Соответственно, если море окрасилось в красный... кстати? Читала она что-то еще в родном мире. Кажется, этот планктон был ядовитым, или как-то так. И кто его кушал - помирал. А кто кушал рыбку которая кушала планктон, помирал тоже. Вот тебе и проклятье.
Эта пакость могла ведь и в питьевую воду попасть, и куда захочешь...
А потом, когда планктон рассосался, дурная слава все равно осталась.
Но не говорить же об этом мальчишке?
- Там тебя и поймали.
- Ага. А дядьку Тисама убили.
Паренек ссутулился, шмыгнул носом.
- Брат твоего отца?
- Нет. Мой воспитатель. С детства еще... Он меня и оружием владеть учил, и защищал до последнего, подставился, чтобы я убежать смог, а я попался...
Алаис по-братски приобняла мальчишку за плечи, давая ощутить живое тепло, погладила по колкой макушке.
- Значит, ты должен жить так, чтобы его смерть не была напрасной, братишка. Заведи детей, воспитывай их, как воспитывали тебя, и отдай этим долг своему учителю. Верь мне, души тех, кто любит нас, остаются рядом. Однажды ты увидишь в глазах своего ребенка отражение близкого тебе человека, и поймешь, что его душа вернулась.
Далан захлопал глазами.
- Ты думаешь...
- Я знаю. Посмотри на море. Оно вечно. Наши души уходят в море, и возвращаются из него, словно вода.
- А вода возвращается?
Всю дорогу до таверны Алаис посвятила лекции о круговороте воды в природе. Она рассказывала Далану о том, как испаряется вода, потом о сталактитах и сталагмитах, о фульгурите, о карстовых пещерах, но думала совсем о другом.
Атрей.
Удастся ли ей попасть в архивы герцогства?
Атрей - это кит. Мудрый, серьезный, и - летописец. Если у кого-то можно разжиться знаниями, то это он. Но как получить просимое, не раскрывая себя? И как себя обезопасить? Все же, после рождения ребенка она какое-то время будет недееспособна...
А уж защитить себя и вовсе не сможет.
С местными нравами Алаис достаточно ознакомилась. Если ты женщина, ты одинока и чуть симпатичнее крокодила - ты добыча. Для каждого. В принципе.
Тебя могут ограбить, убить, изнасиловать...
Обычно слишком ретивых останавливает тень отца, мужа, брата, которые тоже могут потребовать ответа. И не всегда - в суде. В случае Алаис же...
Был один вариант, которым она собиралась воспользоваться. То есть - убедить всех, что она любовница достаточно знатного мужчины. От него и ребенка родила.
Манеры есть, внешность достаточно экзотическая...
Вот с деньгами хуже.
При себе у Алаис были драгоценности рода Карнавон. Красивые, дорогие и приметные донельзя. Вздумаешь такие продавать - засветишься новогодней елочкой. А разломать, вынуть камни из оправы, сплющить саму оправу - у Алаис рука не поднималась. Слишком красиво.
Одна рубиновая нить чего стоит - на тоненькой, как паутинка цепочке, застыли рубиновые капли-слезки.
Ладно!
Как себя обезопасить, она подумает еще. И придумает. Кстати, можно и правда пойти к кому-нибудь в любовницы. А что? Кстати - идея.
У нее ведь будет ребенок. И не просто ее личный детик, а наследник рода Карнавон. Который рано или поздно обязан будет получить герцогство в свои руки. Это закон крови. Если в Карнавоне будет править тот же Таламир, там скоро начнется веселье. Неурожай, непогода...
Интересно, почему?
Хотя тут Алаис и придумывать ничего не надо было. В это верили. Мудрому достаточно.
Если ты случайно сломаешь ногу - это бывает. Это жизнь. А вот если за пару дней до того к тебе подошла цыганка, которую ты послал матом, и она тебе пожелала всяких 'радостей', кто будет виноват в переломе?
Правильно, она и будет.
Достаточно просто вбить людям в головы, что без Карнавонов их ждут беды и проблемы - и любую беду они спишут на отсутствие законного правителя. Дешево и сердито.
Так что рано ли поздно Карнавон позовет ее ребенка. И... что дальше?
Как известно, правители не растут в огороде. Кухарки не годятся на то, чтобы править государством, что бы там ни говорили демократы. Герцога надо учить.
Учить тщательно, учить с пеленок, учить тому, что местные дворяне усваивают еще в колыбели.
Алаис может ему это обеспечить?
Нет.
