Отсюда, сверху, степь казалась беспредельной, а людикрошечными муравьями.
Виллин осторожно тронул Салиха за плечо. Тот поглядел в ту сторону, куда указывал Крылатый, и замер.
Длинная процессия шестововала по дороге. Длинные тени, отбрасываемые горами, накрывали конных и пеших. Всадники на высоких конях, каких не встретишь обычно в степи, ехали шагом. Длинные попоны синего, пурпурного, желтого цвета словно лоснились, облитые красноватым светом заходящего солнца. Кисти и бахрома шевелились на слабом ветру. Одетые в фиолетовые и золотые одежды люди шли медленно, словно на похоронах. Время от времени доносился тихий, мерный бой барабана. Затем показалась телега, влекомая белым быком, разукрашенным лентами и цветами. В телеге стояла молодая женщина. Даже отсюда, со скалы, Салих видел, что она молода и красива. Она казалась чрезмерно тучной и очень высокой, однако черты ее бледного лица были безукоризненны. Огромные черные глаза, неподвижно смотревшие в одну точку, казались безумными. Пышные рыжие волосы были заплетены в шесть кос, перевитых многочисленными пестрыми лентами. В ушах девушки в такт движению телеги качались огромные золотые серьги.
Она похожа на невесту, прошептала Алаха. Салих удивленно заметил, что маленькая его госпожа произнесла эти слова едва ли не с завистью.
Виллин смотрел на процессию с болью и ужасом.
Нет, проговорил Салих, здесь творится что-то другое Взгляни на Крылатого. Он встревожен. Не на шутку встревожен.
Жертвоприношение, уверенно сказала Алаха. Вот что это такое.
Ты хочешь сказать, что они собираются убить эту девушку во имя какого-то злого божества?
Такое случается, пожала плечами Алаха. Она хотела казаться невозмутимой, но Салих видел, как подрагивают ее губы.
Мы не сможем отбить ее у всех этих людей, сказал Салих. Бедняжка обречена на смерть. Все, что мы можем, это умереть вместе с ней. А это
Алаха прищурилась:
Тебе никак страшно?
Госпожа, осторожно проговорил Салих, я всего лишь думаю о том, как уберечь тебя от совершенно ненужного риска.
О себе лучше позаботься, трус! фыркнула девочка.
Я и так забочусь о себе, ответил он серьезно. Если ты умрешь, моя жизнь утратит всякую цену.
Он почти пожалел об этих словах, неосмотрительно сорвавшихся у него. Однако Алаха, к счастью, не обратила на них внимания.
Что же нам делать? пробормотала она, снова вынимая из колчана лук.
Виллин стремительно протянул тонкую руку, останавливая Алаху. Затем приложил палец к губам и снова указал на долину.
Процессия остановилась. Несколько человек начало ходить по кругу, выпевая без слов какую-то тихую мелодию. Звучала она, как показалось Салиху, зловеще. Девушку сняли с телеги и, обратив лицом к скале, повели куда-то. Вскоре она исчезла из видунависающий скальный карниз скрыл ее из глаз.
Я знаю, сказала вдруг Алаха.
Салих повернулся к ней:
Что?
Я знаю, что здесь происходи, повторила девочка. Моя тетка рассказывала когда-то Это было очень давно. Но я не забыла! Она рассказала только один раз. Никогда больше не повторяла. Иногда я даже думала, что мне это приснилось Но теперь я точно знаю: Чаха действительно об этом говорила.
Куда они отвели девушку? спросил Салих. Кто они такие?
Это венуты, сказала Алаха. Она говорила тихим, монотонным голосом, вызывая из глубин своей детской памяти давнее, пугающее воспоминание. Мы никогда не смешивали свою кровь с этим народом. Так было заповедано Богами! Венутыпроклятые. Много сотен лун назад один из них оскорбил Кугэдея
Кого? переспросил Салих.
В любое другое время он не отважился бы на такую дерзостьпрерывать госпожу посреди рассказа. Но сейчаси он чувствовал это не хуже Алахилюбое недопонимание, любая неточность могут оказаться роковыми.
Это предок нашего общего рода, пояснила девочка и в знак почтения к называемому протянула руку к небу. Многое о нем говорят, да не все стоит слушать. Однако чти Кугэдеяи он будет милостив к тебе! Он стар и вспыльчив, а иногда падок на лесть, но сердце у него благородное и доброе. Было два брата: от одного пошел наш род, от другого пошел род венутов. А Кугэдей заснул на солнышке, ибо был уже стар и любил понежиться. И вот подкрался к нему козел и начал жевать его бородуа борода у Кугэдея была длинной-предлинной! Младший брат увидел это и стал смеяться. А Кугэдей проклял жалкого насмешника, и тот превратился в тушканчика. С той поры едва завидит Кугэдей кого-нибудь из пустынных грызунов, так сразу достает из колчана молнию Так велика его ярость.
