Пусть уходит.
Это я его бросила. Это мой выбор.
На тропинке снова раздаются шаги. Не-ет. Только не это! Сколько же можно?!
Тиан наклоняется.
Я поклялся тебя защищать, напоминает он.
Мне плевать. Ничего умнее уже не придумывается.
Я клялся, что не брошу. Не оставлю.
Это я тебя бросила и оставила. Уйди. Я нарушила свой долг, что мне твои клятвы?
Старшие бы сказалион в своем праве. В праве исполнить клятву. А я не в своем.
Он завозился, скинул сумки, снял гитару, положил осторожно, и спрыгнул в яму. Я вцепилась в кол мертвой хваткой.
Отпусти! потребовал человек, тщетно пытаясь разжать мои руки.
Убирайся отсюда, Тиан Берсерк! Предоставь меня собственной участи!
Он пережимает мне запястье, рука сама собой разжимается. Я визжу и вырываюсь, но он сильнее. Он в своем праве.
Из ямы он меня просто вышвырнул. Я упала на стылую землю, ударилась. Больно, между прочим! А потом выпрыгнул сам.
Я не пытаюсь бежатьон шагом идет быстрее, чем я бегу. Я жду. Больше он от меня не добьется ни слова. И, уж конечно, никакой благодарности за «спасение»!
И тут он поднимает меня с земли и обнимает. До хруста в костях, с такой силой, что мне становится страшно, больно, хочется вырваться. Я дергаюсь, пытаюсь освободиться, а он
Ты тоже обещала, шепчет он едва слышно. Ты не сказала этого, но позволила Ты позволила мне поверить, что я больше не Ничейный. И предала. Ушла. Бросила.
Молчу Не знаю, то ли завыть, то ли А он продолжает:
Я не знаю, кто ты что ты Не знаю. Но ты Ты нужна мне! Ты мне необходима!
И обнимает еще крепче, что мне нечем дышать становится. Словно хочет сплавить наши тела воедино, удержать, не пустить Я ему нужна. Почему?
А я молчу И все еще не знаю, то ли завыть, то ли зарыдать, то ли обнять его в ответ и пообещать Пообещать, что никогда его не оставлю. Солгать вновь.
Я останусь с тобой, пока в праве быть рядом. Но однажды мне придется уйти выбираю правду, потому, что понимаюочередная ложь разрушит то хрупкое, странное чувство, что заставило его мчаться за мной по лесу, лезть в волчью яму, сказать то, что он, уверена, еще не говорил никому. Я буду с ним всегдапока это от меня зависит. Но когда-нибудь может случиться так, что Ткачиха позовет меня к себе. Или отберет смертное тело. Или мне придется уйти, взращивать оставленного где-то ребенка. Я не знаю будущего. И не дам опрометчивой клятвы.
Он отпускает меня и прямо смотрит в лицо, пытаясь найти хоть тень лжи.
Не находит
Я больше не могу ему лгать. Или все все окажется напрасно.
Тиан
Ничего страшного с Нарой не случилось. Так, подол подрала да клок из плаща выдрала. Поправимо. Зашьет. Сама целаи ладно.
Я разжег костерок, чтобы отогреть беглянку, а сам пытался придумать, чем бы накормить ее. Не идти же на охоту? А из таверны что-нибудь захватить с собой я не догадался. Дурак! Сам-то позавтракал (до сих пор мутит), да потом еще у феечьего отродья из рук еду принял Вот ведь!
Стоп. А он ведь оставил мне флягу! Кинул, перед тем, как обернуться. Я ее машинально за пояс заткнул. Да, вот она.
Взболтнув, я оценил, что наполовину фляга полна. Отвинтив крышку, я осторожно понюхал. Да, то самое, которым он меня угощал
Вот, выпей, я протянул фляжку Наре, нахохлившейся пичугой примостившейся на бревнышке. Это Лис дал. Я пил, вроде, не отравился
Она разом встрепенулась, глянула на меня исподлобья, но руку из-под плаща вытянула, приняла флягу. Понюхала недоверчиво и прошипела что-то на истинном. Я лишь поморщился: привык уже, что когда она волнуется, на язык феек переходит. Промелькнула даже мысль, а не из них ли она сама? Но нет. Вольградские ворота не пропустили бы Старшую. А на всесильную повелительницу стихии, Княгиню, менестрелька моя не тянула, ну никак. Курам на смех!
Осеннее вино, сказала она, отпив аккуратно. Ты действительно выпил?
А не стоило? заволновался я. В том, что касалось обитателей Вьюжных лесов, я мало что понимал. А менестрелька наоборот. Ей положено всякие легенды да истории о них знать. Небось, и о вине этом знает что-то.
