Ты не жрица. Ты волшебницавздохнув и прикрыв глаза, как сытый кот, проговорил Ульрих, протягивая девушке, пустые плошки. Спасибо тебе за заботу.
Не за что, отозвалась жрица, забирая пустую посуду. Странно, но кормить своего похитителя было приятно, равно, как и слушать его похвалу.
Ты обещал мне все рассказать, помолчав, проговорила Алекса, возвращаясь на импровизированную лежанку. Она надеялась, что разговор поможет хоть немного развеять напряжение, которое усиливала жуткая тишина. Она не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. И никак не удавалось расслабиться.
Хорошоответил рыцарь, посмотрев ей прямо в глаза. Раз обещал, значит расскажу. Что тебя интересует?
Что нам может здесь угрожать? О каких существах ты говорил?
Это долгая история, жрица! ответил девушке Ульрих.
И очень давняя. Никто из живущих ныне, не поручится за ее правдивость. Однако легенда существует и передается из уст в уста. Я расскажу тебе то, что сам слышал от матери, когда был ребенком, сказал Ульрих двигаясь ближе к очагу и устраиваясь поудобнее.
Укройся, бросив Алексе еще один плед, посоветовал рыцарь. Холодает, а история долгая.
Девушка покладисто завернулась в плед и приготовилась слушать. Ульрих, немного помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказ о том, что произошло на этих землях несколько веков назад.
«Когда то давно, много столетий назад, земли эти не были пустыми. Бесплодное поле, которое окружает этот лес, заселяли качуры. Не слишком многочисленный народ из племени людей. Не высокие, приземистые да крепкие. Черноглазые, да смуглолицые. Женщины носили волосы, цвета воронова крыла, чуть до пят. Мужчины не брили бород.
Занимались они земледелием да скотоводством. Несколько их деревень стояли окрест не слишком далеко одна от другой. Жили, не тужили. Растили хлеб, играли свадьбы, рожали детей. Нехитрое, но самое настоящее счастье простых людей.
Не слишком жаловали пришлых с ветра. Так они называли чужаков. Остерегались путников, которым доводилось проходить мимо их земель.
Но однажды в крайний дом поздним зимним вечером постучали. Хозяйка, закутавшись в шаль, вышла на крыльцо и увидела человека, лежащего у ступеней ее избы. Сердце селянки дрогнуло и она, кликнув дочь на помощь, втащила чужака в сени. Он был совсем заледеневший. Брови и борода были покрыты инеем. Плохонький зипунишка не мог удержать ни крупицы тепла. Жизнь едва теплилась в этом промерзшем насквозь существе. Не решившись внести его в дом, где они с дочерью Наирой, жили вдвоем, Зинара оставила его в сенях. Мужа ее, отца Наиры, стужа прибрала несколько зим назад. Ушел на охоту и не вернулся.
Тогда такие же лютые морозы стояли, невольно подумалось женщине, глядя на неподвижное тело, лежащее в ее сенях на полу.
-Может стужа решила вернуть, что взяла.
Тихий стон мужчины вывел ее из оцепенения и она, приняв самое неожиданное для нее самой решение, подхватив пришельца под мышки, втащила его в избу.
Стужа долго не хотела отпускать его. До весны пролежал он в постели под бдительным присмотром благодетельницы. Под клочковатой, свалявшейся бородой обнаружился совсем молодой юноша.
Болезнь крепко держала свою жертву, но Зинара была упрямой, и переупрямила-таки, хворобу пришельца. Ей удалось выходить чужака. Обстоятельства, при которых найденыш оказался один, зимней, морозной ночью рядом с их деревней, выяснить так и не удалось. Побывав на грани жизни и смерти, парень начисто лишился памяти. Понятно было только, что бродил он долго и хлебнул, судя по всему, немало бед.
Зинара не слишком огорчилась, поняв, что не в силах вернуть воспоминания своему приемышу. Она привязалась к нему, как к родному, и он платил ей тем же. Парень был благодарный да ласковый. Юношу назвали Кемаром, в честь отца Наиры и приняли в семью. Пока Зинара не позволяла ему выходить из избы, он старался помочь по дому, чем мог.
Соседи шептались, конечно, но Зинара была не из тех, кто обращает внимание на сплетниц-шептух. Староста позволил парню остаться в деревне, а до мнения остальных ей не было никакого дела.
Как только год повернулся на весну, парень начал потихоньку выходить на крыльцо. Подолгу сидел под первыми теплыми лучами солнца, как будто впитывая в себя их живительную силу. А к посевной совсем окреп. Стал ловким и умелым помощником. Не смотри, что не богатырь совсем. Кемар отличался от коренастых качуров тонким и рослым станом. Работником тем не менее был отменным.
