Ларкинтвой,произнес мистер Намик-Карасар.Ты его обезвредил и захватил, тебе и решать его судьбу.
Майкл, готовый к бою, к схватке за жизнь ратуна, лихорадочно ищущий новые аргументы в его защиту, только моргнул. Что? Вот так просто? Убийца Вампиров, воплощение справедливости, отдал ему Ларкина и всё?
Заноза снизу-вверх бросил на мистера Намик-Карасара тревожный взгляд.
Может, тогда, обойдешься без гемокатарсиса?спросил он у Майкла совсем другим тоном, чем минуту назад.
Почему? Зачем? В смысле почему?
Вообще все шло не так, как он ожидал. Он-то думал, что Заноза, анархист, бунтарь, яростный ненавистник всех и всяческих эмоциональных уз, кроме истинной и искренней привязанности, будет только рад, если Майкл очистит кровь от мертвецких чар.
Когда ты разорвешь связь, ты поймешь, что Ларкина нужно уничтожить,Заноза поморщился.Ты это поймешь так же ясно, как понимаем мы, но почувствуешь куда сильнее. Это... неприятно.
Мистер Намик-Карасар коснулся ладонью его белых, чуть вьющихся волос.
Это очень болезненно,перевел он с британского английского на понятный Майклу американский.Кроме того, ты предпринял много усилий, чтобы спасти Ларкина, ты действовал разумно и эффективно
И весьма коварно,хмыкнул Заноза.
Майклу показалосьили нет?что мистер Намик-Карасар мимолетно улыбнулся.
Будет жаль, если твои старания пропадут втуне,подытожил тот.
Майкл не поверил им. Он перестанет любить Ларкина? Захочет убить его? Это невозможно, это да просто противоестественно. Так же нелепо и дико, как ну как если б он стал мучать котят или намеренно переехал на машине енота. Ну, да, сравнения так себе, но и перспективы тоже нелепые.
Они не лгали, ясное дело, просто ошибались. Оба так давно остались без ратунов, что уже просто не помнили, как любили сами. Забыли, что кровавая связьлишь причина зарождения любви, но не сама любовь. А, может быть, они об этом никогда и не знали.
Эпилог
Ненормально холодное лето здесь называли непривычно теплым. Шестьдесят градусов, а иногда даже семьдесят. Несусветная жара! И дождь всего лишь через день. Практически засуха.
В июле Майкл начал привыкать, в августе смирился, в сентябре поверил, что так оно и есть и стал готовиться к зиме. Она ожидалась примерно такой же. Около шестидесяти градусов и вечный дождь. Если он смог привыкнуть к лету без тепла, привыкнет и к зиме без снега.
Если он смог привыкнуть
В этом он не был уверен.
Диазия в полной мере показала, насколько он не человек. Насколько они всене люди. Жизнь в убежище Ларкина не давала в этом убедиться, ведь из-за кровавой связи, из-за колдовской любви к ратуну, Майкл все происходящее с ним и вокруг него воспринимал, как благую данность. Радовался каждой новой ночи, даже каждому новому дню, хоть и проводил дни во сне, похожем на смерть.
Диазия изменила всё. И это действительно оказалось очень больно. А еще страшно.
Князь Иттени ввел зелье в кровь девушки из своего Стада, Виктории Кере, студентки-химика Не надо было Майклу знать ее имя, не надо было знать, кто она, но он зачем-то спросил. Она тряслась от страхалюбая ошибка в рецепте убила бы ее на местено была преисполнена энтузиазма. Ей самой очень хотелось увидеть, как работает настоящая магията, которую можно объяснить и понять.
Любая ошибка была смертельна. Хуже того, привязанность Майкла к Ларкину могла оказаться слишком сильной, и тогда Виктория умерла бы, даже если само зелье было приготовлено безупречно. Что ж, князь Иттени свое дело знал в совершенстве, а любовь най к ратуну оказалась от совершенства далека.
