Всё, папа, всё! Порядок.
Ах, если бы она была в этом уверена! К горлу подступил комок.
Сейчас мы соорудим шину
Приложив к опухоли инъектор АПП, Регина набрала на панели код. Согласно инструкции, сосчитала до десятии ввела регенерант с анестетиком.
Ты у меня золото, Ри. Что б я без тебя делал?
Командуй, пап. Что дальше?
Уходим. Тут оставаться нельзя.
Куда?
В лес. Доберемся до какого-нибудь жилья
Вернулся Ник, неся палки: не две, а три. Третья была длинной и толстой. Сверху у нее торчала косо срезанная рогулька.
Вам понадобится костыль
Спасибо.
Сбегав к останкам машины, молодой человек добыл жгут обгорелых проводов, и еще рукав Трауберга, отрезанный от куртки покойника. К счастью, рукав оказался весьма объемист. Натянув его на ногу отцачтобы не мерз! Регина зафиксировала голеностоп самодельной шиной. Обструганные палки с третьей попытки удалось крепко-накрепко стянуть обрывками проводов. Опершись на костыль и плечо Ника, капитан с усилием поднялся.
Годится, он скрипнул зубами. Дойдем.
Поначалу Ник не мог приноровиться. Они с капитаном по очереди оступались, едва не падая, как разучившийся ходить двухголовый зверь. На проселке дело пошло лучше. Накачанный стимуляторами, ван Фрассен бодрился, браво вбивая костыль в мерзлую землю. Останки машины скрылись за поворотом. Под сводами леса царила торжественная тишинакак в соборе. Лишь снег поскрипывал под ногами. Регине некстати вспомнился храм Святого Выбора. Ветер стих, деревья стояли, не шелохнувшись. С неба начали опускаться мохнатые белые мухи.
Это хорошо, пробормотал капитан. Это кстати
Снег был девственно-чист. Ни зверь, ни человек давно не тревожили скрипучую целину. Монотонный скрип шагов и однообразие пейзажа действовали гипнотически. На девушку накатило странное отупение. Она шагала, как автомат; невидящий взгляд слепым лучом прожектора шарил по окрестностям, ни на чем не задерживаясь. Казалось, дороге не будет конца, и они будут брести вечноизмученные паломники, без надежды, без цели. Никто их не найдет, никого они не найдут
Первые следы она увидела через пару часов.
Цепочка отпечатковчуть меньше Регининой ладони. Четыре продолговатые лунки от пальцев с когтями, «пятка» След был свежий: его не успело занести. Волк? След одиночный, значит, опасности нет На всякий случай Регина огляделась. Много ли она смыслит в волках? А в опасности? Мужчины тоже остановились. Капитан потянулся к кобуре: проверить, легко ли извлекается лучевик. Ник захлопал себя по карманам и в сердцах плюнул.
Парализатор!
Чтопарализатор?
Обронил в машине
«Смогла бы я захватить контроль над зверем? нервно думала Регина, продолжив путь. Как местные? Гюйс рассказывал: такое, в принципе, возможно. Но есть ряд нюансов Жаль, не сказал: каких именно. А я, дуреха, не догадалась спросить» Справа, шагах в десяти, снег шевельнулся, пошел волнами. Казалось, под ним движется большой гибкий шланг. Вот шланг набух, скрутился петлей, обещая вырваться на свободу, хлестнуть беглецов тугой струейи, передумав, ушел на глубину.
Регина чуть не обмочилась от страха.
Снежный удав, просветил ее Ник. Не бойся.
Удав?
Они на людей не нападают
Полсотни километров от городаи всё. Ау, цивилизация! Молчит, не отвечает. Мир-дикарь; мир-чужак. Теплокровные змеи, волки Кто еще? Саркастодоны? Такая зверюга сожрет, и не подавится. Хищно скалясь, подкрался вечер. Воздух наполнился илистой мутью. Кусты на обочине еще были видны, но дальше всё сливалось в неприятный кисель. Скоро ночь. А жилья не видать. Откуда здесь жилье? Глушь, дичь. И папа еле идет, навалившись на Ника; морщится при каждом шаге
Комариный зуд возник на периферии сознания. Вибрация тончайшей «лески», протянутой к отцу. Прошляпила, дуреха! Действие обезболивающего закончилось. Так, анестезируем контактным путем. Кора головного мозга. Вторая сенсор-зона. Легкая «щекотка»иначе не активировать нейроны алетиноцицентивной системы. Продолговатый и средний мозг. Гипоталамус и лимбическая системачтоб наверняка. Пошли эндогенные опиоидыэнкефалинчики и эндорфинчиками, как шутит их кураторша, виконтесса Зингер.