Да нет, ничего Она отвела взгляд. Завинтив крышечку, кинула фляжку мне обратно, да так, что я едва подхватил. Только странно Это вино делают из белого винограда, что растет в Золотых Угодьях, по ту сторону Врат. Оно ценится по стократному золотому весу, не меньше! А фляга? Посмотри на нее Ничего не замечаешь?
Я послушался. А что такого? Из металла черного незнакомого, мягкого: вонвмятина на донышке. А украшена какими-то невзрачными камушками грязно-коричневыми.
Это я Наре и сообщил, пожимая плечами. У начальника смены нашей и получше фляжка: серебряная, с гравировкой. У Старшего вещица и подороже могла бы быть.
Правда не понимаешь? спросила Нара весело и, наконец, разогнулась, перестав напоминать маленького испуганного зверька. Ну ты и болван!
Я уже хотел оскорбиться, но поймал себя на том, что глупо улыбаюсь. Она назвала меня болваном!
Не понимаю. Ну чего в этой фляге такого?! Вино, конечно, вкусное, я такого раньше не пробовал, но в подвалах Академии небось и получше водится.
Девушка встала, отбросив полу плаща так, что она едва не загорелась. Раздраженно вздохнула, сверкнула глазищами.
Тиан, ты хоть знаешь, кто такие гномы? Ах, всё-таки знаешь! И то радость! Так вот, этот черный металл они добывают во Вьюжных Горах и называют арамом. Из него делают фляги и кубкиэтот металл нейтрализует все яды. А камушки Ты о янтаре слышал когда-нибудь? Это, конечно, не красный, тот лишь Ректору да Советникам по карману. Но янтарь.
Я взглянул на флягу уже иначе: с уважением, даже благоговением. Если Нара говорит правду, я сейчас держу в руках целое состояние! Да один золотой янтарный камушек стоит половины обоза, в котором мы ехали! Только мифический ледянник дороже его, да алый огненный янтарь. Это это
Нара закинула гитару за спину, подобрала свою сумку, за которой мне пришлось по второму разу лезть в яму. Я же стоял, захваченный видениями собственного будущего. Вот доберемся до Костряков, тут же к ювелирам пойду, что побогаче. Или в Вольград лучше вернуться? Продам, дом куплю, женюсь А Наре таверну куплю в Псхове. Будет там песенки свои петь, а я к ней в гости с семьей наезжать буду. И детям рассказывать, как менестрелька сбежала, а Старший, которого я нанял ее найти, мне подарил драгоценную флягу
Не обольщайся, услышал я. Она тяжело вздохнула. Продать-то ее ты сможешь, но потом воздастся тебе сторицей, будут тебя несчастья по пятам преследовать. Такие подарки не продают. Не для того их дарят.
Думаешь? с сомнением спросил я, пряча свое будущее состояние в сумку, поглубже меж рубах запихивая. А может все-таки Что там легенды говорят?
Тиан! она скривилась, будто ее зубная боль мучила. Ну, подумай же! Лис подарил тебе флягу не просто так. Просто так он тебя бы в яму заманил или бросил в лесу, или А ты ему чем-то понравился, или заинтересовал. Он известный любитель смертных. Привязался, одарил, теперь вот мучайся! Не отстанет!
Эй, эй! я догнал менестрельку. Ты о чем?! Ты-то откуда знаешь, ты же его не видела?
Да по описанию узнала. Кто ж его не знает?! она резко обернулась, и мне на мгновение почудилось, будто в глубине ее зрачков танцует пламя. А уж мне сам Порядок велел! Вспомни-ка, болван, кто менестрелям покровительствует?
Я пожал плечами. Откуда мне знать. Я и имена ангелов Единого не запомню никак, все из головы вылетают, а уж феек лишь маги по именам величают. Нужны они мне больно
Вспомни! Их всего двое, тех, кто во плоти явился смертным. Ты же должен был хоть слышать сказ о нашествии степняков, что два века тому назад было?
Ну помню Тогда фейки и вылезли
А кто вылез, помнишь? насмешливо переспросила Нара, отводя в сторону ветку и уверенно шагая вперед. Мне оставалось лишь удивляться, как она умудрилась заблудиться, с таким-то чувством направления. Правда, потом она пояснила, что на запах рыбы шла.
О чем она там спросила? Ах да О том, кто вылез Сказку мне эту мать рассказывала когда-то. Два века назад несметные орды кочевников из степей вторглись в Рось и первым городом, стоявшим на их пути, был Псхов. Академия тогда войска отовсюду согнала, но и этого было бы мало. Проиграна была бы битва, Псхов бы пал, если бы не фейки. Едва село солнце, взошла на стены одна из магов-наемниц, раскинула руки и призвала пламя. Лина Огнь звали ее. И вышли из пламени воины, что не знают мира и не желают покоя. И пошли они против кочевников, и не было силы, чтобы остановить их. А потом пришли оборотни, которых призвал второй из феек. И эти оборотни сначала обратно в степь погнали орду, а потом месяц вокруг Псхова рыскали, уцелевших в пламени добивали. Как же звали этого повелителя оборотней?
