Все правильно! воскликнул отец Иван. Надо быть очень осторожным. Это же, это же новый источник энергии, друзья! А у нас, в нашем мире, за такое легко убить могут. Если в нечистые руки попадет, а оно скорее всего так и будет. А нефтегазовые корпорации Да, тема серьезная. Это уже что-то.
То есть, теперь ты не прочь совершить еще одно путешествие? спросил Дмитрий.
Нет, не прочь, отрезал отец Иван.
Насчет осторожности, все верно, сказал Капитан, и наши друзья стражи это прекрасно понимают, хотя и удивляются нашим порядкам.
Стражи согласно кивнули головами.
А теперь скажите мне, обратился Капитан к отцу Ивану и Дмитрию, можно ли, живя в селе, сохранить подобные вещи, ну, как Золотое Веретено или общение со стражами, в тайне?
О, это весьма сложно, весьма, ответил отец Иван. Особенно в твоем случае. Да и дом твой на отшибе, а это может дополнительно привлекать внимание.
В моем случае это было бы почти невозможно, но пока все хранится в тайне. И это несмотря на то, что в последнее время стражи довольно частые гости у меня. А к моей персоне здесь с первого дня моего появления повышенный интерес. Так что увидь местные со стороны, что здесь происходит, Капитан тяжко вздохнул, давно бы уже, наверное, все здесь разгромили и сожгли, из-за страха перед неведомым и непонятным.
А может, наоборотсказал Дмитрий, телевидение бы пригласили, фильм сняли, какую-нибудь мистическую страшилку про пространственно-временной портал Брамы. Сейчас такое любят.
Дмитрий, поморщился Капитан, вариант с желтой прессой еще более ужасный, чем погром и огонь. После огня можно все заново отстроить, а после того что наснимают СМИ, уже вряд ли отмоешься Но, слава Богу, все наши тайные встречи по-прежнему строго хранятся. И это благодаря еще одному великому дару. Идемте, покажу.
Капитан и его гости двинулись в глубину сада и оказались на маленькой полянке. Посреди полянки был крохотный холмик, на нем стоял объемный горшок, в котором росло маленькое Серебряное Дерево, в форме пальмы. Тонкий ствол и длинные листья горели в лунном свете. Стражи и хозяин дома, сложив руки лодочкой, как индусы, низко поклонились Дереву. Длинные листья Серебряного Дерева затрепетали в ответ, а по стволу, к верхушке, побежали яркие блики белого огня. Несколько минут стояла глубокая тишина, наполненная нежным говором родника. Родничок бил прямо из-под холмикаименно его голос слышал Дмитрий, еще возле дома Капитана.
Ее зовут Раорира, тихо сказал Капитан, обращаясь к Дмитрию и отцу Ивану.
Ее? переспросил Дмитрий.
Ее, Серебряное Дерево, пояснил Капитан. Да, настоящее имя у нее длинное и труднопроизносимое, но для нас она согласилась быть Раорирой.
Серебряное Деревце едва заметно качнуло листьями в знак согласия.
Это второй дар народа стражей, продолжил Капитан. Помните деревья на Холме? Прекрасные и высокоразумные создания, покров и защита народа стражей. Вот и это чудесное дитя, Капитан показал рукой в сторону Дерева, покров и защита этого места. В противном случае, нас бы давно уже обнаружили.
Значимость этого дара еще в том, вмешался Серебряный, что не мы его дарим, а само Дерево приносит себя в дар, в жертву, ведь жить в вашем мире ему непросто. Берегите Ее, берегите свою Раориру.
Истинно так, подтвердил Капитан. Только это не все, пойдемте, я покажу вам последний дар.
Прямо ночь сплошных чудес, пробормотал отец Иван.
Гости двинулись за Капитаном дальше. Дошли до края сада. Здесь, возле забора, росло большое и старое дерево, давно высохшее. Капитан наклонился и стал шарить руками в дупле, почти у основания дерева. На его лице отразилось беспокойство.
Что случилось? тревожно спросили стражи.
Этого не может быть, оно, оно куда-то пропало! Надо его найти! Может быть, я его переложил и не помню!
Капитан резко вскочил с места и тут же, схватившись руками за грудь, стал медленно оседать на землю.
