Ты едва находишься рядом с нимпрошептала Камилла обвиняющим тоном. Да что с тобой? Тебе следует утешить парня. Он только что потерял мать.
А я потерял сестру. ответил Барнабас. И это не меняет того факта, что Мэддокс, да и мы все в смертельной опасности. У меня нет другого выхода, кроме как быть сейчас сильным.
Конечно, он не такой закаленный в потерях, как ты. И не проходил через все те битвы, которые прошел ты. Путешествие по окрестностям с мошенникомничто по сравнению с тем, что видел ты. Зная это, ты все же держишься холодно.
Камилла, я не знаю, как вести себя с ним. Особенно сейчас. Я не знаю, как быть отцом, понимаешь?
Мог бы научиться за шестнадцать лет!
И до сих пор у меня не получилось.
Ладно. Не будь отцом. Будь другом.
Попытаюсь сделать все, что смогу.
Конечно, ты попытаешься. В этом я не сомневаюсь.
Барнабас не знал, что значит быть отцом. Мэддокса это несколько утешало, так как он не знал, что значит быть чьимто сыном, кроме Дамарис Корсо. Но он тоже будет стараться стать другом Барнабаса. После этих мыслей к нему постепенно пришел сон.
На следующее утро пришло время Мэддоксу прощаться с деревней и могилой матери. Он не представлял, вернется ли еще когданибудь сюда. Как только проснулся, то настроился прожить день стойко, уверенно, сдержанно, чтобы не проронить ни одной слезинкини сегодня, ни завтра ни в другой последующий день.
Он отдал слезам много времени за последние дни и знал, что вероятнее всего Барнабас считает его слабым за это. Юный маг поклялся больше не плакать. Он уже не ребенок, и не такой невинный, как прежде. Невинные дети не думают о чемто вроде возмездия.
Я готов идти. объявил Мэддокс сильным, ровным голосом и сам услышал в нем унылые нотки.
Камилла стояла у печи и готовила каану, известное блюдо для завтрака, которое готовилось из толченых желтых бобов. Когда она услышала голос Мэддокса, то обернулась и изобразила яркую улыбку. Парню пришлось подавить изначальное желание отпрянуть, но впервые за эти дни с момента ее приезда все прояснилось, дымка исчезла.
Бедная Камиллаона была доброй, умной и одаренной ведьмой, но не награждена красотой сестры Сьенны. Косые глаза, те немногие зубы, которые у нее былишироко расставлены и искривлены, а подбородок усеян бородавками, из которых торчали черные волосинки.
Мэддокс улыбнулся ей в ответ.
Мальчик мой, ты проголодался? спросила она.
Я думаю, да.
Она протянула ему миску, ложку и похлопала по спине.
Вот, держи.
Спасибо. он уставился на миску с кааной. Барнабас сел на стул напротив него, настороженно поглядывая.
Камилла и я можем отправиться вдвоем на поиски писаря Валории. Тебе не нужно присоединяться к нам на этом пути. Я пойму, если ты еще не совсем готов к этому.
Я в порядке. сказал Мэддокс спокойно.
Ты уверен?
Я в порядке. повторил он, уже погромче. Каков план?
Барнабас приподнял брови.
Что ж, хорошо, значит. План простой. Мы пойдем в замок Валории, узнаем, где находится этот сказочник, околдуем его с помощью ароматизированных масел Камиллы и перенесем куданибудь, чтобы расспросить с пристрастием в наше удовольствие. Он расскажет нам, как наиболее эффективно покончить с правлением богини, а затем мы все заживем спокойно и мирно в этой стране.
Мэддокс взглянул на Камиллу, которая вернулась к плите.
Ароматизированные масла?
Она помешала во втором горшке, в котором что-то кипело за кааной.
Мне просто нужно добавить немного магии воздуха и еще несколько полезных ингредиентов, которые я собрала по пути сюда. Тогда оно будет достаточно сильным, чтобы любой мужчина или женщина были без сознания по крайней мере пол дня от одного глотка.
Твои умения впечатляют меня все больше при каждой нашей встрече. сказал ей Барнабас.
Мэддокс настороженно смотрел на варево.
Пол дня, говоришь?
Чтобы эффект длился дольше, необходимо, чтобы оно дольше кипело. ответила Камилла. Я налью немного в флакон и мы можем уйти. Беспокоиться вам не о чем.