Сейчас, папа. Еще чуть-чуть
Ри, твоя работа?
Пап, я никуда не лазила! Я только
Спасибо.
В серой мгле они не сразу заметили просвет впереди. Пни, укрытые снежными шапками, походили на ряды надгробий. Сбрось снегувидишь годовые кольца, даты жизни и смерти. Проселок упирался в вырубкукладбище леса; дальше дороги не было.
Тут какая-то тропа
Ноги вязнут в снегу. Усталость давит на плечи, гнет к земле. Сесть бы под дерево, привалиться спиной к шершавому стволу; закрыть глаза Споткнувшись, Регина ухнула в сугроб. Даже руки выставить не успела. Лицо обожгло морозными иголками, гоня прочь сонную одурь.
Ри!
Всё в порядке
Она с трудом поднялась. Отерла ладонями снег с лица. Моргнула раз, другой. Нет, ей не мерещится. Вдали, меж деревьями, теплился желтый огонек.
Папа!
Вижу. Мы не знаем, кто там
Сейчас узнаем!
Девушка потянулась вперед, разворачивая «сигнальную сеть». Далеко, на краю восприятия, что-то слабо шевельнулось. Сколько человек? Как настроены? Не разобрать. Надо подойти ближе Беглецы двинулись на свет. «Кто мы? гадала Регина, затаив дыхание. Корабли древних, плывущие на сигнал маяка? Бабочки, летящие на гибельный огонь лампы?» Тропа пошла под уклон. Ник героически старался не упасть: покатись они с капитаном вниз, и кто знает, не свернули бы оба шеи. К счастью, спускаться довелось недолго. Впереди, загородив путь, объявился частокол. Заостренные сверху бревна, плотно пригнаные друг к другу, были под углом вбиты в землю. Окажись на бревнах насажены человеческие головы, Регина, пожалуй, не удивилась бы. Где тут вход? Ворота, или хотя бы калитка
Хриплый, басовитый лай. Грубый, кажется, женский голос:
Чар судын! Ыкмыз?
Капитан потянулся к кобуре. И замер, когда в ствол огромной ели, у самой головы ван Фрассена, с чмоканьем вонзилась стрела.
VI
Я Седьмой. Расстрелял боекомплект.
Седьмой, уходите!
иду на таран.
Садитесь на планету!
на таран
Контр-адмирал Учындыр вел бой грамотно. Не его вина, что сражение было проиграно изначально. Сорок два корабля против семи: убийственная арифметика. Седьмой замолчал. В тактической сфере маленький зеленый истребитель шел на сближение с вражеским штурмовиком. Штурмовик озарился вспышкой залпа. Миг спустя огненная птица врезалась в его борт, проломив термосиловую броню.
На истребителях класса «Шершень» нет спас-капсул.
От патрульной эскадры неполного состава, вышедшей на плановые орбитальные маневры, осталось три боевых единицы: флагман-фрегат «Гарпун», последний из истребителей и разведшлюп «Зоркий». Потеряв две трети хода, «Зоркий» отходил на нижнюю орбиту, выставляя помехи во всех диапазонах. «Гарпун» прикрывал отход.
«Продолжать бой не имеет смысла. Каутлийцы высаживаются на Кутху. Мы не в силах им помешать. Прорваться на форсаже в пояс астероидов? Переждать»
Верхняя полусфера: две цели. Азимуты 4615 и 3711.
Есть цели.
Плазматорамогонь. Упреждение три.
Нижняя полусфера: ракетная атака. Шесть единиц.
Отстрелить эмитор псевдо-массы.
Есть отстрел.
Лучевой батареезаградительный огонь.
Ресурс кварковых накопителей22 процента
Огонь!
Корабли противника перегруппировывались. «Сфера Кассия», классический маневр ВКС Помпилии. Учителям повезло с учениками: каутлийцы были рождены для битв. Сюда бы не патруль кутхов, а 3-ю Локанскую эскадру, да не сегодняшнюю, а ту, которой командовал бешеный контр-адмирал Рейнеке-Кровопийца, да на острие контратаки«Громобой», и чтоб в командной рубке дрожал от боевой ярости Теодор ван Фрассен, не военный советник, знающий цену большой политике, но лихой и молодой, а главное, ослепительно наивный капитан-лейтенант
Нам отрезают пути к отходу.
От золотистого силуэта «Зоркого» отделился рой блестящих точек. Экипаж катапультировался. Оставалось молиться, чтобы им повезло.
