И, конечно же, все эзотерические практики от сатаны. Ничего нельзя. Остается безмерное терпение и смирениеизо дня в день однообразное служение, требы, бабки, глушь. Изо дня в день, изо дня в день одно и то же, одно и то же. Замкнутый круг!.. Ничего-ничего, разберемся. С чего все началось, где может быть ошибка или, наоборот, знак судьбы?
Отец Борис занялся уже привычным просмотром своей жизни. К тому же это занятие сейчас и успокаивало. Он листал свою память как книгу. Каждая главацелая эпоха, безвозвратно канувшая в пучину, словно сновидение, словно одна из прожитых жизней. И в то же времяэто все он, сновидящий отец Борис, сосланный епископом в эту дыру.
Он листал книгу своей жизни: студент авиационного института, инженер на советском авиаремонтном заводе, примерный семьянин. Еще немногои на дворе горбачевская перестройка, смутные надежды и ожидания. А потом случилось знакомство с книгами Блаватской и Штейнера, после этого у него началась другая жизнь и совсем другая глава книги. Вот короткие страницы духовного поиска: «ивановцы», «рериховцы», Шри Чинмой, Шри Ауробиндо, Ошо, Кришнамурти; наконец, долгая пристаньКарлос Кастанеда, осознанные сновидения, неповторимый вкус свободы. И горечь поражения.
Следующая глава: церковь, священство, жажда миссионерства. Увы, миссионерство оказалось иллюзией, даже вредной, никому в епархии ненужной ересью. Жажда миссионерства вылилась в книжный бизнес Бизнес. Вот откуда идет роковая полоса, приведшая его сюда, в аномальную, кстати, зону. Да, но какой ценой Книги поначалу не приносили большого дохода, а вот когда полноценная церковная торговля пошла, тогда и пошли деньги и все, что с ними связано, зависть, ненависть, трения с епископом. А потом, почти восемь лет назад, ночью, он потерял в автокатастрофе всю свою семью.
Полгода ходил как мертвый. Но эти полгода стали его первой, по-настоящему серьезной переоценкой всего, во что он верил. Сюжет его книги жизни как будто совершил спиральный витокон снова вернулся к своей сновидческой практике, только теперь делал все осторожно, это стало частью его ночной, тщательно скрываемой от всех жизни. Он реанимировал свой бизнес. И вот здесь как раз потерял всякую осторожность, даже шел на риск намеренно. В итоге, окончательный разлад с епископом, и вот он в Красном Куту, уже почти год
Отец Борис занялся просмотром книги жизни в обратном направлении и незаметно задремал. Ему снился самый обыкновенный сон, в котором он был студентом авиационного института, и на дворе была брежневская эпоха, и они пили в общаге вино, и кто-то из его собутыльников рассказывал ему о каком-то Живоглазе
Дымчатое тело
Шимасса почти достал рукой до звезд, почти дотянулся. И вдруг звезды пропали, все заволокло бесцветной, беспредметной мглой. Он услышал свое имя, произнесенное с длинным змеиным шипением. И тут же стал стремительно падать в самую гущу мглы. Бледные лиловые огоньки носились вокруг него, падая вместе с ним. Огоньки противно свистели, сквозь свист отчетливо пробивались слова: «Шимасса вор, Шимасса вор, вор и раб» Вот и конец, обреченно подумал Шимасса.
Очнулся он у себя в подклети, под топчаном. Живоглаз был с ним, он сжимал его в лапах. Долго Шимасса лежал, боясь пошевелиться, соображая, чтобы все это значило, почему он не в Кургане, почему пришельцы его отпустили. Волшебный кристалл, Живоглаз, догадался он, им нужен кристалл, а не бедный Шимасса. А кристалл оставался здесь. Ведь он летал к звездам в своем дымчатом теле. Дымчатое тело Благодаря кристаллу он нашел свое дымчатое тело! Вот это да! Мало кто из его народа может подобным похвастаться. Да почти уже никто! А когда-то многие умели пользоваться дымчатым телом.
Шимасса вздохнул: гордись, не гордись собой, а положение у него отчаянное, непонятное. Если пришельцам нужен кристалл, то что им мешает войти в нору и взять у бедного Шимассы его сокровище? Он вспомнил: пришельцы не любят попов. Эту странную весть поведал ему еще дедушка. То есть, не любят даже не столько самих попов, сколько эти здания, в которых попы дымят своими штуками и бубнят заклинания.
Вот почему его народ, те немногие, кто не стал рабами у пришельцев, стараются селиться рядом с такими местами. Так сделал и Шимасса, когда бежал из Кургана. Пришел сюда, место оказалось незанятым. Он даже не удивился, он знал, что местные здесь давно у пришельцев в рабах. Безмозглые создания.
