Заклинательница подняла голову. Смешанные запахи ни с чем нельзя было спутать: одиндревний и мёртвый, другой не такой. Мальчик шевельнулся у неё на руках, но не проснулся.
Ага, пробормотала заклинательница, ты тоже чувствуешь.
Она направилась по равнине к почерневшей башне.
Врата Пути зияли внутри здания, висели в воздухе на высоте шести человеческих ростов. Заклинательница видела их как красноватый рубец, не зажившую, но переставшую кровоточить рану. Она не сумела опознать Путьиз-за давних повреждений параметры врат были слишком искажены. И это её слегка встревожило.
Заклинательница уложила детей на землю у подножия башни и уселась на обломок стены. Она смотрела на двух маленьких яггутов, свернувшихся во сне на ложе из пепла.
А есть ли у меня выбор? прошептала она. Это наверняка Омтоз Феллак. Точно не Телланн. Старвальд Демелейн? Вряд ли. Она перевела взгляд на равнину, увидела сходившиеся круги курганов и нахмурилась. Кто жил здесь? Кто ещё строил из камня? Она долго молчала, затем снова посмотрела на развалины. Эта башняпоследнее подтверждение, уж онаточно яггутская, её бы не стали строить совсем рядом с вратами враждебного Пути. Нет, это портал на Омтоз Феллак. Наверняка.
Но были и другие угрозы. Взрослый яггут, обнаружив на этом Пути двух детей чужой крови, с одинаковой лёгкостью может как убить их, так и усыновить.
Тогда кровь запятнает чужие руки, яггутские. Слабое утешение. Всё равно, кто из вас убьёт нас, важно лишь то, что вы нас убьёте. Женщина громко выдохнула сквозь стиснутые зубы. А есть ли у меня выбор? повторила она.
Она позволит им ещё немного поспать. А затем пошлёт во врата. Скажет мальчику: позаботься о сестре. Идти недалеко. И обоим: ваша мать ждёт вас внутри. Ложь, но необходимая, чтобы придать им храбрости. Если она не сумеет вас найти, отыщет кто-то из её родичей. Идитек безопасности, к спасению.
В конце концов, что может быть хуже смерти?
Она встала, когда они приблизились. Пран Чоль принюхался и нахмурился. Яггутка не открыла свой Путь. Но больше тревожило другоегде дети?
Встречает нас спокойно, пробормотал Канниг Тол.
О да, согласился заклинатель костей.
Не верю я этомунужно её убить, немедленно.
Она хочет говорить с нами, возразил Пран Чоль.
Смертельный рискудовлетворить это её желание.
Не могу спорить, вождь клана. Но что она сделала с детьми?
Ты их не чувствуешь?
Пран Чоль покачал головой.
Прикажи копейщикам быть наготове, сказал он и шагнул вперёд.
В её глазах заклинатель увидел умиротворённость, и это ясное осознание собственной неизбежной смерти потрясло Пран Чоля. Он подошёл, сперва ступал по щиколотку в воде, затем выбрался на песчаный островок и встал лицом к лицу с яггуткой.
Что ты сделала с ними? требовательно спросил он.
Мать улыбнулась, так что обнажились клыки.
Они ушли.
Куда?
Туда, где ты их не найдёшь, заклинатель.
Пран Чоль нахмурился ещё сильней.
Это наши земли. Нет в них такого места, где мы бы их не нашли. Ты их убила своею рукой?
Яггутка склонила голову набок, рассматривая имасса.
Я всегда думала, что вы все едины в своей ненависти к моему народу. Всегда считала, что понятия сочувствия и милосердия чужды вашей натуре.
Заклинатель костей долго смотрел на женщину, затем отвёл взгляд и осмотрел мягкую, глинистую землю.
Здесь был имасс, проговорил он. Женщина. Заклинательница та самая, которую я не смог найти на тропах духа. Которая не захотела, чтобы её нашли. Что она сделала?
Она изучила эту землю, ответила яггутка. И нашла врата на юге. Врата в Омтоз Феллак.
Хорошо, проговорил Пран Чоль, что яне мать. А для тебя, женщина, хорошо, что я лишён жестокости. Он подал знак. Из-за спины заклинателя взметнулись тяжёлые копья. Шесть длинных, кремниевых наконечников пронзили кожу на груди яггутки, та пошатнулась, затем согнулась и упала на землю под стук древков.
