Проклятье! разозлился Слав. Кто это сделал?
Яромир откинул полог и втащил внутрь пьяного в дрыг дружинника. Молодой парень лет двадцати едва держался на ногах.
Пастырь? спросил Слав у сотника.
Неа, отозвался Яромир, эта пьянь залила глаза и пошла не в ту сторону, перешагнув печать. Его поймали и скрутили, но было поздно.
Свяжи его покрепче, приказал Слав. Если выживем, устроим суд, а нет, значит, такова наша судьба.
Стража, крикнул Яромир и, дождавшись появления двух ратников в доспехах, приказал, этого связать, дадите сбежать, займете его место. Все ясно?
Ратники кивнули и выволокли парня из шатра Слава.
К месту, где разорвана печать, стяни побольше умелых дружинников, там будет самое жаркое место.
Будет сделано, отрапортовал Яромир.
Ну, пойдем, глянем на наших орлов, сказал седой воевода и в сопровождении сотника вышел из шатра.
В этот момент нежить пошла на приступ. Ратники стояли двойным кольцом: первымикопьеносцы и меченосцы, не дающие пробиться нежити к лучникам, бьющим из-за спин. Борта телег завалены трупами нежити, вокруг раздается вой, брань, предсмертные хрипы. Но дружинники встали насмерть. Вскоре нежить отхлынула, прекратив штурм по всему периметру, и стала прощупывать оборону в конкретных местах.
Упыри! заорал кто-то.
Сразу несколько сотен стрел ударили по падающим на лагерь летучим кровососам. Через час нежить перебили. Крестьяне стаскивали трупы в одну кучу, женщины вырезали стрелы. Все это проходило под бдительным присмотром дружинников.
Мы потеряли около сотни ратников убитыми и вдвое больше ранеными, доложил Темир, принявший командование над всеми воинами. Крестьян пострадало немного. Все, кто был укушен, обнаружены. Таких всего с два десятка.
Как поступил? спросил Слав, зная ответ.
Убили.
Слав кивнул, именно такой приказ он отдал три дня назад, никто не возражал, все понимали, что может произойти, если этого не сделать.
Часам к десяти трупы были сожжены, стрелы собраны, раненые уложены в повозки. Все члены вольной дружины собрались вокруг невысокого холма, на котором стоял шатер предводителя. Слав вышел и остановился у входа, где стоял палач в красном колпаке, опираясь на огромный топор.
Сегодня ночью, громко сказал седой парень, был нарушен мой приказодин из ратников пьяным вышел за телеги и стер одну из печатей сварога. Из-за него мы потеряли много храбрых дружинников. Их смерть на его совести. И посему я выношу свой приговор. Слав сделал паузу и осмотрел стоящих в молчании людей. Смерть! на одном дыхании выкрикнул он. Если есть те, кто хотят выступить в его защиту, пусть выйдут вперед.
Люди, собравшиеся у холма, продолжали стоять на месте, сохраняя тишину.
Слав махнул рукой, и двое ратников вытащили связанного парня. Тот уже протрезвел и вполне осознавал, что с ним сейчас произойдет, поэтому пытался вырваться, осыпая отборной бранью стражей, сотников, Слава и всех присутствующих.
Тебе есть, что сказать? спросил Слав.
Парень выдал очередной поток ругательств.
Где ты взял вино? продолжил допрос Слав.
Мне дал его один из крестьян, отозвался парень, сказал, чтобы я выпил за его здоровье. Я только хотел хлебнуть всего один глоток, но никак не мог остановиться. А потом я услышал приказ десятника идти в сторону печатей.
К уху Слава склонился стоящий рядом с ним Радко.
Его опоили вином с хмель-травой. Пока не выпьешь его до дна, жажда не пройдет.
Слав кивнул.
Ты можешь опознать того крестьянина?
Нет, воевода, успокаиваясь, сказал парень, было темно, а он скрыл свое лицо под капюшоном.
Слав стал усиленно думать, что делать дальше. Вспомнилась крепость Вал, где его обвинили в смерти сына оружейника, и как толпа за его спиной молчала.
Я отменяю свой приговор, наконец, сказал он. Получишь десяток плетей за свой поступок. Но если встретишь того человека, приведи его ко мне. Ты понял?
Спасибо, воевода, падая на колени, произнес парень.
Следуя приказу Слава его тут же отволокли на импровизированную плаху, и палач, сменив топор на плеть, исполнил приговор.