-Тщедушное тельце, в чем дух держится, причитала над ним Зинара, все стараясь накормить его посытнее.
Как бы там ни было, а неслыханное дело, чужак прижился. К нему привыкли, перестали сторониться. Парень рос, мужал. Начали на него и девушки засматриваться. Да и он по сторонам смотрел. Тоже невесту себе присматривал. И присмотрел. Пленила его сердце черноглазая, смешливая красавица Ориса. Стал задумываться он, как бы ее сосватать. Да прежде хотел у нее самой спросить, желанен ли он ей. Ждал, когда случай подвернется и дождался. Собрались парни да девушки к празднику сбора урожая, красивых листьев для украшений набрать. Решено было идти в лесок расположенный не далеко от деревни. И Ориса собиралась идти. Разумеется, упустить такой случай Кемар не мог. Убедившись, что все увлечены сбором листьев, да осенних цветов, Кемар увлек Орису подальше, чтоб наедине рассказать о своих чувствах. Объяснение было бурным, Ориса, как оказалось, тоже была давно влюблена в Кемара, да боялась, что родители не позволят выйти замуж за чужака. Кемар, опьяненный мыслью, что любим, прижал возлюбленную к березовому стволу и приник поцелуем к нежным губам.
Здесь-то их и обнаружила Наира. Названная сестра Кемара. Не заметил юноша невесты у самого своего носа. Не сумел разглядеть в заботе, которой Наира окружала его пылкой девичьей любви.
Разбилось сердце девушки на тысячу осколков, когда увидела она своего любимого с другой. Черная злоба поднялась в душе ее. Ненависть заслонила все светлое, что окружало их. Гневный вихрь скрыл от Наиры и теплое солнце и золотую листву и синее небо. Только соперницу и предателя видела она перед собой и желала им смерти. Сжала она в руке склянку с волшебным элексиром, который дала ей колдунья из соседнего поселения. Надеялась влюбленная девушка привлечь Кемара, да не успела обряд провести.
Громкий крик Наиры заполнил рощу от края до края. Призывала она Темных Богов отомстить за предательство. Наказать изменника и избранницу его. Боги услышали ее. Молния, разрезав небо пополам ударила в дерево, под которым стояли Кемар и Ориса. И упали они замертво, сраженные одной молнией.
Беспросветное горе накрыло деревню. Плач и вой стоял в избе красавицы Орисы. Отец, обезумев от горя, решил спалить избу Зинары. А Зинару с дочерью истребить. Она приветила чужака. Ее вина, ее и ответ. Селяне поддержали его.
Напрасно староста пытался образумить ошалевших от горя родителей и родню. Никто и слушать его не стал. Успел он опередить толпу озверевших односельчан и предупредил Зинару с Наирой. Укрылись беглянки в той самой роще, где молнией поразило влюбленную пару. Как увидела Наира обугленный остов обгорелого дерева, мертвые тела так и встали перед глазами. Отчаяние охватило душу ее. Раскаяние в содеянном заполнило ее сердце. Все существо ее было охвачено пламенем желания вернуть любимого. Сняла она с шеи кожаный мешочек, в котором хранила прядь волос с головы Кемара, разбила склянку с колдовским зельем, полила жидкостью волосы. Резанула по запястьям и сбрызнула своей кровью любимые пряди. Совершила приворотный ритуал, да только с мертвым и проклятым. Отозвалась запретная магия взрывом. Пронесся злобный вихрь по деревне, где это случилось, по пастбищам, где жители скот пасли, по полям, где хлеб растили. Над рощей. И накрыло проклятье все живое, что обитало на этих землях. Темные Боги не помогают даром. Забрали они себе бессмертную душу Наиры и всех тех, кто под взрывом оказался.
И стали они все чудовищами невообразимыми. Начали охотиться на жителей соседних деревушек. Дурная слава об этих местах быстро распространилась среди людей. Опустели деревни, и память о тех, кто жил и любил под этим солнцем, осталась жить только в легендах да сказках, которыми пугают детей.
Вначале нечисти было очень много, но за несколько столетий место удалось изрядно подчистить. Немало свитков об этих подвигах хранится в библиотеке моего замка.
Тем не менее, совсем очистить землю от черного зла пока не удалось. И весна больше ни разу не цвела в этих проклятых местах. Осень с тех пор царствует здесь. Всегда золотая осень».
Глава 33.
Алекса молча смотрела в темноту некоторое время, осмысливая услышанное.
