Жаль, что не получилось взять с собой предсказателя, посетовала Релли. Сейчас можно было бы сказать куда точнее, как все сложится.
Такой вариант был, напомнил не без гордости господин Излон.
Был, согласилась госпожа ректорша. Но выбор сделан, и я верю, что выбрала правильно. Если дойдем до Руины
Дойдем, обрываю ее невежливо. Теперь точно дойдем. А вот что там, это уже совсем другой разговор.
А вот там нам господин Излон пригодится, как никто другой, в тон мне отвечает госпожа ректорша.
Точнее, мои знания о бывшей столице и умение читать карты древних, довольно улыбается упомянутый господин. Если нам повезет таковые найти.
Не пора ли нам в путь? интересуется эльф, и я легко поднимаюсь на ноги. В самом деле, пора.
Глава 21
Лес истончается, сходит на нет. Небо над головой темнеет, хотя солнце упорно торчит в зените. Странно, мне казалось, что времени прошло куда больше
Озираюсь по сторонам, мне здесь неуютно. Странное место, непонятное, а значит, надо быть настороже. Пытаюсь прослушивать, и голова едва не разрывается, как уроненная на пол зрелая тыква. Что бы это ни было за теми деревьями, лучше его не прощупывать.
Деревья остаются за спиной, небо почти что темное. Круг мертвого солнца тоскливо торчит над головой. Жутко. Помню, священник как-то рассказывал об умирании мираименно так я себе его тогда и представлял. Небо, не помнящее уже живого света, и умирающее солнце на нем. Призраки деревьев и черная трава под ногами.
Только вот этого камня в моем видении не было. Огромного, с избу, черного настолько, что и в ночи виден будет.
Камень Душ, негромко говорит эльф.
Будь моя воля, припустил бы отсюда со всех ног. Но приходится остановиться, госпоже ректорше приспичило страхолюдный камень осмотреть.
Вот это уж точно зря. Потому что из камня, словно привлеченные вниманием людей, их живым теплом, начинают появляться призраки. Один за другим выскальзывают, кружат над головой в неведомом танце. То остановятся, закружатся вокруг себя, то двинутся в обратную сторону, то разом в пояс поклонятся.
Чувствую, как немеют ноги, тело колотит крупная дрожь. Не знаю, как остальные, а я вот прямо сейчас умру. Вот прямо сейчас и
И тут они запели. Тонко-тонко, слов почти и не различить, не голоса будтотень, эхо голосов. Медвежонок побелел, за сердце схватился, мне тоже нехорошо, только маги стоят спокойно, да эльф с любопытством поглядывает. Не на призраков этихна нас, будто любопытно ему, когда мы сапоги на погребальные лапти сменим.
А в следующий миг я забыл и о призраках, и о спутниках своих. Потому что увидел его. Отца.
Здравствуй, папа. Вот и свиделись
Эльф что-то говорит, я не слышу, впитывая глазами дорогое лицо. Не лицотень лица.
кровь. Эльф не отстает, теребит за рукав, что-то говорит.
Смысл его слов не сразу, но доходитесли я поделюсь кровью, смогу говорить с отцом. Выхватываю нож, режу запястье, забыв даже закатать рукава куртки. Кровь теплым ручейком стекает на землю. Роняю нож, набираю полную пригоршню, протягиваю отцу. Призрак кивает, прикладывается к ладони, кровь впитывается в него, как вода в песок. Тень обретает объем, краски, темные пятна глаз становятся зрачками
Здравствуй, сынок.
Как в холодную воду после бани! Хочу ответитьдыхание сперло, слова в горле застревают.
Папа
Он усмехается, грустно и так знакомо, что снова схватывает сердце.
Не женился еще?
Нет Как же сбросить это странное оцепенение, мне же с ним поговорить нужно, второй раз может и не случиться!
Папа
С мертвым тяжело говорить? понимающе усмехается отец. Да и мне не просто, поверь. Лук как служит, надежно?
Лук когда-то отцу служил, а до негодеду, а еще раньше прадеду.
Не подводил пока. Слова, что капают с губ, будто чужие. А своих найти не могу, рассыпались, как стрелы из дырявого колчана. Мы в Руину идем, выдавливаю наконец неловко.
Руина опасно там, сын. Лучше уж по Злому лесу ходить. Тень отца вздыхает с легким сожалением.
