Мокриц чуть не зааплодировал. Стэнли слово в слово процитировал введение к монографии Джея Волосатика Олсбери. А самое главное, в лице Стэнли Мокриц только что приобрел верного друга. Вернее будет сказать, поправила его темная сторона, Стэнли считал себя его другом.
Юноша, в котором булавочная радость возобладала над паникой, поднес новоприобретенное сокровище к свету.
Красота! прошептал он, и все кошмары вылетели у него из головы. Блестит, как новенькая! У меня для нее найдется особое местечко в моем альбоме для булавок, сэр!
Даже не сомневаюсь.
Его голову размазало по стене
Где-то здесь была закрытая дверь, а у Мокрица не было от нее ключа. Четверо его предшественников преставились в этом самом здании. И бежать было некуда. Должность главного почтмейстера присуждалась пожизненносо всеми вытекающими. Вот почему Витинари упек его сюда. Ему нужен был человек, который не сможет отказаться и которым в то же время легко пожертвовать. Ничего страшного, если Мокриц фон Липвиг погибнет. Он уже мертв.
А еще он пытался не думать о господине Помпе.
Сколько еще големов зарабатывали себе свободу служением обществу? Был ли господин Пила, выбравшийся из ямы с опилками, где провел последние сто лет? Господин Лопата? Или господин Топор?
А когда этот бедняга обнаружил ключ к закрытой двери или нашел подходящую отмычку и вот-вот собирался отпереть замок, не стоял ли за ним некто по имени, предположим, господин Кувалдао да, точно, который и занес свой кулак для неожиданного сокрушительного удара?
С ним никого не было? Но големы и не были «кем-то», они были инструментами. Вполне подходит под определение производственной травмы.
Его голову размазало по стене
Я докопаюсь до правды. Другого выбора нет, иначе меня ждет та же участь. Все хотят меня обмануть. Но здесь я чемпион по развешиванию лапши.
А? переспросил он, сообразив, что что-то упустил.
Говорю, можно я схожу и пополню свою коллекцию, почтмейстер? спросил Стэнли.
Что? А. Да. Конечно. Да. И отполируй ее там хорошенько.
Юноша вприпрыжкув самую настоящую припрыжкубросился на свою половину, и Мокриц поймал на себе недобрый взгляд Гроша.
Вы молодец, господин фон Липвиг, сказал он. Молодец.
Благодарю, господин Грош.
Прекрасное у вас зрение, не унимался старик.
На нее просто солнце попало
Да нет, я к тому, что увидеть булыжники на Рыночной улицеэто надо умудриться, она же вся кирпичом вымощена.
Мокриц ответил на его непроницаемый взгляд еще более непроницаемым.
Кирпичи, булыжникине все ли равно?
И то верно. Какая разница? согласился Грош.
А теперь, сказал Мокриц, испытывая сильную потребность выйти на воздух, мне нужно кое-что сделать. Я бы хотел, чтобы ты пошел со мной, господин Грош. У вас здесь найдется лом? Принеси его, пожалуйста. И ты мне тоже понадобишься, господин Помпа.
Вервольфы и големы, подумал он, големы и вервольфы. Деваться некуда. Почему бы не отнестись к этому серьезно.
Я покажу им знак.
Есть у меня одна привычка, говорил Мокриц, пока они петляли по городским улицам. Связана она со знаками.
Со знаками, сэр? спросил Грош, стараясь держаться поближе к стенам.
Именно, младший почтальон Грош, со знаками, подтвердил Мокриц, обратив внимание на то, как коробит старика слово «младший». Особенно когда на этих знаках не хватает букв. Вижу такой знаки сразу читаю, что складывается из выпавших букв.
И как же вы это делаете, сэр, когда букв-то нету? спросил Грош.
А, так вот почему ты до сих пор просиживаешь штаны в этих обшарпанных стенах, день-деньской заваривая чаи из камешков да корешков, подумал Мокриц. А вслух сказал:
Это талант. И я, конечно, могу ошибаться, но ага, здесь налево
Они вышли на шумную улицу и встали прямо напротив здания. Все как Мокриц и рассчитывал.
Вуаля, провозгласил он, а затем вспомнил, к кому обращается, и добавил: В смысле, полюбуйся.
Это парикмахерская, неуверенно сказал Грош. Дамская.
А ты тертый калач, Толливер, все-то подмечаешь, сказал Мокриц. А на окне большими сине-зелеными буквами написано какое название?..