Шимасса свернулся клубком вокруг кристалла, зевнул. Чувство острой опасности после пережитого им ужаса почти прошло, навалилась усталость, апатия.
Как жестока судьба к его народу, отстраненно размышлял Шимасса. Они вынуждены селиться рядом с теми, кто убил их былое величие. Да-да, именно попы с их религией вышвырнули его народ на задворки! Люди перестали их чтить как хранителей очага. Они вынуждены были голодать и скитаться. Им пришлось научиться воровать. Они стали легкой добычей темных сил. Они даже забыли собственное название, они стали Серыми. Боязливые и всюду гонимые, бесцветные создания, несчастный народ. Шимасса едва не заголосил: бедные мы, несчастные, уа-а! уа-а! Несчастные мы-ы-ы! Уа-а!.. Вовремя опомнилсяон опять не о том! Нужно думать, что делать? Положение хуже некуда. Собственная нора теперь ему тюрьма. Пришельцы будут караулить днем и ночью. Они не едят, не спят. Рано или поздно они своего добьются.
Может, не мучиться, может, отдать Живоглаз пришельцам?.. Нет, никогда. Никогда! Шимасса ненавидит пришельцев! Он уже научен горьким опытомкристалл заберут, а его в рабство, в самую глубину Кургана, откуда никто и никогда не сбежал.
Шимасса еще раз зевнул, он чувствовал, что неудержимо засыпает. Вязкая усталость стремительно наваливалась на него. Как же он устал в эту ночь. Очень устал. Он не может связно думать. Но ничего. Время еще есть. Он немного поспит, а потом что-нибудь придумает.
Засыпая, Шимасса вспомнил про местного попа. Поп был сейчас даже опаснее, чем пришельцы, ведь он мог явиться в любой момент. Шимасса дернул лапами от страха. Но пробудиться уже не смог. Сон окончательно овладел им, очень плохой сон! В этом сне к нему явился местный поп. Он схватил его за горло и прижал к полу своей огромной лапой. Другой лапой он шарил возле Шимассы, искал Живоглаз. Шимасса задыхался, хрипел, отчаянно вырывался, пока не провалился в забытье.
Народ Лэйи
Птицы напоминали стремительно летящие языки огня в темно-синем утреннем небе. И все же это были птицы, самые обычные птицы; с причудливыми кисточками на головах и длинными роскошными хвостами.
Немного не долетев до Брамы, стая огненных птиц стала круто разворачиваться. Птицы курлыкали, как журавли, только гораздо красивее, мелодичней. Дмитрий понял, что так птицы приветствуют их. И точно: стражи и Капитан стали махать в ответ руками, а Серебряный с Кленом еще и прокурлыкали, точь-в-точь как огненные птицы.
В этот миг Дмитрий почувствовал, как внутри него что-то сместилось. На какое-то мгновение он увидел себя в стае огненных птиц, он стал огненной птицей. Ему казалось, что он внутри беспредельного светоносного шара. И этот шарвсе мироздание, которое он видел одновременно, как бы из множества точек. Он видел Браму и стоящие возле нее фигурки, Холм, небо, гаснущие утренние звезды. Он видел запредельно далекие, как бы скрытые за слоями тумана Хрустальные Горы Другого Берега. Именно туда стремилась его огненная душа.
Райское наваждение прошло. Дмитрий снова стал самим собой. А огненные птицы стремительно растворились в юго-восточном направлении.
Хороший знак, повторил Серебряный, знак Другого Берега.
Дмитрий с изумлением смотрел на Серебряногопрежний «фермерский облик» стража вместе с соломенной шляпой растаял без следа. Перед Дмитрием сияла высокая серебристая фигура, хорошо знакомая ему по прошлому путешествию. Рядом с Серебряным стоял Клен, облик его не изменился, разве что зеленый плащ приобрел изумрудный оттенок.
Но самым удивительным было то, что и на Капитане, и на отце Иване, и на нем самом были длинные плащи, светло-серого цвета. Цвет плащей не то струился, не то светилсяДмитрий так и не смог подобрать подходящие слова к тому, что видел. Дмитрий потрогал руками свой плащ. Ничего необычного, только приятная на ощупь материя, мягкая и очень эластичная. Он посмотрел на Капитана, Капитан все еще стоял, сложив молитвенно руки на груди. Дмитрий заметил, что лицо Капитана помолодело, кожа лба натянулась, разгладились морщинки, ушла болезненность. А вот на лице отца Ивана было детское изумление, даже некоторый испуг. Широко открыв глаза, молча и ни на кого не глядя, он ощупывал руками свою новую одежду.