Ларкин сгорел в мусорной печи еще в начале мая, а Майкл до сих пор помнил ужас Виктории. Чувство вины перед ней, несмотря на то, что все прошло благополучно, затмевало ненависть к ратуну. В равной степени он винил себя и за то, что она боялась, и за то, как она хотела помочь. Для этой девчонкиего ровесницычеловека, не вампира, не ведьмы, не фейри, было очевидно то, чего сам он не мог понять, пока не выпил зелье из ее вен: насильственную связь ратуна и най нужно рвать любой ценой.
Настоящий афатвсегда добровольный. И настоящие чувства между най и ратуном они настоящие, что тут еще сказать.
Райя простила его за мертвый паралич. Сказала, что пара суток в багажникеневысокая цена за освобождение от кровавых уз. Тем более, что Майкл положил ее поверх Ларкина, все-таки, дама. Кое-каких понятий об обхождении с женщинами он в Европе, действительно, набрался. Остальным и прощать было нечего. В один прекрасный миг они осознали себя свободными от противоестественной связи, и никто ни на секунду не захотел вернуть прежние времена.
Если б Ларкин хоть кому-то дал афат, как нормальный вампирпо договоренности, с объяснением всех плюсов и минусов, с правом выбора, это кто-то, может, и скучал бы по нему. Но Ларкин умел договариваться лишь с равными. Живых же за ровню не считал, даже когда сам был человеком.
К най он относился совсем иначе, чем к людям. Искренне ценил их таланты, с удовольствием учил всему, что знал сам, и как настоящий отец гордился их успехами. Это его и подвело. Если бы он не держался с ними, как с ровней, как с собственными взрослыми детьми, если бы не пытался объяснять, вместо того, чтобы приказывать, Майклу в голову не пришло бы, что ратун может ошибаться, он и не подумал бы, что ратуна нужно спасать, и никогда бы не вообразил, что любит Ларкина по-настоящему.
Майкл поддерживал связь с Мауро, тот, в свою очередь, все больше сближался с Арни и Занозой. Остальные члены семьи время от времени давали о себе знать, но не чаще, чем это делали бы родственники-люди. Пару раз в неделю выйти в скайп, рассказать новости, поинтересоваться, как дела. И людям, и вампирам этого вполне достаточно.
Хорошо, что они были. Без них тоска по настоящей семье, по родителям, по дому стала бы мучительной.
Мистер Намик-Карасар объяснил, что любой вампир в первую очередь стремится вернуться к оставшимся в живых близким. Эта тяга пробуждается даже у тех, кто задолго до смерти покинул семью и разорвал все связи. Присутствие ратуна смягчает зов живой крови, но не заглушает совсем. Однако время лечит. Да и живые в конце концов умирают.
От того, что всем другим было когда-то так же плохо и больно, как ему, легче не стало, но понимание, что непреходящее, почти невыносимое желание увидеть родителей и братьевчасть естественного процесса, период болезни, который нужно просто переждать, немного помогло. Майкл ждал. Ожидание могло затянуться на десятки лет, однако это ведь означало, что его любимые люди все эти десятки лет будут живы и, хотелось верить, что счастливы. Перестанут печалиться о нем. Будут ухаживать за пустой могилой в парке без особой грусти. Кто-нибудь из братьев назовет в честь него своего сына. Так обычно и бывает, когда умираешь по-настоящему. А он умер по-настоящему.
В конце мая Заноза позвал его в Англию. В свое поместье Доуз. «Погостить на пару лет». И вот ононенормально холодное (непривычно теплое) лето. Вечные дожди. Ожидание такой же зимы. С вечера до утра работаоказалось, что Майкл действительно нужен был в «Турецкой крепости», пусть пока и не в качестве оперативника с медицинским образованием, а как подающий надежды профайлер. Еще в замке был лев Лео, который не боялся вампиров, были лошади. Одну из них, гнедую чистокровную Харику, Заноза объездил для мистера Намик-Карасара, приучил к другим вампирамего-то самое разное зверье любило до потери инстинкта самосохраненияи отдал Майклу в безраздельное пользование. На псарне жили собаки, которые обожали Занозу и Мартина, а Майкла обходили десятой дорогой. Но и пес у него был свойЭмин, сын Мухтара и Ириски, ирландского волкодава, любимицы всего замка и лучше подруги Лео. Трехмесячный Эмин пока больше походил на мохнатый шарик, чем на собаку, бегал, потешно переваливаясь с боку на бок и хотя он еще не освоил искусство делать умильные и жалобные глаза, Майкл не мог собраться с духом и отучить щенка спать с ним в одной постели.
