Морган очень мягко потянул её за волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову, и поцеловал в губы.
Ужасная алая помада была на вкус как апельсины в шоколаде.
Они с Кэндл целовались минут пятнадцать и остановились только тогда, когда она в запале прокусила ему губу до крови.
Жаль, что обед кончился.
Да, жаль.
Я старше тебя на одиннадцать грёбанных лет.
Как будто это что-то значит.
Зайдёшь ко мне? Вечером.
Панические нотки в голосе Кэндл сменились привычными трикстерскими, и Морган с облегчением выдохнул.
Как-нибудь, пообещал он легкомысленно. Только матери своей не говори, иначе нас всё-таки поженят.
Кэндл фыркнула и больно ткнула его кулаком под рёбра.
Вот мерзавец.
Вниз она ушла первой. Морган сперва перерыл аптечку сверху донизу в поисках нужных лекарств, затем долго замазывал ранку на губе жидким клеем. Выглядел результат не слишком приятно, но приемлемо.
А вот помада оттираться с воротника отказалась напрочь.
Ривс с Оаклендом, конечно, это заметили, но никто не сказал ни слова.
После работы Морган поехал сразу домой. С отцом ужинать не хотелось, но позвонила мать и сказала, что в гости заглянет Дилан, а значит вечер в баре с Кэндл и компанией отменялся. По дороге он заскочил в супермаркет и набрал фруктовых цукатовДонна редко закупала такие вещи, а брат их обожал. Мрачно прокручивая в голове два разговора, с Джином и с Кэндл, Морган думал, что помощь хорошо знакомого врача ему наверняка понадобится в ближайшее время.
Когда почти миллионер переводит благотворительной организации всё своё состояние, а у простых горожан пропадают куски земли, пострадать может даже совершенно случайный человек.
А я, к сожалению, не случайный.
Ещё подходя к дому, он услышал музыкунежный аккомпанемент фортепиано и мужской голос, выводящий старинную балладу о поэте, которого феи едва не заманили в своё царство. Звук искажался, проходя через приоткрытое окно, но не узнать дуэт было невозможно.
Морган разулся, пристроил пальто на вешалке и поднялся на второй этаж, стараясь не шуметь. Помедлил перед дверью, но затем толкнул её и вошёл.
Дилан допел куплет до конца и только потом сделал матери знак остановиться.
Привет, Морган, стиснул он брата в объятьях, ухмыляясь. Давно вернулся?
Он был в великоватом перуанском свитере совершенно дикой расцветкижёлтое с зелёным, оранжевое с малиновым, где-то посередине между этническим наивом и полной безвкусицей. Обычные линялые джинсы из-за этого смотрелись едва ли не элементом форменной одежды. От свитера пахло лавандойпохоже, его только что вытащили из шкафа, а рабочий халат и рубашка висели на спинке антикварного стула Этель.
Только что с работы, улыбнулся Морган. Привет, мам. Развлекаетесь?
Коротаем время до ужина, пожала плечами Этель. Сегодня на ней было жемчужно-розовое платье из плотного атласа, больше подходящее для оперы или театральной премьерыо, да, она и не собиралась скрывать, что воспринимает визит старшего сына как праздник. Всё-таки тебе следовало закончить музыкальный колледж, обернулась Этель к Дилану.
Конечно, хмыкнул он. Как и всем нам. Кроме бедняжки Моргана, которому медведь на ухо наступил Но я слишком люблю медицину.
Поэтому я и не настаивала, дорогой, повела она рукой. И, к слову, Морган тоже талантлив, просто музыкане для него. Впрочем, если все в сборе, то пора спускаться. Годфри наверняка так одиноко внизу.
Дилан, судя по выражению лица, порядком сомневался в этом, однако спорить не стал и последовал за матерью. Морган потянул за край перуанского свитера и, когда брат обернулся, пихнул тому в руки увесистый кулёк.
И что тут? скептически поинтересовался Дилан.
Цукаты, буркнул Морган и отвернулся, но всё же успел заметить, как брат расплывается в улыбке.
Тебе надо было родиться старшим, мечтательно заметил Дилан, шурша кульком.
Почему это?
Ты слишком любишь нас всех баловать, вздохнул он. Честное слово, мне даже стыдно.