«ХdЮГО», ответил Грош. И что из этого?
Именно, «ХЬЮГО», сказал Мокриц. Только мягкий знак смотрит в другую сторону, потому что не стесняйся, рассуждай вместе со мной
Э Грош в отчаянье вылупился на буквы, умоляя их открыть ему свой смысл.
Почти угадал, сказал Мокриц. Мягкий знак развернут в другую сторону, потому что во вдохновенном лозунге, украшающем наш несравненный Почтамт, нет и никогда не было мягкого знака, зато была буква «Р», господин Грош. Он подождал, пока до него дойдет. Эти огромные железные буквы были украдены с нашего фасада. С лицевой части здания, я имею в виду. Это из-за них у нас там «мак ночи», господин Грош.
Потребовалось время, чтобы озарение наконец снизошло на Гроша, но, когда это свершилось, Мокриц оказался готов.
Нет-нет-нет, сказал он, вцепившись рванувшемуся было с места старику в засаленный воротничок, чем чуть не сшиб Гроша с ног. Мы решим эту проблему другим путем.
Да это ж собственность Почтамта! Это ж хуже воровства! Это ж государственная измена! вопил Грош.
Совершенно верно, согласился Мокриц. Господин Помпа, сделай одолжение, подержи пока нашего друга, вот так, а я пойду и со всем разберусь.
Мокриц сдал беснующегося младшего почтальона на руки голему и отряхнулся. Он выглядел немного помятым, но решил, что и так сойдет.
А вы что собираетесь делать? спросил Грош.
Мокриц улыбнулся ему своей лучезарной улыбкой.
То, в чем мне нет равных, господин Грош. Общаться с людьми.
Он пересек улицу и открыл дверь в парикмахерскую. Звякнул колокольчик.
Зал внутри был разделен на множество кабинок, а в воздухе витал сладкий, липкий и даже какой-то розовый запах. Прямо у входа стояла конторка, на которой лежал толстый журнал. Вокруг везде были цветы, и девушка за конторкой бросила на Мокрица надменный взгляд, который еще влетит ее работодателю в копеечку.
Она ждала, пока Мокриц что-нибудь скажет.
Тот принял строгий вид, нагнулся к ней и произнес голосом, который по всем приметам был шепотом, но отчего-то слышался и на изрядном расстоянии:
Могу ли я видеть господина Хьюго? По очень важному делу.
По какому именно?
Это деликатный вопрос сказал Мокриц. Он заметил, как разворачиваются в их сторону причесанные макушки. Но можешь ему передать, что у меня хорошие новости.
Если они хорошие, то
Передай ему, что я надеюсь уговорить лорда Витинари не доводить дело до суда. Скорее всего, сказал Мокриц, понижая голос ровно настолько, чтобы возбудить любопытство окружающих, но не так, чтобы остаться неуслышанным.
Девушка в ужасе уставилась на него.
Надеешься? Ой Она схватилась за узорную переговорную трубу, но Мокриц мягко забрал ее у девушки из рук, непринужденно насвистел в нее мотивчик, приложил раструб к уху и ослепительно улыбнулся.
Спасибо, сказал он. И неважно, за что. Улыбайся, говори правильные слова с правильной интонацией и всегда, всегда излучай уверенность, как солнцесвет.
У него в ухе раздался голос, слабый, как писк паучка, застрявшего в спичечном коробке.
Цыцыць вуб набнаб?
Хьюго? сказал Мокриц. Спасибо, что уделил мне минутку. Это Мокриц, Мокриц фон Липвиг. Главный почтмейстер, он взглянул на переговорную трубу. Она исчезала в потолке. Мы так признательны тебе за помощь, Хьюго. Я насчет пропавших букв. Числом пять штук.
Скрик? Шабадабавик? Крич вит батараф!
С собой у меня этого нет, Хьюго, но если угодно, можешь выглянуть из окна, там стоит мой личный помощник, господин Помпа. Прямо через дорогу.
А еще в нем восемь футов роста и в руке огромный лом, добавил Мокриц мысленно. Он подмигнул барышне за конторкой, которая наблюдала за ним с каким-то благоговением. Никогда нельзя давать заржаветь навыкам общения.
Через потолок он услышал приглушенный поток ругани. Пройдя переговорную трубу, она превратилась в:
Вабз нибиббл!