Пора, тихо сказал Клен.
Они спустились в низину и подошли к лесу. На этот раз тропинку отыскали без труда. Тропинка бежала мимо величественных и стройных тополей, буков, кленов, грабовдеревья внимательно и дружелюбно наблюдали за путешественниками. Дмитрию все время казалось, что еще чуть-чуть и деревья заговорят с ними или сойдут с места в священном танце. Верхушки самых рослых тополей уже горели, пронзенные первыми солнечными стрелами. От древесных стволов исходило мягкое теплое зеленое пламя. А у подножий еще клубился, свиваясь кольцами, ночной голубовато-лунный туман. И непередаваемый запах
Лес стал еще чище и лучше, тихо сказал Дмитрий и поразился, как и в прошлый раз, собственному голосу, как бы многократно повторенному деревьями.
Лес остался прежним, дорогой Дима, ответил Капитан, просто твое восприятие стало более четким.
А плащи на нас, тоже восприятие? поинтересовался отец Иван.
Скорее, батюшка, плащи знак того, что наше восприятие этого мира стало лучше.
Как все мудрено, проворчал отец Иван, понимаю Василия, решившего стать гномом.
Лес кончился. Друзья пересекали луг, весь заросший большими и дивными цветами. Над цветами плавно кружились огонькисиние, желтые, фиолетовые. Огоньков было бесчисленное множество. Дмитрий остановился.
Что это? спросил он идущего позади Капитана.
Ага, ты и это теперь видишь! обрадовался Капитан.
Да, а что здесь такого?
Дело в том, что это не совсем светлячки, как ты, наверное, подумал. Это целый народ, очень хороший, но увидеть его непросто. Я сам не так давно их заметил, хотя ходил по лугу много раз. Рад за тебя, Дмитрий, ты делаешь успехи Хочешь поближе с огоньками познакомиться?
Так это не просто огоньки И какое у этого народа имя?
Это народ Лэйи, ответил Капитан, Ну, пошли знакомиться.
Дмитрий и Капитан сошли с тропинки, осторожно приблизились к огромным цветам. Стражи с отцом Иваном остановились. Стражи улыбались, отец Иван глядел немного рассеяно. В отличие от Дмитрия, он огоньков почти не видел и не придал им никакого значения, приняв за случайные блики. Отец Иван был не здесьон думал о Золотом Веретене, похищенном Живоглазе, о событиях последней ночи. Он пытался понять: дары стражейэто всерьез, это не растает словно сон, как только они вернутся к своей обычной жизни?
Капитан и Дмитрий присели возле одного из цветков. Цветок был густого фиолетового цвета и чем-то напоминал гвоздику, только размерами крупнее. Огоньки теперь кружились совсем рядом, однако понять было ничего нельзя: как раз вблизи огоньки напоминали призрачные блики.
Не смотри на огоньки, смотри на цветок, это их мир, услышал он голос Капитана, постарайся ни о чем не думать, только смотри.
Дмитрий смотрел на цветок. Долгое время ничего не происходило, пока цветок не стал стремительно увеличиваться в размерах. Вскоре во Вселенной не осталось никого, кроме цветка и Дмитрия. В самой сердцевине цветка открылась дорога, выложенная фиолетовым камнем. Дмитрий не задумываясь пошел по ней.
Дорога плавно опускалась, потом поднималась, потом проходила мимо причудливых скалистых выступов, похожих на огромные бледно-фиолетовые лепестки, и упиралась в невероятное нагромождение цветочных башен, разноцветных куполов, полупрозрачных зданий, напоминающих то многогранные кристаллы с овальными боками, то пчелиные соты.
Все это многоцветное великолепие было окружено высокой ярко-зеленой оградой. Дорога бежала прямо к ограде, проходила под аркой, отсюда еле различимой. Дмитрий, наконец, понял, что перед ним городсамый странный город, что когда-либо ему доводилось видеть. И тут же в глазах у него зарябило от множества вспышек. Он зажмурился. Вокруг него, с немыслимой скоростью, носились те самые «огоньки» над цветами, или народ Лэйитеперь они выглядели как огромные коконы, шары света.
Все продолжалось какие-то секунды. Яркие, режущие зрение блики погасли. Дмитрий открыл глаза. Перед ним стоял народ Лэйиогромная, пестрая толпа почти человеческих существ с неестественно тонкой талией, тонкими и длинным конечностями, прозрачными стрекозиными крыльями за спиной. Больше всего они напоминали сказочных фей или эльфов из немецких сказаний (какими их рисовали в старых голливудских мультфильмах).