Четвертому: разворот на азимут 0517. Идем на прорыв. Капитан-командор ван Фрассен! Приказываю покинуть фрегат на спасательной шлюпке. Ваша задача: организовать эвакуацию ларгитасского консульства в Непае.
Слушаюсь!
Удачи, капитан.
Для меня было честью служить с вами, господин адмирал.
В себя капитан пришел от вони. Ядреный букет бил наотмашьтравы, грибы, человеческий пот, деготь, горелый жир В носу отчаянно свербело. Капитан не выдержал, чихнули глаза открылись сами собой. Интерьер привел ван Фрассена в изумление. Сперва он решил, что угодил в гигантскую корзину с крышкой. Потолок, плетеный из жердей и прутьевтакое он видел впервые. С жердей свисали гирлянды кореньев и вяленой рыбы, вязанки клубней зловещего видатемно-синих, с пятнами багровой «сыпи». Более всего клубни напоминали созревшие фурункулы. Стены были сложены из грубо ошкуренных бревен, пазы «зашпаклеваны» мхом-бородачом. Укрепленная на высокой подставке, чадила плошка с жиром.
Окон не наблюдалось.
Горницаили как она у местных называется? походила на тюремный барак. В лагерях на задворках Ойкумены часто встречаются такиетолько без съестных припасов и более грязные.
Гул голосов, бубнящих где-то на периферии восприятия, смолк. Над капитаном гроздью лун всплыли лица. ЗнакомыеРегина с Ником. И чужиедве бабищи-туземки. Землистая желтизна кожи; носы-пуговки, глаза-щелочки. В сальные, отроду не мытые косы вплетены украшениямелкие белые косточки и цветные лоскутки. На лбу и щекахсимметричные борозды шрамов. Близнецы? Вряд ли. Для ларгитасцев все кутхина одно лицо. Как и «звездные погонщики»для кутхов.
Папа! Ты как?
Нормально
Ответили лишь потом прислушался к себе. Ногу дергало, оторванное ухо чесалось и время от времени «стреляло» фантомной болью. Но в целом, как ни странно, правда. Нормально. Могло быть хуже. Он смутно помнил, как им отворилине ворота, даже не калитку, а узкую щель в частоколе; как, протискиваясь, он оступился и упал. Ухнул, сходя с ума, в недавнее прошлое; в открытый, пылающий космос. Приказы адмирала, координатная сетка такт-сферы; рой спас-капсул уходит к планете, исчезает во мраке борт «Гарпуна» разряд импульсной пушки ощущается, как ударвсем телом; болтанка на входе в атмосферу: «Врешь, сядешь!..» Сквозь бредсмутными тенямизаснеженный двор. Лай собак, скрип ступеней под ногами. Его ведут, поддерживая с двух сторон; волной накатывает блаженное тепло
Сагмыр хум? Чугда?
Мы не можем с ними объясниться, смущаясь, как маленький, развел руками Ник. Они от нас чего-то хотят. Бубнят и бубнят
Ты же дипломат. Гипнокурс, подготовка
Я учил кут-тху. А они Я не знаю этот диалект! Только отдельные слова
Помоги мне сесть.
Бабы загомонили, когда Ник с Региной сунулись к капитану. Молодые люди проигнорировали их гвалт. Ван Фрассен прислонился спиной к теплым бревнам и как бы невзначай проверил кобуру. Лучевик был на месте. Значит, не пленники. Уже легче. А что хозяева хотят за свое гостеприимствовыясним. Он повертел головой, изучая обстановку. Печь, сложенная из серых, тесаных камней, дышала жаром. Рядом с печью под потолком шли широкие полати. Наверхутеплее. Разумно. У стены напротив выстроились в ряд кособокие сундуки. В углу на корточках сидела еще одна кутхамоложе, стройнее, без шрамов на лице. В происходящее она не вмешивалась; молча наблюдала с легким интересом идиота. Никудышный физиогномист, капитан тем не менее уверился, что женщина чего-то ждет.
«Где мужчины? На охоте?»
Нам бы поесть и переночевать. Мы заплатим, судя по усталому тону, Ник повторял это в сотый раз. Узам быхыр хош. Узам быхыр шур-гы. Ю-патака. Фарзад?