Его звали Ли'Ко, что на росском означает Осенний Листопад. Но люди его иначе тогда звали Лисом. Произнесла она и, увидев моя непонимающий взгляд, пояснила:Ты вслух размышлял. Может, тебе в менестрели податься?
Погоди! отмахнулся я. Ты что, с ума сошла? Это же Нет, Нара, это не мог быть Нет, это просто совпадение!
Верь чему хочешь. Я лишь говорю, что знаю. Лиспокровитель менестрелей, я о нем много наслышана. А как ты описал, это точно он. И челка у него в три косички всегда заплетена. А белая полосаметка чужой стихии. Моя Эй Моя учительница когда-то рассказывала, что одна из сестер-вьюг его полюбила, и оставила на память белую полосу в гриве. Чтоб не забыл ее, чтоб ждал, пока она к нему вернется.
Я помотал головой, решая, а не слишком ли много выпил
И он ждет? Это, определенно, был самый глупый вопрос из возможных. Нара обернулась, вновь сверкнула глазами, а потом, вздохнув, ответила:
Ждет И всегда будет ждать. Вьюга ради него узор мира испортила, его судьбу себе забрала, один обрывок и оставила на память Ткачихе.
Минут десять мы прошли молча. Потом вдруг накрыло озарение
Лина Огнь, так Елина Огнь это. - ахнул я и остановился, прикладывая ладонь к глазам. Во что же я вляпался-то?! В какое дерьмо?!
Да-да, ехидно подтвердила Нара. А ты думал, что, просто так тебе сабельку подарили? Говорила тебе, предупреждала!.. Но что уже теперь поделать. Воином ее тебе стать теперьодна дорога. И горько закончила:Одна дорога теперьв пламя. Одна.
Мне снятся сны В них онопламя, сболтнул я, вспоминая давешний кошмар. Пожалел сначала, а потом мысленно рукой махнул. Менестрелька-то непростая у меня. Вон сколько всего знает! А я все не знал, о чем с ней, дурочкой, разговаривать. И кто дурак после этого? А ведь говорили в обозе, что сказки она детям на ночь волшебные читает, да потом у костра легенды. Все не слушал, старался подальше держаться
Дальше мы молчали. Я, смущенный, не знал, как начать, а она даже не оборачивалась. Будто роли местами поменялись. Раньше она шла за мной, пряталась за моей спиной от всего мира, а теперь А теперь даже походка изменилась. Будто она что-то для себя решила, будто
Вечерело. Обоз уже переправился, когда мы вошли в Большие Окуни. Следовало поторопиться, чтобы успеть до закрытия мостов.
Маг принял четыре монеты и кивнул, пропуская. Я поморщился, затягивая завязки кошелька. Долго не протянем, если в обоз обратно не примут. Дня на два хватит, а потом голодать придется.
Тиан неуверенно начала Нара. Я тут подумала Ты на меня столько потратил. Одежду купил, гитару.
Забудь! отрезал я. Нечего тут!
Так денег-то у тебя почти не осталось тихо заметила она, отводя взгляд.
Ничего, заработаю, легкомысленно отмахнулся.
Я ведь тоже могу работать, еще тише, почти неслышно.
Я взвился и разразился тирадой о том, что не пристало честной женщине, да и кем я-то буду, и что пока я жив А она смотрела на меня и робко, удивленно улыбалась.
Тиан, я же менестрель. Я, правда, никогда не странствовала, не знаю Но, может, мне разрешат выступить в таверне. Я слышала, так можно расплатиться за еду и ночлег
Я мысленно отвесил себе оплеуху. О чем подумал, дурак?!
Посмотрим, буркнул. А сам поклялся: никогда не приму от нее денег Тем более, не позволю, чтобы она отрабатывала за нас обоих. Пусть лучше себе на булавки соберет
В Малых Окунях нас встретили, как родных. Глава обоза похлопал меня по плечу и потрепал Нару за щеку, словно ребенка неразумного. Не знаю, кого сильней перекосиломеня или ее.
Тайвэма'ал! прошипела она, когда мы вдвоем остались за столом.
Что? переспросил я, забывшись. А, извини, ты опять на языке феек бормочешь. Ты бы последила за собой, а то, не дай Единый Я-то привык уже, а вот кто другой за отродье феечье принять может. Беды не оберешься. Да и откуда у тебя вообще такая привычка-то? Знал я пару менестрелей
Она молчала. Старалась не встретиться со мною взглядом и молчала.