Выслушав эту историю, Салих улыбнулся. Алаха гневно покосилась на него, но Салих тут же пояснил:
Я чувствую, что уже начинаю любить Кугэдеяпотому и улыбаюсь, госпожа.
Тебе же лучше не гневить его, фыркнула девочка. Иначе и ты будешь прыгать по пескам, ныряя в норки и таясь от пернатых хищников Венуты пытаются замолить ошибку своего предка и для того раз в пять лет приводят в горы молодую девушкусамую красивую и благородную из всего народа.
Виллин слегка шевельнулся и коснулся плеча Алахи. Та проговорила:
Мы успеем спасти ее, Крылатый господин. Поэтому я и позволила себе потратить время на долгий рассказ.
Ни Алаха, ни Салих так и не смогли догадаться, как виллину удалось понять, о чем шла речь. Но он успокоился и снова начал глядеть на простирающуюся внизу долину.
Тихим голосом, почти шепотом, Алаха продолжала:
Они объявляют ее невестой старика, надевают на нее десятки самых роскошных одежд, обвешивают ее драгоценностями, привязывают к ногам десять пар сапог, а потом везут сюда, в горы.
"Вот отчего она показалась такой полной, подумал Салих. Воистину, век жививек учись. Сколько народов, столько и обычаев. Но почему, милосердные Боги, почему больше половины обычаев такие жестокие? Или, может быть, это ко мне жизнь поворачивается только страшной, отвратительной своей стороной?"
Они убивают ее? спросил Салих.
Алаха кивнула.
Они замуровывают ее в пещере.
Салих почувствовал,как по коже у него пробежали ледяные мурашки. Он невольно представил себе, каково этооказаться заживо погребенным в могиле. И медленно умирать от жажды и голода, задыхаясь в спертом воздухе
Несколько раз мне снилось, будто ятакая девушка, сказала Алаха, словно прочитав мысли Салиха. Впрочем, это нетрудно было сделать. Я просыпалась с криком и в слезах, и мать подолгу просиживала рядом со мной, пытаясь меня успокоить.
Почему же бедная девушка не плачет, не сопротивляется? Неужели она считает, что Богам будет угодна эта жертва?
Чаха говорила, что венуты опаивают ее какими-то снадобьями. Сейчас девушка почти ничего не понимает из того, что с нею происходит. Оттого она и ведет себя так покорно Но оказавшись в пещере, она непременно должна очнутся от дурмана. Иначе, по мнению венутов, жертва бесполезна. Невеста старика обязательно должна осознавать, что умирает
На этот раз все случится по-другому, прошептал Салих. Он старался не думать о том, что сейчас происходит возле пещеры, но помимо его воли мороз то и дело пробегал у него по спине.
Если Салиха, обыкновенного человека, к тому же давно очерствевшего душой после всех испытаний, что выпали на его долю, так болезненно тревожила мысль о страшной участи, уготованной ни в чем не повинной девушке, то, должно быть, какой ужас испытывает сейчас виллин! Салиху доводилось слышать о том, что Крылатые читают мысли Даже не мыслиони умеют бессловесно воспринимать чувства своих собеседников и зрительные картины, встающие перед их внутренним взором.
Ему захотелось ободрить Крылатого. Коснувшись тонкой руки виллина, Салих едва заметно покачал головой.
Она не умрет, прошептал он. Благодарю тебя, Крылатый господин, за это.
Виллин улыбнулся, и он этой улыбки его прекрасное лицо преобразилось. Оно словно осветилось изнутри потаенным пламенем.
Ждать пришлось недолго. Песни и глухие удары барабана стали громчепроцессия покинула горы и снова показалась на степной дороге. "Прекраснейшую чтят из любви, Морану Смертьиз страха", говорят арранты. Салиху невольно вспомнилось это присловье, когда он с высоты скального карниза пытался всмотреться в лица проходивших внизу жрецов. Каковы они, что чтят Морану Смерть? Оставил ли непреходящий ужас перед страшной их госпожой какие-либо следы в чертах их лиц, в выражении их глаз? Но он ничего не смог разглядеть. Отсюда люди, только что совершившие страшное дело, казались самыми обыкновенными. Даже какими-то, пожалуй, скучными.
