Калбон. Так что больше трех никак
Четыре марки? Надеюсь, сишеры не заплатили четыре марки наглому обманщику? О, что за люди искренне возмутился стряпчий уплывающему доходу. Но, послушайте! Только никому не говорите, это против правил Мевис понизил голос. Я не могу пройти мимо, оставив вас в столь затруднительном положении. Доброта меня когда-нибудь погубит. У меня есть комната. Конечно, это не очень удобно, я обычно принимаю в ней посетителей. Но для вас, сиятельные шеры, готов пойти на лишения. Семь марок, и вы получите и документы, и представительство в суде, и комнату. А потом процентбезо всяких расписок! Благородные шеры не обманут простого, честного Мевиса
Еще немного поколебавшись и посомневавшись, братья согласились. Довольный Мевис, запрятав бумаги за пазухучтобы клиенты, упаси Светлая, не сбежалиповел их к себе.
Слушая, как брат обрабатывает пройдоху, Хилл радовался, что все так удачно складывается, и тревожилсяне слишком ли легко? Тревога зудела, вторя голосу Ургаша: здесь, сейчас Тревога билась в висках, щипала мурашками. Хилл присматривался к прохожим, к рядам эвкалиптов, стенам и крышам. Болезненный уколопасность! заставил Хилла пригнуться и толкнуть брата. Нож просвистел там, где мгновенье назад было горло Ориса, и воткнулся в плечо стряпчего. Второй нож Хилл поймал, оборачиваясь к Угрю и выхватывая шпагу. Враг молча выскочил из-за толстого ствола, в одной руке шпага, в другойдага.
Караул! крикнул позади стряпчий, булькнул и замолчал: третий нож Волчка снова поразил не ту цель. Зазвенел клинок Ориса, встретившись со шпагой Волчка. Издали послышался топот стражи и ор:
Бросай оружие! Именем короля!
Удар. Поворот. Еще удар, бросокЛягушонок едва отбил дагу. Удар сверху, финт! Шпага Угря мелькала все быстрее, вокруг него густели лоскутья Тени. Мир терял объем, окрашиваясь красным. Ургаш звал: пора! Служи мне!
Нет! Лягушонок еле удерживался, чтобы не поддаться зову. Брата не отдам!
Хисссс!.. просвистела размытой полосой сталь. Лягушонок отпрыгнул. Поздно! Бок обожгло болью.
Стоять! Прекратить! на вопли стражников сбегается толпа.
Хиссс!.. снова свистит клинок. Прыжок, финт, в теле играет злая радость, заглушая боль. Звенит о камни шпага. Темный азарт в глазах Угря сменяется ужасом, дага падаетон обеими руками зажимает хлещущую кровь. Обмякает
Добро пожаловать в Ургаш, Бахмал шер Занге! довольно смеется божество и требует продолжения. Служи мне, мальчик!
Лягушонок оборачивается: Орис и Волчок летят в смертельном танце. Левая рука Волчка болтается, разлетаются траурные капли. Прыжок, звон стали. Снова звон.
Бросай оружие, кричит стражник.
Дюжина мундиров, не меньше, совсем близко. А за нимизеваки и стервятники. Жадные глаза, рука за пазуху
Свисток, беги! Ну же! Лягушонок бросается между соперниками, отталкивает брата.
Какого в азарте спорит Орис.
Быстро! Хисс! требует исполнения клятвы Лягушонок, еле успевая отвести непослушный клинок от доверчивого брата. Из его глаз рвется тьма. Он не успевает договоритьОрис уже бежит.
Снова мир бледнеет, замедляется, но не замирает. Острие грани между Тенью и реальностью режет, вспарывает болью внутри, за ребрами. Душу?
Неповоротливый Волчок насаживается на лезвие. Клонится к земле. Лягушонок отворачиваетсявторая жертва принята. Горячими комками пульсируют еще жертвы. Одна, самая близкая, убегаетдостать ее просто, очень просто. Клинок уже тянется но нет, нельзя! Это потом. Потом! Не сейчас! Пожалуйста
Хисс соглашается: потом. Сейчас других.
