Замначкома оторопел: так в переживавшей не лучшие времена фирме не разговаривал никто и никогда. Он наклонился и прошептал:
Рита, разве ты так загружена работой?
Дело не в этом, разве не понятно? Эточья-то личная просьба, да? В таком случае, я готова перевести ее частным образомвы знаете тарифы: три доллара страница.
Теперь начальник смотрел так, словно увидел на ее лицо нечто, чему на человеческом лице быть не положено:
Рита, что с тобой?.. Три доллара страница? Да тут на каждой страницес десяток строк всего!
Не важно. Обратитесь в бюро перевода, там вам расскажут, сколько что стоит. И не по десять строк, а гораздо больше.
Рита, начальник выглядел столь растерянно, что это делалось даже забавно. Ты все-таки моя подчиненная Я принес тебе задание, работу. Ты же переводчик!
Объясните мне, подалась вперед Маргарита. Почему я должна переводить рекламу продукции, не имеющую никого отношения к нашей фирме? Какой буклет вы принесете мне завтра? Вояжей на Гавайские острова? Я не обязана в рабочее время и за ту же зарплату переводить рекламу косметики или чего бы то ни было. Повторяю еще разя готова подработать и перевести это частным образом и даже во внерабочее время, но деньги вперед. Или покажите мне контракт с изготовителем этой продукции или с дистрибьютером.
Риточка Ты не заболела ли?
Нет, я отлично себя чувствую.
Ситуация складываласьнарочно не придумаешь. С одной стороныона не обязана переводить все рекламные картинки, которые наводнили современный рынок. С другойнеподчинение начальству Начальник потоптался, потом пододвинул стул и сел.
Рита, видишь ли, зашептал он доверительно. Это не мне Это меня попросили. А я сказал, что у нас хороший переводчик. Для тебя ведь этораз плюнуть!
Да, согласилась Маргарита и кивнула на буклет. Здесь нечего делать. Но я не хочу работать бесплатно. Пусть этот кто-то заплатит. Если он считает, что мои цены слишком высоки, путь придет лично или позвонит, и мы поторгуемся.
Начальник рассердился и нахмурился:
Да ты ведь сейчас весь перерыв будешь курить и смотреть в окно!
Маргарита взялась руками за край стола и стала глядеть изподлобья. «Отступать поздно. Дело пахнет увольнением»
А время обеденного перерыва и вовсе не оплачивается. И в течение этого часа я могу обедать, курить или даже спатьникто не может мне запретить.
Начальник помахал буклетами и направился к двери:
Я расскажу об этом директору.
Ваше право.
«Так, сказала себе Маргарита, когда дверь с грохотом закрылась. Пишем заявление по собственному желанию А пошли все вон! Уроками прокормлюсь»
Она достала из стола лист бумаги и ручку и приготовилась вывести первые строки, но остановилась:
Ни фига! Это всегда можно успеть сделать. Пусть попробуют уволить меня по статье! Пусть найдут такую статью! И вообщея мать-одиночка и уволить меня могут только с решения профсоюзного собрания и за очень серьезный проступок. Могут сделать жизнь невыносимой, это они мастера. Но погодим пока сдаваться без боя. Посмотрим, как будут развиваться события. А между тем, будем готовить пути к организованному отступлению»
Она открыла форточку, закурила и стала смотреть в окно. Были два солидных ученика, продолжавшие брать уроки и платившие исправно. Конечно, даже с двумя учениками доход получается довольно средний, к тому же жизнь нестабильна и у этих людей тоже может что-нибудь случиться и они окажутся вынуждены отказаться от уроков. Как ни дерьмово это никчемное сидение в приемной, а все же стабильная зарплата. Но теперь уже поздноостается только стоять на своем.