Да! Вот оно, правильное слово! Именноскучными. Разве выглядят скучными те, кто принес дары Прекраснейшей? Разве тоска глядит из глаз жрецов Богов-Близнецов? Даже фанатичный, мрачноватый Соллий, о котором Салих предпочитал не вспоминать, даже он просветлялся лицом, когда заговаривал о чтимых им Божствах.
А здесь Ни улыбок, ни ожидания радости, ни того особенного света, который иногда вспыхивает в глазах тех, кому довелось только что общаться со своим божеством
Между тем процессия прошла под самым карнизом. Алаха невольно потянулась за луком.
Ты только выдашь нас, госпожа, прошептал Салих. Пусть их. Пускай уходят. Боги, которые глядят на нас с Вечно Синего Неба, знают, какое зло сотворено этими людьми.
Стоит ли ждать, пока лопнет терпение Богов? ответила Алаха почти в голос. На ее лице отчетливо был написан яростный вызов. У Богов собственные мерки. Для них и сто, и двести лунне срок Оттого людям и кажется, что терпение Богов безгранично. Нет, я предпочла бы отомстить своими руками
Ты можешь погибнуть, сказал Салих.
Пусть! Алаха решительно схватила лук.
Остановись, госпожа! Если мы умрем, то умрет и несчастная девушка.
Алаха прикусила губу, нехотя соглашаясь со своим невольником.
Но мы все равно настигнем их, прошептала она. Мы истребим их до последнего человека.
Салих покачал головой.
Ты благородна, госпожа моя, и любая несправедливость, любая жестокость больно ранит твое сердце. Но разве все венуты виновны перед Богами?
Алаха безмолвно кивнула. Даже теперь, бледная от гнева, с поджатыми губами, она казалась Салиху удивительной красавицей.
Но ведь та девушкаона тоже из племени венутов, напомнил Салих.
Она теперь чужая им, сказала Алаха упрямо. Ее народ отказался от нее Как твойот тебя, а мойот меня.
Она выговорила эти слова совсем просто, но заключенная в них горькая правда вдруг поразила Салиха в самое сердце. Он хорошо изведал на собственной шкуре, что такоебыть изгоем, не иметь родичей, не иметь богов своего очага. Никого, кто заступился бы за него перед чужими людьми и чужими Богами.
А теперь еще и Алаха
Однако предаваться тягостным раздумьям было уже некогда.
Процессия скрылась вдали. Можно было спускаться и начинать поиски пещеры. Салих надеялся, что они сумеют обнаружить ее по свежей кладке.
Но все трое потратили немало времени, прежде чем обнаружили следы страшной усыпальницы для погребенной заживо. И то не столько по кладкеона была положена так искусно, что полностью скрывала могилу от постороннего взгляда, а благодаря стражнику, выставленному неподалеку от места жертвоприношения.
Первым заметил его виллин. Безмолвно указал рукой. Алаха кивнула и положила на тетиву своего двойного лука длинную стрелу с тонким наконечникомохотничью. Боевых у нее не было.
Один неожиданный меткий выстрели воин в желтом шелковом халате, вооруженный кривым мечом, вскрикнув, схватился за правую руку и упал на бок.
Все трое выскочили из засады и побежали к раненому. Салих на ходу вытаскивал из ножен кинжал. Он знал, что раненого венута придется добитьпридется в любом случае, иначе он выдаст своему племени освободивших девушку. А венуты, если судить по их страшному культу, который он считали культом Кугэдея, люди безжалостные и мстительные. Они пойдут по следу и рано или поздно выследят "святотатцев". Салих предпочитал не думать о последствиях подобной встречи.
Первым добежал до венута виллин. Теперь тонкое лицо Крылатого было суровым и сосредоточенным. Он казался похожим на вестника небесных Богов, когда безмолвно кружил возле раненого, словно пытаясь прочесть его мысли или что-то увидеть его внутренним взором.
Стражник в желтом халате корчился на земле и изрыгал самые ужасные проклятия. Лучше бы Алахе их не слышать, подумал Салих. Даже его, каторжника, пробрало отвращение, когда он поприслушивался к речам, которые исторгали из уст раненого боль, ярость, бессилие.
Салих стремительно опустился возле него на колени и приложил лезвие к горлу раненого.
Где пещера? отрывисто спросил он. Показывай, быстро!
Мыча и дергая головой, стражник попытался вырваться. Салих безжалостно ударил его в бок.