Один из народа Лэйи выдвинулся вперед; он кутался в плащ густого фиолетового цвета и был выше своих собратьев. На голове у него сияла золотом самая настоящая корона, как у сказочного принца. Дмитрий не поверил своим глазам, вначале принял ее за ауру, пригляделсянет, не аура, самая настоящая корона!
Принц, подумал Дмитрий, да, конечно же, Принц.
Фиолетовый Принц улыбнулся Дмитрию и поклонился. Вслед за ним поклонился стоящий за ним народ Лэйи.
Принц что-то сказал. Его речь напоминала мелодичное звучание колокольчика и легкий шелест ветра, но Дмитрий не мог понять ничего. Принц виновато развел руками. Через какую-то секунду в его руках появился большой цветок подсолнуха, только там, где должны быть семечки, было зеркало. Принц посмотрел в зеркало, лицо его нахмурилось. Он жестом подозвал Дмитрия. Дмитрий подошел и тут только заметил, что глаза у Принца фасеточные, как у насекомого. По форме глаза были почти человеческие (только больше размером) и в тоже время это были глаза насекомого, пусть очень мудрого и высокоорганизованного. Принц смотрел на Дмитрияи сотни дмитриев отражались в его глазах. Зрелище было настолько завораживающим, что Дмитрий забыл, зачем его позвали. Тогда Принц что-то сказал тихим шелестящим голосом и повернул к нему зеркало-подсолнух.
В зеркале появились огненные птицы, затем Дмитрий увидел самого себя, сидящего перед цветами, рядом был Капитан, поодаль стояли стражи с отцом Иваном. Поверхность зеркала подернулась рябью, появилась новая картинка: блеснула гладь реки, опять Дмитрий увидел себя и своих друзей, они сидели у реки под деревом и что-то обсуждали.
Показался Холм (кажется, это был северный склон, по которому они девять лет назад поднимались). Внезапно на картинку нашла тьма. Дмитрий увидел темный провал в земле. Из провала веяло смертельной тоской вперемешку с ужасом.
Кромешную тьму разрезало лицо молодой женщиныузкий овал, длинные темно-русые волосы, большие темные глаза, длинные и чуть полноватые губы, прямой, немного мясистый нос (как у Капитанаподумал Дмитрий). Женщина что-то беззвучно говорила, губы ее улыбались, тьма постепенно таяла. Страх и тоска уходили.
Показался кусочек голубого небаломаная линия в недосягаемой высоте. Но вот небо стало приближатьсяближе, ближе Небо заполнило собой все
Принц убрал зеркало-подсолнух и вновь обратился к Дмитрию. Вместе с Принцем зашелестел, зазвенел тихими мелодичными голосами весь народ Лэйи. Видимо, они хотели сообщить ему нечто важное.
Дмитрий так ничего и не понял, только почувствовал, как его куда-то неудержимо тянет. Мгновениеи все пропало. Дмитрий очнулся, он по-прежнему сидел у цветка. Но никаких огоньков уже не было.
Ну, что? спросил Капитан.
Как в сказке побывал, ответил Дмитрий.
Дима, ты опять там что-то увидел? спросил очнувшийся от своих дум отец Иван.
А ты разве не видел огоньки над цветами?
Нет, честно ответил отец Иван, наверное, не обратил внимания.
Странно, почему Дмитрий видит, а я нет, подумал отец Иван. Нет, я не против, я рад за друга, но почему он видит, а я нет? Неужели это потому, что я сам же отрекся от этого мира, объявив его сном и галлюцинацией?
Последняя мысль неприятно кольнулавсе в руках Божьих, все мы на что-то сгодимся. И я сгожусь, раз я тут, упрекнул себя батюшка и подумал о смирении.
Дима, дорогой, так ты все-таки видел этот народ, они тебе что-то говорили или показывали? спросил Серебряный.
Дмитрий кивнул головой.
И говорили, и показывали. Что говорили, не понял ничего. А вот показывали тут в двух словах не объяснишь.
Идемте, сказал Серебряный, осталось немного. Возле речки сделаем небольшой привал. Там Дмитрий нам все и расскажет.
Друзья тронулись в путь. Местность продолжала понижаться, вот уже показались ряды плакучих ив, за ними река. Холм теперь был совсем рядом, он надвинулся на путешественников как гигантская волна, заслонил всю восточную часть неба. Еще немногои они вошли под сень ив, и через длинный коридор попали в нерукотворный лесной храм. Блеснула долгожданная гладь реки. Река радостно приветствовала их нежным голубоватым туманом, ласковым говором и свежестью воды. Река стала совсем мелкой, отметил про себя Дмитрий.