Согласен, сказал Мокриц. Я, пожалуй, поднимусь, и мы обсудим все лично.
Десять минут спустя Мокриц осторожно перешел дорогу и улыбнулся своим подчиненным.
Господин Помпа, будь другом, иди вон туда и выдери оттуда наши буквы, сказал он. Постарайся ничего не поломать. Господин Хьюго охотно пошел нам навстречу. А ты, Толливер, ты же давно здесь живешь, верно? Знаешь, где тут можно нанять рабочих с веревками, верхолазов или как это называется? Хотелось бы, чтобы к полудню буквы вернулись на положенное место. Это можно устроить?
Это дорого обойдется, заметил Грош, восхищенно глядя на Мокрица. Мокриц вытащил из кармана кошелек и потряс им, звеня монетами.
Ста долларов должно хватить за глаза, сказал он. Господин Хьюго очень, очень хотел загладить свою вину. По его словам, он купил эти буквы много лет назад в каком-то кабаке и рад заплатить за то, чтобы они вернулись на законное место. Поразительно, как доброжелательны бывают люди, если найти к ним верный подход.
На той стороне улицы раздался лязг. Удалить «Х», по-видимому, господину Помпе не составило особого труда.
Будь вежлив и зови на помощь здоровяка с ломом, подумал Мокриц. Может, все выйдет не так уж и плохо.
Блеклый солнечный свет падал прямо на водруженную наверх букву «О». Собралась внушительная толпа. Жители Анк-Морпорка всегда уделяли повышенное внимание людям на крышахвдруг повезет и удастся увидеть интересное самоубийство. Когда последнюю букву приколотили на положенное место, послышались оживленные восклицанияради приличия.
Четыре трупа, подумал Мокриц, глядя на крышу. Интересно, будет ли Стража меня допрашивать. Знают ли обо мне в Страже? Или считают меня мертвым? Хочу ли я разговаривать с полицией? Нет! Черта с два! Единственный способ выпутаться из этой передрягимчаться вперед и не оглядываться назад. Ох, Витинари, чтоб ему пусто было. Но еще можно выйти победителем.
Можно заработать.
Был он государственным служащим или не был, в конце концов? А государство берет с людей деньги. Для того оно и существует.
Он же умел находить подход к людям. Он умел убедить любого, что медьэто слегка потускневшее золото, что стеклоэто бриллиант, что завтра будут наливать дармовое пиво.
Он их всех обведет вокруг пальца! Он не будет пытаться сбежать, еще не время! Если голем может купить себе свободу, то и он сможет! Он засучит рукава, будет хлопотать, создавать видимость занятости и направлять все счета прямо Витинари, ведь это государственная служба. Разве патриций сможет возразить?
И если он, Мокриц фон Липвиг, не сумеет нагреть на этом руку, и даже обе, а если повезет, то и другие части тела, то значит, он этого и не заслуживает! А потом, когда все будет идти как по маслу, а деньгитечь рекой тогда придет пора задуматься об игре по-крупному. За большие деньги можно заручиться поддержкой многих людей с кувалдами.
Рабочие вскарабкались обратно на плоскую крышу. По толпе прокатились редкие одобрительные возгласы тех, кто счел, что развлечение вышло неплохим даже несмотря на то, что никто не свалился.
Что скажешь, господин Грош?
Загляденье, сэр, загляденье, отозвался Грош, когда толпа рассосалась, и они двинулись обратно к Почтамту.
Значит, все в порядке?
К изумлению Мокрица, Грош похлопал его по руке.
Не знаю, почему его сиятельство выбрал именно вас, сэр, понятия не имею, прошептал он. У вас благие намерения, я же вижу. Но послушайте моего совета, сэр, и уносите отсюда ноги подобру-поздорову.
Мокриц посмотрел в сторону входа. Там стоял господин Помпа. Просто стоял, свесив руки. Угольки в его глазах тускло тлели.
Не могу, ответил Мокриц.
Очень мило с вашей стороны, сэр, но нечего здесь делать человеку, у которого вся жизнь впереди, сказал Грош. Стэнли дай его булавки, и ему везде будет хорошо, но вы-то, вы можете далеко пойти.
На самом деле нет, ответил Мокриц. Честное слово. Мое место здесь, господин Грош.
Да помогут вам боги за такие слова, сэр, помогут вам боги, сказал Грош. Слезы покатились по его лицу. Когда-то мы были героями, сказал он. Нас обожали. Все нас ценили. Все нас знали. Раньше это было великое место. Раньше мы были почтальонами.
Эй, господин!
Мокриц обернулся. К нему навстречу бежали трое человек, и Мокриц усилием воли подавил порыв дать деру, особенно когда один из них воскликнул:
Это он!
Мокриц узнал лавочника, с которым повстречался сегодня утром. За ним кое-как поспевала пожилая пара. Старик с решительным лицом и твердой поступью человека, который ежедневно дает отпор кочанам капусты, остановился в паре сантиметров от Мокрица и прорычал:
Это ты здесь почтальон, юноша?
Да, полагаю, речь обо мне, ответил Мокриц. Чем могу
Ты доставил мне письмо от Эгги! Я Тим Паркер! прогремел старик. Кто-то может и скажет, что с этим ты мальца припозднился.
А, сказал Мокриц. Что ж, я
И хватило же духу!
Мне очень жаль, что начал Мокриц. От умения ладить с людьми было мало толку в случае с господином Паркером. Он принадлежал к тем непрошибаемым людям, чье умение контролировать собственную громкость находится примерно на одном уровне с пониманием чужого личного пространства.
Жаль? кричал он. Тебе-то чего жаль? Ты ни в чем не виноват, сынок. Тебя тогда еще и на свете не было. Сам дурак, раз решил, что ей на меня наплевать, верно говорю? Эх, сынок, я был в таком раздрае, что так прямо пошел и вступил его раскрасневшееся лицо нахмурилось. В это самое где верблюды и шляпы смешные и песок куда уходят, чтобы забыться
Клатчский Иностранный Легион? подсказал Мокриц.
Он самый! А потом я вернулся и встретил Сэди, а Эгги встретила своего Фредерика, я женился, она вышла замуж, и мы забыли друг о друге напрочь, и тут, разрази меня гром, письмо от Эгги! Мы с сыном с ног сбились, пока ее нашли! Короче говоря, сынок, женимся мы с ней в субботу! И все благодаря тебе!
Господин Паркер был из тех людей, которые с возрастом превращаются в дубы. Когда он хлопнул Мокрица по спине, тому показалось, что его стукнули табуреткой.
А Фредерик и Сэди не будут против? прохрипел Мокриц.
Это вряд ли! Фредерик помер десять лет тому назад, а Сэди уже пять как покоится на кладбище Мелких богов! радостно прогремел господин Паркер. Мы скорбим, конечно, но, как говорит Эгги, все оно так и было суждено и тебя нам послали высшие силы. А я говорю, это какое же нужно мужество, чтобы взять и доставить это письмо после стольких-то лет. Другие бы взяли и выбросили его, мол, велика важность! Ты очень обрадуешь нас с будущей второй госпожой Паркер, если согласишься быть у нас на свадьбе почетным гостем, и уж я-то не приму отказа! А еще в этом году я возглавляю Гильдию Купцов! Мы, может, и не такие шишки, как Убийцы с Алхимиками, зато нас много, и я за тебя замолвлю словечко, уж можешь мне поверить! Мой сын Джордж еще вернется попозже разослать приглашения, раз уж почта снова работает! Уважь старика, сынок, пожмем друг другу руки
Он протянул к нему свою огромную ладонь. Привычка оказалась сильнее его, и Мокриц протянул свою. Крепкое пожатие, твердый взгляд
Честный ты парень, сынок, сказал Паркер. Я никогда не ошибаюсь! Он хлопнул Мокрица по плечу, и у того хрустнуло колено. Как тебя звать, сынок?
Фон Липвиг, господин. Мокриц фон Липвиг, ответил Мокриц. Он начинал переживать, что оглох на одно ухо.
Фон, говоришь, протянул Паркер. Ну так для иностранца ты отлично справляешься, и плевать мне, кто меня слышит! Ну все, мне пора. Эгги хочет накупить финтифлюшек!
Женщина приблизилась к Мокрицу, встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
Хорошего человека сразу видно, сказала она. Есть у тебя дама сердца?
Кто? Нет! С чего нет! растерялся Мокриц.
Обязательно будет, сказала женщина, ласково улыбаясь. И мы тебе, конечно, очень признательны, но мой тебе совет: делай предложение лично. Мы очень надеемся увидеть тебя в субботу.
Она удалилась вслед за своим вновь приобретенным кавалером, и Мокриц проводил ее взглядом.