Так закончилась тридцать третья Яггутская война.
Пран Чоль резко обернулся.
У нас нет времени на погребальный костёр. Мы должны выступать на юг. Быстро.
Канниг Тол шагнул вперёд, а его воины двинулись к телу, чтобы выдернуть копья. Вождь клана прищурился, глядя на заклинателя.
Что тебя тревожит?
Предательница забрала детей.
На юг?
В Морн.
Вождь нахмурился.
Эта заклинательница костей хочет спасти яггутских детей. Она думает, что Разрыв ведёт на Омтоз Феллак.
Пран Чоль увидел, как кровь отлила от лица Канниг Тола.
Спеши в Морн, заклинатель, прошептал вождь клана. Мы не жестоки. Спеши.
Пран Чоль поклонился. Затем его окутал Путь Телланн.
Легчайшего дуновения её силы хватило, чтобы послать яггутских детей вверх, к зияющим вратам. Девочка заплакала за миг до того, как оказалась у портала, закричала, призывая мать, которая, как она думала, ждала внутри. Затем две фигурки исчезли.
Заклинательница вздохнула и ещё некоторое время глядела вверх, высматривая признаки неудачного перехода. Однако древняя рана не открылась, поток силы не устремился наружу из врат. В них будто что-то изменилось? Заклинательница не была уверена. Это была незнакомая ей земля; она не впитала здесь с молоком матери ту чувствительность, которой обладала в землях клана Тарад, в сердце Первой империи.
Рядом открылся Путь Телланн. Женщина развернулась на месте, приготовилась принять облик одиночницы, превратиться
Из портала выскочил полярный лис, при виде её замедлил бег, а после принял облик имасса. Она увидела молодого человека со шкурой его тотемного зверя на плечах и в украшенном оленьими рогами головном уборе. Его лицо было искажено страхом, взгляд устремлён не на заклинательницу, а на портал у неё за спиной.
Женщина улыбнулась.
Приветствую тебя, заклинатель. Да, я отправила их туда. Твоя месть не достанет их, и я рада этому.
Взгляд его золотистых глаз устремился к ней.
Кто ты? Из какого клана?
Я ушла из своего клана, но когда-то считалась одной из Логросовых. Меня зовут Килава.
Лучше бы тебе было позволить мне найти тебя вчера ночью, сказал Пран Чоль. Тогда я смог бы убедить тебя, что быстрая смертьбо́льшая милость для этих детей, чем то, что ты с ними сделала, Килава.
Они ещё маленькие, их усыновят
Ты пришла сюда, в Морн, холодно перебил Пран Чоль. В развалины древнего города
Яггутов
Не яггутов! Эта башняда, их, но её выстроили много лет спустя, во времена между разрушением города и Тол Арадомизвержением лавы, которая погребла под собой то, что уже было мертво. Он вскинул руку, указал на висевшие в воздухе врата. Вот эта рана уничтожила город, Килава. Путь за ней ты не понимаешь? Это не Омтоз Феллак! Скажи мне, как запечатываются такие раны? Ты знаешь ответ, заклинательница!
Женщина медленно повернулась, взглянула на Разрыв.
Если эту рану связывала душа, она должна была освободиться когда вошли дети
Освободиться, прошипел Пран Чоль, в результате обмена!
Килава задрожала и вновь обернулась к нему.
Так где же она? Почему не появилась?
Пран Чоль повернулся и глядел на центральный курган посреди равнины.
На самом деле, прошептал заклинатель, она появилась. Пран Чоль снова взглянул на Килаву. Скажи, а сама ты отдашь жизнь за этих детей? Они теперь в ловушке, заключены в бесконечном кошмаре боли. Хватит ли твоего сострадания на то, чтобы пожертвовать собой? Совершить ещё один обмен? Заклинатель внимательно посмотрел на неё, затем вздохнул. Я так и думал. Утри слёзы, Килава. Лицемерие не к лицу заклинательнице костей.
Что же смогла наконец произнести женщина, что же освободилось?
Пран Чоль покачал головой. Снова взглянул на центральный курган.
Не уверен, но рано или поздно нам придётся что-то с этим сделать. Подозреваю, что времени у нас вдосталь. Этому созданию теперь нужно выбраться из собственной гробницы, а её тщательно запечатали чарами. Более того, мантия Тол Арада укрывает курган слоем камней. Он помолчал и добавил: Но времени-то нам хватит.