* * *
Длинная серая тень скользнула по бетонной стене, нырнула в беспроглядную ночную черноту, под козырек служебного входа, и растворилась у заколоченной двери. Через мгновение в заброшенном детском садике возникло странное существо, похожее на огромную кошку с получеловеческим лицом и бородой.
Человеко-кошка опасливо огляделся. Никого. Только зыбко плывут мутные, едва различимые очертания забытых детских игрушек, шкафчиков с вывернутыми полочками, поломанных детских кроваток. На втором этаже тоже тихо. На втором этаже помещение краснокутовской церкви, которую лет девять-десять назад ограбил иеромонах Василий. Теперь церковь едва теплится. И это нового жильца вполне устраивает.
Ночной жилец бесшумно двинулся к противоположной стене. Прошел несколько пустых комнат, соединенных зияющими проемами, без дверей. Уперся в тонкое деревянное перекрытие, отделявшее закрытый садик от парадного входа с коридором и лестницей на второй этаж.
Подойдя к стене, как раз напротив лестницы, ночной жилец протянул свою кошачью лапу, из которой вдруг вылезли вполне человеческие пальцы. Существо по-кошачьи зашипело и что-то начертало в воздухе указательным пальцем. С тихим скрипом в стене обозначилась дверь, до этого совершенно невидимая. Человеко-кошка еще раз опасливо оглянулся и нырнул в открывшийся проем.
Ночной жилец проживал в уютной норе, в которой имелись кровать, столик, шкафчик, набитый ворованными безделушками, полочка со скудными запасами еды и даже неработающий телефон и несколько старинных церковно-служебных книг. Нора была прямо под лестницей в краснокутовскую церковь. Лучшего места не найти. Только вот с едой бывали перебои: в детском садике едой уже много лет не пахло, а в церковь приносили еду все реже и реже. Так что приходилось воровать по домам, а это небезопасно; мало того что можно схлопотать по шее, от своих же (свои здесь редкие сволочи), так еще и была возможность нарваться на пришельцев (их что-то слишком много стало в последнее время в селе). Попасться пришельцамзначит угодить в рабство. А что это такое, он знал хорошо, сам полгода назад бежал из плена. Или его отпустили, чтобы он взял то, что взял Ночной жилец зябко вздрогнул, боязливо огляделся. Тихо. Никого. Здесь, в своей норе, он в относительной безопасности, но это пока церковь действует. Пришельцы не любят заходить в такие места.
Ладно, сегодня не до еды, сегодня особенный день.
Он осторожно просунул лапу под левую подмышку. Там у него была едва заметная сумочка. Достал из сумочки что-то небольшое, аккуратно завернутое в тряпку, бережно положил на столик, развернул. В ярком лунном свете (свет луны будто бы просачивался в жилище сквозь стены) горел небольшой кристалл овальной формы.
Он положил на кристалл обе лапы, сладко зажмурился и сказал:
Шиммаса не дурак, Шиммаса умный, Шимасса всех обманет, и пришельцев, и попа, Шиммаса тебя никому не отдаст. Нет, никому.
Ночной жилец стал водить по кристаллу лапами и вскоре уже мурлыкал от блаженства, покачиваясь как в трансе:
Шимасса, Шимасса, Шимасса
Живоглаз
Капитан еще не успел осесть на землю, как к нему на помощь кинулся Пестрый. Не добежав до Капитана, он провалился почти по пояс в какую-то яму.
Что за напасть! воскликнул Серебряный.
Еще вчера здесь ничего не было, сказал Пестрый, выбираясь из ямы.
Капитан уже сидел, прислонившись спиной к дереву и полуприкрыв глаза.
Какой же я балбес, корил он самого себя, какой же я наивный балбес! Ну, надо же, нашел место, где кристалл прятать. Болван!
Ладно-ладно, дорогой друг, обратился Серебряный к Капитану, не стоит себя так мучать, нам твое здоровье дороже всех даров. Серебряный снял свою шляпу, помахал ей в воздухе и сказал, пытаясь придать своему голосу прежнюю бодрость. Пойдемте, чаек попьем, подумаем, как дальше быть.
Пестрый с Кленом аккуратно приподняли Капитана.
Я, кажется, догадываюсь, кто это сделал, сказал Клен, и почему этот кто-то сумел обойти защитную завесу Раориры.
Отец Иван растерянно подошел к краю ямы:
Тут целый подкоп.