Он был благодарен за то, что эта ведьма, варящая сногсшибательное варево в помощь их похищению, также убедила его, что все будет хорошо. Опять же, и она и Барнабас обращались с ним, как с хрупким предметом, готовым разбиться на части в любой момент. Но он не был хрупким; он был сильным. И с каждой минутой, каждым днем становился все сильнее. Мэддокс знал, что он становится самым ценным в этом путешествии. Также он знал, что скоро отомстит за смерть матери. Смерть обеих матерей: Дамарис и Евы.
В первый день их трехдневного путешествия пешком во дворец Мэддокс оставался в основном молчаливым и погруженным в свои размышления. На второй день Камилле удалось построить с ним разговор, сказав, что ей хочется больше узнать о Дамарис.
Она хорошо готовила? спросила Камилла, когда они отправились снова в путь туманным утром из таверны, где им подали еду, едва подходящую для завтрака: подгоревшие яйца и жидкую каану.
Он кивнул утвердительно.
Лучше всех. Она готовила рагу из ягненка и оно было таким превосходным, что она могла бы продать рецепт и этих денег ей бы хватило на пару лет. Она всегда умудрялась каждый день печь для нас хлебтеплый, с хрустящей корочкой, но мягкий в середине, и он буквально таял во рту. Она пекла его всегда, каким бы тяжелым не было наше положение. Иногда мы только его и ели на завтрак с медом.
У меня просыпается аппетит просто слушая об этом. мягко сказала Камилла. Она была очень хорошей мамой, как мне кажется.
Мэддокс кивнул. Он позволил мирной тишине повиснуть между ними, прежде чем набрался мужества спросить то, что определенное время занимало его мысли.
Я все задаюсь вопросом о. в общем, какой была моя родная мать. Ты знала ее?
Ева? уточнила Камилла. Она бросила осторожный взгляд на Барнабаса, идущего на пять шагов впереди, определенно маленькое расстояние, чтобы все услышать. Он не повернулся и не замедлил шаг, поэтому Камилла придвинулась ближе к Мэддоксу и снизила голос до шепота.
Я никогда не встречала ее лично. Но слышала о ней много рассказов. Прошло не так уж много времени с ее смерти.
Валория и Клеиона убили ее. сказал утвердительно Мэддокс. Тем не менее Валория до сих пор отрицает, что имеет что-то общее с этим убийством. Так следует ли винить одну Клеиону?
Не смей больше произносить ее имя вслух! яростно прорычал Барнабас.
Чье имя? спросил Мэддокс. Евы?
Нет. Имя богини Юга.
Почему?
Барнабас застонал.
Камилла?
Камилла откашлялась.
Понимаешь, ходят слухи. Онабогиня огня и воздуха, и некоторые утверждают, что с такой сильной магией воздуха, как у нее, способна услышать свое имя и не имеет значения как далеко, когда и кто его произносит. Так она узнает своих врагов.
Никода прежде Мэддокс не слышал об этом. Опять же, здесь на Севере запрещалось говорить о южной богине.
Ладно тогда. Я никогда больше не произнесу ее имя. покорился он. Но пожалуйста, расскажите мне больше о том, что случилось с Евой на самом деле.
Камилла сердито вздохнула.
Точно никому не известно, кто в ответе за ее убийство. Но поговаривали, что перед последним вздохом она изрекла предсказание.
Какое предсказание? подтолкнул Мэддокс, когда Камилла замолчала.
Минуту спустя Камилла продолжила.
Она якобы предсказала, что раз в тысячу лет ее магия переродится в виде смертной колдуньи. Говорят, что бессмертная Ева была намного могущественней, чем другие бессмертные, эту правду, я уверена, писарь Валории вычеркнет из истории. Именно поэтому она стала врагом для своего же вида. Когда Ева обнаружила, что беременна полусмертным ребенкомнекоторые говорят, что беременность сделала ее уязвимой.
Вся эта информацияслухи или правдазаставила сердце Мэддокса учащенно биться.
Я должен был защитить ее. яростно простонал Барнабас.
Как? голос Камиллы сделался резким. Луком и стрелами?
Она усмехнулась.
Да ты и сам в то время был еще ребенком, Барнабас. И сделал все, что было в твоих силах. Ты должен перестать винить себя.