Что ты имеешь в виду?
Нас призвали на Соединение. Нас ждёт Обряд Телланна, заклинательница.
Та сплюнула.
Вы все сошли с ума. Выбрать бессмертие ради войны это безумие. Я не явлюсь на зов, заклинатель.
Он кивнул.
Однако же Обряд будет проведён. В странствиях духа я видел будущее, Килава. Я видел собственное иссохшее лицо через двести с лишним тысяч лет. Мы получим свою вечную войну.
В голосе Килавы прозвучала горечь.
Мой брат будет доволен.
Кто твой брат?
Онос Тлэнн, Первый Меч.
Пран Чоль обернулся.
ТыОтступница. Ты перебила своих родичей свой клан
Дачтобы разорвать связь и обрести свободу. Увы, умения моего старшего брата оказались во всём равны моим. Однако теперь мы оба свободны, хоть то, что я благословляю, Онос Тлэнн проклинает. Она обняла себя руками, и Пран Чоль увидел в ней глубокую неизбывную боль. Такой свободе он не завидовал. Килава снова заговорила: А этот город? Кто его построил?
Кчейн чемалли.
Я слышала это имя, но почти ничегоо них самих.
Пран Чоль кивнул.
Думаю, нам придётся узнать о них больше.
II
Континенты Корелри и Якуруку, Время Смерти
119 736 лет до Сна Огни
(три года после Падения Увечного Бога)
Падение уничтожило материк. Леса выгорели, огненные бури озаряли горизонт от края до края, окрашивали в пурпур застившие небо облака из пепла. Пожар казался бесконечным, неудержимым, он длился неделями, месяцами, и в его рёве были слышны крики бога.
Боль породила ярость. Яростьотраву, пагубу, которая никого не щадила.
Выжили немногие, вконец одичав, они бродили под вечно бурлящим тучами небом, по земле, изрытой огромными кратерами, которые теперь заполнились мутной, безжизненной водой. Семьи и роды распались, любовь оказалась слишком тяжким бременем. Они ели всё, что могли найти, нередкодруг друга, и на разорённый мир взирали жадным, хищным взглядом.
По этой земле шагала одинокая фигура. Путник кутался в прогнившие лохмотья, был он невысокий, черты его лицаневзрачные и неказистые. На этом лице лежала тёмная печать, в глазах горела тяжкая непреклонность. Он шёл, будто собирал все страдания в себе, не замечая их неимоверного веса; шёл, будто неспособен был смириться, отречься от даров собственного духа.
Банды оборванцев издали смотрели, как он, шаг за шагом, пересекал пустошь, которую в будущем назовут континентом Корелри. Голод толкал их вперёд, но глупцов среди выживших после Падения не осталось, поэтому живые сохраняли безопасную дистанцию, страх приглушил их любопытство. Ибо мужчина, ходивший среди смертных, был древним богом.
Крул охотно принял бы в себя не только страдания, но и сами эти изломанные души, но он питался кровью, пролитой на землю, и знал: кровь эта рождает силу, которая скоро ему понадобится.
Там, где проходил Крул, люди убивали друг друга: гибли мужчины, женщины, дети Мрачная бойня была рекой, по которой плыл Старший бог.
Старшие боги воплощали явления жестокие и неприятные.
Падение разорвало чужеродного бога на части. Куски его тела падали на землю в потоках пламени. Боль его была огнём, криками и громом, этот глас услышала добрая половина мира. Боль. И ярость. И, подумалось Крулу, горе. Много времени пройдёт, прежде чем чужеродный бог начнёт собирать оставшиеся фрагменты своей жизни и тем самым проявит свою природу. Крул боялся прихода этого дня. Такое расчленение могло породить одно лишь безумие.
Призыватели были мертвы. Их погубила та самая сила, которую они вызвали. Бессмысленно было их ненавидеть, глупо воображать кары, которых они заслуживали. В конце концов, это был жест отчаяния. Отчаяние толкнуло их на то, чтобы разорвать ткать хаоса, открыть проход в чуждый, далёкий мир; затем подманить любопытного бога этого мира ближе, ещё ближе, пока ловушка не захлопнулась. Призыватели искали силы.
И всё это ради того, чтобы уничтожить одного человека.