О, да, подкоп, подхватил Серебряный, а копать у нас мастера кто? Они, Серые. Вы помните Серых? обратился Серебряный к Дмитрию и отцу Ивану.
Серые, да, вспоминаю, сказал Дмитрий, котлован, домики, норы один Серый был у Отшельника дома. Такая странная большая кошка с человеческим лицом
Вот-вот, перебил Дмитрия Серебряный, идемте, друзья, это и обсудим.
Капитан и его гости двинулись к дому, за стол. Капитан был еще слаб, его поддерживал за руку Пестрый. Шли в гробовой тишинепроцессия чем-то напомнила Дмитрию траурную. Перемена настроения была разительной: еще несколько минут назад Капитан с восторгом демонстрировал дары стражей. И на тебе. Перемену настроения почувствовала и Раорира: длинные листья деревца обвисли, белые блики-огоньки на них погасли. Серебряный на какое-то время задержался у деревца, попросив друзей идти за стол.
Так что все-таки пропало? спросил отец Иван стражей и Капитана, после того как все, кроме Серебряного, вернулись под навес.
Кристалл, вздохнул Капитан, третий дар.
Чему быть, того не миновать, философски заметил Пестрый. Никто не мог знать, что кто-то сможет пройти защиту Раориры. Мы даже об этом не думали, представить такое не могли! Но раз так произошло, очевидно, что в этом есть определенный смысл, который откроется в будущем.
Спасибо, друг Пестрый. Ты меня успокаиваешь. Само собой, все что ни делается, все к лучшему. Но все же многих вещей можно избежать, если быть осторожным.
Если и была ошибка, сказал Клен, то только с нашей стороны, Капитан. Мы поторопились с третьим даром. Вот и все. Дар был преждевременен.
Так что это за кристалл? Или тайна? вновь спросил отец Иван.
Живой кристалл, ответил Пестрый. Капитан его так и назвал «Живоглаз». Это кристалл, который может научить ваш народ общаться и видеть друг друга на любом расстоянии, путешествовать в другие миры, без всякой вашей техники. Так в свое время учился народ стражей.
Общаться на расстоянии, летать в другие миры, поморщился батюшка, извините, но дешевой эзотерикой отдает.
Отдает, согласился Капитан. Но есть одно «но»: Живоглаз делится своей силой только по мере нравственного роста личности, по мере развития чистоты и ясности сознания. И никак иначе. А это уже далеко не дешевая эзотерика, которая обещает, что будешь, мол, летать в астрал, как к себе домой.
Можно, конечно, заставить Живоглаз служить себе насильно, добавил Клен. Но для этого надо самому обладать очень сильным духом. Вряд ли такие есть среди человеков. А вот среди пришельцевесть.
Хорошо, не сдавался отец Иван, а как можно одним камнем облагодетельствовать все человечество?
Живоглаз способен воспроизводить самого себя.
Размножаться? спросил Дмитрий.
Нет. Воспроизводить пожалуй, ближе всего это к делению м-да В этом кристалле столько загадок Только где он теперь, Капитан мучительно вздохнул, в чьих руках, сколько бед это принесет?
Живоглаз обладает собственным сознанием, невозмутимо сказал Клен, и со временем, в плохих руках, он заблокирует свои свойства. Только вот, сколько на это уйдет времени, у кристаллов очень медленная реакция.
Появился Серебряный.
Отдыхаем, молодая поросль, сказал он немного повеселевшим голосом, ну что ж, новости не самые плохие. Да, кристалл в руках у Серого. И кристалл был им похищен, можно сказать, по подсказке пришельцев. Это плохо. А хорошо то, что этот бедняга, который, кстати, копал почти месяц со стороны кривого овражка; он теперь очень, очень не хочет кристалл кому-либо отдавать.
Пока кристалл в руках Серого, это не страшно, продолжил Серебряный. Неподготовленному серому сознанию это ничего не даст, кроме, это, как его
Галлюцинаций, подсказал Капитан.
Да, галлюцинаций, не больше. Но вот если кристалл в руки темных попадет о друзья, каждый наш шаг тогда будет им известен. Поэтому надо во что бы то ни стало этого Серого найти быстрей, чем его обнаружат пришельцы
* * *
Теплые приятные волны бежали по гибкому худому телу Шимассы. Он смотрел на играющие в свете луны блики и грани кристалла и вспоминал свое детство. Прошло уже немало лет, и очень многое в памяти стерлось. Память стала особенно подводить его после Кургана, где он почти год провел в рабстве у пришельцев. Пришельцы пичкают своих рабов «плесенью забвения». После нее обычны провалы в воспоминаниях. И вот волшебная сила кристалла воскрешает то, что он потерял в первую очередьпамять детства.