Что же это за любовь? задумчиво произнесла она, медленно повернувшись к Ульриху и посмотрев мужчине прямо в глаза. Когда любишь, жизнь готов отдать, только бы родной человек счастлив был. А так разве любят? Так только себя любят, и человека, как вещь рядом с собой видеть хотят. Чтоб он был таким, каким его видеть удобно. Чтоб на сторону не смотрел, а только тобой жил. Таким нужен бессловесный раб, без своих целей, мыслей и желаний. А не человек полноценный и свободный.
Ульрих внимательно слушал жрицу и удивление его становилось все более заметным.
Ты правда так думаешь? не сумел он удержаться от вопроса.
Конечно! пожав плечами, ответила девушка. Зачем мне врать!?
Прости, поспешил извиниться Ульрих. Я не хотел обидеть тебя. Просто теперь мне совершенно не понятно, зачем ты едешь к Дракону. Да еще по своей воле.
Что значит зачем? вспыхнула неожиданно сама для себя Алекса. Какое ты вообще имеешь право задавать мне такие вопросы? Ты похитил меня, перешла к обвинениям девушка. Вскочила на ноги, не замечая, как теплый плед соскользнул с плеч и уютной горкой остался лежать в ногах. Затащил в этот лес, пугаешь какимито бабкиными сказками. Чудищами ужасными. Устроил здесь представление с плясками под бубен и дешевыми фокусами. Думаешь, я не знаю, зачем я тебе? Мне Маниса все о тебе рассказалазло продолжала Алекса, выплевывать претензии сама не осознавая, что злится больше всего на себя. За то, что Ульрих одним своим появлением сумел разбудить в ней давно забытые чувства. И неосознанно боясь вновь испытать боль и пережить предательство. Вернуть умение верить мужчинам ей пока еще не удалось.
Постой-постой, остановил рыцарь гневную тираду рассерженной жрицы. Он смотрел в ее пылавшие гневом глаза, видел разметавшиеся по плечам белокурые локоны и понимал, что сейчас она кажется ему еще прекраснее, чем казалась раньше. Вот это огонь! подумалось вдруг ему. А по виду и не скажешь. Хрупкая, маленькая, как фарфоровая статуэтка, а поди ж ты, какой тайфун!
И что же тебе рассказала Маниса? спросил рыцарь.
Не твое дело! отрезала девушка, вспыхнув до корней волос от одной мысли о том, для чего ее похитил этот чурбан.
Она для него всего лишь способ занять трон. Инкубатор.
Вот дура, злилась девушка, не в силах взять под контроль овладевшие ею чувства.
Маниса служит Драконупродолжал между тем Ульрих. Она могла тебе рассказать только то, что он ей позволил тебе рассказать. И то, что ему выгодно. Ты не похожа на женщину, способную продать себя, польстившись на золото или власть. Или ты надеешься на его любовь? выдал он предположение, угодившее в самое яблочко и хлестнувшее Алексу ощутимее плетки.
Не смей! вскрикнула Алекса, почувствовав от его слов почти физическую боль в области солнечного сплетения. Маниса не стала бы мне врать!
Почему ты так решила? Дракон уязвим сейчас, как никогда. У нас, наконец то, появился шанс свалить его с трона. Мы можем получить свободу. Он нуждается в поддержке, и его прихвостни, пойдут на любую низость, только бы помочь своему господину.
Маниса не стала бы мне врать! повторила Алекса, стараясь сдержать непрошеные слезы.
Почему ты так уверена? Вы знакомы всего неделю. И все это время она исполняла волю своего господина.
А почему я должна верить тебе? подняла на Ульриха тяжелый взгляд девушка. С тобой мы знакомы еще меньше.
Я человек. Мы одной крови. Тебе надлежит примкнуть к нашей войне и помочь нам свалить проклятого ящера!
Ты предлагаешь родить ребенка для тебя? ехидно поинтересовалась девушка.
Я предлагаю тебе присоединиться к клану людей и не предавать свой вид. Я не стану принуждать тебя ни к чему. Ты свободна в своем выборе.
Волна боли вдруг поднялась у Алексы в душе. Она поднималась, откуда-то из самых глубин и застревала комком, перекрывающим дыхательные пути, не давая вздохнуть.
А я ведь почти влюбилась! с горечью подумала девушка, а он готов оболгать любого, только бы достичь своей цели. Как он смеет, вообще, чернить Манису, совсем не зная ее. Лжец. Лицемер, готовый пойти на все. Развесила уши, простофиля, ругала себя мысленно девушка.
Вслух же резко бросила только, Да пошел ты!
И решительным шагом направилась к краю защитного полога, совершенно забыв, что пересекать границу нельзя. Ульрих одним прыжком преодолел разделявшие их несколько метров и у самого края успел перехватить пленницу.
Да как ты смеешь, мужлан? возопила жрица, почувствовав на своей талии мужские сильные руки.
Ну, куда ты собралась, дикая кошка? с усмешкой ласково спросил Ульрих. Она нравилась ему все больше.
Ты забыла, от чего нас защищает магический круг?
Я не верю тебе, шут! И не смей меня удерживать! продолжала возмущаться Алекса, тщетно пытаясь унять, бешено колотящееся сердце. От близости крепкого мужского тела, от силы его рук сжимавших ее, у нее кружилась голова, и подкашивались ноги. И больше всего она боялась, что он заметит, какую реакцию вызывают его объятия. Тело предавало ее. Она была не в силах с ним бороться.
Девочка! ласково продолжал между тем, уговаривать ее рыцарь, не ослабляя, однако, хватки.
Ну что я такого сказал? Что тебя так взбесило? Прости, я не хотел сделать тебе больно. Прошу, не выходи за границу. Мне тяжело будет защитить тебя от тех тварей, что проснулись уже от света луны и жаждут свежей крови. Они не едят мертвечину, они будут рвать тебя живьем, я не вру. Поверь мне. Давай оставим этот разговор до утра.
Алекса стояла оцепеневшая, как статуя, пытаясь взять себя в руки и собраться с мыслями.
Жрица, ты слышишь меня? тихонько встряхнул за плечи застывшую девушку Ульрих. Все это время, она стояла, опьяненная его объятиями, его близостью, его запахом. Девушка подняла на державшего ее мужчину глаза, полные беспомощной мольбы, не понятно о чем. Таких ощущений ей еще испытывать не приходилось, и она вконец растерялась. И в этот момент он приник к ее губам. И они, будто только того и ждали страстно раскрылись навстречу его ласкам. Он нежно целовал ее. Обжигал участившимся дыханием. Губы ее припухли и страстно отвечали на поцелуй. Ей казалось, что весь мир это только он. Его запах, вкус его губ, сила и нежность его рук. Она будто падала в бездонную пропасть. И было страшно, что все это сейчас прекратится и не повторится никогда. Его руки скользили по ее телу, исследуя каждый изгиб, и оно отзывалось на каждое его прикосновение тихой дрожью и желанием получить больше. Почувствовав нежное прикосновение его нетерпеливого языка, и внезапно придя в себя, от этого бесцеремонного вторжения, Алекса, вырвалась из его рук. Оттолкнула мужчину с силой, которую трудно было заподозрить в изящной девушке, отчего Ульрих упал, откатившись на другую сторону полога. И ничего не соображая, и не видя перед собой, побежала вглубь леса. Она желала только одного, оказаться как можно дальше от человека, получившего вдруг такую сильную власть над ней. Ее телом. Ее душой.
Совершенно чужой, пугающий и незнакомый всего несколько часов назад, вдруг стал роднее всех, кого она знала.
Алекса! услышала она крик вскочившего и бросившегося вдогонку Ульриха. Но и не подумала остановиться.
Не разбирая дороги, она бежала и бежала вперед, по ночному лесу, залитому ярким светом полной луны. Ветки хлестали ее по лицу, хватали за одежду, но она не обращала на это внимания.
Вдруг, между гибких, свисавших до земли ветвей плакучих ив, она увидела мерцание воды.
Глава 34. Нежить.
Это был берег пруда. Она решила умыться, надеясь, свежей прохладой воды вернуть себе хотя бы частичку самообладания. За спиной она слышала топот Ульриха, бежавшего за ней и не умеющего найти ее в темноте.
Приблизившись к кромке воды, она, присев, взглянула на отражение. Из воды на нее смотрела девушка, в которой она с трудом могла узнать себя. Волосы были растрепаны, губы опухли от поцелуя, глаза горели, как две звезды. Такой красивой она не видела себя никогда. Даже во дворце короля гномов, после того, как над ее внешностью поколдовали лучшие умелицы, она не была столь хороша. Зачерпнув ладонями прохладную воду, умылась, сразу почувствовав себя лучше. Глубоко вздохнув, присела на камень, выпиравший из земли, теплым горбом. Яркий лунный свет рассыпался на тысячу искр, касаясь поверхности воды. Совсем не холодный воздух освежал пылавшие щеки. Алекса смотрела на мерцающие блики и ни одной мысли не было в ее голове.