Лягушонок сквозит мимо вялых стражниковбожество не требует пока их крови. Рассекает сумбур толпы, раздвигая руки и тела, как водоросли на дне реки. Выбирает самый горячий ком. Вор быстр, быстрее всех: успевает оскалиться навстречу смерти. Рвет связки, истекая болью. Выставляет нож. Запястье ломается с сухим треском, нож входит между ребер. Вор падает. Медленно, как осенний лист
Неподалеку призывно алеет второй охотник за головами. Достать егопустяк, он успевает лишь шепнуть: Хисс!.. Лягушонок согласно кивает падающему телу: добро пожаловать в Ургаш.
Толпа шумит, колышется, люди в панике бегут и давят друг друга
Хорошо служишь, Стриж, шепчет на ухо бездна. Лунный Стриж, мой слуга. Я дарю тебе имя. Иди сюда!
Лед, кругом лед и нет воздуханечем вздохнуть. Хозяин зовет. Боль рвет в клочья разум, уговаривает: сюда, здесь хорошо. Боль не пускает, держит на поверхности: не тони! Сквозь пелену полузабытья гремит колокол: опасность! Стриж вздрогнул и осознал себя. С трех сторон наступают стражники, выставив клинки и тесня к стене дома. Сержант больше не надрывается, требуя бросить оружиеон уже отдал приказ не брать убийцу живым.
На миг стало смешно: если бы стражники не боялись до дрожи коленей, уже бы разделались с дуракомнечего спорить с божеством. Мысль мелькнула и пропала, сменившись отчаянным желанием: выжить! Лунный Стриж ухмыльнулся, взглянув в глаза сержанту. Тот побледнел до зелени, но не отступил. Тогда Стриж бросил шпагу сержанту под ноги, заставив того отшатнуться в ужасе, развернулся и вспрыгнул на высокий подоконник, чуть выше его роста.
С грохотом посыпались цветочные горшки, зазвенело стекло, осыпая служак осколками. Стражники заорали что-то нецензурное и бросилиськто за ним, кто к дверям дома. Один даже метнул нож вслед, но он лишь зазвенел, вонзившись в деревянный пол.
Где лестница наверх? спросил Стриж забившуюся в угол девицу в домашнем чепце.
Та кивнула в нужную сторону, не решившись открыть рот, зажмурилась и уткнулась в накрахмаленный передник.
Открывайте немедленно! Именем короля! доносилось от двери вперемешку с грохотом сапог и руганью.
Не сметь, шикнул на девицу Стриж, срывая со стола скатерть и прижимая к пылающему боку.
Горожанка вздрогнула и съежилась, не поднимая глаз.
Стриж устремился прочьнаверх, через чердак. Привычный способ не подвел. Дома так плотно примыкали друг к другу, что он легко бежал с крыши на крышу, вскоре оставив погоню позади.
Все бы хорошо стражники отстали, воров не видно. Еще бы пару кварталов, чтобы совсем сбить погоню со следа! Но черепица скользит из-под ног, небо качается и слепит тремя солнечными дисками и мошки, стаи мошек лезут в глаза Крыша кренится
Запнувшись, Хилл упал на колени. Едва успел ухватиться за каминную трубу, чтобы не слететь вниз. Далеко-далеко вниз на мягкий теплый лужок на мягком лужке острый камень зачем лег спать на камень? Он впивается в бок, до самой кости! Светлая, как же больно или это кусаются пчелы? Все тело горит
Хилл встряхнул головой, разгоняя жужжащих пчел.
Крыша. По ним крыша. Под крышей дом. Дом в Найриссе кхе корр! Орис! Как же Орис? За ним теперь охотится вся городская стража. Рано дохнуть, надо помочь брату
Ругаясь и шипя, Хилл пополз к слуховому окну. Медленно, как придавленная гусеница. Далеко, как до самой Хмирны. Но он дополз. Протиснулся через окошко, свалился кулем на пол. Обругав себя еще раз, поднял голову: сквозь мутную пелену разглядел развешенное под стропилами белье и чистый, ровный, без единого укрытия пол. И перилалестницу вниз. Снова выругался и пополз, уже не задумываясь, куда и зачем. Вокруг зеленел лес, журчал близкий ручеек и безжалостно жалили пчелы.
237 г. Начало весны (спустя два года после приезда Наследника в столицу). Первый день Испытаний.
Найрисса.