Где? повторил он. С тобой церемониться не будут!
Помолчав, венут снова разразился бранью. Салих еще раз ударил его. На этот раз он попал по раненой руке. Венут взвыл нечеловеческим голосом и, побелев, как сметана, откинул голову назад. Он потерял сознание.
Но ответа от него уже не требовалось. Виллин стоял у скальной стены, осторожно проводя по ней пальцами. Салих заметил, что руки у него слегка подрагивают.
Нашел! Услышал ли безмолвный призыв несчастной жертвы, почуял ли сгусток страха, оставшийся здесь? Салих предпочитал не думать о том, каким именно образом Крылатый господин обнаружил гробницу. Главное, она здесь.
Одним быстрым движением Салих перерезал венуту горло и отскочил, спасаясь от хлынувшей потоком крови.
Алаха задрожала от отвращения.
Мой народ ненавидит кровь, объяснила она, отворачиваясь и закрывая лицо руками. Это нечистая смерть. Духи не примут мертвеца, запятнанного кровью.
Смерть вообще не бывает чистой, отозвался Салих угрюмо. Идем, госпожа. Нам больше нечего делать возле этого человека.
Его мертвая душа придет за тобой, убежденно проговорила Алаха. Ты выпустил на волю зло.
Плевать мне на то, что я выпустил, Салих уже начал терять терпение, нужно посмотреть, как разбирается эта кладка.
Им пришлось работать до вечера. Раствор, которым венуты скрепили камни, уже начал застывать. Салих упросил Алаху не портить рук и не ломать ногтей. Девочка хмуро сидела в стороне, наблюдая за тем, как трудятся ее раб и Крылатый господин. Наконец Салих сдался.
Господин, обратился он к виллину, у тебя симуран Не знаю, как мне просить тебя, не знаю, вежливо ли это. Прости меня, если я оскорбил тебя.
Виллин улыбнулся.
Ободренный этой улыбкой, невольник Алахи сказал:
Там, внутри Самоцветных гор, работают люди. Они разбивают каменную породу, добывая драгоценные камни У них есть железные орудия Ломы, кирки Без таких орудий нам не освободить бедную девушку.
Крылатый молча пошел к своему симурану. Вскоре всадник и чудесный пес уже летели над горами. В лучах закатного солнца эта картина выглядела такой прекрасной, что Салих едва не разрыдался. Давно уже он не ощущал себя таким счастливым
***
Виллин вернулся не один. С ним было несколько его соплеменников, таких же тонкокостных, изящных, легких. И таких же нежных и сострадательных. Но самое главноеон привез кирки! Где он добыл их? Побывал ли во глубинах ада, о которых волей-неволей вынужден был вспомнить Салих? Нашел ли там, где обиталище Крылатых? Об этом Салих так никогда и не узнал.
С привычной тоской обхватили руки железный лом. Память тела действует порой куда более властно, чем память разума и даже память сердца. Так ухватка всегда выдаст, к какой работе человек приучен.
А Салих приучен к кирке и лому. Что ж, вот и пригодилась выучка. В несколько приемов сокрушил верхний слой породы. Осторожней, напомнил он себе, там, внутри, живой человек. Насмерть перепуганная девушка.
Но и этому научили его Самоцветные Горы. Не просто разбить каменьтак выкрошить породу, чтобы не повредить заключенные в нее драгоценные камни. А та, которую признали в народе самой красивой и самой благородной, разве не драгоценнее она самого дорогого, самого превосходного самоцвета?
Того, что случилось потом, Салих не мог забыть до самого своего смертного часа.
Отвалился очередной камень, и прямо на Салиха уставилось бледное девичье лицо с широко раскрытыми глазами. И в этих глазах стояла смерть. Она отражалась в них, как в озерах. Выкрашенные серебряной краской брови лоснились, подведенные красным губы едва трепеталитолько по этому признаку Салих и определил, что девушка еще жива.
Она задыхалась под тяжестью множества надетых на нее платьев. И каждоене просто из плотного шелка или добротной шерсти. Нет, они были еще и расшиты камнями, золотыми бусами, тугими лентами, полосками меха, костяными пластинками.
Еще один взмах киркии открылась грудь девушки, почти раздавленная множеством ожерелий. Тут были и каменные, и золотые, и две витые гривныявно взятые либо в бою, либо в обмен у кого-то из более северных народов. Руки, закованные по локоть в браслеты, как в кандалы. Пальцы, не сгибающиеся от множества надетых на них колец