Ну вот
Павла провела по рукаву ладонью. Даже рукодельница Стефана вряд ли справилась бы лучше.
Тритан вернулся к столу, небрежно уронил иголку в пластмассовую корзину для мусора.
К сожалению, первый ваш опыт работы с нами оказался неудачным И это почти трагично, Павла. Потому что вы очень ценный сотрудник.
Я не сотрудник, сказала Павла горестно. Я этот кролик подопытный. Вот
Вы больше не будете работать с Борком, сказал Тритан, и его голос сделался совсем уж низким, соскользнул на крайний для человека регистр.
Павла напряглась. Ей очень не хотелось огорчать Тритана, но
Я извините, что так получилось, но я вообще больше не хочу тут работать. У меня своей работы по горло Времени нет совсем, да и вообще
Тритан вскинул свои зеленые глаза округлившиеся от удивления и обиды. Хотел что-то сказать, но опустил голову, так и не проговорив ни слова.
Мне очень жаль, сказала Павла дрогнувшим голосом. И обозлилась на себянадо же, как быстро забылись зубоврачебное кресло, сенсоры-присоски и бесконечные дурацкие вопросы. Ей, видите ли, неприятно огорчение этого Тритана. Которого она видит, между прочим, первый раз в жизни.
Тритан рассеянно провел ладонью по своим коротким темным волосам:
Павла У меня к вам будет совершенно личная просьба. Выслушаете?
Она нервно расстегнула замок на сумочкеи защелкнула его снова.
Я попрошу вас поработать Еще хоть один сеанс. Не с Борком. Со мной
Ресторанчик «Ночь» утопал в свечах.
В глубоком подвале не было ни единого окна и ни единой лампочки. Свечи лепились к стенам, каждый столик снабжен был парой канделябров. Павле страшно было подумать, сколько возни со всем этим горящим и оплывающим хозяйством, но зато ресторанчик имел собственное исключительное лицо.
Что мне нравится, Павла, так это возможность свободно обращаться со временем суток. Посидел среди ночи выходишь в день или вечер
А, извините, который час?
Полседьмого. Вы спешите?
Нет
Павла была совершенно свободна до десяти вечера, времени встречи с Ковичем, и потому предложение Тритана перекусить оказалось как нельзя кстати.
Так вот Вы себе не представляете, какие потрясающие механизмы соединяют нас-дневных с нами-в-Пещере Не прямолинейные. Не однозначные, не всегда явные. Это интереснейшая структура, Павла, я могу говорить об этом часами, но боюсь, что вам скучно или неприятно А?
Нет, сказала Павла тихо.
Собственно, Тритан был первым в ее жизни человеком, с которым она могла говорить о Пещере, не мучаясь при этом неловкостью либо откровенным стыдом. Она тщетно пыталась понять, почему так получается; возможно, причиной полная естественность Тритана. Естественность и легкость. Этот человек полностью открыт и не испытывает от этого стеснения, он легкий и с ним легко
Тритан, а можно мне шоколада со сливками?..
Ну с каким другим мужчиной, ни с того ни с сего приведшим ее в ресторан, она решилась бы на такую невинную непосредственность?!
И кому другому рассказала бы за один вечер столько, сколько даже ближайшие приятели о ней не знали?
Что было, когда пятнадцать лет назад погибли родители. И что это за человек в Павлиной жизни Стефана
Тритан качнул подсвечником, подзывая официанта; на скатерть посыпался дождь из цветных восковых капель.
Шоколада со сливками? Сколько порций?
Какой у него странный взгляд. Сочетающий несочетаемое.
Может, теперь вы хотите меня о чем-нибудь спросить, а, Павла? Спрашивайте. О чем угодно.
О чем угодно
О его семье? О его жизни?..
Она перевела дыхание. Он терпеливо ждал.
Тритан, сказала она шепотом, глядя, как сложно переплетаются в вазочке коричневые струи жидкого шоколада и белые потоки сливок. Я такая невезучая в жизни, потому что везучая в Пещере, да?..
А кто вам сказал, что вы невезучая?..
Тритан неторопливо помешивал кофе, Павла невольно улыбнулась. Неужели того, что она о себе рассказала, недостаточно, чтобы это понять?..
Тритан Я Я надеюсь, ТОТ больше не станет ну
Не станет, ответил он серьезно. Все будет совершенно в порядке.