Никогда. Она прожила тысячу лет, пока не встретила меня. Если бы не я, она все еще была бы жива.
Ты не знаешь этого.
Знаю. И знаю это также четко, как и то, что явеличайший охотник из всех, живших когдалибо в Митике.
Мэддокс слышал это горделивое выражение достаточно много раз, чтобы не спорить с ним. Барнабас повернулся к Камилле, его лицо стало напряженным, а руки сжались в кулаки.
Все эти разговоры о прошлом напомнили мне кое о чем. Оно все еще у тебя?
Камилла вздернула подбородок.
Да. ответила она, и Мэддокс пришел в замешательство.
Прямо сейчас? На тебе лично?
Я всегда ношу его с собой. Как ты и просил.
Покажи мне.
Ведьма моргнула.
Ты уверен?
Он кивнул.
Теперь я хочу носить его.
Я очень надеялась, что долгие годы путешествий за морем помогут тебе обрести покой. Но, кажется, это не тот случай.
Не может быть никакого мира, пока два монстра правят на этой земле.
Барнабас остановился, повернулся к Камилле и протянул к ней руку ладонью вверх.
Пожалуйста.
Хорошо. вздохнула она, сунула руку под воротник своей блузы и спустя минуту вытащила золотое ожерелье, украшенное какимто амулетом или кулоном. Она расстегнула тонкую цепочку, сняла ее со своей шеи и положила его на распростертую ладонь.
Мгновение спустя отец сомкнул ладонь, но и этого оказалось достаточно, чтобы Мэддокс успел рассмотреть кулон: драгоценный пурпурный камень в золотом обрамлении.
Что это? спросил он.
Барнабас спрятал ожерелье в один из своих многочисленных потайных карманов.
Кольцо, которое когдато принадлежало Еве.
Сердце Мэддокса на мгновение замерло.
Могу я посмотреть на него?
Нет. Барнабас сжал челюсти, затем взглянул на Мэддокса. Прости я не хотел говорить так резко, ноне сейчас. В другой день, не сейчас. Ладно?
На кончике языка Мэддокса кружилась сотня вопросов о Еве и Барнабасе, но выражение горя на лице Барнабаса, когда он увидел кольцо снова, через многие годы, заставило его унять свое любопытство.
Хорошо.
Спасибо, Камилла. сказал Барнабас.
Ты не будешь меня так благодарить, когда снова начнутся кошмары.
Барнабас выгнул бровь.
О, я уверен, у тебя есть какойнибудь отвар, чтобы исцелить меня.
Есть. ответила Камилла. Он называется «вино», и его тебе нальют без платы во всем королевстве до конца года.
Она подмигнула ему, затем повернулась снова к Мэддоксу.
Не обращай внимания на старого Барнабаса. Он становится угрюмым, когда предается воспоминаниям прошлого. Но вернемся к более важному вопросу на данный моменттвоей родной матери. Она была храброй женщиной. Легенды утверждают, что она пережила много битв и испытаний, включая ярость братаблизнеца и уничтожение ее мира, от чего она сделалась только сильнее.
Яростный братблизнец? спросил Мэддокс. А существуют ли вообще добрые и мирные бессмертные?
Больше в легендах. Барнабас пренебрежительно махнул рукой. Какой брат? Она никогда не упоминала при мне ни о каком яростном братеблизнеце. Мы сами можем едва ли предположить, что у бессмертных был другой дом, кроме массивного хрустального города в ином мире, где, я предполагаю, они и находятся по сегодняшний день.
Барнабас, допускаю, я мало знаю о ваших с ней отношениях, но у меня всегда складывалось впечатление, что страсть, которую вы испытывали друг к другу, не оставляла много места на разговоры о жизни и семье.
Мы многое обсуждали. возразил Барнабас с окаменевшим лицом.
Так или иначе, Мэддокс, отвечаю на твой вопрос: в мире очень мало добрых и мирных бессмертных, что, как утверждают, произошло по вине близнеца Евы. Насколько Ева была красива и добра, настолько ее брат был злобным проклятием, как гласят легенды. Он был демоном, который, не обладая никаким другим оружием кроме своих опасных мистических слов, приносил разрушение и хаос везде, куда бы ни направился. Некоторые говорят, что он был создан изо льда и тьмы и все, к чему он прикасался, превращалось в бесконечную зиму.
Лед и тьма. Барнабас округлил глаза. Конечно.