Этого он никогда не забудет, сказал Радко, догнав Слава, когда обоз тронулся к гряде.
Плевать, забудет или нет. Я сохранил ему жизнь по другой причине, он теперь из кожи вон вылезет, но найдет того крестьянина, а скорее всего, волчьего пастыря.
Радко кивнул.
Наверное, ты прав, сказал он и, пришпорив коня, поскакал к передней телеге
Спустя четыре часа первого вересня (сентября) головная телега вошла в проход между горами.
Глава одиннадцатая. Возвращение в долину.
Слав тайком приложился к малахитовой чарке, вот уже двое суток он не давал себе спать. Он прекрасно помнил, как они с Рысью и Радко шли по долине несколько недель назад, постоянные атаки нежити не давали сомкнуть глаз. А сейчас? Обоз прошел через болото, не встретив там ни одного топляка. Болотная хозяйка, словно почуяв, какая сила прет, убрала своих слуг подальше от дороги, по которой, вытянувшись в нитку, тащился длинный обоз. Как только дозорная сотня приблизилась к болоту, Слав приказал, чтобы с каждой телегой шло по два ратника, отбиваться от топляков, и вот теперь ничего. Хлопот, правда, хватало и без нападений. Колеса телег вязли в болотной жижи, волы и тяжеловозы ревели, но ничего не могли поделать. Люди тащили телеги на руках. Выбравшись из болота почти все, кроме головной и тыловой сотни, что шли налегке верхами, повалились в траву и просто не могли сдвинуться с места.
Слав, люди устали и сегодня больше идти не смогут, сказал Радко, глядя, как солнце медленно скользит по небосклону. Скоро стемнеет. Нужно становиться лагерем.
Поднимай всех, идем еще полчаса, нужно уйти от топи, как можно дальше, приказал Слав, глядя на болото, по которому из глубины уже плыла к берегу полоса рваного тумана. Если нас окутает туман, то завтра к утру в лагере будут одни ведьмаки и вовкулаки, поровну с упырями.
Радко кивнул и поспешил к сотникам и старостам, так стали называть тех, кто вел крестьян. Через пять минут раздались звучные команды, и люди, устало поднимаясь, подталкивая телеги, чтобы измотанным быкам было полегче, тронулись в путь.
Отряди людей и пять пустых телег из-под продовольствия, приказал Слав старосте крестьян, нужно заготовить как можно больше дров. Лагерь должен быть освещен, как ночь на Перунов день. Темир, позвал Слав, бывшего смоленградского воеводу, выдели сотню для охраны лесорубов.
Где я тебе свободную сотню найду? сердито забубнил воевода. Две впереди, две сзади, остальные обоз по бокам сторожат. Еще две валяются ранеными по телегам.
Темир, слегка повысив голос, сказал Слав.
Эй, Лихослава ко мне, закричал воевода одному из крестьянских мальчишек, что изъявили желание стать дружинниками, и пока что использовались на посылах.
Через минуту явился высокий воин на гнедом усталом жеребце из тех, кто пришел вместе с смоленградским воеводой.
Звал? изобразив в седле поклон, спросил сотник.
Бери сотню, пойдешь с лесорубами, вон уже собираются в стороне от дороги. Будешь охранять. Но смотри, людей береги, далеко от обоза не отходите.
Ясно, и Лихослав умчался собирать людей.
Стой, крикнул Слав, когда болото исчезло из виду, теперь от зловонной жижи их отделяло больше десяти тысяч шагов. Разбить лагерь вон на том большом холме.
Измученные волы и тяжеловозы, предчувствуя скорый отдых потянули, телеги в указанном направлении с удвоенной скоростью.
Потери есть? спросил Слав, оглядывая усталым взглядом собравшихся в его шатре сотников и старост.
У нас три коня пало, ответил Темир привставая, двух успели забить до того, как издохли, третий утоп в болоте. Все ратники целы и здоровы.
У нас с пяток детей и две бабы сгинули в трясине, сказал Ян, седой старик, избранный главным старостой. А так вроде никто.
У нас умерло с десяток раненых, немного неуверенно произнес Лучезар, остальные потихоньку идут на поправку, правда, постоянная дорога и тряска замедляет выздоровление.
Теперь по поводу завтрашнего движения, окидывая присутствующих взглядом, молвил Слав. Идем не до упора, а часов до пяти и встаем на отдых. Люди измучены: бессонные ночи, болото это, нежить. Надо дать им отдых. Выберем удобное место и остановимся. Да и лекари за это время смогут немного подлатать раненых. Вопросы?