Женщины лыбилисьлучшего слова не подобратьна Ника, морща низкие лбы. «Узам быхыр», похоже, был им понятен не больше, чем «тензорный анализ». Отчаявшись, юный дипломат показал жестами: есть, спать. Мы. Тут, у вас. Фарзад? Или не фарзад? Готовность оплатить услуги он изобразить затруднился. Купюры, извлеченные из внутреннего кармана, впечатления на баб не произвели. Похоже, в здешних туристических компаниях деньги были не в ходу. Тем не менее, жесты сработали. Хозяйки, как по команде, сплели пальцы рук в «замок», что на Кутхе, если верить туристическим «толмачам», означало согласие. И в ответ изобразили: есть, спатьочень похоже на то, как это делал Ник. Закончив пантомиму, одна из баб двумя пальцами взяла Ника за нос и слегка подергала. Из ноздрей потекло, и баба, ничуть не смущаясь, утерла Нику носопять же пальцами. Ту же операцию она повторила с молодухой, сидевшей в углу. Гнилые зубы обеих обнажились в ухмылке, после чего баба оглушительнословно гранату взорвалахлопнула в ладоши.
Ынаш, сообщила она густым басом. Хуг ынаш.
Чего ынаш? опешил Ник.
Не догадываешься?
Нет Вы их поняли?
Вполне, покосившись на дочь, ван Фрассен быстро отвел взгляд. В целом, он доверял Регине, ее выдержке и хладнокровию. Но в сложившейся ситуации нельзя было доверять никому. Если дочь сорвется, если женское начало победит, затмив ревностью холодные доводы разума, у лагритасцев возникнут большие проблемы. По-моему, у них проблема с мужчинами.
И они?..
Да! не сдержавшись, рявкнул капитан. Они хотят, чтобы ты сделал ей ребенка!
Что вы такое говорите! Вы ошиблись!
Капитан молчал.
Я
Ник беспомощно смотрел на Регину, ища поддержки. «Я не предам тебя, читалось в его глазах. Верь мне, Ри! Это недоразумение сейчас всё выяснится»
Бабам надоело ждать. Старшие хором гаркнули на молодуху, и та с живостью поднялась. Одним движением спустила мешковатые штаны из кожи, оголив крепкие ноги. Нимало не стесняясь, задрала меховую кацавейку, обнажив низ живота и черный треугольник волос между бедрами. В горнице остро запахло самкой. Чуть расставив ноги, молодуха указала на Ника, облизала большой палец и, присев на корточки, сунула палец себе в промежность.
«Сообразил, красивый? читалось на ее лице. Тебе понравится»
Нет, я не могу! Ник, раскрасневшийся от жары, сделался пунцовым, как гранат. Вот моя девушка Невеста! Сумартай! Ри, ну скажи им Покажи! Ты же умеешь
Он пятился от молодухи, словно та была людоедкой.
Сделай то, чего они требуют. Иначе нас выгонят.
Голос Регины превратил Николаса Зоммерфельда в камень.
Ри, опомнись! всегда послушный, как пес, сейчас парень восстал. Щеки его пылали, губы тряслись. Казалось, он вот-вот разрыдается. Это варварство! Дикость! В конце концов, это негигиенично
Потерпишь.
Я дипломатический представитель Ларгитаса! Я не имею права
Хочешь ночевать в лесу?
Нет там холодно
Значит, дипломатический представитель? Вот и займись; представь родину в лучшем виде. Считай, это зачет.
Зачет?
Не сдашьвылетишь на мороз. И мы с тобой за компанию.
Ван Фрассен видел, чего стоит дочери ровный, язвительный тон. Удержаться, не дать слабину; не броситься к парнюмой, не отдам! «Совсем взрослая, он до хруста сжал зубы. Анна-Мария, что бы ты сделала на ее месте? Переступила бы через себя?»
Ты уверена?
Иди, Ник.
Но я этого не хотел!
Я знаю.
Ты должна понять
Да иди же, кретин!
Ник обиделсяяростно, до слез, даже не успев сообразить, что именно этого Регина и добивалась. Резким движением он обернулся к бабам, сцепил пальцы в «замок»знак согласия отдавал похабщинойи на деревянных ногах двинулся к молодухе. Та скалилась в улыбке. «Я спасаю нас, убеждал себя Ник. Это не считается» В паху возникло знакомое томление. «Великий Космос, как стыдно! Я что, и вправду хочу ее? Грязную дикарку? Почти животное?! Неужели мы займемся этим прямо здесь?! Регина будет смотреть, и ее отец»
Словно прочтя его мысли, молодуха отодвинулась к стене и потянула на себя низенькуюметр высотойдверку, которую Ник раньше не заметил. Открылся темный лаз. В темноте и тесноте лаза крылся некий символ, древний, как мир. Ник содрогнулся, больше всего на свете боясь, что прямо сейчас лопнет от дикого, противоестественного вожделения.