И где же этот ужасный бессмертный маг сейчас? поинтересовался Мэддокс.
Бессмертные восстали против него и убили его. Это было последнее, в чем они были согласны друг с другом.
Откуда ты знаешь все это? спросил Мэддокс.
Легенды ведьм, отрывисто бросил Барнабас. передаются через поколения тех, кто чувствовал себя связанным с бессмертными кровью и магией.
Камилла улыбнулась.
Верно. Но это не значит, что легенды лгут.
Но также не делает их правдивыми.
Богини бессмертны сказал Мэддокс задумчиво. Значит ли это, что они так же могущественны, как и те, кто проживает в хрустальном городе?
Нет. ответил Барнабас. Богини украли магию, которой они теперь обладают. Они не что иное, как обычные воры.
Мэддокс на мгновение задумался обо всем услышанном.
Ту же украденную магию Валория использовала, чтобы нанести метки убийце, чтобы он мог противостоять моей магии.
На короткий миг между ними троими повисла мрачная тишина, пока они продолжали свой путь, отдаляясь от села, где провели ночь. Им еще оставалось два дня пути.
Мэддокс поднял голову и посмотрел на чистое небо, прикрывая глаза от солнца и увидел птицу, кружащую над головой.
«Орел или ястреб.»подумал он.
Да, это совсем другое дело. наконец сказал Барнабас обеспокоенным тоном. Я не знал, что она обладает подобными способностями.
Но их оказалось недостаточно. Он предпочел сбежать, чем остаться и сразиться со мной. Он понял, что недостаточно силен против моей магии и в одиночку не может меня остановить. Я найду его. И когда найду. Мэддокс решительно сжал челюсти. убью его.
Барнабас остановился, повернулся и схватил Мэддокса за плечи. Мэддокс был поражен гневом, полыхавшим в глазах отца.
Ты никого не убьешь. прорычал он. Слышишь меня?
Мэддокс взглянул на него с вызовом.
Почему бы мне этого не делать?
Ты уже убивал прежде? Использовал ли свою магию на комнибудь, чтобы убить? Отталкивал, бил, перекрывал дыхание, заставлял потерять сознаниеда, проделывал все это довольно хорошо. Но убивал ли?
В груди Мэддокса сжалось.
Нет. Пока нет.
Ты не убийца, Мэддокс. Ты не должен убивать. Никогда.
Слова Барнабаса не имели никакого смысла впервые за все их знакомство.
Как ты можешь говорить подобное? Ты сам сказал, кем меня сделала моя магия. Янекромансер. Моя магиямагия смерти. Убиватьэто то, что она свободно позволяет мне делать.
По лицу Барнабаса было видно, как он погрузился в воспоминания.
Когда я впервые нашел тебя, ты был совсем не таким, как я ожидал. Я ожидал, что ты будешьтемным. Пустым. Потому что обладание темной магией очерняет душу.
Мэддокс был готов рассмеяться; сама идея о чернеющей душе изза определенного вида магии была абсурдна для него, но Камилла заговорила прежде, чем он начал улыбаться.
Это правда, мальчик. сказала она. Я видела, как это происходит с ведьмами менее могущественными, чем ты, которые по глупости своей пытались усилить природные способности с помощью магии крови. Не имеет значения, насколько добро твое сердце, этот вид темной силы превращает его в черное, холодное и сухое.
Желание смеяться пропало сразу. Мэддокс мысленно вернулся к тому моменту, когда использовал свою магию, когда он действительно направил ее, чтобы страж, который должен был казнить обвиняемую ведьму, упал без сознания. Самое четкое, что он мог вспомнить об этом, кроме неясной и безжизненной внешности жертвы, это ощущение холодной темноты, подымавшейся внутри него. Даже сейчас он не был уверен, испугало ли его это, или ему понравилось.
Так, и что потом? сказал Мэддокс язвительным тоном, который он часто использовал в последние дни. Мы просто позволим Горану уйти?
Нет. ответил Барнабас. Как и ты, я планирую отыскать его. И когда найду, то убью сам. Не волнуйся, у меня нет магии смерти, готовой поглотить мою призрачную душу.
Тогда дело улажено. подытожила Камилла, на ее лицо вернулась улыбка. Теперь давайте сосредоточимся на поисках писца богини, чтобы мы могли выпытать все у него, да?