Все молчали.
Так мы будем идти до Славиграда не четыре дня, а все пять, сказал Радко, вставая.
Радко, мы не можем двигаться быстро. Я скорее рискну провести еще одну ночь в открытом поле, нежели люди начнут умирать от усталости. Пока что мы справляемся с нежитью, потери, конечно, велики, но я думал будет намного хуже.
Может, ты и прав, воевода, сказал славиградец, пожимая плечами. Только я думаю, что Ядун бросит на нас все свои силы. Он понимает, что если наш обоз доберется до крепости, ему придется штурмовать ее еще четыре сотни лет.
Радко, пойми, люди не спят уже два дня, сегодня будет третий, завтрашнюю ночь просто некого будет поставить на стражу. И тогда нас разорвут на части, а Ратмир не увидит долгожданного подкрепления.
Как скажешь, и сын ведуна опустился на свое место.
Ночь прошла на удивление тихо. Крестьяне и часть дружинников даже смогли отдохнуть и немного поспать. Часовые несколько раз видели тени, бродящие неподалеку от лагеря. Слышали завывание, но ни одна нежить этой ночью так и не сунулась.
Как и приказал Слав, на следующий день двигались до пяти часов. Потом встали на отдых все. Дружинники, выставив малые караулы, улеглись спать. Крестьяне занялись заготовкой дров. Рысь, Волот, Яромир, Волч и Слав наведались в небольшой заброшенный городок, стоящий неподалеку от лагеря. Дома почти все были разрушены, только несколько выглядели относительно целыми и то только потому, что сделаны из камня, а не из дерева.
Жаль, такое место пропадает, сказал Волч, пиная валун сторожевой башни.
Не жалей, отозвался Слав, вытаскивая из чудом уцелевшей оружейной десяток мечей, наконечники для копий и стрел, боевые топоры. Скоро погоним нежить, запрем долину и будем восстанавливать былое величие.
Слав скинул трофеи на траву и нырнул обратно в пристройку. Как только вошли в долину, он приказал досматривать все сторожевые башни и везти все найденное оружие в обоз. Было осмотрено уже десятка три более или менее сохранившихся башен. Трофеи, найденные в них, занимали целую телегу. В окованном медью сундуке Слав нашел две новые кольчуги и горсть серебряных монет незнакомой чеканки. Вытащив добро наружу, стали поджидать Рысь, Волота и Яромира, которые обследовали двухэтажные каменные дома. Спустя двадцать минут они явились, таща за собой тяжеленный сундук.
Что там? спросил Слав, поднимаясь с травы.
Не поверишь, отозвался бывший десятник, ногой откидывая крышку.
Солнечные лучи, попав на содержимое сундука, заплясали по стенам всеми цветами радуги. Драгоценные камни вперемешку с золотыми и серебряными украшениями, монетами множества народов.
Да, богатый улов. Где нашли? зачерпывая горсть монет, спросил Волч.
Вон в том доме, махнул в сторону развалин Волот. Видать, купец или боярин там жил, да вот только богатство с собой не забрал. Наверное, там, куда он отправился, оно ему без надобности. Весь дом костями завален.
Ладно, давайте к лагерю двигать, через час стемнеет, сказал Слав, подзывая свистом пасшегося с остальными конями Огнева.
Переложив сокровища из сундука в седельные сумки, друзья пустились в обратный путь. Миновав большой яблоневый сад, Слав услышал людские голоса. Подъехав поближе, он обнаружил с десяток крестьян, шатающихся просто так.
Вы что здесь делаете? опережая седого воеводу, крикнул Волч.
Ответом ему было грозное рычание.
Вовкулаки! заорал Слав, таща из ножен черный клинок, который после битвы с урманами был уже не совсем черным.