Злой лес тебя убил. Мой голос звучит глухо, но я не могу себе представить что-то звонкое под этим небом. Даже знаменитый эльфийский «колокольчик» теряется в этом месте. Мне хочется уйти, уйти подальше и никогда больше не возвращаться, но отец
Мне не повезло, соглашается тень его голоса. Кто бы мог подумать, что иные сказки и не сказки вовсе. Помнишь, Усталый Путник, Зимнее Солнышко, Человек-Муравей, Невидимый Брукс?
Лишний След, Зеленый Червь, улыбаюсь сквозь слезы, вспоминая сказки, которые он мне рассказывал. Наши, охотничьи сказки. Про Злой лес и его таинственных обитателей.
Именно. Вот с Зеленым Червем я и повстречался. Тень голоса сейчас звучит сухо и вместе с тем строго. Так что имей в виду, не все чушь, что в сказках.
Мы повстречались с Безымянным, говорю просто.
Даже так? тень отца улыбается. И уцелели? Повезло вам. Но в другой раз может и не повезти. А уж в Руинеи подавно. Звел охраняет только тех, кто в Лесу.
Я могу тебе помочь? спрашиваю. Слезы торят теплые дорожки по моим щекам.
Слезы? Я же разучился плакать давно уже разучился. Почему сейчас я чувствую себя не матерым охотником, а обиженным ребенком, у которого вот-вот отнимут игрушку?
Нет. Не знаю. Тень отца печально улыбается и начинает бледнеть. Я всего лишь кусочек тени, прикованный к Камню. Откуда мне знать, что возможно? Молись Звелу, сынок, чтобы моя участь тебя миновала.
Тень становится полупрозрачной, я протягиваю руку, пытаясь не то удержать, не то просто коснуться.
А теперь уходи. Тень прощально улыбается, тая у меня на глазах. Мертвым больно общаться с живыми. Мы ведь даже плакать не можем
Отворачиваюсь от него, вытираю лицо рукавом, мешая кровь и слезы.
Пошли, бросаю глухо, не глядя на спутников.
Если сейчас господа маги возразят, что им надо еще осмотреть Камень, убью на месте. Но те послушно следуют за мной. Спасибо, эльф не рвется встать во главе отряда. Я не хотел, чтобы хоть кто-нибудь видел сейчас мое лицо.
Тропа расстилается передо мной сама, серебря траву. Я встаю на нее, смотрю в небо. Солнце сочувственно улыбается, прячется за легким облачком. До боли хочется оглянуться, встретить теплый взгляд отца нет, зачем жечь лохмотья души, они и так истекают кровью.
За моей спиной эльф помогает встать на Тропу господам магам. Медвежонок, хоть и не без труда, делает это сам. Растет парнишка, год-другой, и знатный охотник выйдет. Из лука стрелять я его подучу, а Лес он и так чувствует лучше многих. Если из Руины вернемся, так оно и будет.
Идти нелегко, проклятый Камень Душ не идет из памяти. И тень отца, пьющая кровь из моей ладони
Тропа неожиданно обрывается, и я выпадаю в Злой лес. Мгновенно оглядываюсь, оценивая опасность. Все в порядке, опасных тварей поблизости нет, кроме огнегада, подстерегающего добычу в зарослях лжеорешника, да где-то за пределами восприятия ломится через Лес бронетуша. Зато в паре шагов передо мной расстилается прошлепина, заросшая нож-травой. А ведь Тропа могла и на нее прямо вывести.
Предостерегаю спутников, обхожу местечко стороной. Деревья расступаются, и я вижу стены Руины. Недалеко, шагов не более трехсот.
Глава 22
Стены Огненный Потоп и время не пощадили. Иные участки были просто разрушены до основания, другиенаполовину целы, а рядом гордо вздымались и совсем неповрежденные. Я разглядел горделиво возвышающиеся золоченые ворота, не потускневшие за века, хотя проемы стены по обе стороны практически уничтожены. Огненный Потоп прошелся по миру неравномерно, где-то целые страны превратились в пыль, а другие районы практически не затронул. Как ни странно, Руина сохранилась довольно неплохо, только вот жители ее обратились в пепел. Все. Или почти все, потому как, бродя по Руине, замечал я кое-какие свежие следы, но вот оставили их люди или кто еще, сказать не могу. Одно точнов Руине кто-то обитает, не одна лишь нежить.
Тропа нас вывела в незнакомое мне место. Ранее я выходил либо с юга, либо с юго-востока. Нынче же нас занесло к северо-западу, практически к самой реке.
Интересно, говорит господин Излон, разглядывая стены Руины. Всю жизнь мечтал увидеть развалины Корилы, но не думал даже, что сбудется. Мало кто сюда добирался, еще меньше возвращались.
