А сейчас он явно обращался ко мне. Только ко мне. Повторил:
Подойди.
Верёвка, которую я внезапно ощутил на шее, натянулась и заставила меня сделать шаги в нужную сторону. Приказ Капитана, который я бережно донёс до сего момента, мгновенно утратил значимость и завалился в самый дальний карман.
Маг сидел на мостовой, на плетёном коврике, скрестив ноги. Просторное облачение и синяя шапочка смотрелись на фоне окружающих площадь домов, словно детские рисунки в учебнике для восьмого класса. Старинный саквояж на его скрещенных ногах напоминал огромную жабу. Руки то и дело ныряли туда, доставали похожие на мясистые лепестки болотной лилии предметы в кожаных чехольчиках.
Широкое, тяжёлое лицо, тёмная от природы кожа, на которую накладывался многолетний загар. Если змеи и всякие гады сбрасывают кожу, то на Джагита она, казалось, нарастала. Кажется, что всё его лицо покрыто корочкой гнева.
Бородка смотрела вниз и напоминала кинжал, зажатый в кулаке-подбородке.
Первые дни я не мог понять, что такой злой человек делает среди таких добрых артистов. И почему остальные так тепло о нём отзываются.
Я наблюдал за тобой.
Я стоял, вытянувшись по струнке, а он раскладывал перед собой обшитые кожей лепестки. Вдруг он сейчас будет ругать меня за то, что я без спросу полез в ящик с иллюзиями и раньше времени обнаружил Капитана? Вдруг я нарушил какой-то невозможный их план?..
Но он сказал:
Я видел, как ты жонглируешь. Так тебе никогда не стать хорошим артистом. Ты делаешь это руками. А долженголовой и сердцем.
Я не понимал.
Как можно головой ловить мяч?
Я сказал этоне вслух, а про себя, и вспомнил, что уже когда-то поймал мяч головой. В самом начале моего путешествия. Навряд ли Джагит имел в виду именно это.
Ты ведь никогда не бросал ножи.
Снова, он как будто и не ждёт ответа. Я подумал, что такому человеку просто не нужны собеседники. Он разговаривал с (размера моей головы явно не хватало для того, чтобы вместить осознание того, с кем он всё-таки разговаривал).
Джагит расчехлил и протянул мне рукояткой вперёд один из лепестков.
Взвесь его в руке. Почувствуй форму. Какой он острый.
Металл оказался тёплым на ощупь, как будто перед этим его нагрели между ладонями.
Там есть отверстие, чтобы цеплять к нему твоё подсознание. Это на случай, если ты предпочитаешь метать ножи не руками. Точнее, не только руками.
А чем же?
Снова я не смог открыть рта, чтобы спросить. Но Джагит словно бы понял. Кивнул.
Сейчас я научу тебя фокусу.
На этот раз голос преодолел невидимые барьеры и нашёл выход наружу: «окусу?» вот так это прозвучало.
Мне кажется, малышу ещё рано иметь дело с холодным оружием, сказала Мара. Она прижимала к себе охапку разноцветных пластмассовых обручей. Он может порезаться.
Самое время, возразил Джагит. Чем раньше он узнает железных богов, тем лучше. Чем раньше они попробуют на вкус его кровь, тем быстрее успокоятся.
Как и Капитан, он умел убеждать людей, и надо признать, опытный маг делал это куда эффективнее. От него веяло какой-то древней, первобытной мощью. Я поёжился, услышав про кровь, но с места не сдвинулся.
Следи, чтобы не тащил в рот, с издёвкой сказала девочка и пошла по своим делам. Кажется, она за меня совсем не волновалась. Уж она знала Джагита куда лучше, чем я.
Пахло гарью. Костя договорился с магазинчиком одежды в одном из ближайших домов о поставках электричества и теперь испытывал результаты своего труда на старом, закопчённом электрогриле, который барахлил после влажной погоды словацких взгорий.
Губы Джагита двинулись:
Смотри.
Руки у него сухие и костистые. Казалось, все эти суставы и соединения костей, так хорошо видимые под тонкой кожей, должны издавать при движении равномерный хрустящий звук, как механизмы на карьере, но двигались они совершенно бесшумно.
Я углядел только блик в воздухе, не успев даже понять, откуда в пустых руках бородача вдруг появился нож. На боку фургона, не того, в котором ехали животные, а второго, где спали люди, зеленела мишень. Краска уже изрядно облезла, но место, куда раз за разом втыкались острые предметы, невозможно было скрыть уже ничем.