Старший бог пересёк разрушенный материк, взглянул на ещё живую плоть Павшего бога, увидел чужеродных червей, которые выбрались из груды гниющего, пульсирующего мяса и костей. Увидел, чем стали затем эти черви. Даже сейчас, когда Крул добрался до изломанного побережья Якуруку, древнего континента рядом с Корелри, они парили над Старшим богом на широких чёрных крыльях. Чуяли силу в нём, жаждали отведать её вкус.
Но могущественный бог мог не обращать внимания на падальщиков, вьющихся за ним, а Крул был могущественным. Ему посвящали храмы. Бессчётные поколения проливали кровь на его алтарях. Новорождённые города купались в дыме кузнечных горнов, ритуальных костров, алом отблеске зари человечества. Восстала Первая империяна материке в другой половине мира. Империя людей, рождённая из наследия тлан имассов, у которых она и приняла своё название.
Но недолго она пробыла в одиночестве. Здесь, на Якуруку, в тени развалин городов давно вымерших кчейн чемаллей, возникла другая империя. Жестокая, пожирающая души, под железной рукой воителя, не знавшего себе равных.
Крул пришёл, чтобы уничтожить его, явился, чтобы разбить цепи двенадцати миллионов рабовдаже яггутские Тираны не властвовали над своими подданными с подобной жестокостью. Нет, чтобы добиться такого уровня тирании над себе подобными, потребовался смертный человек.
Двое других Старших богов приближались сюда, к Каллоровой империи. Решение было принято. Эти троепоследние из Старшихположат конец деспотичному правлению Верховного короля. Крул чувствовал своих спутников. Оба были уже близко; оба некогда были ему друзьями, но все онив том числе и сам Крулизменились, отдалились друг от друга. Это будет их первая встреча за тысячи лет.
Старший бог чувствовал присутствие четвёртогодревнего зверя, который бежал по его следу. Зверя земли, холодного дыхания зимы, зверя с белой, окровавленной шерстью, раненного почти смертельно этим Падением. Зверя, который теперь единственным оставшимся глазом взирал на разорённый край, бывший прежде его домомзадолго до основания империи. Зверь шёл по следу, но не приближался. И Крул знал, что тот останется отстранённым наблюдателем, свидетелем всему, что произойдёт. Старший бог не чувствовал к нему жалости, но и к боли его равнодушен не был.
Все мы выживаем, как умеем, а когда приходит наш час, ищем место, чтобы умереть в одиночестве
Каллорова империя раскинулась от моря до моря, на всём Якуруку, но до сих пор Крул не встретил здесь ни души. Повсюду простиралась безжизненная пустошь. Воздух был серым от пепла и пыли, небо над головой налилось тяжестью, будто расплавленным свинцом. Старший бог ощутил первый приступ беспокойства, словно холодное дуновение коснулось его души.
Наверху с карканьем кружили богорождённые падальщики.
Знакомый голос прозвучал в сознании Крула:
Брат, я на северном побережье.
А я на западном.
Ты встревожен?
Да. Всё здесь мертво.
Сгорело дотла. Жар всё ещё теплится глубоко под слоем пепла. Пепла и костей.
Вступил третий голос:
Братья, я иду с юга, где прежде стояли города. Все они уничтожены. Отголоски предсмертных криков целого континента всё ещё звучит здесь. Может, нас обманывают? Это всёиллюзия?
Крул обратился к первому из Старших, который заговорил с ним.
Драконус, я тоже ощущаю этот смертный крик. Такая боль воистину, она страшнее, чем мука Павшего. Если это не обман, как предполагает наша сестра, то что же он наделал?
Мы все пришли в эту землю, и поэтому все чувствуем то же, что и ты, Крул, ответил Драконус. Я тоже не уверен в истинности того, что мы видим. Сестра, ты уже приблизилась к чертогам Верховного короля?
Да, брат Драконус, ответил третий голос. Вы с братом Крулом присоединитесь ко мне, чтобы вместе противостоять этому смертному?
Мы идём.
Открылись врата Путейодни на крайнем севере, другие прямо перед Крулом.
Двое Старших богов оказались рядом со своей сестрой на зазубренной вершине холма, где ветер свистел среди пепла, сплетал из него погребальные венки и швырял в небо. Прямо перед ними на груде обгорелых костей возвышался трон.