«Там нет настоящей опасности, только запах»
Маргарита достала записную книжку и набрала номер одной своей знакомой по имени Людмила, отчества которой не помнила и у которой когда-то подтягивала французский, и на общей филологически-безденежной почве они слегка заприятельствовали. Знакомая это была несколько старше, обладала деловой хваткой и умением завязывать нужные знакомства и давно уж собиралась организовать курсы иностранных языковнормальную учебу, с однодвухгодичными курсами языков, теорией перевода, упрощенными программами теоретических дисциплин, страноведением Этакий факультет ин-яза в миниатюре, а не те «относительно честные способы отъема денег у населения», от которых уже тошнило всехи учеников, и преподавателей, вынужденных там работать. Ну, деньги предполагалось зарабатывать тоже, это уж само собой, ради заработка все и затевалось, не альтруизмом же заниматься, в самом деле. Надежду вселяло то, что знакомая эта была бабой не только пробивной, но и удачливой, и зазывала Маргариту работать на эти курсы, еще только строя перспективные планы.
Слышимость с соседним районом города была ужасной, в трубке звенело эхо и пришлось кричать и делать длинные паузыне разговор, а пытка.
Рита! Ты где?
Дома
А где теперь твой дом?
Там же. Я вот как твоя идея с этими курсами?
Все нормально, начали работать, каковы твои планы? Нам не хватает людей для преподавания теоретических дисциплин. Я расчитывала на тебя
Да? Очень удачно, мне теперь тоже приходится расчитывать на тебя. Я тут в позу встала, так что или уволят, или сама уйду.
Ну?! Так приходи к нам! А то мы пока не лучше всех этих «английский за тридцать дней», давай, записывай адрес, сегодня вечером можешь? Ну, не на лекцию, ясно, так, посмотреть, составить расписание
После обеда пришел директор, не глядя, открыл дверь своего кабинета и бросил:
Зайди
Маргарита вошла и встала перед столом, как обычно и стоят подчиненные перед начальством.
Садись.
Она селаспокойно и удобно уселась на мягкий стул, заняв все сиденье. Страшно не былобыло весело.
Рита, директор смотрел исподлобья, пытаясь придать своему взгляду тяжелое выражение. В чем дело? Николай Петрович принес тебе работу
Поскольку образовалась пауза, Маргарита поняла, что от нее ждут ответа. Она положила локти на стол, сцепив пальцы, и подалась вперед:
Михаил Иванович, мне принесли не работу, а рекламные буклеты косметики, которые хочет прочитать чья-то жена, или не важно, кто. Я достаточно перевела уже инструкций для стиральных машин, телевизоров и спутниковых антенн. Это не входит в мои служебные обязанности. Отсутствие работы для переводчикане повод. Я готова перевести эти буклеты по принятому в нашем городе тарифу.
Опять повисла и затянулась пауза. Директор смотрел озадаченноэто было что-то новое.
Рита, он тоже подался вперед и теперь они буравила друг друга глазами. Это ведь нужно даже не Николаю Петровичу. Это его попросили Один человек.
Я понимаю. А вы не заметили, что это буклеты элитной косметики «Ланком», где самый дешевый пузырекдвадцать пять условных единиц, и «Елены Рубинштейн»тоже дорогой фирмы? Для чего эта информация этому кому-то? Из праздного любопытства? Наверняка, чтобы выбрать что-то! А если люди кладут глаз на косметику такого уровня, и при этом ищут бесплатного переводчикане кажется ли вам, что этожлобство? Завтра они принесут проспекты туристических вояжей на островаи что?..
Прекрати! и директор тихо шлепнул по столу ладонью. Сделай это. Все равно сидишь без работы.
А если этот или другой «кто-то» захочет трахнуть меня на письменном столе, вы тоже скажете: «Все равно сидишь без работы»?
Да что с тобой?!
Ничего. Надоело работать бесплатно.
Ты получаешь здесь зарплату.
Моя зарплата как раз соответствует сидению в приемной и смотрению в окно. А всем, кто нашел здесь бесплатные переводческие услуги, надо сказать, что халява кончиласьтолмачка спятила на почве личных неприятностей.
Вот это и видно, хмыкнул директор. Может, тебя действительно надо трахнуть на столе?
Маргарита встала, громыхнув стулом. Стараясь высечь взглядом искру, тихо и четко произнесла:
Сегодня еще нет, а завтра, Михаил Иванович, за подобные слова я отвешу вам оплеуху.
И вышла из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь. В приемной состроила гримасу отражению в зеркале:
Ха-а! прошипела сама себе едва слышно. Продолжение следует?!