Как будто бы все было только вчера, а не много лет назад: большой человеческий городони жили на его окраине, возле прекрасного своей запущенностью пустыря, прямо под городской библиотекой. Да, папа знал, где обустраивать нору, папа предвиделлишний ум тебе в будущем не помешает, говорил папа и был как всегда прав. Мозги у Шимассы отменные, не раз его выручали. Вот что значит детство под библиотекой.
Шимасса вглядывался в играющие загадочными колдовскими огоньками грани кристалла. Перед его глазами вставали яркие картины из давно забытой жизни, каждая картинка несла в себе целый букет эмоций, также давно забытых. И все это давало такую полноту жизни, о которой он и не подозревал.
Вот папа где-то украл детский калейдоскоп. Трубка из толстого картона, как подзорная труба, только вместо объектива цветные стеклышки. Он вспомнил ее так отчетливо, вспомнил даже, какой рисунок был на трубке. И как он целыми днями разглядывал загадочные колдовские узоры. И кристалл у них в норе был. По форме похож на этот, но меньших размеров. Его мамаша украла еще до его рождения. Впрочем, сравнивать нельзя; то была обычная стеклянная подделка, а здесь
Шимасса оторвал глаза от играющих колдовских бликов и едва не закричал от ужасаон был не один. На обрывке тонкой металлической трубы, что торчала из стены, сидел местный поп Борис и сурово смотрел на него. (Краснокутовский батюшка каким-то немыслимым образом разместился на крохотном кусочке тонкой трубы.)
Шимасса быстро закрыл кристалл лапами.
Отдай его мне, сказал отец Борис монотонным замогильным голосом. Не меняя своего положения на трубе, он протянул в сторону Шимассы руку. Рука каким-то неестественным образом стала удлиняться, растягиваться, словно резиновая. Шимасса схватил кристалл и кинулся с ним к выходу из норы. Но перед тем как покинуть нору, он оглянулсяникакого отца Бориса на трубе не было.
Какое-то время Шимасса стоял, боясь пошевелиться и слушая, как бешено колотится сердце. Поп Борис больше не появлялся. Шимасса осторожно вернулся к столику. Еще немного посидел, держа завернутый в тряпку кристалл в лапе, чтобы сразу с ним бежать, если появится поп. Однако тот так и не появился.
Постепенно к нему вернулась способность думать. Включив свои «отменные библиотечные мозги», он сразу же понял, что с ним только что было. Он даже слово об этом знает, из умных человеческих книжекгаллюцинация. Конечно, это она, сколько он этих галлюцинаций в Кургане пережил. Обманные образы кажутся такими настоящими, даже говорящими и осязаемыми; однако стоит прекратить их воспринимать всерьез или просто поменять свое положение в пространстве (как он сейчас сделал), и обманные образы тают.
Все ясно, заключил Шимасса, Живоглаз (так тебя называют) испытывает меня на прочность. Мол, а достоин ли ты, Шимасса, хранить такую дорогую вещь? Одно ведь дело украсть, другое сохранить Что ж, я докажу, что достоин, Шимасса теперь никого не будет бояться.
Он снова извлек Живоглаз, положил на него свои лапы и попытался войти в прежнее состояние. Увы, воспоминаний из детства больше не было. Вместо этого Шимасса обнаружил себя в пустом и пыльном коридоре, с высоким сводчатым потолком. Это был Коридор Забвения, он сразу его узнал. Так этот коридор называют пришельцы. Он и другие пленники Кургана много раз по нему бродили под воздействием плесени. И вот опять Шимасса в том же коридоре, опять он бесцельно бредет куда-то, и в голове гвоздем сидит одна мысль: выхода нет, ибо выход отсюда одинсмерть и полное забвение. Забвение
Обычно Шимасса доходил по Коридору до определенного местаэто был внезапно открывшийся ему какой-нибудь уютный закуток, застеленный тряпьем, он зарывался в тряпье и сладко засыпал, чтобы опять проснуться в ненавистном Кургане.