Он немного запоздал, Волч, подошедший к оборотням слишком близко, не успел достать свой меч. Один из вовкулаков стащил его с коня, ухватившись за сапог, второй в прыжке сбил на землю Яромира. Слав немного растерялся, на бывшего десятника прыгал крестьянин, а сбил с лошади матерый волк, вставший на задние лапы. Свистнула стрела, пригвоздившая одного из оборотней к дикой яблоне, вторым выстрелом Рысь сбила вовкулака, повалившего Яромира. Слав в этот момент преодолел последние метры до кучи-малы, внизу которой находился Волч. Сверху на нем сидели сразу три оборотня, морда одного из них была в крови. Именно по ней Слав и нанес свой первый удар, черный меч развалил голову на две части, как гнилую тыкву. Второго вовкулака просто проткнул мечом, а третьего сбила стрелой Рысь. Яромир в этот момент добивал двух оставшихся в живых оборотней. Слав соскочил с коня и пинком скинул с Волча мертвого получеловека-полуволка. С одного взгляда было ясноВолч мертв. Мощные челюсти оборотня просто раскрошили кольчужный воротник, превратив шею ратника в сплошное месиво из мяса, кожи и костей. Его серые глаза неподвижно смотрели в небо, в них читалась жуткая досада, мол, как же я так? Слав склонился над телом десятника, ставшего сотником вольной дружины, и закрыл ему глаза.
Прости, тихо произнес он, разгибаясь.
К нему подковылял Яромир и склонился над неподвижным телом. За время, проведенное в Ново-граде и в пути, эти двое крепко сдружились.
Надо бы забрать и сжечь по обряду, сказал он, держа Волча за руку.
Сделаем все, как полагается, отозвался Волот, глядя на спутников с высоты седла.
Взвалив тело на лошадь и намотав повод на луку седла, Слав с друзьями отправился в лагерь, оставив за собой мерзко воняющий паленой шерстью костер из десяти вовкулаков.
Вечер в лагере выдался невеселым. Вернувшись, Слав узнал, что было еще несколько подобных нападений. Две ватаги лесорубов по пять человек и четыре ратника, которые сопровождали их, не уцелели. Все, что осталось, доставили в лагерь, посеребренное оружие да рваные кольчуги. На месте обнаружили тела семи оборотней, а по следам определили, что ушло вдвое больше. Вечером три погребальных костра, разведенных в специальных ямах, унесли в Ирий пятнадцать человек.
Ночь выдалась беспокойной. Несколько раз вовкулаки пытались прокрасться в лагерь, но, к счастью, стражи вовремя замечали ползущих в тени костров оборотней.
Воевода, раздался от входа голос караульного, тут к тебе дружинник притащил какого-то крестьянина. Говорит, ты приказывал.
Слав шагнул наружу, ночной воздух приятно холодил кожу. Напротив входа в его шатер стоял тот самый парень, что получил десяток плетей, а возле него валялся связанный крестьянин.
Воевода, это он меня вином угощал, быстро затараторил дружинник, я его по голосу узнал. Он собирался выйти за возы, что лагерь окружают, ну я его и окликнул, а он мне, мол, жинка его в кусты позвала. Тут я его голос и вспомнил.
Слав хлопнул парня по плечу.
Молодец, искупил смерть товарищей. Нет на тебе вины. А этого тащите в шатер, да позовите Радко и Яна-старосту.
Ратники кивнули. Один, ухватив связанного за ногу, потащил его в шатер, другой побежал собирать советников князя.
Ну вот, советники, это наш главный волчий пастырь, сказал Слав, видя, как Радко и Ян вошли в шатер. Он уже успел посмотреть рисунок и был уверен в своем обвинении. Ян, он из ваших?
Главный староста обошел валяющегося на полу мужика в крестьянских одеждах. Присев, заглянул тому в лицо.
Я его видел пару раз, наконец, сказал он, вроде как с нами от самого Ново-града шел.
Понятно, произнес Слав, вытаскивая кляп у пленника изо рта. Но припоминая прошлый разговор, руки не развязал. Рассказывай, как стал волчьим пастырем? Что делал у нас, и сколько вас еще таких?
Пастырь смотрел на всех присутствующих бешенными глазами, но рот его оставался закрытым.
Слав, позволь мне, попросил Радко и, присев рядом с пастырем, уставился ему в глаза.
Так они смотрели несколько минут, а потом пленник заговорил:
Я попал к Ядуну год назад. Он сказал, что у меня есть дар управлять нежитью и обучил, как им пользоваться. Потом отправил меня в Новый-град, приказав собирать для него сведения. С вами я тоже по его приказу, говорил он нехотя, но правду.
Есть еще в лагере тебе подобные? спросил Слав.
Нет, вы всех перебили, ответил пленник. А один сбежал.
Как появились ведьмаки, не боящиеся солнца и не нуждающиеся в приглашении?
Это мы, почти рыча, выпалил пастырь, мы способны делать так, чтобы нежить обращала друг друга. Теперь они непобедимы! в его словах звучало злорадство, и Слав понял, что Радко больше не контролирует сознания пленного.