Зеркало было узкое, но высокоепочти от пола до потолка, и Маргарита принялась рассмотривать себя, поворачиваться боком «Да С такой фигурой, с такой мордой, с таким видом вообще Никто не будет воспринимать мои слова всерьез. А мои попытки защиты своих интересов будут восприниматься как легкий сдвиг по фазе. Надо менять имидж. Надо менять себя»
Она села за стол и быстро настрочила заявление об отпуске за свой счет. «Надо собрать мозги в кучу. Ничего я у Нелли на даче не собрала в кучучуть последнее не растеряла Лекции по языковым теоретическим дисциплинам для непосвященных Хорошо, что в свое время книжек накупила. Где искала бы сейчас?..»
Через пару часов зашел замначкома и положил на стол те самые буклеты:
Михаил Иванович сказал, что через три дня будет готово.
Выглядел он при этом торжествующе и глядел злорадно. Маргарита сложила руки на груди:
Я не буду это переводить. Я вот ухожу за свой счет.
Опять? На что ты вообще живешь?
А это уж не ваша забота.
Вышел директор, метнул взгляд на стол, увидел заявление и отчеканил:
Не подпишу, пока не переведешь.
И, не дожидаясь ответа, вышел. Маргарита позвонила домой, сообщила, что задерживается и попросила маму проверить Санькины устные уроки. Потом едва дождалась окончания «рабочего дня» и поехала смотреть место своей новой работы.
Школа иностранных языков размещалась на тихой улице, в маленьком аккуратном особнячке начала двадцатого века. Особнячок был недавно отремонтирован, побелен светло-голубой известью в соответствии с линогравюрой, вывешенной в фойе, и производил впечатление добротности. Под линогравюрой имелся текст в несколько строк, пояснявший, что в 1913 г. особнячок принадлежал купцу первой гильдии А.Т. Варенину, последующая судьба которого неизвестна, а после семнадцатого года в домике размещались всякие советские учреждения типа собеса и вечерней школы, пока наконец особнячок не пришел в аварийное состояние и в нем уже не захотел размещаться никто. Тогда-то его и выкупил бизнесмен новой волны, фамилии которого никто не знал, но как легенда распространился слух, что бизнесмену срочно понадобилось отмыть деньги, и потому он открыл тут школу иностранных языковдля промышленного, задымленного города с относительно слабой прослойкой интеллигенции, заведение довольно экзотическое и с претензией на утонченность.
Маргарита вошла туда, когда до занятий оставалось минут пять. Посмотрела расписание: оно оказалось почти университетским и занятия уважительно именовались лекциями и практикумами, разница была в количестве часов. В фойе хорошо одетые молодые дамы с идеальным маникюром курили длинные тонкие сигареты в компании джентльменов в светлых рубашках и кашемировых пиджаках. Пахло хорошим импортным табаком и дорогой парфюмерией. Взглянув на эту публику, Маргарита испытала острое желание спрятать руки в карманы и отвернуть в сторону свое усталое лицо с плохим макияжем.
Ну сочувственно развела руками приятельница Людмила. Такая публика. Но это только одна группа такая, другие попроще. С утра и в середине днядетские группы, с ними и проще и сложнее одновременно. Вобщем, придумай для них что-нибудь по страноведению, традициям, культуре, литературе. В лингвистику особо зарываться не надо, но дай им понять, что филологиятоже наука За неделю успеешь подготовиться?
Домой Маргарита добралась с гудящей и ничего не соображающей головой. На счастье, была горячая вода, а у дочерии не было заморочек с уроками, и Маргарита приготовила себе большую чашку крепкого чая и залезла в ванну. «На двадцать минут, вспоминала она старый анекдот. Забыть растакую эту жизнь»
Потом почитала дочери перед сном «Приключения Карлсона», размышляя одновременно о том, что какой еще все-таки Санька маленький ребенок: хочется, чтобы мама на ночь почитала сказку. Вообще-то дочь всегда просила ее рассказать сказку, но Маргарита не знала ни одной сказки наизусть, кроме «Колобка» и «Теремка», даже «Царевну-лягушку» не помнила достаточно хорошо, чтобы не запутаться в последовательности событий и встреч. Поэтому ограничивались чтением книжки. Но ритуал соблюдался свято и лишение сказки перед сном всегда служило безотказно действующей угрозой в достаточно редких случаях Санькиных выкрутасов, заслуживающих наказания.
