Не утонут, не сопите, серьезно предупредил Малек. Чё весла побросали? Бурю думаете удивить до оторопи?
Капитанов подголосок, презрительно бросил один из вёсельников.
Зато в спину и в лицо одно и то ж говорю, нахально прищурился мальчишка. И ритм задаю верно. А кто рыбину тронет без капитана, того как есть заложу. Тоже, умники Закон простой: еда для всех, но вы пока еды не заработали.
Да, тень падает на горизонт тяжкая, аж море выгибает, буркнул в усы один из рыбаков. На весла, и то дело Это корыто первого удара большой волны не сдержит. Вода ночной зелени полна, тут изрядно глубоко. Рябь ползет, беду выявляет. Верно капитан сказывал про шторм, и срок надежный дал В порт нам ходу нет, а до отмелей покуда добираться взопреем. Малек, ты уж гляди, как гнилец себя покажет за бортом. Багор я приготовил. Мало ли, вдруг сунется к нам или еще что вычудит.
Люди зашумели согласно и нестройно, споро расселись по скамьям. На разделанную рыбу смотрели часто, от её вида и запаха голод донимал ещё сильнее. Гребля выходила злая, упорная. Малек выбрал удобный ритм и держал его, а сам неотрывно глядел за борт.
Веревки длинные, тело выра тянется за кормой, то всплывая и обозначаясь буруном, то исчезая под водой. Голова капитана пару раз вроде мелькнула но точнее и не сказать. Одно ясно: пока нет ему угрозы от гнильца. Мальчишка сморщился и тряхнул головой. Разве хорошо это: звать всякого чужака гнильцом? Хотя причина есть. Выры изрядно попахивают притухшей старой водой у рыбного причала. Еще и таггу пьют, тфу, гадость Как сами терпят? Привыкли, наверное. Этот выр скоро отполоскается в море дочиста и приобретет, скорее всего, иной запах. Поприятнее: соли, чистой воды. Даже из пасти не будет вонять невыносимо смрадно. Главное путь выживет От мысли, что капитан убьет еще одного выра, мальчику делалось знобко и тошно.
Шром умирать не собирался. Жабры, как и надеялся сероглазый северянин, в море раскрылись без участия сознания, заработали, жадно процеживая теплую вспененную галерой воду. Жабры добывали для выра надежду на спасение. Яд уходил, чистая вода промывала и поила силой. На панцире быстро восстановился здоровый скользкий глянец, но судорога боли по-прежнему гнула тело, вынуждая выра биться в веревках, путаться все сильнее. Капитан ругался сквозь зубы, когда мог вынырнуть сам, вздохнуть и высказаться. Он раз за разом распутывал сеть, проверял прочность крепления крюков. В какой момент вырьи глаза на длинных стеблях обрели осмысленность то есть втянулись и направленно прицелились в человека, изучая его капитан не успел отметить. Просто вынырнув очередной раз, сплюнув соленую пену и проверив крюк, он ощутил взгляд. Задумчивый и удивленный
Выр пошевелился, выправляя движение должным образом, развернулся хвостом к галере, полнее заливая жабры влагой. Теперь он плыл сам, поочередно проверяя подвижность конечностей и обшаривая горизонт обоими разнородно двигающимися главными глазами. Отсутствие уса выр отметил дробным расстроенным перебором клешней, обычно плотно прижатых к головогруди. Ощупал верхней парой «рук» затянутую серой пленкой рану.
На борт втягивать или сам? понадеялся капитан, хорошо понимающий, как непросто втянуть эдакую тушу. Особенно если упрется
Выр нырнул неглубоко, вокруг его головогруди вспенилось облако мельчайших пузырьков. После всплытия он резко выбросил из легких воду и продышался шумно, длинно. Снова нырнул и снова продышался.
Сам, голос звучал слабо, невнятно. Приятно дожить этот день, тем более так в воде. Приношу благодарность Шрома ар-Бахты, да.
Трудно с тобой придется, капитан сплюнул пену. Не назовусь обида навек. Назовусь потащишь известно куда, к главному бассейну. Ты же выр глубинной чести, нелепое сочетание слов, забытое Но ладно же. Имя мое Ларна. И я тоже признателен тебе за право дожить день пусть и в воде.
Дался мне главный бассейн, что я, не в уме, не знаю гнилости ар-Сарны? ворс возле рта выра встал дыбом от презрения. Честь ума не отравляет, да. Без ведома служителей кланда брат не мог исключить меня из числа живущих Ларна. Имя знакомое, да. Получается, на твоей мягкотелой совести страшная смерть обоих старших бойцов ар-Нашра. Нехорошо, не по чести. Славные были выры, я с ними не раз затевал бои на отмелях, по-дружески. Но кто старое помянет, тому ус вон. Мой уже вырван Начнем заново пересчет заслуг и преступлений, человек. Все же у нас было в бою одно оружие на двоих.
Начнем пересчет, от души обрадовался капитан.
Ты за второй-то ус держись покрепче, и нижние прихвати, да, в движении бровных отростков читалась усмешка. Вряд ли кто прежде прыгал верхом на выре. По крайней мере, на памяти моего рода. Это уж да
Ларна хохотнул, сердито сплюнул воду и взялся помогать выру развязывать веревки. Удобно вцепился в острые изгибы кромок спинного панциря, прихватил скользкие мелкие усы. Расслышал, как над бортом верещит Малек, сообщая всем подробности и добавляя от себя весьма спорные измышления. Мол, капитан силен, выра за усы таскает, воспитывает
Выр фыркнул, предупреждая о погружении. Ларна глубоко вдохнул и подумал: не иначе, само слово «выр» происходит от этого звука схлопывающихся и раскрывающихся легких фр-рр. А вовсе не является первым слогом от «выродок», как любят намекать люди Мысли как раз хватило, чтобы пронаблюдать обросшее до безобразия днище галеры, мелькнувшее над головой, ощутить рывок и снова вернуться в родной человеку мир воздуха и света. Выр взвился над морем, взломав поверхность витой воронкой брызг. Перевернулся в полете и мягко немыслимо, но так спружинил на все свои многочисленные лапы и «руки». Палуба испуганно застонала. Первый в истории рода ар-Бахта наездник выра скатился на доски и расхохотался.
Это было славно, клянусь первым убитым мною выром прости, вырвалось.
Лучше бы поклялся последним, да, достаточно мирно предложил выр, топоча лапами. Изгибаясь, он вытягивал глазные стебли, изучал свой помятый панцирь и сильно подпорченный хвост. Хотя род ар-Бахта богат. Может, я найму тебя, чтобы сменить хранителя бассейна. Занятная мысль. Сам я сломаю панцирь Борга мгновенно, упустив всю прелесть мести. Ведь должна же быть в мести хоть малая прелесть, да? Я много раз об этом слышал.
Выр закончил осмотр себя и нашел повреждения несущественными: на мелководье, в боях, ему доставалось куда сильнее. Тогда почему ноет макушка, словно тагги выпил не менее трех бадеек? Шром еще раз огляделся. Приметил открытый ларец, пустую бутыль тагги
Меня отравили, мрачность звучала в голосе вполне отчетливо. Как мерзко. Чем лечил?
Шром ловко забросил длинную членистую лапу на затылок, поддел кончик трубки с порошком, вырвал. Сунул в пасть, пошевелил усом.
Ты умеешь лечить выров. Надо же, полезный выродёр, да когда не берешь заказов. Шром насмешливо дрогнул бровными отростками. Медленно и не вполне уверенно выпрямился в рост, опираясь на основание хвоста. Приветствую, люди. Я Шром. Видимо, волею глубин мы пока плывем в едином течении. Для вас это неплохо, я умею ловить рыбу и без наживки. А вот кого вы намеревались завтра бросать за борт это веселая тема, да. Три рыбины на весь корабль. Мне одному надо две, чтобы ощутить радость жизни.
Люди настороженно внимали разговорчивому и очень странному выру самому странному из мыслимых и немыслимых, уж так точнее. Уважительно косились на капитана: как это он все уладил? Укротил страшилище, даже оттаскал за усы. Малек притих под бортом и не дышал. Ему только что пришло в голову: выр слышал все его глупости, до последнего словечка. Прав капитан, молчать кое-кто не умеет. Вот и расплата: великан топочет по палубе прямиком к обидчику. Не дергай выра за усы это же более, чем закон, это основа правил выживания
Выр внимательно рассмотрел барабан, ткнул в гулкую кожу кончиком лапы. Послушал звук, заинтересованно шелестя клешнями. Еще раз ткнул, посильнее.
Эта штука была мне интереснее всего на борту, еще от самого порта, да, признался выр. Удобная вещь. Мы-то ритм отстукиваем хвостами. Но палуба сильно страдает
Выр показал и стало очевидно: барабан очень полезен. Все люди на борту гребли, бессовестно глазея на говорливое существо. Выров на весь порт Синги и ближние земли пять десятков, хотя там основная боевая застава и рядом мелководье, существующее ради сезонных поединков лучших. Пять десятков! Глянь на любого, пройди рядом, не склонив головы, и голова сама слетит в последнем поклоне Это известно с рождения и не поддается изменению. Но, кажется, одному выру забыли рассказать главный закон.
Позвольте уточнить, достойный ар, рискнул заговорить пожилой рыбак. Вы прежде с людьми общались часто?
На мелководье людей нет, Шром резко шевельнул ворсом у рта. Только тантовые куклы, да. Не знаю, зачем их, то есть вас, так уродуют. Род ар-Бахта был против. Это еще при моем брате Боштаре, триста семь лет назад. Мы подали прошение. Куклы бесполезны и порождают отвращение. Они грязны и быстро изнашиваются. Простите, я повторяю слова прошения. Мы хотели допустить в особняки и замок обыкновенных слуг. Но нам, скажу коротко, отказали. Шром повернул левый глаз к капитану. Мой славный брат Боштар умирал девять дней, он был неущербным, жизнь медленно покидала его. Полагаю, ты знаешь, как такое делается, да Три последователя Боштара в общем счете были раздавлены еще в зародышах. Чтобы изжить непочтение к закону.
Помогло? усомнился капитан.
У меня есть почтительный к законам брат Борг, он хотел отправить меня в те же гроты боли, на сей раз голос прозвучал тихо и даже мягко. Я это помню, да Я прежде видел людей, спросивший, я отвечаю да. Бывал в трактирах и пил таггу, белую и даже зеленую, гулял по набережной. Очень старался помнить о своих братьях живых и раздавленных, соблюдая закон. Проще победить в бою на мелководье, чем прожить хоть короткую жизнь на берегу. Там нет боя, там сплошное уклонение, возведенное в ранг доблести, да. Вы уклоняетесь не хуже нас. Шром отвернул оба глаза от рыбака и прицелил их в Малька. Хочешь таскать выров за усы? Достойная внимания наглость. Накорми сперва печенью. Надеюсь, никто не лишил меня права первым испробовать печень тех рыб? Всех трех, да! Мне необходимо восстановить гибкость тела. Жирное следует для этого поедать, да. И много, да. Иди и принеси, я сам постучу в эту штуковину.
Разговорчивость выра потрясла команду галеры. По сути Шром не замолкал: он часто поддакивал самому себе, широко поводил уцелевшим усом и постукивал в барабан поочередно всеми верхними руками-лапами. Ритм получался точный, хоть и отличный от прежнего: приплясывающий, многослойный. Выр удобно сполз под борт, изогнув хвост. Включил в работу еще три пары лап и барабан показался людям совсем не бестолковым инструментом для создания музыки. Шром пощелкивал клешнями, взвизгивал по древесине боков острыми кончиками панцирных пальцев, звякал лапами по медной окантовке и стучал по натянутой коже.
Куда же это мы, мать честная, гребем? ужаснулся один из моряков, глянув, наконец-то, вперед.
Отмели там, ус выра указал направление. Едва вы закончите круг, как раз встанем на курс, да. Хороший курс. Там живет мой брат. Надеюсь, он в здравии, мокр и сыт.
Малек притащил бадью с печенью, сунул поближе к хвосту выра найденную в трюме вторую бутыль тагги. И ревниво отобрал свой барабан. Поцарапанный, сразу утративший даже жалкие остатки внешнего лоска. Выр виновато фыркнул и подцепил печень верхними руками. Человечьей ладони у выра не имелось, все пальцы росли из общего основания фаланги пучком отметили любопытствующие, продолжая глазеть на выра вблизи, безнаказанно. На выра, сосущего и перетирающего печень! Между тем, за едой повелители мира якобы несносны и чужих глаз не терпят: вырывают. Порой говорят, потому они и выры Им лишь бы кого изуродовать.
Вкусно, да, радовался Шром. Не солили потому что. Вы всё солите! Это разрушает мою веру в разум людей. Зачем готовить еду впрок на теплом берегу? Чтобы отравиться понадежнее, да! Рыбий яд ужасен. Особенно для вас, сухопутных. Тант рыбий яд. Безумие ваше, да. Наше тоже Зачем вырам повелевать сушей? Один кланд знает ответ. И мой брат Борг, пока еще живой. Но я этим займусь. Да, обязательно.