Морган только отмахнулся и сбежал в свою комнатупереодеваться. Когда через десять минут он спустился вниз, то все уже сидели за столом. Этель, методично разделяя телячий медальон ножом и вилкой едва ли не на волокна, рассказывала об импрессионизме в музыке. Годфри было явно плевать и на Сати, и на Равеля, и на всех тех счастливчиков-композиторов, успевших прославиться до войны, однако он слушал благожелательно и даже временами задавал вопросы. Дилан пил мелкими глотками томатный сок с базиликом и блаженно щурился. Еда у него на тарелке была нетронутой.
Ты не голоден, что ли? хмыкнул Морган, присаживаясь рядом с ним.
Дилан слизнул каплю сока с края стакана и отставил его, придвигая к себе тарелку.
Ничего не ел со вчерашнего утра, признался он и звякнул вилкой о нож. И спал часов шесть. Две операции, почти подряд, и Сьют на больничном, а Лоран ещё к такому не готова. Честно говоря, у меня сейчас такое чувство, словно пищеварительные функции уже атрофировались за ненадобностью.
Может, тебе лучше выпить бульона, дорогой? обеспокоенно вскинулась Этель, разом забывая об импрессионистах.
Не надо, мам. Я в порядке, устал просто. Отосплюсь и пройдёт.
Мне не нравятся порядки у вас в клинике, нахмурился Годфри. На секунду в его лице промелькнуло нечто благородное и волевое, словно за оплывшей маской из полупрозрачной резины проступили живые черты. Моргана пробрало дрожью; вспомнились отчего-то свадебные фотографии родителей, которые он не просматривал уже давным-давно, но если молодая Этель виделась ясно, то образ отца был точно в густой тени. Не хватает персонала? Я могу позаботиться о переводе нужных людей, только составь список.
Не стоит, отмахнулся Дилан, положил в рот кусок телячьего медальона и расплылся в блаженной улыбке. М-м, Доннапросто богиня. Пап, не бери в голову, это форс-мажор, так случается.
И часто случается? скептически поинтересовался Годфри.
Дилан открыл рот, явно намереваясь сказать решительное нет, однако под внимательным взглядом Этель не решился лгать.
Сейчас чаще, чем раньше, признал он неохотно. В последние восемь месяцев пациентов многовато. Причём не только у меня, но и в терапевтическом, и в инфекционном Причём детей это не касается, только взрослых. Смертность зашкаливает, добавил он опустив взгляд.
Этель прикоснулась к его руке:
Тема, разумеется, не для беседы за ужином, но ты можешь говорить с нами откровенно, милый.
Ни у кого не испортится аппетит от описания пары вскрытий, поддержал её Морган. Годфри поморщился:
Тебе надо меньше общаться с детективом Расселом. Он тебя портит.
Дилан едва не поперхнулся:
Это нашего малютку Мо? Скорее, наоборот. А насчёт тем, не подходящих для ужина Рассказывать нечего, в общем-то. Смерти естественные. Инфаркты, инсульты, обострения всяких застарелых болячекОн задумался. Не знаю, как объяснить. Никаких особых патологий нет, но иногда привозят пациента, например, с язвой желудка, и я уже вижу, что до следующей недели он не доживёт. Нормально перенесёт операцию, пойдёт на поправкуа потом у него откажет сердце. Или почки. Или случится инсульт.
Печать смерти на челе? пошутил Морган, хотя ничего весёлого не было. Этель укоризненно взглянула.
Нет. Или да, парадоксально откликнулся Дилан. Понимаете, они какие-то бесцветные, тусклые. И раздутые. Не располневшие, а точно воздухом накачанные. И никаких патологий при этом, повторил он. И нервно улыбнулся:Да ладно, не берите в голову. Я просто устаю, вот и мерещится. У врачей даже больше суеверий, чем у копов с пожарными вместе взятых.
Это всё от усталости. Ты обязательно должен взять отпуск, решительно произнёс Годфри, глядя исподлобьямаленький, обрюзгший, но очень сердитый и опасный человек. Почему ты никогда не позволяешь позаботиться о тебе?
Может, потому что мне уже тридцать один год, и поздновато родителям бегать за мной, подтирая сопли? задрал брови Дилан. Этель неодобрительно качнула головой. Ладно, проехали. Мы не так уж часто собираемся все вместе, можно найти тему и поаппетитнее детских соплей или там повышенной смертности.