Уложив ребенка, Маргарита достала из-под кровати две картонные коробки, заклеенные скотчем со времен окончания университета. Там хранились учебники по лингвистике и литературоведению, буклеты и распечатки по страноведению и конспекты лекций. Вот и пригодилось, а как на нее смотрели тогдакак на ненормальную: народ раздаривал свои старые конспекты и записи, а она ходила по гудящему и уже не совсем трезвому общежитию и собирала и выпрашивала потрепанные тетрадиистория английской средневековой литературы, немецкая героическая романтика, «Буря и Натиск», французский и испанский героический эпос Перелистывание старых записей и страниц книг выстраивало мысли ровными колонками и постепенно формировалась четкая и ясная идея, что и как подавать великовозрастным ученикам. Примерно через час Маргарита прокралась в комнату спящей дочери, вытащила из письменного стола чистую тетрадку и меньше чем за пол-часа набросала план программы вообще, поделив всю европейскую литературу на Северную и Южную, а также план первой лекции по истории германо-скандинавского героического эпоса«Песнь о Нибелунгах» и «Калевала», с комментариями на тему истории и мифологии, решив впредь и для всех групп чередовать лекции по литературе с экскурсами в народные традиции, праздники, привычки, суеверия, слегка разбавляя всю эту смесь очерками из истории и географии соответствующих стран. Конечно, следовало составить подробные планы, чтобы не блеять потом с жалким видом, но это уже завтра, а тампо мере приближения дня лекции. Тут вспомнился и испортил настроение конфликт с начальством из-за дурацкого перевода. «Не буду переводить, решила. Сколько можно, в конце концов?! Вот лучше буду лекции обдумывать. И записывать»
Она собралась уже идти спать, когда на дне коробки под тетрадями и конспектами обнаружила еще одну картонную папку казенного синего цвета и с ботиночными тесемками. Папка была пухленькой. Надписи на ней не было. Маргарита развязала тесемки и сразу же тихо присвистнула: это была рукопись начатого ею когда-то и незаконченного большого мистического романа под рабочим названием «Рыцарь Ордена Зеркала». Роман был написан начерно почти полностью, не хватало развязки, завершения, финального аккорда, но она сразу же вспомнила, как именно хотела его закончить и даже какими словами. Текст начал разворачиваться в голове подобно нитке от клубка, катящегося вниз по лестнице с девятого этажа. В последней из трех разбухших тетрадей четвертого формата в клетку оставались чистые листы и Маргарита тут же, сидя на полу, начала дописывать, забыв про лекции, про перевод и конфликт и думая о том, что написано, в общем, ничего, нормально, можно даже сказать, хорошо написано, надо подкорректировать, конечно, сгладить ненужную эмоциональность авторской речи, придать фразам четкость правильного литературного текста, и работа эта займет время, конечно, главным образомиз-за приличного объема рукописи. Что она будет делать с этой рукописью потом, Маргарита не думала. Она бы даже удивилась, если бы ее спросили в этот момент: «А что потом?» Она думала о том, что нужно закончить, а не о том, что делать потом.
В комнату заглянула заспанная Санька, щурясь от яркого света:
Ма, ты чего это тут делаешь? Почему не спишь?
Маргарита глянула на часы и ахнула: четверть третьего!
А ты чего?
Я в туалет встала. Молока напилась с медом, по твоему совету А ты чего это пишешь?
К лекциям готовлюсь. Работу предложили. Все! Маргарита захлопнула тетрадь и направилась к кровати. Если я завтра просплю, разбуди меня, попросила она дочь.
Утром она не проспала и чувствовала себя на удивление бодро. Накрасилась, причесалась и окинула критическим взором отражение в зеркале:
Надо менять себя. А товсе та же нескладеха, только взбрыкнувшая
Буклеты лежали в ящике стола, там, где и были оставлены. Кабинет начальника был еще закрыт. Из коридора доносились шаги и голоса. Дверь открылась, и вошедший сказал: