Тут вмешался ведущий. Снова улыбнувшись во все 32 зуба, он спросил:
«Мистер Торрес, а вы не находите несколько несправедливым, что богатый архитектор платит от заработка 0,25 процента налогов, а бедный рабочий30 процентов?»
«Не нахожу. В вашей стране рабочий платит 70 процентов, вот это несправедливо».
Улыбка ведущего стала еще шире.
«Вы что-то путаете. У нас подоходный налог работника всего 16 процентов».
«Я ничего не путаю, сухо возразил координатор, я просуммировал его подоходный налог и его долю в сумме корпоративных налогов».
«Не понимаю вашей логики. При чем тут налоги с корпорации?»
«Логика элементарная. Вы знаете, что такое «прибавочная стоимость»? Корпоративные налоги выплачиваются за счет прибавочной стоимости, то естьза счет труда работника».
«Вымарксист?»спросил ведущий.
«Обязательно быть марксистом, чтобы понимать, что товары производятся работниками, а не возникают по мановению волшебной палочки дирекции»? поинтересовался Торрес.
«Вы уходите от ответа, заявил вальяжный господин, четверть процента и тридцать».
«Меня отвлекли. Теперь отвечу вам. Когда вы обедаете в ресторане, когда ремонтируют ваше авто, когда вы снимаете апартаменты в отелевы платите за обслуживание. Вам приносят счет в деньгах, а не в процентах от вашего годового дохода, не так ли?».
«Вы опять уходите»
«Ничего подобного, перебил координатор, я отвечаю по существу. Вы не находите несправедливым, что обед в ресторане обойдется уборщице в такую же сумму, как вам, хотя одна булавка с вашего галстука стоит больше ее годовой зарплаты?»
В кафе раздался дружный рев одобренияребята поддерживали координатора так, как если бы он был боксером и отправил соперника в нокаут. Даже Викскьеф и Джой ради такого случая оторвались ненадолго от своих шашек.
Сочинение хокку развивает ораторское мастерство, негромко заметил Чжан.
Вы о чем? удивился Секар.
Торрес пишет хорошие хокку, пояснил китаец, у него такое серьезное хобби.
Тем временем, в студии ведущий вновь взял слово:
«Но, допустим, у вашего гражданина просто не хватает денег заплатить налоги Или взносы, как вы говорите. Что тогда, мистер Торрес? Полиция перестанет его защищать?»
«Почему ему может не хватить денег?»спросил координатор.
«Не важно. Просто не хватилои все. Например, у него низкооплачиваемая работа».
Торрес покачал головой: «Никак невозможно. Великая Хартия запрещает условия найма с окладом менее четырехкратного социального минимума».
«А если корпорация не может платить такой оклад?»
«Значит, ее дирекциябестолочи. Пусть учатся управлять или ищут другое место для бизнеса. Никакое нормальное предприятие не может быть устроено так, что выручка не покрывает стоимость рабочей силы, то есть обычные жизненные потребности работников и их семей. В Меганезии хватает бизнесменов, умеющих эффективно вести дела».
«А если человек не может найти работу?»
«Тогда он идет в агентство по экономике и проходит переквалификацию. Ему будет выплачиваться стипендия. Сумму издержек по переобучению потом оплатит тот, кто примет его на работу. Эточестная сделка, от нее все выиграют».
«А если он не может работать, если он инвалид?»
«Тогда он получает страховку. Это обычная практика и у нас, и в других странах».
«Да? с сомнением переспросил ведущий. А откуда возьмется страховка у ребенка, который остался без родителей?»
«Этовопрос совершенно из другой области», заметил Торрес.
«Ну и что? Разве так не бывает?»
«Бывает. Уточните, вопрос о здоровых детях или о детях-инвалидах?»
«Обо всех, сказал ведущий, а также о детях из нищих многодетных семей».
«Тогда отвечаю по порядку. Детей, которые одновременно сироты и инвалиды, очень мало, и общество содержит их за счет взносов. Это мизерная сумма, никто никогда против нее не возражал. Обычные дети, оставшиеся без родителей, расхватываются родственниками и семьями, у которых нет детей или есть всего один ребенок. У нас тут архаичные нравы по сравнению с Западом. Считается, что лучше, когда в семье двое или трое детей, а своих или приемныхне так уж важно. Это решает и проблему детей в нищих семьях».
«Я не понял последней фразы», заметил ведущий.
«Это элементарно, ответил координатор, ребенок изымается из семьи, где его не могут достойно содержать. Далеето же, что с детьми без родителей».
«То есть, как изымается? выкрикнула худощавая пожилая женщина, сидящая по другую сторону стола, по какому праву можно изъять ребенка у матери?»
«Вам хорошо известно, по какому праву, отрезал Торрес, судя по вашей табличке, вы представляете лигу защиты семьи. Ваша организация была депортирована из Меганезии за деятельность, несовместимую с Великой Хартией. В постановлении суда написан ответ на ваш вопрос, не так ли?»
«У вас язык не поворачивается повторить этот ответ?»спросила она.
«Отчего же? Могу и повторить. Согласно Хартии, любой человек с момента рождения находится под защитой правительства, обеспечивающего базисные права. Если те, у кого находится малолетний, не создают условий для реализации этих прав, то малолетний передается другим лицам, готовым гарантировать его благополучие. Любые третьи лица, препятствующие этому, преследуются в порядке гуманитарной самозащиты общества».
«Самозащиты? возмущенно переспросила женщина. Как бы не так! Это мы защищали права несчастной матери. А полицейские ворвались в ее дом, арестовали ее мужа, вырвали годовалого ребенка из ее рук. Это было бесчеловечно! Это было»
«Полностью правомерно, перебил Торрес, как и изъятие других двух детей этой женщины, возрастом два с половиной и три с половиной года, которые попрошайничали на пляже. Напоминаю мадам, что речь идет о семье сомалийцев, обитавшей в брошенном строительном вагончике, а не в доме, прошу заметить. Муж принципиально не работал, а жена не могла работать, поскольку была все время или беременной, или кормящей. Они жили мелким воровством, попрошайничеством и копанием в помойках. Оставить детей в такой семьевот что было бы действительно».
О, черт! воскликнул Лал Синг, я знаю эту историю! Помните дискотеку на северном берегу, ну, которую держит тот парень, танзаниец с женой?
Точно, поддержала Инаори, я все не могла понять: как это у них был один ребенок, а потом бац и стало четверо. Вот оно значит как
Эти могут хоть десяток завести, подал голос Викскьеф, у них по выходным половина порта куролесит. Только успевай монеты отгребать, чтоб стойка не треснула.
Виски у него дрянь, сообщил Эрнст. По-моему, это вообще самогонка.
У него так и написано: «домашнего производства», пунктуально отметила Джой.
Викскьеф равнодушно пожал плечами:
Виски как виски.
Эрнст саркастически хмыкнул:
Тебе и керосинвиски, оглобля норвежская.
Скандинав смерил его презрительным взглядом:
Пижон. Много ты понимаешь.
10. Холодная война, пираты и каторжники
Ребята, дайте уже послушать! крикнула Инаори, там Уоррен Диксон.
Это кто еще? спросил Викскьеф.
Это советник самых серьезных правительств по обе стороны Атлантики.
Ах, вот как
«плохо замаскированный международный разбой, говорил советник, по сравнению с которым даже оффшоры выглядят безобидно. Оффшоры устраивают демпинг на рынке налогов и высасывают из развитых стран финансовые ресурсы. Но финансы все равно могут работать только в реальных экономиках, им приходится возвращаться домой. А вы сделали у себя de-facto безналоговую зону для низкоресурсных hi-tech и высасываете самые перспективные технологии производства и самых эффективных разработчиков. Ваша экономика присваивает результаты колоссальных инвестиций развитых стран в науку и образование. Вот откуда фантастический рост вашей экономики и ваше выросшее на пустом месте благополучие. Этопиратский бизнес. Думаете, это сойдет вам с рук?»
«Как это мило, произнес Торрес. Когда в конце прошлого века Запад вывозил мозги из стран восточного блока, это почему-то не называлось пиратством. Ваше правительство говорило о свободе предпринимательства, экономическом соревновании и глобализации. Почему теперь эти красивые слова не звучат? Готтентотская мораль? Если я украл корову, это хорошо, а если у меня укралиэто плохо?»
«То есть, вы признаете, что я прав?»уточнил Диксон.
«Ничего подобного. Наоборот, это вы признаете, что оказались в положении Советского Союза времен холодной войны. Вы проигрываете экономическое соревнование, потому что у вас неэффективное бюрократическое управление, а частная инициатива задавлена налогами и запретами. Ваши политики сегодня только и могут, как Никита Хрущев в прошлом веке, стучать в ООН ботинком по трибуне и кричать, что они нас закопают».
Диксон усмехнулся: «Вы переоцениваете роль всяких задворков в мировой политике».
«Возможно, сказал Торрес и задумчиво потер кончик носа. Хотя, знаете, в конце XVI века Нидерланды казались задворками священной империи Габсбургов. Но прошло 50 лет, и Нидерланды стали процветающей республикой, владения которой раскинулись по трем океанам, а задворками оказалась как раз империя. История иногда повторяется».
«А вы уполномочены делать такие заявления? поинтересовался Диксон. Или хотите спровоцировать еще один международный скандал в порядке личной инициативы?»
«Заявление? переспросил координатор, нет, я просто напомнил кое-что из истории».
«Вы просто пытаетесь использовать это шоу, чтобы сделать рекламу своей стране».
«Конечно. Это одна из моих обязанностей как сотрудника правительства Меганезии».
«Что ж, сказал Диксон, по крайней мере, здесь вы честно ответили на вопрос».
Торрес кивнул. «Честно отвечать на вопросыэто тоже моя обязанность».
Из-за стола поднялся строгий пожилой господин со значком международного бюро по правам человека: «А вы готовы честно признать, что ваше правительство игнорирует все международные гуманитарные акты?».
«Если честноя просто не знаю всех международных актов на эту тему. Я вообще-то не юрист. Огласите весь список того, что мы, на ваш взгляд, нарушили».
«Начну со способов ведения войны. Они нарушают конвенции 1907, 1929, 1936, 1949, 1977 и 2005 года. Ваши вооруженные силы занимаются диверсиями на гражданских объектах на суше и на море и террором против мирного населения».
«Впервые слышу о таком безобразии, ответил Торрес, можно конкретно?»
«Извольте. Операция ваших вооруженных сил в эмирате Эль-Шана 2 года назад. Убито 17 гражданских лиц, разрушена электростанция, центральный узел водоснабжения столицы, ВПП гражданского аэропорта и две развязки на главной национальной автомагистрали».
«Минуточку. Какие такие гражданские лица были в резиденции шейха Фархада? Если вы имеете в виду его охрану, то она была вооружена»
«А его жена, пятеро детей, обслуживающий персонал?»перебил представитель бюро.
Координатор пожал плечами: «Ну, знаете, это все-таки война. Наша армия, по крайней мере, не забрасывала бомбами жилые кварталы, как это принято в военной практике так называемых цивилизованных стран. Никто, кроме непосредственного окружения шейха, физически не пострадал. У жителей, конечно, были неудобства с транспортом, водой и электричеством, но в условиях войны такие вещи неизбежны».
«Но мистер Торрес, объявлять войну, физически уничтожать семьи высших чиновников государства и угрожать тотальным разрушением инфраструктуры страны из-за какого-то незначительного недоразумения с несколькими гражданами».
«Это не было незначительное недоразумение, отрезал он, власти эмирата Эль-Шана захватили гражданский авиалайнер, взяли в заложники группу туристов, среди которых были наши граждане, и игнорировали наше требование вернуть им свободу».
«Но есть же дипломатические методы»
«Есть Великая Хартия, перебил Торрес. Каждый гражданин Меганезии находится под безусловной защитой правительства. Эта защита не зависит ни от какой политики, ни от какой дипломатии, и осуществляется любыми средствами без всякого исключения».
«Не играйте словами! выкрикнула дама из лиги защиты семьи. О какой защите граждан может говорить правительство, легализующее рабовладение? Работорговля нарушает все мыслимые цивилизованные нормы!»
«Работорговля? Рабовладение? переспросил он, это вы о чем?»
«О вашей практике торговли каторжниками».
«Вы, вероятно, имеете в виду передачу правонарушителей в аренду предприятиям, имеющим жилые комплексы в охраняемом периметре, сказал Торрес, И что этим нарушается? Почему общество должно нести расходы по содержанию тюрем?»
