Ты слышишь меня, Нимробец?
Павла опустила голову. Мысль о расплавленном пластилине то и дело сменялась мыслью о саажьей сущности режиссера Ковича.
Мне очень жаль, Нимробец, но тебе придется делать карьеру где-нибудь в другом месте.
Раздолбеж постоял, изучая ее склоненную голову; широко шагая, подошел к захламленному столу, выудил из кипы бумаг одинокий, зловещего вида листочек.
Распоряжение о твоем увольнении. Копию отнесешь в бухгалтерию, получишь свои деньги и сделаешь так, чтобы больше мы не встречались.
Павла подняла голову; Раздолбеж возмущенно уперся руками в бока:
Плакать раньше надо было! Где кассеты от Ковича? Где? Где?! По какому праву ты срываешь мне творческий процесс, ты, которая самостоятельно не умеет и шага ступить?! Не умеешь раскрыть рта, не умеешь договориться с человеком, об инициативе я не говорюс козла молока не требуют
Павла смотрела на него сквозь набегающие слезы; Раздолбеж виделся то круглым и толстым, как облако, то длинным и узким, как ножка смерча.
Тюбик помады в щели тротуара
Скотина Митика. Поймать и надрать уши только неохота связываться со Стефаной
Что же мне теперь делать?.. спросила она, и голос плохо ей повиновался.
Раздолбеж отвернулся:
Найти работу, где не надо думать головой. Где можно думать голыми коленками Ничем не могу помочь тебе, Павла. Мозги не покупаются.
От обиды она заревела уже откровенно; Раздолбеж воздел палец, собираясь сказать нечто нравоучительное, и в этот момент зазвонил телефон.
Покосившись на Павлу ее судорожные всхлипы могли придать телефонному разговору нежелательный фон. Раздолбеж обошел вокруг стола и поднял трубку; Павла на короткое время оказалась предоставлена самой себе. Скрючившись на стуле и размазывая по щекам потеки черной туши, она лелеяла в душе единственное желание добраться до туалета, запереться в кабинке и там выплакаться вволю, не думая ни о чем и никого не стесняясь. Добраться бы, какая бы добрая сила перенесла ее сквозь стены, прямо сейчас
Верная приличиям, она все-таки сдержала плач и потому смогла услышать, как говорит по телефону Раздолбеж. Говорит, не умея скрыть удивление.
Да? Да, конечно, и «Железные белки» Гм. Собственно, если бы я знал сразу А? Да, безусловно, талантливая и перспективная Н-нет. Я, видите ли, еще не успел О да. Я хотел бы ознакомиться с ними сегодня Вечером? Хм, ну что же, тогда завтра утром я отберу и позвоню вам Нет. Конечно, нет. У нас в редакции исключительно дружеская, доверительная атмосфера Безусловно, я передам ей ваше лестное мнение. Да, спасибо, до встречи
Трубка уже пищала короткими гудками, а Раздолбеж все еще стоял, будто не решаясь положить ее на рычаг. Будто это было ответственным делом, требующим с его стороны душевного усилия.
Павла молчаларастрепанная, с потеками туши на мокром лице, с бесформенными, жалобно развешенными губами.
Господин Кович просил извинить его, строгим голосом сообщил Раздолбеж. Он так ответственно подошел к отбору материалов, что не смог передать их вчера. Зато теперь, надо полагать, господин Кович предоставит нам в пользование чуть не весь свой видеоархив Господин Кович выразил восхищение профессионализмом и обаянием посланной к нему Павлы Нимробец, ему было очень интересно говорить с ней о театре Теперь я спрашиваю, Павла, какого черта надо было морочить мне голову?! Почему вы сразу не сказали
Павла горестно всхлипнула:
Так вы же ни о чем меня не спрашивали, господин Мырель
Ей показалось, что этими словами она вступила в негласный сговор с Раманом Ковичем, который наплел Раздолбежу невесть что. Зачем? Чтобы выручить ее, Павлу?.. Сарну?!
Заговор саага и сарны против злобного телевизионного шефа Павла усмехнулась сквозь слезы.
Раздолбеж помолчал. Раздраженно отхлебнул кофе, поморщился, поставил чашку на приказ о Павлином увольнении так, что посреди ценного документа остался коричневый след-ободок.
Значит, так, Нимробец Он просил приехать за материалами после спектакля. После сегодняшнего спектакля, в театр, в десять вечера Ты поняла?..