Павла ощутила жгучее желание рассказать Тритану про встречу с режиссером Ковичем.
Про то, что они друг друга УЗНАЛИ.
И еле удержалась. И решила обязательно признаться только в другой раз.
* * *
В половине десятого шикарная машина подвезла Павлу к служебному входу в Театр психологической драмы. Подвезла и уехала идти на встречу с Ковичем было рано, и потому Павла неспешно прогулялась вдоль фасада, рассматривая рекламные щиты и поочередно уничтожая конфеты, которыми угостил ее новый знакомый. Тритан
Она бродила под фонарями и рассеянно улыбалась. И, вспоминая журналиста Дода Дарнеца, втянувшего ее во всю эту историю, не испытывала прежнего раздражения.
Потом ее мысли обрели иное направление; с огромных фотографий на нее смотрели персонажи всех спектаклей театра большая их часть поставлена была самим Ковичем, а меньшаяочередными режиссерами, его придворными, выкормышами, похожими на шефа как две капли воды, только эти дочерние капли были помельче и помутнее Сегодня был один из второстепенных спектаклей, «Коровка», лирическая комедия, и Павла без труда нашла ее рекламный плакат; фотографий из «Девочки и воронов» не было нигде. Спектакль снят со сцены года четыре назад. Павла вспомнила, как когда-то, давным-давно, часами простаивала перед щитом с афишей, она до сих пор помнит место, где та висела и где сейчас пестреет реклама «Железных белок»
Потом она окончательно выскользнула из того счастливо-сомнамбулического состояния, в которое ее ввел ресторанчик «Ночь». И как-то ненароком вспомнила, что ей предстоит встреча не столько с постановщиком «Девочки и воронов», сколько с этим
«С саагом, сказала она себе, перешагивая через все второстепенные размышления. С саагом, дорогая, с твоим персональным саагом».
Сам собой подобрался живот. Хорошо, что был в ее жизни ресторанчик «Ночь»; страшно подумать, если бы всю вторую половину дня ей пришлось сосредоточенно ждать предстоящей встречи
Часы над театром показывали без пяти десять, когда на улицу высыпала насладившаяся зрелищем публика воодушевленная молодежь, степенные пары, считающие посещение премьер своим первейшим долгом, даже какие-то детишки с родителями. Павла стояла и смотрела, как все эти беззаботные люди растекаются по улице вверх и вниз, переходят дорогу, сворачивают за угол, спускаются в метро Почти все они были уверены, что здорово провели время. Павла же считала «Коровку» дурацкой поделкой, больше ничем. И человек, поощряющий таких «Коровок» на сцене вверенного ему театра, глубоко презирает публику. И оказывается правпотому что публика, обманутая, в восторге
Без пяти десять Павла позвонила Стефане и просила не волноваться, выслушала лекцию об «этих дурацких ночных поручениях» и обещала вернуться к одиннадцати; ровно в десять она переступила порог служебного входа и глухо обратилась к старичку на вахте:
Мне господин Кович назначил встречу. Подскажите, куда мне пройти.
Старичок засуетился, поднял трубку старенького телефона, заговорил почтительно, чуть ли не подобострастно, потом кликнул парнишку, скучавшего на скамеечке, и велел проводить.
Парнишка проводил. И указал Павле на дверь кабинета со строгой табличкой указал издали, будто само приближение к логову главрежа было чем-то для него чревато.
Шествуя к этой дверипо красной ковровой дорожке, будто Администратор к самолетному трапу, Павла успела подумать, что ничего страшного, что вся эта история с кровожадным саагом закончится через десять минут. Она возьмет кассеты, поблагодарит
Разумнее было бы, если бы Кович догадался оставить кассеты вахтеру. Разумнее и удобнее. И гуманнее, между прочим.
А ПОЧЕМУ он захотел именно личной ВСТРЕЧИ?!
Такой простой вопрос, такой важный, сам собой напрашивающийся, такой естественный пришел к ней только сейчас. Когда она подняла руку, чтобы стучать.
И потому рука повисла в воздухе. Со стороны могло бы показаться, что посреди пустынного коридора Павла голосует, пытаясь поймать такси.
Столько мусора в голове Раздолбеж Расплавленный пластилин Митики, Дод Дарнец, Центр психологической реабилитации, «лягушки очень противны»
О такой забавной мелочи не успела подумать. А теперь поздно.