Разумеется, покладисто согласилась Этель. Ты ещё не нашёл себе достойную спутницу жизни? Мисс Ларсен была очень мила, когда мы случайно встретились с ней в госпитале.
Дилан закатил глаза:
Мам, Лоранпросто коллега.
Твой отец когда-то тоже был для меня просто коллегой в культурном центре Фореста
Эту историю все слышали уже, наверное, тысячу раз, и обычно Годфри почти сразу мягко заставлял Этель замолчать. Однако сегодня он пребывал в каком-то ностальгически-благодушном настроении и только слушал. Морган разглядывал его исподтишка, пытаясь вновь уловить отблеск того изначального образа, который покорил некогда талантливую юную пианистку.
бесцветные, тусклые. И раздутые. Не располневшие, а точно воздухом накачанные
Слова Дилана звучали в голове снова и снова, точно испорченная пластинка, которая проигрывает только один фрагмент песни. Морган попытался примерить их к отцу, но никакой бесцветностью там и не пахло: рыжий, с яркими глазами и тёмными губами, Годфри был, скорее, не раздутый, а приспущенный, словно когда-то его накачали до предела, а затем, когда тело растянулось, выпустили часть воздуха.
А ведь отец никогда не был большим или полным, осознал вдруг Морган. Там, в детских воспоминаниях, он выглядел почти на голову ниже Этель, маленький, юркий, и и
Образ ускользал.
мне компанию?
А? очнулся от размышлений Морган.
Говорю, составишь мне компанию? улыбнулся Дилан. Тарелка его опустела. Хочу до чайно-кофейной перемены выйти на улицу и покурить.
Я же не курю, фыркнул Морган.
Просто спать очень хочется, невинно заметил Дилан, слегка щурясь. Боюсь, что засну прямо там.
Ну, раз так, то как добрый младший братишка, я тебе отказать не могу.
Они вышли из столовой, оставив родителей наедине. Всю дорогу до чёрного хода Дилан помалкивал и только мял в кулаке сигаретную пачку. На улице он сразу отвернулся от резкого ветра и прикурил, закрывая огонёк ладонью. Морган стоял рядом, прислонившись к дверному косяку, ёжился от холода и смотрел на замёрзший сад. Яблони, бессильно клонящиеся к беседке, были точь-в-точь, как в затерянном сквере с безликим. С одной лишь разницейих освещала цепочка мелких молочно-белых ламп, растянутых между четырьмя столбами. И только в глубине беседки, за резной дверцей мрак оставался густым и липким, как гудрон.
Я собираюсь уехать из Фореста.
Это прозвучало как гром с ясного неба. В первую секунду Морган растерялся настолько, что даже физически потерял равновесие и вцепился негнущимися пальцами в дверной косяк.
Ты имеешь в виду именно то, о чём я подумал?
Не знаю, зло усмехнулся Дилан. Я же не читаю твои мысли Просто больше здесь не могу. Куда бы я ни шёл, что бы ни делал, чего бы ни добивалсявезде торчит его хвост. Отца, в смысле. Или не торчит, а мерещится, но разницы никакой. Все думают, что я добился своей должности только за счёт семьи.
А разве не так? сухо спросил Морган. В висках что-то горячо пульсировалоне кровь, нет. Слишком едкое и жгучее для крови.
Может, меня и повышают быстрее, чем следовало бы. Но, чёрт возьми, оперирую я сам, и я лучший хирург в этом городе! Дилан тщательно растёр недокуренную сигарету и щелчком пальцев запустил её в нетронутый снег в саду. Я же не глухой и слышу, что обо мне говорят. И знаю, что будут говорить всегда В общем, на конференции я познакомился с одним человеком. Он обещал мне место в крупной клинике близ Уитшира.
Это даже не соседнее графство.
Чем дальше, тем лучше. Дилан запрокинул голову и потёрся макушкой о стену. И без того слишком небрежно стянутые в хвост волосы превратились в растрёпанный веник. Я туда, конечно, не рядовым хирургом иду, но и не шефом. Никто не будет мне заглядывать в рот, как здесь.
И плевать в спину, когда ты отворачиваешься.
Морган хотел понять и посочувствовать, но ощущал только иррациональную обиду: его бросают здесь. Его. Бросают. Здесь.
И всю семью тоже.
Как будто про тебя не говорят чего-то подобного. Дилан зажмурился и с силой потёр веки. Лицо его сейчас казалось алебастровой маскойнесмотря на мороз, на скулах не было и тени румянца.
Не говорят, одними губами улыбнулся Морган. Я же безотказный ангелочек Майер, самый правильный парень во всём Форесте. Я делаю чёртову кучу неблагодарной работы, а должность у меня слишком маленькая, чтобы завидовать.
Иди тыДилан покосился на него и неловко притянул к себе одной рукой за плечо. Тоже мне, ангелочек Матери не рассказывай только, ладно? Я сам.
Когда?
Хотел сегодня, тихо признался Дилан. Но не смог. Мама такая счастливая, потому что я зашёл. И отец ну, на удивление нормальный.
У Моргана вырвался смешок.
Я тоже заметил. Слушай, а кто-нибудь ещё в курсе?
Гвен, еле слышно откликнулся он. Сэм меня поколотит, если узнает. А Гвен помогла с документами. Ну, и с арендой там, в Уитшире.
Я тебя тоже поколочу.
Не сердись, мелочь, хмыкнул Дилан и взъерошил ему волосы. И пойдём в дом. Ты уже как ледышка.
Остаток ужина прошёл идиллически. Этель долго уговаривала Дилана остаться на ночь, но он был непреклонен. Морган проводил его до калитки, очень аккуратно выставил сигнализацию и вернулся сразу к себе в комнату, не заглядывая в столовую к родителям. В спальне он плотно задёрнул шторы, полностью разделся, влез под одеяло и свернулся клубком, насколько гибкость позволяла, и так проспал до тех пор, пока не затрезвонил будильник.
Во сне была сплошная, жуткая чернота, и в ней кто-то тонул: то рыжий и бесконечно усталый Дилан, то бесформенный, оплывший отец, то сам Морганнадтреснутая фарфоровая кукла с дырами вместо глаз.
Глава V
Морган, задержись. Поможешь мне отнести дипломат в машину.
Компактный отцовский дипломат вместе со всеми документами и припрятанной флягой можжевелового ликёра весил килограмма три, и, разумеется, дело было не в нём.
Как скажешь, пап.
Этель сделала вид, что ничего не слышит. С памятного визита Дилана прошло уже два дня, и, хотя прямо ничего сказано не было, она явно что-то подозревала. Не отъезд, наверное, а какую-нибудь обычную-и-безумную выходку, как тогда с Самантой, которая однажды притащила домой побитого жизнью детектива на десять с лишним лет старше её, и заявила, что через неделю они женятся, а затем улетают на Гавайинаслаждаться медовым месяцем. Этель тогда выдержала жестокую трёхдневную войну с Годфри, отстаивая право дочери самой решать свою судьбу, и сейчас явно готовилась к чему-то подобному.
Ей ведь тоже не понравится решение Дилана, подумал вдруг Морган. Но она точно так же будет за него драться.
В груди заворочалось что-то тёмное, шипастое. Оно не хотело отпускать брата и нашёптывало, что если бы Морган захотел если бы только захотел
Он потряс головой и вышел из столовой вслед за отцом.
Тот поджидал в прихожей, у кадки с фикусом.
Нужно подъехать к одиннадцати в бар на улице Макмёрфи. Он называется Гнездо кукушки. Там человек передаст тебе небольшой пакет. Всё уже оплачено, надо только доставить это к нам домой.
Нет проблем, пожал плечами Морган. Дурацкая ревность к брату временно отступила перед ощущением контролируемой опасностикак на американских горках. Этакая терапевтическая щекотка для нервов. Надеюсь, там никаких наркотиков или отрубленных человеческих пальцев.
Разумеется, нет, сухо ответил отец. Всего лишь несколько документов. Нужный человек будет в красной бандане и в свитере с Микки-Маусом.
Морган чуть со смеху не покатился.
Вкус у него что надо. А чего сам не заберёшь, кстати?
Мэр не может ходить по барам, а у нас дома такому субъекту делать нечего. В переводе с языка политиков на человечий это значило: Нельзя, чтобы нас видели вместе. Будь хорошим мальчиком, Морган. И не задерживайся потом, сразу возвращайся.
Зависит от того, какие там будут коктейли, фыркнул Морган и выбежал на улицу, на ходу застёгивая куртку. Липкие хлопья снега оседали на волосах, но почти не таяли; температура застряла немного ниже нуля, и это был самый тёплый день с начала декабря.