Мы ещё помиримся, виновато вздохнула Марципарина.
Хотя это и вряд ли, добавила она про себя. Чтобы мириться, надо сперва поссориться, а даже для этого дочке с отцом надо лучше друг друга узнать. Но тов будущем. Пока же Бианка устроится в гостевом флигеле, будет ждать Чичеро. Ну, и попутножить.
* * *
А может быть, всё было и чуть иначе. Память Лулу, нелинейная, как у большинства драконов, сохранила и другую версию её появления в Ярале. Какая достовернееКэнэкте видней, но самой Лулу второй версии доверять приятней, ведь она намного ближе к канону того, что обязано было здесь случиться.
В этой второй версии Бианка с Драеладром общались. Всю дорогу болтали, весь неблизкий полёт на чешуйчатой драконьей спине. Правда, общались молча, но для двоих драконов разве такое недоступно? Скрытность драконам и вообще свойственна. К тому жевполне отвечает интимной стилистике общения отца с дочерью.
Если не виделись почти с младенчества, или около того, что же делать свои первые родственные переговоры достоянием внешних ушей? Пусть эти уши даже выросли у единственной твоей подруги.
Рассказала ли Бианка Драеладру, как жила она в пещерном городе Цанц и воспитывалась некромантами? Конечно же, рассказала, отчего бы не рассказать. Дела прошлые, но отцу-то интересны. Ведь не чужой же человек, не безучастный мертвец, а свой родной дракон.
И о Чичеро Бианка рассказала? Да, и о Чичеро. Должен же Драеладр быть в курсе. Да и та странная задержка с вылетом из замка Окснадо ведь было изложить её причины, чтобы отца зря не обидеть. А как их изложить, если промолчать о любимом? Нет, молчать не получится; этак с роднёй только разругаешься вместо возвращения домой из постылого царства мёртвых.
* * *
О нелинейности драконьей памяти Лулу Марципарине Бианке рассказал Бларп Эйуой. Рассказал намного позже, ведь и встреча с ним у Бианки состоялась не тотчас по прибытии в Ярал.
Прошёл едва ли не месяц уединённой жизни Бианки в гостевом флигеле, когда и Бларп явился в Ярал из долгого путешествия, и Кэнэкта привела его к Марципарине познакомить. Почему бы и нет?
Что примечательно, Бларп едва лишь представилсяи тут же успокоительно заговорил о нелинейности драконьей памяти. Неужели Лулу настолько плохо выглядела, что пришлось её специально ободрять?
Ой, нет, не так: перед рассказом о нелинейности Бларп ещё успел задать парочку вежливых вопросов (Как долетели? Как вам показался Ярал?), а тогда уж и сам принялся вспоминать об особенностях драконьей памяти.
Может статься, что и не в Марципарине дело, а Эйуой, к примеру, себя же и успокаивал. Он ведь и сам человек-дракон, его тоже той нелинейностью подчас и с головой накрывает. И что, как не «нелинейность» могло ему помешать внятно, без увёрток, ответить на простой женский вопрос: «А где же Чичеро?».
Ибо Бларп, как ей показалось, и знал ответ, и в то же время не знал.
В момент, когда белый дракон оставил двух женщин у гостевого флигеля и величественно уплыл в сторону главного дворцового здания, Бларп находился (бывают же совпадения!) в замке Глюм, рядом с Чичеро. Там назревали решительные выступления гостей замка против тирании великана, где Чичеро, как положено, сражался в первых рядах, ну а Бларптот, пожалуй, превзошёл ожидания Марципарины, ибо (так получилось!) не только все те выступления организовал, но и лично убил великана Плюста.
Признаться, Лулу надеялась, что подлого великана победит сам Чичеро, но раз уж Эйуой успел это сделать первым, так тому и быть. Лулу понимает: мужчин на земле много, и если героями желают стать хотя бы каждые два из десяткато на всех злобных великанов никак не хватит. Отсюда вывод: надо делиться, и если Чичеро уступил Бларпу своё право свалить Плюста, то это к тому же благородно с его стороны.
Вам признаюсь, Эйуой обезоруживающе улыбался, когда это говорил, что там, в Глюме, ни мне, ни Чичеро не было принципиально, кто из нас убьёт Плюста. Вот оставить его неубитым было бы легкомысленно, а всё остальноеподробности движения к цели. Если претендовать на точность, великана убил и не я, а огненная плетьодно из немногих средств, способных противостоять противникам такого типа. Просто плетьоружие, покорное лично мне, я не мог его передать кому-то другому.
Лулу слушала и понимала: ну да, Чичеро поступил мудро, что не стал зря размахивать рыцарским мечом, а выпустил вперёд человека с более подходящим оружием. Чичеро проявил смирение и выдержку. Он молодец.
Более того, Бларп о некоторых эпизодах случившегося в Глюме говорил со смехом и изрядной долей самоиронии, опыта героической борьбы поединок с Плюстом прибавил мне очень немного. Видите ли, в такие моменты я, как правило, вхожу в особое состояние. Как бы примеряю на себя образы мудрецов и героев прошлого, позволяю кому-то из них водить моей рукою. Потом и вспомнить подчас затруднительно, кем я в той схватке был и что конкретно делал.
Да, понимаю, отвечала Лулу, нелинейность памяти.
Нет, всё-таки очевидно: Бларп говорил именно о себе. А Марципарину зачем упомянул? Ну, потому что и она тожедраконьего рода.
В Глюме хитрый Бларп Эйуой был самим собою, а параллельноследовал древним авторитетным силам, воображая себя мудрецом Авдрамом из многим известного свода цанцких и карамцких легенд. Потому-то и сумел организовать отпор Плюсту: именно Авдрам был изначально на такое способен, а сам Эйуойлишь постольку-поскольку.
И вот, вспоминая перипетии захвата хорошо охраняемого плюстовского замка, Бларп и попадает в ту нелинейность, о какой говорил. Что сделано самим Бларпом, а что Авдрамомкто задним числом разберёт, если в момент деяния разделения между ними не было?
В повествовании о глюмских событиях Эйуой вдавался в многочисленные подробности, наверное, и потому, что представлял сразу две точки зрениялегендарно-мифического Авдрама и свою собственную. И всё же всякий рассказ когда-нибудь подходит к концу, и к концу рассказа Бларпа у Марципарины оставался всего один вопрос.
А Чичеро-то где?
Злобный великан побеждён, самое время отправиться на розыски любимой женщины, ведь так? Великанша Клюп в замке Окс должна была намекнуть вырвавшемуся на свободу рыцарю, где искать. Да, Ярал оттуда далековато, но ведь ничто не указывает на то, что Чичеро хоть коня поворотил в нужную сторону!
У посланника Смерти Чичеро после нашей победы над Плюстом остались ещё дела, с уклончивостью пояснял Эйуой.
Да какие дела-то?!
Что за дела способны оправдать?..
Много позже, когда уже и Чичеро в Ярале каким-то случайным ветром появился, Марципарина ненароком узнала, что то были за дела. Чушь всякая некрократическая: сбор теней мёртвых крестьян ради полноты влияния кучки сместивших Умбриэля заговорщиков на исход цанцкого вече.
И этовместо того, чтобы вернуть себе любимую женщину. Что за дрянная мертвечина угнездилась в честном слове рыцаря!
Ну не обидно ли?
Глава 10. Клопы просвещения
Как это ни смешно, занятия всё-таки начались. Оксоляна и думать не гадала, что её посещение службы в кафедральном соборе Цига затянется так надолго, но так уж получилось: одно влекло другое, за другое цеплялось третье, а там и первое возвращалось по второму-третьему-очередному разу.
Оглядываясь назад, уземфская царевна с удивлением вспоминала прошлые этапы своего пути в состав цигского некрократического воинства. Кажется, на каких-то из них уйти ещё было реально.
Два званых вечера в самом начале были вообще ни о чём, после них, усыпляя бдительность, её даже отпускали домой, то естьв особняк банкира Карамуфа. Служба с её чередованием проповедей и молитв выглядела куда как серьёзнее, но была только прологом к основному действу, за ней же состоялась якобы просто трапеза, которую, однако, Мад Ольгерд превратила в далеко не гастрономическое мероприятие.
Эта трапеза, совмещённая с первым серьёзным испытанием, стала точкой невозврата, ведь в результате образовалась боевая септима, в которую входишь уже не вполне добровольно. То есть, конечно, вроде и добровольно, но то при условии правильности воли.
Начиная с того трапезного испытания по домам уже никого не отпускали. Другое делочто не больно-то и хотелось, ведь в септиме обретаешь какую-то Одним словом, ангелоликость.
Когда ты самой себе напоминаешь то добрую тётушку, то злобную чернильницу, как-то по ходу дела соображаешь уже и о том, что домой в этих образах являться не слишком уместно. Угу, объясняй потом домочадцам, кто ты теперь и что с тобой стало.
Положим, Оксоляну в её предоставленных Карамуфом покоях и ждать-то некому. Кто там остался? Лишь верный евнух Ынышар, вывезенный ещё из Уземфа. Ещё сам Карамуф, подумала бы царевна, когда бы с некоторых пор не понимала: Карамуф с Ангелоликой в деле. Кто меньше всех удивится долгому отсутствию Оксоляны, так это, несомненно, хитрый, как лиса, карамцкий банкир.
Не случайно ведь его имя (Оксоляна потихоньку заглядывала) стоит одним из первых в списке учителей её септимы.
* * *
Бальзамировщик Фальк, отдалённо знакомый Оксоляне по давнишнему посещению Цанца, был для их септимы самым первым учителем. Знакомство с предметом «Основы бальзамирования» потребовало не меньше пяти недель.
Всё это время септима безвылазно провела в подвальных помещениях собора Вечнотраурной Смерти, неизменно являясь для учёбы и подкрепления сил в Трапезный зал.
Задиктовывание мудрёных рецептов заняло львиную долю отведенного времени. В порядке развлечения между тугопонимаемыми монологами Фальк демонстрировал барышням принесенные с собой препараты набальзамированных частей человеческого тела. Глаза, носы, челюсти, мозги, сердца, кишечники, печени, матки и семенники весело плескались в его разноцветных колбах и пробирках, окружённые геле- и золеобразными баользамировочными средами. Дамы из обучаемой септимы поневоле на них заглядывалисьи подолгу, превозмогая тошноту. Больно уж не хотелось возвращаться к монотонным спискам ингредиентов.
А не боитесь, что мы всё выучим, и сами станем бальзамировать людей? уже под конец курса спросила Данея.
Нет, не боюсь. Предмет не зря назван «Основы бальзамирования». Именно основы вы и постигнете. А если не сможешь конкурировать с виртуозами, скажу заранеелучше и не пытаться.
Да, мы-то, конечно, слышали, что вы виртуоз произнесла с чуть скептической интонацией писица из Глукща. Наверное, она имела в виду, что истинные виртурозы дело делают, а ремесленники средней руки обучают, кого не попадя.
Нет, вы ещё не знаете, какой я виртуоз! взвился бальзамировщик с утрированным ударением на слове «какой». Поглядите-ка туда, за свой трапезный стол, красавицы! велел он почти зло. Кого вы там видите?
Ученицы поглядели. Ну да, единственным бессменным седоком за столом оставалась та статуя Умбриэля Цилиндрона, которая вовсе не статуя. Весь фокус Ангелоликая Мад уже давно раскрыла Или ещё не весь?
Это всё я, это мои вяжущие бальзамы! похвалился Фальк, указывая на сидячее тело вконец остатуевшего Цилиндрона. В заговоре против этого высокопоставленного мертвеца моя роль была самой ответственной, но и самой интересной. А главноесамой опасной! Представьте-ка, если бы господин Управитель Цанцкого воеводства вдруг догадался, что за бальзамами я его поил в течение недели? Тут бы многим несдобровать, но бальзамировщикупервому. Так что вы видите перед собой очень-очень рискового человека, Фальк аж надулся от удовольствия, которое ему доставили собственные комплименты.
Тут Оксоляна решила вернуть учителя поближе к теме:
Вы ведь в Цанце были главой бальзамировочной гильдии
Был, кивнул Фальк аккуратной пурпурной головой.
Не жалеете?
Нет, не жалею! громко расхохотался Фальк. Как по Оксоляне, так и чересчур громко.
Чтобы не дать ему вернуться к зачитыванию очередного рецепта, члены септимы принялись вслух сомневаться. Бальзамировщик повёлсякинулся развеивать сомнения.
Что мне давало бальзамирование? Да, стабильный доход. Да, солидный статус. Но тратить всё своё вечное посмертие на бальзамирование чьих-то телнет, не предел моих мечтаний. Знаете, барышни, Фальк усмехнулся с утрированной загадочностью, мои мечтания почти беспредельны, но и беспределью какой-то предел положен. Так вот он перешёл на заговорщический шёпот, этот предел мною вот-вот будет достигут! Каким образом, спросите вы? Отвечу! Мне предстоит одна недолгая командировка, которая окупит всё моё посмертие. Здорово, а?
Неслыханная щедрость! фыркнула Данея. Только кто платит-то? Ангелоликая? Кажется, я угадала
А вот и нет! Ангелоликая, конечно, участвует, но деньги не от неё. Они от того, кто снабжает деньгами саму Ангелоликую. Поняли?
А кто снабжает деньгами Ангелоликую? царевна Оксодляна прикинулась круглой дурочкой, не способной заметить своей бестактности.
Разведка! одними губами произнёс Фальк.
Ну да?
Оказывается, в разведке можно заработать гораздо больше, причём за один раз, без долгих муторных процедур, без возни с полуживыми телами, без вечных проблем с сокрытием трупных пятен, заговорил бальзамировщик тихо, с примерной быстротой.
С каждым словом разведывательный бальзамировщик воодушевлялся всё сильнее. Разговор-то зашёл о деньгах, а деньги красноголовый ремесленник любил преданно.
Именно в разведке крутятся сейчас настоящие деньги. Вы знаете, сколько стоит раскачать царство или королевство средней руки? О, вы даже по арифметике не проходили такой цифры. А язнаю! Ведь я ныне не просто бывший глава цанцкой гильдии бальзамировщиков. Я теперь и пишусь-то с большой буквы! бальзамировщик подбоченился, поглядел горделиво. Так вот, Ятаков, что пущу по миру саму Эузу!
* * *
О том, где и какие деньги крутятся на самом деле, боевой септиме царевны Оксоляны поведал второй учительстарый знакомец Карамуф из Карамца, учебный курс которого поражал красноречивостью названия«Выгода».
У царевны и малейшего сомнения не возникло, что о выгоде старик Карамуф знает всё. Но зачем боевой септиме знания банкира?
Наверное, хотя бы затем, чтобы знать, насколько выгодна для умного мертвеца самоотверженная преданность некрократии.
Начал Карамуф издалека: с того, какая высокая добродетель таится в обыкновенной любви к золотым некроталерам. Мертвец может ничего больше не делать, и никого больше не любить, но если любит мёртвые деньги и способствует их накоплению, он уже тем и приятен Владыке Смерти. Владыкаон ведь всегда с теми, кто с ним заодно.
Тот, кто жертвует собой ради Владыкивот хоть посланников Смерти вспомнимконечно, уже и тем угоден Мёртвому Престолу. Но кто жертвует собою за деньги, тот угоден вдвойне. Почему? А так Владыка получает не только благородную жертву, но и материально заинтересованного раба наживы.
Казалось бы, разница между жертвой и рабом в том, что раб чуть умнее. Только есть различие поглубже: жертвапредмет одноразовый, рабу же можно многое ещё поручить.
Раб наживы всегда предсказуем, он делает лишь то, что обеспечит его наживой, и так он творит вокруг и после себя разумный и предсказуемый мир. Универсальная единица такого миразолотой некроталер.
Слушать умного Карамуфа было очень любопытно. К сожалению, сам он к тому, о чём говорил, быстро терял интерес, и тогда облегчал себе задачу заполнения учебного времени пространным цитированием по памяти. Банкир без труда воспроизводил целые страницы «Восемнадцатизакония» и «Священной книги ростовщика», в которых, будто бы, содержались скрытые иллюстрации к его явно высказанным идеям:
«Помни, что времяденьги; тот, кто мог бы ежедневно зарабатывать по десять некроталеров и тем не менее полдня гуляет или лентяйничает дома, долженесли он расходует на себя всего только шесть некропфеннинговучесть не только этот расход, но считать, что он истратил или, вернее, выбросил сверх того еще пять некроталеров. Помни, что кредитденьги. Тот, кто оставляет у меня еще на некоторое время свои деньги, после того как я должен был вернуть их ему, дарит мне проценты или столько, сколько я могу выручить с их помощью за это время. А это может составить значительную сумму, если у человека хороший и обширный кредит и если он умело пользуется им. Помни, что деньги по природе своей плодоносны и способны порождать новые деньги. Деньги могут родить деньги, их отпрыски могут породить еще больше и так далее. Пять некроталеров, пущенные в оборот, дают шесть, а если эти последние опять пустить в оборот, будет семь некроталеров и так далее, пока не получитсясто некроталеров. Чем больше у тебя денег, тем больше порождают они в обороте, так что прибыль растет все быстрее и быстрее» И быстрее, и быстрее, и быстрее