Он вырастет больше тебя,предупреждал Заноза.Рано или поздно вам придется выяснить, кто должен спать на полу.
Когда-нибудь, обязательно.
А подлинные хозяева замкамистер и миссис Томпсоны, дворецкий и экономка в каком-то несчитанном поколенииони Как-то так получилось Нет, Майкл даже не пытался понять, не надо было понимать, это он понимал, потому и не пытался. Они совсем не походили на его родителей. Они настолько не походили на его родителей, насколько люди, вообще, могут не походить друг на друга. Но он приехал в Доуз, пожил там пару недель, и тоска по семье стала проходить. Если б Майкл был сиротой, в смысле, с самого детства, а Томпсоны, усыновили и вырастили его, он бы, наверное, относился к ним так, как сейчас. А оник нему.
За полгода жизни в замке Майкл понял, что эти двое пожилых людей с одинаковой любовью относятся и к своему родному сыну Джеймсу, и к своей невестке Полли, и к нему самому, и к даже Занозе с Мартином, хотя последние были детишками до того беспокойными, что Майкл бы на месте Томпсонов предпочел сунуть их ногами в таз с цементом и сбросить с обрыва Дугварта. Прямиком в грот Спэйта, откуда род Занозы, вроде бы, вел свое происхождение.
Что море дало, то море взяло, и весь разговор.
«Путь в Дамаск», неизбежный с того момента, как Майкл твердо решил стать частью «Турецкой крепости», должен был сложиться иначе. Без смертей. Без его собственной гибели. Без потери дорогих ему людей, друзей, всей человеческой жизни.
Понимал ли он это? Еще бы!
Жалел о потерях? Да. Всем сердцем.
Хотел бы прийти к нынешней жизни другим путем, тем, которым пришел бы к ней без вмешательства Ларкина?
Заноза однажды спросил об этом. И Майкл даже не задумался над ответом. Нет, не хотел бы. Всё случилось не так, как должно было, но раз случилось именно так, значит, так и должно было.
Блин,Заноза яростно сверкнул глазами.Это что, иншалла в прошедшем времени?!
Видимо, да.Майкл не понял столь бурной реакции.
Заноза выругался на нескольких языках, используя, надо отдать ему должное, разные выражения, несущие разную смысловую нагрузку.
Еще один турок на мою голову,прошипел он, возвращаясь к английскому.Знаешь, что? Если ты когда-нибудь почуешь хотя бы тень сомнения в том, что всё новое однозначно лучше всего старого, тут же дай мне знать. Вас, турков, надо приучать к прогрессу, пока маленькие.
Примечания
1
В переносном смысле выражение «Путь в Дамаск» обозначает поворотный пункт, водораздел событие, знаменующее уникальную или важную историческую перемену.
2
Турецкое традиционное символическое приглашение на свадьбу. Окунту может быть чем угодно, от сладостей до сувениров.
3
Турецкая сабля.
4
Намик и Сабахсыновья Хасана (Упоминались ранее в рассказе «Осман»).
5
Art Institute of ChicagoИнститут искусств Чикаго.
6
Койне в данном случаеразговорный вариант фарси.
7
Здесьмодель трансатлантического военно-транспортного самолета (см. «Смена климата»).
8
Десмургияраздел медицины, изучающий технику наложения повязок и шин.
9
"Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас". (Мф 17: 20)
10
Герой поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».
11
Nicht schießen! Ich gebe auf!Не стреляйте! Я сдаюсь! (нем.)
12
Аэропорт Лас-Вегаса.
13
16 и 20 градусов по шкале Цельсия
14
Выражение «Иншалла» (если на то будет воля Аллаха) всегда употребляется применительно к событиям будущего.