Но не солгала.
Ладно, вздохнул я. Не хочешьне говори. Только странно все это И ты сама странная Я за блажь принимал, каюсь, но сейчас будто шоры с глаз пали: не дурость, не блажь. Не будь я уверен, что тычеловек, и впрямь бы решил, что из Вьюжных лесов по мою душу явилась. А может ты эта Княгиня?
Она зыркнула на меня исподлобья.
Я - не фейри, сказала тихо. Ясмертная. Ты вотВоин, а яМенестрель. Тебе дар дан сражаться, а мнезнать. Я много чего знаю и помню: историю мира с самого сотворения.
Не солгала. Что-то недоговорила, но и не солгала. Хорошо. Может быть, мы все же сумеем понять друг друга. А может даже и.
Додумывать я не стал. Может быть, я и увидел менестрельку с иной, совсем неожиданной, стороны, но как женщина она была не в моем вкусе. Слишком уж неприметная она, ничем не выделяющаяся, плоская, как доска. Не посмотреть, не ухватиться, не по ночам согреться
Тиан, я тогда пойду, спрошу хозяина, может он позволит мне спеть? спросила Нара, просительно заглядывая мне в глаза. Я виделей не терпится показать умение.
Иди, вздохнул. Только не вздумай за меня игрой своей расплачиваться. Лучше пусть тебе заплатит, будут свои деньги на всякие там
Она неохотно кивнула, с сомнением глядя на наш более чем скромный ужин. Здесь, по счастью, подавали не только рыбу, но и цены были на порядок выше. Хорошо хоть в обоз нас приняли обратно.
Менестрелька переговорила с пузатым хозяином, более чем готовым разрешить ей развлечь многочисленных посетителей. Как я понял из долетевших до меня обрывков разговора, он за выступление две серебряных монеты пообещал и комнату на ночь, а еще то, что слушатели заплатят, ей достается. Все-таки менестрелей любят и ценят, не так их много бродит по дорогам, большинство в Псхове живет, туда и съезжаются ценители. А в Малых Окунях вот уже месяц никаких развлечений не было.
Спустя двадцать минут таверна битком набиласьэто хозяин, не желая упускать выгоду, послал служанку новостями поделиться. Нара все это время сидела на высоком табурете, принесенном для нее откуда-то с кухни, и наигрывала что-то тихо.
А потом она запела. Ту самую, о Воинах. И притихли люди, слушая. А я сидел в уголке, прикрыв глаза. И вновь лилось из груди моей пламя, и вновь продирались из-под земли огненные воины-скелеты. И вновь шли в бой по велению моему, и убивали во славу мою
А старые песни знаешь? спросил кто-то, когда Нара закончила петь.
Знаю, ответила она, продолжая наигрывать мелодию. Какую вам спеть?
О Тиане Берсерке! попросил кто-то и тут же его поддержали нестройно.
А она побледнела как мел, дернулась, неловко струну задела. А потом посмотрела на меня испуганно. Я пожал плечами.
Хорошо. Тогда слушайте Слушайте легенду о Первом из Великого Рода Берсерков. Слушайте о Великом Городе и его людях
Она запела, но я не слышал ни слова. Звуки исчезли, исчезли стены, я вдруг увидел себя со стороны. Будто я сижу на жеребце огромном перед воротами закрытыми. А в руке сабля, и горят глаза ворона, и дрожит Оружие. И весь я в алом, словно маг расфуфыренный. А через плечо лента наградная И страшно мне. Но страх прячется где-то глубоко внутри, а наверхуярость. Ярость такая, что вот ее и стоит испугаться: самоубийственная.
Ночь беззвездна, но светла кострами и пожарами. Пламя повсюду. Горит город, горят шатры и костры. С шипением стрелы пламенные тьму прошивают. И падает первый снег. Белой кисеей на волосы ложится и плечи. Я запрокидываю голову Снежинки тают, едва коснувшись кожи, слезами по щекам бегут капли.
И в голове ни одной мысли. Только пульсом бьется: «Победа или смерть»! Колотится, пытается вырваться наружу, разодрать тишину мертвую: «Победа иль смерть!» И прорывается
Победа иль смерть! кричу «другой я» и черный конь на дыбы встает. В поводья вцепляюсь сильней. Открыть ворота!
Пришпориваю жеребца и мчусь. Мчусь, сам не видя куда. Будь сейчас передо мной армия Старших или людейвсе равно. Свои? Чужие? Какая разница?
Нет больше Тиана Берсерка. То, что сейчас живет в моем теле, чуждо этому миру, опасно, беспощадно. Что я? Яночь, огонь и первый снег.