А коли вернуться желаешь, не называй ее имя, хмуро говорю в ответ. Руина, она Руина и есть. Не любит, когда ей прошлое поминают. И уж никак не поблизости от стен.
Примета такая? с любопытством спрашивает госпожа ректорша.
Примета, соглашаюсь я. Примет на свете много. К примеру, если камень в небо запустил, верная примета, что назад упадет.
Господин Излон странно улыбается, разглядывая стены, и я не уверен даже, что он меня слышал. Не здесь он сейчас, плывет по волнам своей мечты, где конечно же нет ни меня, ни эльфа, ни Медвежонка насчет госпожи Релли не уверен.
В Нижний город войдем легко, выныривает господин Излон из пучины своих мыслей. Ворота хоть и заперты, но стена, скажем прямо, не в лучшем состоянии.
Башня эта ваша конечно же в Верхнем городе? спрашиваю язвительно, хотя и сам знаю ответ.
Нет. В Золотом, улыбается в ответ господин маг. В Золотом, значит. А я и до Нового не доходил ни разу. В Руине ночеватьтолько смерть дразнить, уж лучше в Злом лесу, там хоть нежить не водится. Ну почти не водится, да и чувствует себя так неуверенно, что избегнуть с ней встречи ничего не стоит.
Предлагаю заночевать здесь, говорю сурово, чтоб пресечь сразу все возражения. Господин Излон вскидывается, но тут же сдувается под суровым взглядом госпожи Релли. До заката недалеко уже, и куда лучше выспаться и отдохнуть, чем всю ночь бегать от нежити.
И от нечисти, соглашается госпожа ректорша. Она такие вот заброшенные местечки весьма любит, не так ли, господин Излон?
Вопрос задан с неким нажимом, будто магу предлагается вспомнить давно забытый курс по нежити и нечисти.
Да, верно. По голосу чувствуется, что курс этот господин Излон, в бытность свою студентом, благополучно прогулял и теперь судорожно пытается вытащить из памяти засевшие там обрывки чужих шпаргалок.
Вон тот пригорок подойдет для лагеря, бесцеремонно вмешивается в разговор эльф.
Отчего-то он не горит желанием проявить свои познания насчет нежити и нечисти, хотя эльфы в этом неплохо разбираются. Я как-то спрашивал Рива, тот ответил коротко: «Врага надо знать в лицо». Думаю, и Дон знает немало, только говорить отчего-то не хочет.
Злой лес подступал почти к самым стенам города. На юге и на юго-востоке он плавно переходил в обычный березняк или же в ельник, здесь женет. Только роща возле холмови все. Впрочем, не такая уж она маленькая, роща эта, и живность для ужина в ней наверняка водится.
Предоставляю остальным разбивать лагерь, сам отправляюсь на охоту.
Почти сразу же натыкаюсь на свежий след косули, уходящий в сторону реки. Натягиваю на лук тетиву, достаю стрелу. Ловлю носом ветер, кажется, далеко добыча не пошла, щиплет травку вон за тем овражком. Я с подветренной стороны, это хорошо, почуять меня она не сможет. Крадусь по ковру из прелых листьев, стараясь не задеть ни единой веточки.
Косуля успевает повернуть ко мне морду до того, как стрела укладывает ее наповал. Присаживаюсь, аккуратно вырезаю стрелу, свежую тушу. Движения привычны, кровь на куртку не попадает, а руки я вытираю травой. Возношу короткую молитву Звелу, жертвую ему голову и хвост добычи, как заповедано. Остальное тащу в лагерь.
В лагере спутники как раз заканчивают обустройство. Эльф довязывает второй и последний шалаш, Релли разжигает костер из принесенного Медвежонком хвороста, господин Излон не знает, куда пристроить ведерко с водой.
Бросаю добычу на траву, отбираю у чародея ведро. Я свою работу сделал, просьба больше не беспокоить. Эльф косится неодобрительно, но молчит. И правильно, хватит меня доброте поучать! Этак и с голоду загнусь, коли остроухих слушать буду.
Костер занимается сразу, вдруг, не разгорается медленно, как ему положено. Вверх выстреливает столп огня, опадает, рассыпаясь мелкими искрами, трещит уже сухой хворост, медленно занимаются наскоро обрубленные коряги. Восхищенно качаю головой, я так не умею. Чувствуется, госпожа ректорша не первый раз уже на природе, свое дело знает крепко. А почему же
Злой лес мешал, поясняет она со смущенной улыбкой.