До мишени было около пятнадцати метров. Стена фургона так и осталась пустой, а нож торчал рядом, прямо из земли, взрыв носом траву. Похоже, он ударился в стену рукояткой.
Я ошарашено посмотрел на Джагита. Он, как ни в чём не бывало, развёл руками.
Старый я. Стальные демоны сильнее. Теперь ты. Брось нож.
Но всё же, такие руки
Мой результат оказался ещё более плачевным. Кинжал выпал из руки почти вертикально, и я с визгом отскочил, ожидая увидеть трепыхающиеся, как отброшенный ящерицей хвост, на земле собственные пальцы ног.
Джагит остался сидеть, хотя его пальцы могли остаться трепыхаться на земле с тем же успехом.
Он покачал головой:
Так он не полетит. Как плохо сложенный бумажный самолёт. Посмотри на отверстие в ноже. Да, вот на это. Продень через него своё внимание.
Я отстранённо следил, как воробьи облюбовывают протянутую по нижним ветвям деревьев новую жёрдочкуэлектрический удлинитель, протянутый Костей от соседнего дома. Выглядели они такими же прилизанными, как здешние дети, терпеливо ждали своей очереди, чтобы чирикнуть. Возможно, если обмотать ограждающей полосатой ленточкой и провод тоже, они бы к нему не сунулись.
Джагит не говорил «попробуй», Джагит говорил «сделай это», так, будто альтернатива только однаумереть на месте. Это очень тяжёлый человек, в который раз подумал я, настоящий рабовладелец. Как с ним так запросто общаются остальные, оставалось для меня загадкой.
Как продеть? сумел выдавить я из себя.
Как нитку через иголку. Возьми свой ум в пучок. Послюнявь его. Продень через отверстие в лезвии. Не закрывай глаза! Тебе нужны все чувства.
Я уставился на отверстие. Туда не пролез бы даже мизинец, но, наверное, через него можно было бы понюхать цветы. Что-то подслушать через него можно было бы вполне. Ткнуть туда кончиком языка и ощутить кислый вкус металла; на миг мне захотелось так и сделать, вкус металла я люблю, если, конечно, это не качели в минус десять градусов мороза, которые принуждают тебя лизнуть старшие ребята. Смотреть в него, как в дверной глазоки я смотрел, наблюдая за бегом по жёлтой линии велосипедной дорожки земляного жука, отмечая, что с каждой секундой могу видеть всё больше и больше.
Отверстие росло, втягивая в себя весь мир, как слив в кухонной раковине втягивает в себя вместе с водой остающиеся на тарелке крошки.
А как я пойму, что получилось?
Лоб и шея у меня были мокрыми от пота, его запах забирался глубже и глубже в нос, поднимал тошноту. Я старался отодвинуться от Джагита, и в то же время надеялся, что Анна или Марина не побегут вдруг мимо. Они же никогда не будут со мной больше общаться, узнав, что я вонючка.
У тебя уже получилось. Не дёргайся! сказал он мне, хотя я всего-навсего пытался вздохнуть под гнётом его внимания. Перенеси взгляд на мишень и бросай нож.
А я правильно его держу? спросил я, совершенно не чувствуя своих пальцев. И как замахиваться?
И тут же понял, что всё провалил. Пучок размохрился, будто шерстяная нить, а иголочное ушко снова стало иголочным ушком.
Джагит ослабил своё внимание, так, чтобы касаться меня им самым краешком. Мне представился океан, который касается лодыжек холодным языком воды и песком. Какой-нибудь северный океанесли, конечно, там есть песок.
Прости. Я немного не очень люблю людей.
Я пытался отдышаться, и смысл слов доходил до меня медленно, как часовая стрелка до какой-нибудь намеченной заранее и заветной цифры.
Ты, наверное, заметил, что со мной не так-то просто общаться. Я стараюсь Джагит жмёт плечами, стараюсь не сваливать на людей слишком многое, но получается плохо. Как видишь.
Мне показалось невероятное. Показалось, этот человек стесняется? Нет, не может быть.
От этого я сам смутился. И всё же почувствовал к Джагиту кроме страха совсем нечто другое. Интерес?
Вы мусульманин? ляпнул я ни с того ни с сего.
И мусульманин тоже. Я из Ливии. Это далёкая жаркая страна.
Я колебался. Я не знал как спросить. Но снова бородатый араб меня понял.
Я и христианин, и индуист. Не имеет значения, во что верили твои предки или во что верят в той стране, в которой ты сейчас живёшь. Всё это не имеет значения. Как-нибудь я тебе расскажу.