Кландом или братом? уточнил Ларна.
Я буду думать. Не надо спешить в таком важном течении мыслей, Шром быстро всосал очередную порцию печени, не растирая её пластинчатыми подобиями зубов. Много рифов вижу на пути раздумий, да. Нет знания вод и скрытого, донного. Но есть намерение разобраться Я довольно слабо сыт, но уже могу двигаться. Поплаваю, да. Много рыбы там и там. Хорошей рыбы, полезной. Без танта. Ты, недоросший, бери мешок. У вас для рыбы мешок?
Сеть, предположил Малек. И я зовусь Малек, а не какой-то недоросший.
Бери сеть, согласился Шром. Цепляй к ней пузырь. Будем сразу выбирать полезную рыбу. Ты и я, да. Малек Смешно. Никогда не учил мальков. В моем бассейне, тут Шром загрустил и поник усом, нет мальков. Нет готовых зародышей братьев. Только трое нас, настоящих ар-Бахта, в замке, и еще один на отмели. Все взрослые. Нельзя новых братьев будить. Нет разрешения.
Шром резко поднялся на лапах, получилось непривычно: не вверх вытянулся всем телом, а вдоль палубы, только головогрудь слегка наклонена и приподнята. Люди заинтересованно предположили, что такой способ передвижения для выров удобен. Они бегут, не напрягая нелепо выгнутую спину. Топочут своими множественными лапами слитно и ловко. Но недостойно властителей суши. Сейчас глаза Шрома едва выдвигаются на один уровень со взглядом Малька.
Залезай, в шевелении ворсинок были очевидны приязнь. Буду воспитывать личного малька человечьего, да. Ну и что? Смешно. Годится. Ты и капитана дергаешь за усы, я вижу. Ты всех извел, да. Пусть отдохнут. Только ныркий малек доживет до отверждения панциря. Залезай уже, да. Голодный выр опаснее шторма. А голодный выр в шторм да.
На спину? шепотом уточнил потрясенный Малек.
Ус насмешливо хлестнул его по руке, подгоняя. Мальчишка взвыл от восторга и полез, цепляясь беспорядочно за выступы панциря и скользя по его гладкой влажной поверхности. Странным образом он забыл сразу и окончательно, насколько плохо пахнут выры и как сам еще недавно звал их гнильцами. Рыбак подал сетку с привязанным поплавком, пожелал удачи и выр прыгнул за борт, фыркая и азартно пощелкивая клешнями.
Ему солнцем напекло затылок, успокоил себя пожилой моряк, наблюдая удаляющегося от галеры Шрома с седоком на спине. Свихнулся. Хорошо так, удачно и вовремя. Жрать нам, дело ясное, вовсе нечего. И сегодня, и завтра, и вообще Но для нас охотится безумный боевой выр. Здоровенный. Я так прикинул, еще пополудни: багром не взять. Брэми Ларна, как вы умудрялись давить их, и не соображу. Не для людей дело.
Я называл имя? расстроился капитан.
Настоящих выровых наемников не так уж много, лениво усмехнулись с передних лавок. Северян и того меньше, затопило вас слишком сильно еще два века назад, последние ваши селения опустели на землях за проливом, что севернее Горнивы. Мы прикинули и не ошиблись. В общем, хватит лохматостью всех стращать.
Особая примета, насмешливо сообщили с задних лавок, на шее шрам от клешни выра. И второй под правым глазом, ухо же правое внизу порвано. Обманул нас прежний капитан. Вы стоите дороже галеры, брэми. Вы самая интересная сказка нашего времени. Во всяком трактире, напившись, считают убитых вами выров. И гадают, почему вы еще живы.
Потому что убивать выров меня нанимали выры, оскалился Ларна. Полагаю, больше не наймут, не вижу смысла гордиться содеянным. Разве что Шром попросит разобраться с братом. Знать бы, почему они все братья? И насколько соответствует смысл слова нашему, людскому?
Капитан задумчиво прочесал бороду пальцами. Поморщился: душно и противно быть столь лохматым Сидящий на веслах почти рядом пожилой моряк буркнул, что прежде недолго брадобрействовал. И взялся точить нож. Ларна не возразил, ушел на нос галеры, всматриваться в светлеющую малой глубиной воду. Дважды он давал поправку курса и рассеянно скользил взглядом по ряби волн, пытаясь найти выра и Малька. На тучу, выросшую до угрожающих размеров полумира, не глядел.