«А как насчет надсмотрщиков с кнутами?»спросила дама.
«Насчет надсмотрщиков с кнутами вас дезинформировали», ответил координатор.
«Но заключенных же принуждают работать, вы этого не будете отрицать?»
«Буду отрицать, потому что этонеправда. У нас принцип информированного согласия. Можно отказаться и сидеть за решеткой в одиночном боксе хоть весь срок. Но это некомфортно. Из примерно 8000 осужденных в стране это выбрали менее 50 человек».
«А каторгаэто, по-вашему, комфортно?»
Торрес почесал в затылке: «Там не курорт, но ни одна международная комиссия по правам заключенных не нашла нарушений. По их данным, условия на закрытых предприятиях Меганезии примерно на уровне тюрем Швеции. Питание, быт и медицинское обеспечение практически одинаково. Оборудование спортивных площадок у них лучше, зато у нас гуманнее решен вопрос секса. У нас смешанный контингент, без ограничений на любые добровольные половые контакты. У шведов такого нет».
«Что? Как вы сказали? дама густо покраснела. Вы хотите сказать, что там на этой вашей каторге мужчины и женщины могут друг с другом это же гадко!»
Координатор пожал плечами: «Не понимаю, о чем вы. Суд приговорил их к лишению свободы, а не к лишению половой жизни. По мнению специалистов, принятый у нас порядок способствует исправлению и социализации правонарушителей».
11. Проблема занятий сексом в ошейнике
Похоже, тетка спеклась, сказала Инаори и гаденько хихикнула.
Да, согласился Эрнст, у этой карги и на свободе-то половая жизнь не сложилась.
Страшная, как термоядерная война, добавил Лал Синг.
А вот эта, кстати, ничего. Очень даже, сообщил Викскьеф.
Его реплика относилась к молодой женщине, одетой в стиле «милитари», с табличкой на груди: «Жанна Ронеро. Green world press».
«В докладе бюро по правам человека было сказано, что на ваших заключенных надевают ошейники! Ошейникина людей. Попробуйте-ка заниматься сексом в ошейнике!»
«Я бы, наверное, и вправду попробовал», Торрес встал, развязал шейный платок и небрежно бросил его на стол. В студии послышался шум, все взгляды были обращены на шею координатора, которую охватывало полупрозрачное кольцо сантиметра 2 шириной. «Подойдите сюда, мисс Ронеро. Не бойтесь, я вас не съем».
Зря он старается, буркнул Лал Синг, она ему не даст.
Почем ты знаешь? возразила Инаори.
Так видно же
Фи! Тоже мне, Зигмунд Фрейд.
«С чего вы взяли, что я боюсь?»вызывающе ответила Жанна и, обойдя стол, оказалась на расстоянии вытянутой руки от координатора.«Ну, я здесь, и что теперь?»
«Как видите, на мне есть ошейник слежения. Можете его осмотреть и убедиться, что он такой же, как на наших заключенных. Я надел его по требованию службы безопасности, в соответствии с пунктом моего контракта о мерах в обстановке повышенного риска».
«Подумаешь! фыркнула она, Вы же в любой момент можете его снять».
«Вряд ли, возразил Торрес, разве что я научусь отвинчивать свою голову. Чтобы снять эту штуку, нужно 4 часа работы алмазной пилой».
«Или просто знать, где застежка», язвительно дополнила Жанна.
«На нем нет застежки, мисс Ронеро, это сплошное кольцо, можете проверить».
«А я действительно проверю», вызывающе сказала она и, протянув руку, начала ощупывать ошейник. В студии стало очень тихо. Через пару минут журналистка достала из нарукавного кармашка пилку для ногтей и вопросительно посмотрела на координатора.
«Валяйте»разрешил он.
Как только пилка соприкоснулась с ошейником, в кармане у Торреса зазвонил сотовый телефон. Он извлек трубку, сказал «все нормально, не беспокойтесь» и убрал назад.
Жанна тем временем безуспешно пыталась что-нибудь зацепить на ошейнике. При очередной попытке пилка соскользнула с гладкой поверхности и воткнулась на несколько миллиметров в шею координатора.