Может быть. Но скажи жечто ты собирался мне предложить?
Помилование всем и по пять золотых рагов на брата.
Этого мало.
Ничего лучшего я тебе предложить не могу.
Скажем так: помилование, по пять золотых рагов на всех шестьсот двадцать человек и еще одно условие. Как только будет взята третья стена, мы уходимс деньгами и с грамотами о помиловании, скрепленными княжеской печатью.
Почему именно третья стена?
Потому что этоначало конца.
Да ты стратег, как я погляжу.
Можешь не сомневаться. Кстати, как ты относишься к женщинам-воительницам?
Я знавал таких. Почему ты спрашиваешь?
Среди нас есть одна.
Какая разницаумела бы стрелять из лука.
Я тоже особой разницы не вижу. Просто подумал, что об этом следует упомянуть.
Есть что-то, что я должен знать об этой женщине?
Только то, что она убийца.
Это просто замечательноя приму ее с распростертыми объятиями.
Не советую, вкрадчиво сказал Лучник.
Будьте в Дельнохе через две неделии я вас всех встречу с распростертыми объятиями.
Рек открыл глаза и увидел солнце, только что взошедшее над дальними горами. Быстро стряхнув с себя остатки сна, он потянулся, вылез из-под одеяла и подошел к окну их спальни, помещенной в башне. Внизу во дворе уже были собраны лошадистатные, с подстриженными гривами и заплетенными хвостами. Все происходило в полнейшей тишине, только кованые копыта стучали по булыжникуТридцать не разговаривали между собой. Рек вздрогнул.
Вирэ застонала во сне, вытянув руку поперек широкой постели.
Рек посмотрел, как монахи внизу проверяют доспехи и затягивают подпруги. Как странно. Ни шуток, ни смеханичего такого, что слышишь обычно от солдат, выступающих на войну. Шутки разгоняют страх, проклятия снимают напряжение.
Появился Сербитар в белом плаще поверх серебряных лат, в серебряном шлеме на заплетенных в косы белых волосах. Тридцать приветствовали его, и Рек потряс головой. Немыслимо: точно один человек, отраженный в тридцати зеркалах.
Вирэ открыла глаза, зевнула, повернулась на бок и улыбнулась, увидев силуэт Река на фоне утреннего солнца.
Твое брюшко отходит в прошлое.
Нечего насмехаться. Если не хочешь предстать нагишом перед тридцатью воинами, поторопись. Они уже собрались во дворе.