Нет, я знаю теперь, кто она такая, могущественная чародейка, наставница юных обормотов-волшебников, но отчего-то не верю. Нет, не так дажеверю, понимаю, но для меня она так и остается озорной девчонкой неполных двадцати лет.
Озорная девчонка сноровисто разделывает добычу, насаживает мясо на подходящие сучья, а я с удовольствием наблюдаю за ее работой. Меня, кстати, за то и в деревне не любятидет, к примеру, сенокос, все злые, уставшие, а я в тенечке сижу и бражку потягиваю. А что делатьне под то у меня руки заточены, кузнец, скажем, тоже сено косить не ходит, и хоть бы кто упрекнул. Каждому свое, знахарюлечить, кузнецуковать, мнеохотиться.
За размышлениями сам не замечаю, как наваливается дрема. Просыпаюсь, когда Медвежонок всовывает мне в руку обугленный прут с мясом. Только тут понимаю, как я проголодался.
Рву зубами мясо, рыча от удовольствия. Эльф резко отворачивается, но вот господа маги наворачивают за обе щеки. И рычат ничуть не тише, чем я.
Небо постепенно темнеет, хотя дни сейчас стоят долгие.
Караулить будем? спрашивает Релли, обжигаясь горячим соком.
Непременно, отвечаю. Хоть и не слышал ни разу, чтоб нежить из Руины выходила, а от лесных тварей нас эльф бережет, все же лучше остеречься. Осторожный до ста лет живет.
Слышали, господин Излон? звонко хохочет госпожа ректорша. Не завяжете с этой вашей занудной осторожностью, жить вам всего ничего останется. Два года или три?
Пять, улыбается чародей.
Ох, олень бестолковый, как я не сообразил, что присказки наши не про магов придуманы? Что для чародея сто лет? Тьфу, да и только. Вот оконфузился, срамота!
Релли наслаждается моим смущением. Палец наотрез дам, что она еще и мысли читает, егоза малолетняя. Впрочем как бы она ни выглядела, годков ей всяко побольше, чем господину Излону с его неполной сотней.
А что за нечисть здесь обитает? Кажется, чародей желает помочь мне выпутаться из паутины неловкости, мягко сменив тему. Жаль только, помочь я ему в этом мало чем смогу.
Да я в ней мало что понимаю, растерянно пожимаю плечами.
Зато господин Излонболее чем, улыбается госпожа ректорша.
Ну уж, с улыбкой отмахивается маг, видно, что похвала ему приятна. Костяки видели? Те, что без плоти? А отрубы? Те, с которых плоть кусками свисает?
Попадались, киваю. И с плотью, и без плоти, и светящиеся, и такие, что черным провалом в ночи видятся Всякие разные попадались. Одни еле шевелятся, от других на бешеной кобыле не удерешь. Одним до тебя и дела нет, другие сожрать норовят а может, не сожрать, а пообниматься, спросить как-то не удосужился. Одни мычат только, другие свиристят, третьи молчат, как мертвякам и положено, четвертые по-человечески говорят этих сильнее всех боюсь, ведь если разговаривают, значит, разум имеют, а тварь разумная не в пример опаснее прочих.
Позвольте, обрывает меня донельзя удивленный маг. Да быть такого не может! Я ведь в нежити и впрямь несколько разбираюсь
Может, спокойно говорит эльф. Злой лес видели? Вот насколько он от обычного отличается, настолько и нежить здешняя разнится от описываемой в ваших учебниках. Не простая тут нежитьизмененная.
Значит, разбираться на ходу придется, уныло говорит маг. Серебро ее хоть берет?
Серебро? Пришел и мой черед удивляться. Вот уж не пробовал от нежити откупаться! Стражники в городете да, берут, если в трактире буянить начнешь. А нежить разве что та, что разговаривает, но от нее точно подальше держаться надо.
Убить ее серебром можно? уточняет маг.
Кажется, мы друг друга не понимаем, и я пожимаю плечами в полной растерянности. Убить, наверное, можно только сколько ж это монет нужно, чтоб одну-единственную тварь раздавило?
Релли звонко хохочет. Наверное, представленная мной картина и в самом деле смешна, но я смущаюсь еще сильнее.
Вы же не богача какого спрашиваете, господин маг, подхихикивает эльф. Спросили бы лучше, как часто серебро через его руки проходит.
Это уж точно, куда реже, чем хотелось бы. Хотя порой и золотишко держать доводилось, врать не буду. Но не часто, да и не особо нужно оно, в деревне-то. Разве что в городе иной раз чего-нибудь прикупить.