Павла не поняла ничего но надо было кивнуть, и она кивнула.
* * *
Сенсоры, приклеенные ленточками пластыря, мешали. Их было полным-полно на лбу и шее, на висках, на запястьях и даже на затылке; кожа зудела все сильнее и сильнее, и почесать ее не было никакой возможности.
Не двигайтесь, испытуемая. Не шевелитесьидет искажение на выходе
Павла стиснула зубы.
После обеда ее подстерег в «стекляшке» Дод Дарнец и, сладкий как мед, уговорил «попробовать поработать». Работы, по его словам, было на час от силы, причем интересные занятия и симпатичные люди не заставят Павлу скучать, а по окончании тестирования специальная машина доставит ее в любое указанное место. Павла похлопала ушами и со вздохом согласилась. Все равно ей некуда было девать время.
«Интересные занятия» обернулись стаей сенсоров, противно липнущих к телу, и бесконечной серией глупейших вопросов. Сколько времени это длится? Два часа? Три? Перед началом «испытания» Павле предложили снять с запястья часы, и теперь она видела перед собой только унылую стену, обитую пробкой, да склоненную плешивую голову круглого человечка в белом халатепредставителя «симпатичных людей». Кресло, неприятно напоминающее зубоврачебное, давно надавило ей спину и намозолило зад.
Лягушки очень противны, плешивый экспериментатор нудил, не поднимая головы; на любой вопрос Павле полагалось отвечать только «да» или «нет».
Реагируйте быстрее Лягушки очень противны.
Нет, сообщила Павла раздраженно.
Красный цвет вызывает усталость.
Нет!..
Я всегда без страха прикасаюсь к дверной ручке.
Д-да, запнулась Павла.
Плешивый человечек оставался равнодушным; руки его автоматически тарабанили по маленькой клавиатуре.
Я спокойно отношусь к страданиям животных.
Нет!..
Раз в неделю у меня бывает запор
Нет!..
Телеграфные столбы наводят на мысль о сексуальной агрессии
Нет!!
Экспериментатор поднял взгляд тусклый, абсолютно отстраненный, будто в зубоврачебном кресле перед ним сидела не живая разъяренная девушка, а некое условное, гипотетическое существо, вполне равнодушное и к лягушкам, и к красному цвету, и к телеграфным столбам.
Идет искажение на приборы, сообщил экспериментатор укоризненно и печально. Последнюю серию придется повторить. Сосредоточьтесь: крупные автомобили предпочтительнее мелких.
Павла молчала.
Ей и самой непонятно было, почему она до сих пор покорно играет в эту тягостную, нудную, неприятную игру. Почему она до сих пор не сказалахватит? Сперва она ждала, что все это вот-вот прекратится, и тогда можно будет уйти тихонько, без конфликта, и в следующий раз со спокойной совестью отказаться от тестов
Воистину ее способность влипать в неприятности изрядно превосходит все прочие ее способности. Это Раздолбеж верно заметил
Испытуемая, почему вы молчите?
В тоне плешивого экспериментатора скользнуло возмущение. Как будто Павла ему задолжала.
Она опустила голову. Что проще дотерпеть до конца и уже больше никогда сюда не приходить? Или высказать объяснить этому человечку, что она не морская свинка?
Я вам не морская начала она и запнулась. Она не любила дерзить просто раздражение перехлестывало через край.
Крупные автомобили предпочтительнее мелких, повторил эскпериментатор не терпящим возражений тоном.
Павла покусала губу:
Нет.
Свитер на ее спине представлялся сплошной жесткой мочалкой. Хотелось заорать и что есть силы хватить кулаком по подлокотнику; экспериментатор нудил и нудил, казалось, страдания Павлы доставляют ему удовольствие.
Вид лимона вызывает ощущение тепла.
Нет
Я всегда читаю газетные передовицы.
Нет
Маленькие дети назойливы.
Павла вспомнила Митику.
Знаете что, сказала она с ненавистью, на сегодня, пожалуй, хватит.
Плешивый поднял брови:
Испытуемая
Я вам не испытуемая! рявкнула Павла, пытаясь выцарапаться из объятий кресла. Это оказалось неожиданно сложно руки затекли, а переплетения хлипких на вид проводов оказались цепкими, будто силки, и Павла боялась испортить свитер. Плешивый холодно наблюдал за ее попытками, потом надменно выпятил подбородок:
Учтите, пожалуйста, что это оборудование стоит подороже, чем весь ваш телецентр Мне непонятно ваше раздражение соглашаясь на эксперимент, вы брали на себя некоторые несложные обязательства, разве не так?