Она перевела дыхание. И подумала: «Все равно. Возьму кассеты, уйду и больше никогда не увижу»
Эта мысль придала ей смелости.
Павла стукнула в черную дерматиновую обивку звука не получилось никакого, ее палец будто утонул в вате, но не бить же кулаком; она постояла, раздумывая, как еще можно сообщить о своем приходе, и в этот момент дверь распахнулась.
Почему-то Павла воображала, что Кович встретит ее все в том же свитере и в тех же спортивных штанах; теперь он стоял на пороге в белой рубашке и мятых летних брюках, а вместо ворсистых тапочек были желтые спортивные туфли. И опять-таки ничего саажьего не было в аскетичном, слегка желтоватом лице, но Павла отступила. Невольно. Автоматически.
Но и Кович отступил тоже. Будто в актерском упражнении под названием «Зеркало»; Павла посмотрела на его руки, надеясь увидеть в них кассеты. Одно движение протянуть руку взятьпопрощатьсяповернутьсяуйти
Привет, Павла. Режиссер Кович был, похоже, еще и неплохим актером, а потому слова его прозвучали совершенно естественно. Входи
Я спешу, сказала она быстро.
Он, кажется, помрачнел:
А я не задержу тебя Пять минут ведь у тебя есть?
Павла помедлила и вошла.
Рабочий кабинет Ковича разительно отличался от его квартиры. Он был тесноват и содержался в порядке. Даже макеты декораций а их, громоздких, было штук пятьнаводили на мысль не о складе, а скорее о музее либо выставке.
Я спешу, повторила Павла как заклинание.
Кович прошелся вокруг стола, где среди бумаг и самодельных переплетов возвышалось нечто, прикрытое белым полотенцем; вздохнул, смерил Павлу вопросительным взглядом, взялся за край ткани, будто намереваясь открыть памятник.
Под полотенцем оказалась бутылка коньяка, два изящных стаканчика и пара тарелок одна с бутербродами, другая с конфетами. «Везет мне сегодня», тупо подумала Павла.
Кович молча откупорил бутылку; Павла невольно потянула носом она любила коньяк, но слишком мало разбиралась в нем и не могла считаться ценительницей.
На.
Павла приняла из его рук наполовину наполненный стаканчик. Отказываться было неудобно неблагородно было отказываться. У Ковича было сейчас такое болезненное лицо, будто он собирался пить на собственных поминках.
Павла Твое здоровье.
Она подумала, что в рамках сложившихся обстоятельств его тост звучит двусмысленно. Отхлебнула, как воду, раз, другой и третий и на последнем глотке поперхнулась, закашлялась, краснея и стряхивая с глаз навернувшиеся слезы.
Скажи честно, Павла Кович помолчал, ожидая, пока она откашляется. Скажи честно, почему тебе не нравятся «Железные белки»?
«Мне бы твои проблемы», подумала Павла устало.
Отчего же не нравятся? Нравятся
Кович вздохнул:
Хорошо За что тебе нравилась «Девочка»?
Коньяк привольно разливался внутри Павлы, согревая и расслабляя, снимая стресс; сколько их было, стрессов, за сегодняшний длинный день?!
«Девочка» Она поискала, куда сесть, опустилась на низкую мягкую скамеечку. Я смотрела раз двенадцать В первом составе три раза, остальные во втором
Кович напрягся:
Почему?
Потому что он был свободнее. Павла смотрела в открытую форточку, туда, где горели в прямоугольном переплете две острых весенних звезды. Как цепь все звенья свободные, а держат крепко. Так и так ее поверни, она останется цепью Не порвется И приведет куда надо Железная палкатоже неплохо, но она некрасивая палка, и все. Она не танцует
А цепь танцует?
Павла огляделась в поисках своего «дипломата». Ах да, сегодня она взяла сумку Потому что Митика
Кович сидел напротив, на полу, скрестив ноги, поставив перед собой тарелку с бутербродами, роняя крошки в складки мятых брюк.
Значит, «Девочка и вороны» это цепь? А «Железные белки» всего лишь палка? А ты знаешь, что «Белки» в десять раз умнее глубже совершеннее? Что это не я придумал, это сотни умных людей
Ну и ладно, сказала Павла устало. Минутное очарование от алкоголя прошло она измоталась, не было сил ни спорить, ни думать, ни бояться, ей все сильнее хотелось спать.
Кофе будешь? спросил Кович шепотом.
Павла встрепенулась. Чашечка крепкого кофе была сейчас единственой силой, способной без потерь довести ее до дому.
Павла Ты знаешь, я ведь все это время в шоке. Со вчера
Кович стоял теперь над столом склонясь над включенным в розетку кофейником, будто желая помочь ему собственным теплом.
Он в шоке, подумала Павла, извлекая красную конфету из груды зеленых. Он в шоке, видите ли Он, здоровый клыкастый сааг, в шоке. А я ничеговот, с Тританом познакомилась
Что мы можем изменить? спросила она меланхолично.
Чайник наконец-то вскипел и забулькал; Кович достал откуда-то пару чашек и жестяную баночку кофе.
«Сколько я этой гадости сегодня выпила, подумала Павла с отвращением. Весь день кофе, кофе, кофе»
Кович нашел в шкафу одну чайную ложку. Порылся в ящике стола и нашел другую.
Павла Скажи честно как тебе это удается?
Что? спросила Павла после паузы. Она действительно не поняла.
Кович побарабанил пальцами по столу:
Тебе везет? Да? Это просто везение, удача, тебе везет, а, Павла?..
«Случай ярко выраженного антивиктимного поведения», сухо сказал в Павлиной голове чужой, смутно знакомый голос.
Вообще-то, сказала она, глядя в чашку, мне везет обычно как утопленнику. То на масло сяду, то автобуса долго нет А недавно вот крысы провода перегрызли
Кович снова сел на пол прямо перед Павлой:
Ты понимаешь, ЧТО произошло? А, Павла?..
Павла помолчала. Хмыкнула, прогнусавила голосом противной дикторши:
«Сон ее был глубок, и смерть пришла естественно!»
Воистину, короткое общение с Тританом пошло ей на пользу. Он стала свободнее обращаться с некоторыми понятиями.
Кович, впрочем, с Тританом не общался; он дернулся, как от удара:
Ты не могла бы
Извините, сказала Павла, испуганная собственным цинизмом. Я не хотела, честно Это я тоже, понимаете, немножко не в себе
Мы с тобой оба ненормальные, сказал Кович с горечью.
Некоторое время они думали каждый о своемпотом Кович поднял голову:
Павла А та машина, вчерашняя тоже повезло?..
Павла смотрела на него непонимающе. При слове «машина» вспоминался лимузин, в который ее усадил сегодня Тритан и еще почему-то тюбик помады в щели тротуара.
Какая машина?
Глаза Ковича округлились; она почему-то испугалась:
Да какая машина-то?..
Кович заговорил, медленно и четко, будто втолковывая роль непонятливой актрисе; по мере того как развивался его рассказ, из Павлиной головы выветривались и сегодняшний день, и усталость, и остатки хмеля. Ладони взмокли так, что их приходилось то и дело вытирать о колени.
Вам показалось, сказала она наконец.
Кович усмехнулся довольно печально.
Вам показалось, пробормотала Павла почти сквозь слезы и в этот момент вспомнила.
Да, был тюбик помады, который она выронила перед подъездом. Только он занимал в ту секунду ее мыслитолько он; подобрать его казалось делом жизни, она не обратила внимания на порыв ветра, промелькнувший мимо силуэт
Кович смотрел, как она вспоминает. С интересом смотрел режиссеру всегда интересен процесс. Что происходит с человеком, как он меняется изнутри
Это случайно, сказала Павла сама себе, а страх рос, вцеплялся в нее восемнадцатью когтями, повисал на ее душе, как кошка на гардине. Это случайно. Машина СПЕЦИАЛЬНО на человека? Чтобы СБИТЬ? Это же бред. Так не бывает
Кович пожал плечами.
Ну, спасибо, что вы мне сказали, пробормотала Павла в пол. Хотя лучше бы я Не знала, и ладно себе. Случайность
Случайность, эхом отозвался Кович. Как в Пещере. Трижды случайность Я уж думал может, это со МНОЙ не все в порядке?..
В дверь робко поскреблись; старушка с тряпкой заглянула и испуганно закрыла дверь. Павла подумала, что старушка будет ждать и час и два до утра будет ждать старушка, пока главный не наговорится, не освободит кабинет, предоставив бабушке почетное право собрать пыль, осевшую на мебель в процессе творчества