Она сама в местных обычаях путается. Память герцогессы при ней, но это достаточно специфический опыт.
Надо искать учителей.
Надо рожать, приходить в себя и устраиваться в жизни. Любыми путями. Сама она обошлась бы тихой и спокойной жизнью в глуши. Но дадут ли?
Нет. Не дадут. Помечтать о тихом счастье можно, но готовиться надо к худшему. То есть - рано или поздно ее найдут, значит, ей понадобится защитник. Только вот что он попросит за свою помощь? А, неважно!
В любой истории были шлюхи - и были фаворитки, в конце концов. Был сонм любовниц Наполеона - и была Жозефина. Да даже в нашей истории...
Петр Первый ведь ездил к Анне Монс. Сколько лет ее любил...
Неужели Алаис не сможет провернуть нечто подобное? Ум почти пятидесятилетней женщины в теле девушки - мечта любой куртизанки.
Были великосветские шлюхи, имена которых история не сохранила - и была Нинон де Ланкло. И ради сына Алаис обязана справиться.
Женщина в этом мире имеет одно право - найти себе мужчину. Вот она своим правом и воспользуется...
Пока же надо прийти в таверну, перекусить, собраться, кое-что прикупить в дорогу заранее - дел хватит.
***
Танцы в конце пятидневья...
Как это выглядит на Маритани?
Площадка за городом, достаточно большая, чтобы вместить всех желающих. Даже несколько площадок, друг рядом с другом. Место для угощения, для костров, на которых жарится рыба, для музыкантов...
Туда-то Алаис и направилась. И была встречена не слишком дружелюбными взглядами.
Музыка - музыкой, но о мальчишке уже прослышали на Маритани. Столица Сенаорита - и то большая деревня, а уж остров...
Маленькая деревня. Очень маленькая.
Алаис подняла руки ладонями к музыкантам.
- Ребята, давайте договоримся сразу. Половину заработка вношу в общий котел. Уезжать скоро, а не побывать на такой гулянке - себе не простить.
Взгляды смягчились. Один из музыкантов, со светло-синими глазами, даже подвинулся, давая ей место.
- Ты с одной гаролой? Плохо слышно будет...
- А я надеюсь, что вы подыграете.
- Не много ли хочешь, мальчишка? - встрял другой музыкант.
Алаис удивленно повела плечами.
- Я же сказал - ровно половину от того, что заработаю. И заметь, я уеду, а песни останутся.
Музыканты подумали, оценили свою выгоду - и подвинулись.
Алаис уселась на ступеньку помоста, пробежала пальцами по струнам - и для разминки выдала соло из испанских гитарных ритмов.
Мужчины прислушались.
Алаис добавила еще жара в исполнение. Долго ждать не пришлось - синеглазый музчкант присел рядом.
- А на две гаролы пойдет?
- А давай попробуем?
Перебор зазвучал так, что люди на площади обратили внимание. Но Алаис на них не смотрела. Ее полностью захватила музыка.
Встреча ветров, песня любви
Танец огня в капле воды,
Пляска грозы в буре штормов
Звоны безумных колоколов.
Руки взлетят, ветры вскричат
Нам эти души принадлежат
Не отступлю, не утаю,
Песню свою миру спою...
Пальцы летают по струнам, полыхают огни костров, и на площадь выходят пары танцующих. Музыка захватывает, ведет за собой, подчиняет, покоряется и требует ответа! Она зовет, она приказывает, она зажигается в крови каждого из присутствующих...
Алаис не замечает, как в их диалог с синеглазым вступают другие музыканты. Как подхватывают мелодию, как развивают ее, как на площади начинает звучать настоящий оркестр - она просто играет, как никогда раньше.
И счастлива.
Музыка достигает апогея - и разлетается миллионом искристых огоньков во все стороны.
И на площадь выходит Она.
Одна из девушек?
Возможно, вполне возможно. Просто сейчас ее никто не узнает. В эту минуту она стала почти воплощением Маритани.
Высокая, в длинном алом платье, черная грива волос мечется по спине, пышная юбка открывает круглые колени...
- Играйте!
И столько властности в ее голосе, что отказать нельзя, никак нельзя.
И Алаис вновь начинает гитарный перебор. В нем все. И весенняя капель, и колокола, и кастаньеты, и неровный стук сердца, и вкус терпкого красного вина... это музыка страсти, которую дарит ей остров. В эту минуту она не думает ни о чем. Ее нет в этом мире.
Есть только море.
Только небо.
Только музыка.
Я пролечу бури, шторма
Я для тебя вечно одна
Ты для меня в мире один
Я прилечу, ты подожди
Кровью сердец, вихрем любви,
Буду с тобой, лишь позови.
И не зови - я прилечу.
Птицей прильну нежно к плечу....
И мечется, жалобно крича, над морем одинокая птица. Взлетают крыльями руки танцовщицы, вспыхивают языками черного пламени волосы, сияют синие глаза на лице девушки, невозможным, безумным светом...
И жалобно крича, рвутся под пальцами музыкантов струны.
На дерево помоста падают капли крови из пораненных пальцев.
Алаис с трудом приходит в себя, подносит ладонь ко лбу, вытирает пот, заливающий глаза... и только потом обнаруживает, что пальцы у нее еще и в крови. Вот черт!
Больно....
Танцовщица уже ушла, но народ не торопится выходить вслед за ней. Кто-то касается плеча девушки.
- Ты бы, парень, пока сходил, руку перевязал. Мы подождем. Все одно еще с полчаса тихо будет.
Алаис недоуменно вскидывает брови.
- А что вообще...?
Музыканты переглядываются. Потом слово берет синеглазый.
- Ты же слышал, небось, у сухопутных, что Мелиона менестрелей отметила?
- Да...
- Это они наше переврали. Говорят, что Маритани любит музыку. Сама поет, а иногда и послушать выходит. Может духом вселиться в человека, и тогда... ты сам видел.
- Видел...
И верно, безумие какое-то. И как ее так повело? Вроде и не пила ничего... может, тут в костер гашиш добавляют?
- Это как благословение. Теперь, считай, год удача будет. Дети будут здоровы, море спокойно, порадовали мы Маритани. Только людям надо в себя прийти. Все же богиня, не абы кто...
Алаис сильно подозревала, что это не богиня, а массовый психоз, но не спорить же?
Перевязать пальцы, взять медиатор и НЕ УВЛЕКАТЬСЯ! Когда еще пальцы заживут!
Тьфу!
***
Далан наскоро перевязывал женщине пальцы клоком рубахи и бурчал что-то про ошалелых музыкантов. Алаис только отмахнулась, и отправилась опять на площадь.
Хорошо пошло...
Что там была за женщина?
Да какая разница! Мало тут девчонок? Кто-то решил потанцевать, а дальше...
Массовая истерия - штука заразная и опасная. Бывали в мировой истории случаи, люди не то, что танцевать - воевать кидались! Так что тут легко отделались.
Народ, опять же, доволен. Монетки кидают, беседуют, угощаются...
Алаис тоже подвинули кружку с вином и жаркое, но девушка отмахнулась. Не время.
И опять понеслись над площадью аккорды.
Бури уйдут, минут года,
Я для тебя - и навсегда
Ты для меня, и на двоих
Делим мы душу, сердце и стих...
Алаис перебирала струны, отдаваясь музыке всей душой. Ах, как она когда-то пела! Еще в том мире, на концертах! И пусть высот примадонн она не достигла - характер не тот, да и страшно было поставить все на талант, но зал начинал жить ее песней. Здесь и сейчас было то же самое...
Далан собирал монетки, честно деля их на две кучки. И думал, что ему повезло.
Все же Алекс хорошая. И играет так...
Надо будет попросить ее научить. Вот во время плавания...
***
Один раз Алаис едва не сбилась с такта. Когда увидела на площади Маркуса Эфрона. Но - Маритани миловала сегодня. Мужчина уже был бессовестно пьян и пытался ухватить за попу какую-то девушку. Пяти минут не прошло, как маританцы изловили героя-любовника и потащили в темный угол, объяснять местные правила приличия. И правильно, нечего местный генофонд графьями загрязнять, нехорошо это...
Алаис пожелала тьеру Эфрону, чтобы ему оторвали женилку напрочь, и заполночь исчезла с площади, честно поделив гонорар с музыкантами.
- Ты ТАК играла! - восторгался Далан.
- Зато теперь руки лечить...
- Серьезно ты их?
- Думаю, до конца плавания. Придется медиатором играть.
- Ме...?
- Плектром.
Это тоже ничего не объяснило парню. Пришлось демонстрировать костяную пластинку и объяснять, что можно-то играть чем угодно, но ей привычнее так.
Какая-то девушка вылетела из переулка, натолкнулась на Алаис, и едва не уронила ту на землю.
- Ой! Прости!
Алаис устала так, что даже ругаться желания не было. Поэтому она просто отмахнулась, мол, ерунда, но девчонка вцепилась клещом.
- А я тебя узнала. Ты на площади играл!
- И что?
- А хочешь - поменяемся?
Алаис с удовольствием послала бы девицу меняться с тритонами, лишь бы добраться до корабля, рухнуть там в гамак и проспать часиков двадцать - беременность утомляла. Но... сейчас начнешь скандал, прибегут маританцы... им Эфрона наверняка для разминки не хватит.
Нет уж, не нарываемся.
- Чем ты хочешь меняться?
В синих глазах девчонки блеснули озорные огоньки.
- Например, ты мне платок, а я тебе то, что дороже любого платка.
Надеюсь, не сопли?
Вслух Алаис этого не озвучила, просто стянула с головы бандану и протянула девушке.
- На, возьми на память.
Та ухмыльнулась, принимая черный лоскут.
- Хороший ты человечек...
Поцеловала Алаис в щеку - и только черная прядь за углом мелькнула.
Алаис фыркнула.
Надо сказать, девчонка не соврала. Поцелуй хоть и не имеет денежного эквивалента, все же дороже банданы?
- Ты ей понравилась, - хмыкнул Далан.
- Да ну тебя...
Гамак вешать пришлось мальчишке. Алаис вымоталась до полного свинства. Так, что упала в койку - и заснула.
Наглухо. Мертвым сном.
Она не слышала, как собиралась команда, как Эдмон командовал отплытие, как корабль вышел в море.
Алаис спала, и ей снилась давешняя танцовщица с площади.
Она плясала на гребне волны, волосы ее, на этот раз белые-белые, сливались цветом с морской пеной, а глаза горели неистовым синим огнем.
Маритани...
***
Ант Таламир с презрением и негодованием оглядывал 'свое' родовое владение.
То есть - замок Карнавон.
М-да, знал бы - не увозил бы жену. Было полное ощущение, что именно Алаис поддерживала эту груду камней в приличном виде, а без нее все разболталось к Ириону!
Полы не метены, окна не мыты, перила не чищены, посуда грязная и жирная... чтобы все поняли и осознали господское негодование, пришлось надеть котел на голову управляющего и постучать сверху кулаком. Хорошо вошло!
Слуги поняли и забегали подстреленными зайчиками... с тем же результатом. Если порядка не было, откуда ж ему срочно взяться? Да еще когда все волнуются, да хозяин хлыстом по ноге похлопывает... когда Таламира едва не облили вином, он плюнул на все, рявкнул, что к утру замок должен сиять и блестеть, или он всех на конюшне запорет, и отправился спать.
Увы, долго ему проспать не пришлось.
Герцогская спальня Карнавона обладала потрясающим окном. Большим, витражным...
Ввот в это окно и влетела, что есть дури, подхваченная порывом ветра чайка. А уж с какой силой ее туда занесло...
Таламир подскочил на полметра над кроватью, вылетел из спальни, и только в коридоре, едва не сбив лакея, пришел в себя достаточно, чтобы взять факел и отправиться обратно.
Картина была неутешительной.
Окно было безнадежно испорчено, на полу в луже воды подыхала птица, а в дыру хлестал дождь, да так, что кровать, стоящая неподалеку от окна, уже наполовину промокла.
Таламир злобно выругался и отправился досыпать вниз. В караулку. К солдатам.
Хорошего настроения ему это не прибавило.
А трехдневный шторм, и перешептывания слуг, что значить, началось, не принимает землица супостата, надо бы его на море попробовать - тем более.
В воздухе Карнавона запахло неприятностями.
Глава 3
В этот раз путешествие прошло для Алаис со всем возможным комфортом. Конечно, никто не отменял и трюм, и туалет, и все остальные проблемы, но когда у тебя есть напарник - все намного легче. Да и команда здесь была лучше, и кормежка, и отношение к Алаис другое - она уже зарекомендовала себя на Маритани, ее видели на площади, слышали ее игру, и были уверены, что если певец захочет остаться на острове - старейшины согласятся.
'Менестреля' зауважали.
Капитан судна, Эдмон Арьен, оказался потрясающим мужчиной, будь она лет на двадцать постарше - точно влюбилась бы.
Умный, симпатичный, веселый, с потрясающим юмором и удивительным отношением к жизни. отношением полностью спокойного и счастливого человека.
Эдмон придерживался в жизни простых истин. У него была семья - любимая. Были море и Маритани - обожаемые. И был корабль. Просто часть сердца моряка.