Несложные? Павла сама чувствовала, как дрожит ее голос. Ваши идиотские несложные?!
Возьмите себя в руки! В голосе плешивого окреп ледок. Иначе придется признать, что тест на психическую уравновешенность показал крайне отрицательные результаты.
Мне плевать!.. Какой-то проводок, зацепившись клеммой, выдрал-таки нитку из Павлиного рукава, и вязаный узор провис огромной безобразной петлей. Павла закусила губу, чтобы не расплакаться. Она сама виновата, ее идиотская нерешительностьЧТО ее заставило притащиться сюда?!
Прекратите истерику, сказал плешивый с отвращением. Раз в жизни вам представился случай сделать нужное для людей дело
От обиды Павле даже расхотелось плакать. Низенький экспериментатор не принимал всерьез ни ее работу, ни сам факт ее, Павлы, существования; по его мнению, единственно полезными для людей были только он сам да еще подопытные крысы, упакованные в зубоврачебное кресло
Плешивый принял ее онемение за готовность к работе. Или просто воспользовался минутной слабостью жертвывыбрался из-за своего пульта, подошел к Павле, по-хозяйски поправил сорванные датчики:
Поначалу вы производили куда более благоприятное впечатление. Возьмите себя в руки и постарайтесь понять, что ваш каприз это всего лишь ваш каприз. Толстый лист пластыря лег ей на правое запястье.
Павла ощутила себя по-настоящему беспомощной. Как частенько говаривала Стефана, «грузят на того, кто готов нести». Стефана никогда бы не позволила втянуть себя в какую-то дурацкую историю. А даже и втянувшись, умела бы сказать «нет», да так, что и плешивый экспериментатор услышал бы
Бесшумно приоткрылась дверь. То есть Павла двери не видела, но ощутила мгновенный сквознячок, прохладно лизнувший ноги. Плешивый поднял голову и неприязненно уставился Павле за спину.
Что-то вы долго, сказал некто невидимый, и голос у него был низкий, как у океанского теплохода, но если теплоход вопит во все горло, то вошедший говорил негромко, почти что шепотом.
Мне хочется сделать работу, наставительно отозвался плешивый. Сделать работу как можно лучше, а не побить рекорды по скорости
Дверь прикрылась, и Павла испугалась, что человек с низким голосом удовлетворился ответом плешивого и ушел, оставив все как есть; секунду спустя она поняла, что ошиблась: невидимый собеседник плешивого закрыл дверь, оставшись в комнате.
Плешивый тем временем прошествовал к своему пульту, поднял на Павлу взгляд и глаза оказались совсем уж неприязненными:
Продолжим Ношение темных очков приводит к импотенции у мужчин.
Павле вдруг сделалось смешно.
Может, потому, что плешивый задал свой дурацкий вопрос с преувеличенно серьезным видом, а может, потому, что в лице нового, невидимого человека она почувствовала вдруг поддержку, но она рассмеялась и еле выдавила сквозь смех:
Ну это смотря у каких мужчин
Что смешного?! заорал экспериментатор, причем достаточно грубо. Если ваших умственных способностей хватает только на это, потрудитесь свою глупость скрывать!..
Это лишнее, негромко сказали у Павлы за спиной. Совершенно излишние слова, Борк.
Она наконец-то увидела человека с низким голосомширокую спину под коричневой замшевой рубашкой. Вошедший обогнул ее кресло и направился к пульту. Встав за спиной плешивого тот доходил ему едва до плеча, поднял взгляд на Павлу; лицо у вошедшего было чуть асимметричным, узким и смуглым, и неожиданно светлыми казались глаза ярко-зеленые, пристальные и рассеянные одновременно. Павла даже удивилась, как этот взгляд ухитряется сочетать несочетаемое. И поежилась.
Некорректные показания, сообщил незнакомец, изучив наконец Павлу и скользнув взглядом по пульту.
Плешивый надулся:
Потому что очень трудно с ТАКИМИ работать!
Ну так и облегчите себе работу, сказала Павла из кресла. Я к вам в подопытные не набивалась
Незнакомец наградил ее мимолетным зеленым взглядом, а экспериментатор покраснел, и даже плешь его сделалась лиловой.