Потренируйся ещё на досуге, сказал он мне после короткого молчания. И прибавил, словно индеец из какого-то американского фильма:У тебя неплохо получилось завладеть вниманием железных духов.
Я вспомнил наконец для чего и куда шёл.
Аксель зовёт всех к себе.
Наскоро рассказав Джагиту как найти нашего пропавшего главаря, я погнался за Мариной, которая, прижимая к себе охапку шмоток, бежала переодеваться в животный фургон. Джагит пообещал сказать Косте и Анне.
Через пятнадцать минут мы собрались возле реквизита за автобусом. Мы с Мышиком прочесали каждый угол в поисках шпионов, заглянувуже дважды за деньпод автобус, но ни один шпион не отважился пересечь полосатую ленточку.
Тело Акселя по-прежнему принадлежало ящику номер шесть, с кособоко наклеенными на боках афишами первого «Терминатора» и «Пришельцев из глубокого космоса!». Космос пришельцев был настолько глубоким, что я ни разу не слышал об этом фильме.
Заботливая Марина проковыряла в коробке дырочки, чтобы лучше слышать Капитана.
Мне лучше думается в одиночестве, хмуро ответил он на мой вопрос.
Я посмотрел на Марину, и мы не сговариваясь пожали плечами.
Я собрал вас сегодня, чтобы решить, как нам поступить. Вы все чувствуете, что с того самого момента, как мы въехали в город, вокруг нас происходит что-то странное. Все по-разному, но чувствуете. Я в вас уверен.
Капитан звучал как старый радиоприёмник, возвещающий о начале войны. Я проникся настроением и, отчаянно потея, подумал о домах из детского конструктора и пластиковых деревьях. С другой стороны, меня до глубины души радовал тот факт, что я что-то чувствую вместе с остальными артистами. Наверное, это значит что я здесь не лишний.
Всё слишком гладко, сказала Марина. Никто не ругается, что так плохо пахнут животные. Но разве это не хорошо?
Я сразу добыл электричество, заметил Костя. Все такие добрые. В центре города, где одни снобывсе такие добрые. Не понадобилось даже показывать тигра.
Против нашей труппы ополчился сам город? таким голосом, каким пытаются вызнать что-то важное у маленького ребёнка, спросила Анна.
Всё здесь заточено на то, чтобы дать нам выступить и выпроводить отсюда как можно скорее, тоном гегемона ответил Акс. Они смазали маслом и закидали банановыми шкурками дорогу от входа в город до самого выхода.
Я краем глаза смотрел на Джагита. Теперь он казался мне чуть ли не самым мудрым в труппе. Но Джагит хранил молчание и приглаживал бороду.
Марина проковыряла дырки в глазах Арнольда Шварценеггера, и теперь казалось, что с нами говорит лицо на афише. В наступившей тишине голос Акселя прозвучал словно голос с того света.
Есть только один способ не подчиниться воле этого духа из машины. Нам нужно завалить выступление.
Мы с Мариной ахнули. Анна скрестила руки на груди и сказала:
Только не моё.
Костя и Джагит выглядели невозмутимыми; первый так и вообще устроил между колен неизвестно откуда добытый прожектор и, сняв стекло, пытался поменять там лампочку. Кажется, всё его внимание сосредоточилось на этом процессе.
Тогда ты будешь открывать шоу. Чтобы усыпить бдительность. А потом мы ударим по всем фронтам.
Кого? Бдительность кого я должна усыплять?
Не знаю. Аксель завозился в своей коробке, и та качнулась, опасно накренившись на одну сторону. Я подскочил как раз вовремя, чтобы помочь Марине исправить перекос. Зрителей, жандарма, не знаю просто делай всё как обычно. Ты умница, у тебя всё отлично выйдет.
Я попытался придать в своём воображении городу Зверянину человеческие черты, как это получилось с Краковом, но понял, что ещё недостаточно его знаю.
Почему бы просто не сделать, как он хочет? пискнула Мара. Почему бы не выступить и не уехать? Всё ведь идёт так хорошо! Нам наверняка хорошо заплатят.
На миг наступила тишина, а после у нас возникло ощущение, что Аксель попытался замахать в своей тесной коробке руками. Мы с Марой отчаянно подпёрли её с двух сторон собственными спинами.
Джагит объяснит. Джагит, объясни.
Все взгляды устремились на бородатого волшебника. Тот недобро смотрел в глаза старику Арни.
Я ещё слишком юн, чтобы объяснять такие вещи, сквозь сомкнутые губы он втянул воздух, так, что получился высокий шипящий звук: «фью-ууть!», и продолжил:Ещё не дорос до этой полки, чтобы разложить на ней всё, как нужно.
Анна наклонилась ко мне и восхищённо шепнула:
Заговорил эпитетами.
Но ты же понимаешь, почему так?
Джагит кивнул, будто бы Капитан мог уловить этот жест. И Капитан уловил. Он сказал:
Вот видите, Джагит понимает. Просто примите это как данность. Бродячий цирк Акселя и Компании ни один чулан не оставляет закрытым. Начинай выступление, дорогая. Потом выйду я. А дальше как пойдёт. Уже довольно темно, и нас, кажется, заждались. Распускай команду и полезай ко мне сюда. Обсудим детали.
Мы оставили их одних и не могли найти себе место до тех пор, пока не вернулась Анна и не ткнула пальцем в стремительно темнеющее небо.
Мы вот-вот начинаем.
Я вскинул голову и увидел несколько квадратных облаков, соприкасающихся друг с другом углами, будто белые клеточки на шахматной доске.
Анна убежала переодеваться, наскоро втолковав что-то Марине, и та повернулась ко мне.
Ты умеешь обращаться со скакалкой?
Едва ли, ответил я, и девочка поморщилась. Она была уже готова для выступления. В своих шароварах-алладинах и чёрной майке на лямках, сама тёмная и с горящими чёрными глазами, она походила на восточного принца. Я плохо прыгаю.
Тебе прыгать не придётся. Мы с тобой будем держать скакалку для Анны и Цирели. Но для начала поучишься прыгать сам. Пошли, потренируешься
Я старался, осознавая, что это первое моё задание после того, когда мне доверили поджечь фитиль Маришиной огненной пои, и от меня теперь зависит выступление девушки. Или девушек, если Цирель можно считать за таковую.
Кажется, наличие электричества, пусть даже всего одного тройника, одну розетку из которого навечно завоевала переносная плитка, позволило моим артистам отрастить новую пару крыльев. Громкую, феерично переливающуюся всеми цветами радуги. Анна достала откуда-то рупор, странный его вариант, втыкающийся прямо в розетку и создающий в округе приятный потрескивающий фон. Голос девушки разносился далеко окрест. Она созывала всех на представление, обещая «невероятное иллюзионное шоу» и «долгожданное возвращение давно пропавшего лидера труппы, мистического йога, из его астрального путешествия прямо у вас на глазах». Я решил, что на такое мне самому будет интересно посмотреть.
Шелест, крикнула мне Анна, улучив время между объявлениями. Суета перед самым выступлением каждый раз очень живо напоминала мне оползни на горном склоне, которые мало-помалу сливаются в один большой водопад из мелких камней. Приведи Цирель.
Стал собираться народ. Был будний день, и джентльмены, возвращающиеся на велосипедах с работы, оставляли своих железных скакунов под деревьями и разминали ноги, глядя на нас и подумывая, остаться им ненадолго или лучше сразу ехать домой. Все белобрысые, усатые, с пористым, похожим на губку лицом. Одно слово, австрийцы.
Как обычно, звучали преждевременные овации окон. Я посмотрел на дом слева, но тот спрятался среди пластиковых ив и загадочно мерцал огнями аптеки. Тогда я посмотрел на дом справа и увидел, как какой-то пожилой бородатый господин на первом этаже принёс на подоконник тарелку супа и поглощал его, стуча ложкой на всю площадь.
Я привёл лошадь и встал рядом, намотав на руку повод. Цирель умница, и вряд ли решила бы прогуляться по городу без надзора, но новых указаний не поступало, а я хотел успокоить бешено колотящееся после скакалки сердце. Перезрелое яблоко из вагончика для животных решило поехать с нами, треснуло между моими ладонями и тут же по частям отправилось в желудок кобылы.
Мышик крутился возле сложенных в сторонке коробок с реквизитом, видно, чувствуя запах Акселя. Жалко, он не знал цифр, иначе отыскал бы ящик номер шесть куда быстрее. Кошка Луша так и сидела на крыше автобуса, её силуэт вырисовывался на фоне неба, а глаза загадочно мерцали. Джагита нигде не было видно, ковры его лежали скатанными в рулон по другую сторону сцены. Возможно, он захочет появиться в начале своего номера из одного из этих ковров, после того, как мы с Марой или Костей раскатаем их прямо к центру сцены, и стать ещё одной «сенсацией», ещё одним «явлением».