Заканчивайте серию, Борк, сказал незнакомец вроде бы рассеянно, но Павле сразу же стало ясно, что плешивый Борк ходит у него в подчиненных. И что начальник Борком недоволен.
Экспериментатор, по-прежнему красный, вскинул на Павлу воинственный взгляд:
Ношение темных очков приводит к импотенции у мужчин!
Павла встретилась с глазами незнакомца. Стиснула губы, пытаясь удержать на лице серьезную мину:
Не-ет
Кошки белой масти часто страдают глухотой!
Павла замешкалась, озадаченная вопросом, в этот момент незнакомец за спиной у плешивого чуть прикрыл глаза.
Да! сообщила Павла радостно. Ей действительно было приятно будто на важном экзамене ей неожиданно и ловко подсказали.
Вечерние сумерки вызывают тревогу!
Нет! рявкнула Павла, глядя на незнакомца.
Использование жвачки неэстетично!
Да!
Цветное постельное белье предпочтительней белого!
Павла снова замешкалась незнакомец чуть качнул головой.
Нет, с гордостью сообщила она плешивому. Ничуть.
Серия закончена, скучным голосом объявил экспериментатор не Павле и не смуглому, а, скорее, собственной клавиатуре.
Я свободна? жизнерадостно поинтересовалась Павла.
Плешивый Борк засопел, протопал к Павлиному креслу и принялся снимать сенсоры. Павла сразу же зашипела от боли, потому что с первым же пластырем лишилась десятка волос на руке, тонких и невидимых, но вполне, как оказалось, ощутимых.
Осторожнее Давайте уж я сама
Зазвонил телефон; Борк бросил Павлу и поспешил к трубке, некоторое время в тишине комнаты слышалось только его хмурое бормотание:
Нет По-видимому. Обработка данных наперед сказать так и назначьте ему на семь
Павла горестно смотрела на безобразную петлю, свисающую из рукава ее нового свитера; тем временем незнакомец молча приблизился и стал снимать с нее прищепки и пластыри, удивительно быстро и ловко, она поразилась, какие у него теплые руки, и испугалась, что он почувствует исходящий от нее запах пота она так намаялась в этом кресле, как после бега на длинную дистанцию
Вставайте.
Она уцепилась за предложенную ладонь; в первый момент у нее закружилась голова, спустя секунду она с запозданием поняла, что пора посетить туалет.
Я Она разыскала под креслом свою сумку, опасливо покосилась на плешивого Борка, потом на дверь. Мне бы
Идемте.
Комната казалась оборотнем половина ее была обставлена как шикарный кабинет, но за полупрозрачной матовой занавеской угадывались белые и никелированные, зловеще-больничные очертания. Павла обеспокоилась; незнакомец по-приятельски ей кивнул:
Не любим врачей?
А за что их любить? пробормотала Павла смущенно.
Как посмотреть, усмехнулся незнакомец. Вас зовут Павла Нимробец. Меня зовут Тритан Тодин Просто Тритан. И я не врач. Я эксперт.
Очень приятно, сказала Павла неуверенно.
Десять минут назад в туалете она облила себя дезодорантом, даже, кажется, чуть переборщила; умылась, причесалась, напудрилась и подкрасила губы все в лихорадочной спешке. И все равно знала, что выглядит сейчас не лучшим образом. А как может выглядеть женщина, которой три часа морочили голову, а потом прилюдно обозвали дурой?!
Она поерзала, устраиваясь в глубоком кожаном креслесобственная мини-юбка теперь казалась ей особенно неуместной.
Жалеете, что пришли к нам?
Человек по имени Тритан ждал, по-видимому, искреннего ответа. Павла вздохнула:
Жалею.
Тритан улыбнулся снова:
Наша вина Моя вина.
Вы-то тут при чем? неуверенно спросила Павла.
Тритан уселся за стол, выдвинул ящик:
При том
В руке его оказалась упаковка одноразовых шприцев. Павла отшатнулась. Здрасьте, из огня да в полымя
При том. Тритан поднялся, выковыривая из упаковки тонкую длинную иглу. При том, что надо было заранее предполагать Давайте руку.
Павла отпрянула; Тритан засмеялся, поймал ее за рукав свитера, ткнул иголкой, ловко втянул обратно пострадавшую петлю, так что от порчи не осталось и следа: